Николай Захаров
Авантюристы. Книга 3

Глава 5

Понаблюдав за попытками «отцов-командиров» превратить экстренно, неорганизованную толпу во что-то, хоть отдаленно напоминающее войско, Михаил с Сергеем распрощались и ускакали в направлении Горок, подбадриваемые сигналом, который опять появился на металлодетекторе. Сигнал был устойчив и когда они въехали в Горки, показывал удаленность от ларца чуть больше двух километров и расстояние это увеличивалось.

– Движется и, скорее всего, по Смоленской дороге в сторону Москвы,– предположил Михаил и парни, не задерживаясь в деревушке, свернули на Смоленскую дорогу. Предположение оказалось верно, так как расстояние начало уменьшаться. И если бы не интенсивное движение встречное, то догнать, теперь по пеленгу объект было бы делом нескольких минут. Но не сегодня и не в этот час.

Москва гнала в Армию все необходимое. Генерал-губернатор Ростопчин, чтобы о нем не говорили впоследствии, современники и потомки, в каких бы грехах его ни обвиняли, в одном обвинен не был и не будет. Все, что просил Командующий для нужд Армии, получал по распоряжениям Растопчина незамедлительно и в полном объеме.

Солнце, палившее нещадно, высушило землю и пылевое марево висело над дорогой, превращая лица возниц в серые маски. Громыхали колеса на колдобинах, стучали копыта тысяч крестьянских лошаденок, мобилизованных для нужд армии, переругивались и перекликались между собой люди и, все вместе это сливалось в поток звуков, тревожный и непрерывный. Пришлось прижаться к обочине и двигаться навстречу этому потоку, ведя лошадей в поводу. Верхом ехать было совершенно невозможно. Ветви деревьев, подступивших вплотную к дороге, заставляли пригибаться к самой луке седла и ехать, постоянно согнувшись удовольствие было, то еще. А вот объект неожиданно стал удаляться, похоже, нашел возможность обходного маневра или же перед ним иссякла встречная масса, но цифры на детекторе замельтешили, в сторону увеличения расстояния и Михаил озабоченно взглянув на Сергея, ускорил шаги. Через пару километров действительно обозы встречные поредели и это позволило снова сесть в седла и попробовать сократить расстояние, которое уже достигло максимума и сигнал периодически пропадая, колыхался на отметке в 5-ть тысяч метров. Промелькнули избы деревушки, которая отмечена была у Михаила, как Новое село, которое и было, может быть когда-то таковым, но сейчас покосившиеся, черные и крытые соломой избы названию этому не соответствовали. Церквушка, с облупленным куполом, мелькнула мимо и несколько дворняг облаяли их из-за перекошенных плетней. Население, судя по всему, оставило село и по нескольким кривым улицам его бродили сейчас несколько сотен явно проезжающих мимо обозников, остановившихся по своим надобностям. Однако в избы они не совались, поили лошадей из единственного деревенского колодца и что-то жевали сами, присев в тени своих телег. Избы с закрытыми ставнями и дверьми, нахлобучив крыши из почерневшей соломы, будто предчувствуя ожидающую их участь сгореть вскоре дотла, замерли в ожидании, покорные и беззащитные.

Навстречу им по дороге брела однорогая корова с годовалым теленком то ли потерявшаяся, то ли брошенная хозяевами, она свернула к деревне и, уткнувшись мордой в покосившиеся ворота крайней избы, замычала требовательно и протяжно. В ее сторону, тут же поспешили два крестьянина и погнали хворостинами к своим телегам, оживленно переговариваясь. Свежего молочка видать захотелось. Несколько в отдалении от деревушки стоял каменный дом управляющего или помещика с претензией называться усадьбой, он, конечно же, на дворец не тянул и даже на особняк, но по сравнению с курными перекошенными избенками, выглядел вполне прилично и крышу имел черепичную. У высокого крыльца, суетились военные. Артиллеристы. Видимо ночевали в этих хоромах и теперь собирались продолжить марш. На проезжающих мимо монахов внимания они не обратили, занятые упряжками. Ржал чем-то недовольный жеребец, зло всхрапывая. И рядовой артиллерист, рявкнув на него: – Тпр-р-ру, скотина, угомонись,– врезал ему по морде кулаком, придерживая за поводья. Жеребец фыркнул и попытался ухватить солдатика зубами за руку, но тот видать конюхом был опытным и так натянул удила, что тут же и усмирил взбунтовавшееся животное, захрипевшее и пустившее кровавую слюну,– Не балуй, шельма. Я те дам. Тпр-р-р,– рычал солдат, осаживая жеребца в упряжку.

Расстояние до ларца сокращалось стремительно, и Михаил пришпорил Лерку, спеша покончить с преследованием поскорее. Дорога поворачивала на юго-восток, ныряя за лесок, и на всем протяжении была безлюдна, поэтому он надеялся, что свернув, они наконец-то увидят тех, кого преследуют. Раздавшаяся впереди ружейная пальба, заставила парней еще прибавить. Стреляли прямо по курсу и когда лошади вынесли их за изгиб дороги, открыв взгляду очередной ее прямой участок, то картина открывшаяся их взглядам, прямо скажем, озадачила не на шутку. Метрах в двухстах они увидели конный экипаж, запряженный четвериком и, стоял он с распахнутыми настежь дверцами на обочине, перекошенный на одну сторону. Несколько тел в мундирах неподвижно замерли рядом, раскинув руки, а убитая лошадь, запутавшись в постромках, тянула рядом стоящую мордой к земле, а остальным мешала двигаться.

Напавшие, очевидно, действовали дерзко и молниеносно. Перебив кучеров и охрану, выдернули пассажиров и скрылись в неизвестном направлении. Михаил, подскакав к карете, осадил лошадь и поднял руку со сжатым кулаком, прислушиваясь. Сергей замер рядом, повинуясь жесту. Со стороны Бородино доносились редкие пушечные выстрелы, а здесь, рядом, уже опять щебетали птицы, успокоившись после ружейной пальбы. Треска сучьев или человеческих голосов слышно не было. Выпрыгнув из седла, Сергей быстро обошел убитых, всего их было четверо, двое офицеры в званиях поручика и капитана инфантерии и двое рядовых-кучера. Один из них был еще жив. Пулей его вышвырнуло с облучка, и теперь он хрипел пробитым легким у переднего колеса экипажа.

– Не жилец, Миш, попробуй что-нибудь сделать.

Михаил склонился над умирающим солдатом и положил ему ладонь на вспотевший лоб. Хрип сразу пошел на убыль, дыхание стало спокойнее и кучер, дернувшись, начал кашлять, выплевывая кровавые сгустки.

– Молодец,– Сергей присел рядом.– Вон, пуля выскочила. Спас жизнь человеку. Может, хватит уже плеваться?

– Ты так сказал, будто это я плююсь. Сколько нужно столько и хватит. Еще пару раз и все,– кучер, будто подчиняясь его указке, кашлянул действительно пару раз и, всхлипнув, втянул в себя воздух, размазывая ладонью по лицу кровавую смесь,– Михаил достал перевязочный пакет и смочив его водой из фляги, протянутой Сергеем, протер лицо выздоравливающему на глазах кучеру.

– Повезло парню. В себя скоро придет?– Сергею не терпелось допросить свидетеля.

– Уже пришел, но пока в шоке. Ты как, рядовой?

– Мать честная,– прохрипел тот, пытаясь сесть. Сергей помог ему и, прислонив спиной к колесу спросил:

– Как зовут, парень?

Кучер, совсем зеленый парнишка, видать первогодок, в новеньком с иголочки мундире, испуганно прижимался спиной к спицам и таращился на монахов.

– Да успокойся. Монахи мы. Мимо проезжали, ну и увидели, что тут разбой видать произошел. Как зовут, служивый?

– Игнатом,– кучер принялся отряхивать от пыли мундир и, схватившись за голову, спросил: – А где кивер?

– Сергей, поищи, куда его кивер укатился. Видишь, парень переживает?– Сергей обошел экипаж вокруг и, подняв найденный кивер, нахлобучил его на голову Игнату. Однако, тот сняв фуражку-цилиндр, молча отставил ее в сторону и кивнул в сторону убитых офицеров.– Ихний, мой попроще.

– Да какая на хрен разница?– удивился Сергей, но пошел все же искать «попроще».

– Не положено,– Игнат, полез рукой за пазуху и, вытащив оттуда окровавленную ладонь, удивленно уставился на нее.– Эт, я чтоль ранен?

– Царапнуло слегка,– успокоил его Михаил.– Шрам, конечно, будет потом не большой, будешь перед девицами хвастаться. Сегодня и заживет. Кто напал, Игнаша?

– Не успел увидеть, батюшка. Сразу шибануло в грудь,– сконфуженно признался парень.

– А куда ехали?

– В Москву, вестимо.

– Кто в карете-то был? Уволокли ведь их злодеи.

– Один был. Фельдъ-егерь Командующего Фельдмаршала Кутузова Михаила Илларионовича. Майор Лицынский Иван Васильевич. Пакеты Его Величеству и Генерал-губернатору Москвы. Сундучок еще был с имуществом командующего для супружницы евоной, с оказией послан, стало быть. Чего в нем не ведаю. Должно гостинцы домашним фельдмаршал послал. Вот ведь напасть.

– Совсем ничего не успел увидеть? Может, услышал что-то?– Михаил передал Игнату протянутый Сергеем кивер.– Этот?

– Мой. Благодарствую,– Игнат нахлобучил кивер на русоволосую голову и с сожалением подергал оборванный витой ремешок.

– Ну, так что слышал?– повторил вопрос Михаил.

– Кричали вестимо, но не по-нашему. Я уж под карету слетел и в голове сверк. Благим матом крыли. Токма я не понял. «Морда» будто кричал кто-тось.

– Мерде. Это по французски дерьмо. Французы, конечно, кто же еще. Сергей, что там со следами?

– На север вроде ушли, есть тут копыта. Я конечно не Монтигомо и не Карацупа, но всего их с десяток было. Выгребли «почтаря» с ларцом и подались в свою сторону. Догонять будем аль как?

– Само собой. Нужно выручать почтальона. Он-то не при делах. Надо же, на разведку наполеоновскую нарвались. Ты как, Игнаша, оклемался? На-ка вот флягу с водой и сухой паек. Тут не жирно, но сытно. Мы попробуем догнать французов, а ты тут разберись с лошадьми и убитыми.

– Дак, куда ж вы вдвоем и не оружно?– Игнат вскочил на ноги.– Я с вами. Вона у побитых ребят хоть сабли да пистоли возьмите.

– Это правильно ты подметил. Сергей, возьми оружие. А ты, Игнатий, здесь останься. Казенное имущество бросать нельзя. Растащат ведь сиволапые. Сведут лошадей в одночасье. Подумают, что брошены, раз убитые только рядом. И не спорь. У тебя еще рана не затянулась. Сиди и жди. Ясно?

– Так точно, батюшка,– козырнул Игнат и заковылял к лошадям.

– Ну, пока тогда,– Михаил вскочил в седло.– Жди до вечера. Потом уезжай. Вернись в Горки и доложи в штабе об инциденте.

– Про кого?– переспросил, не поняв Игнат.

– О случившемся нападении,– Михаил принял у Сергея одну из шпаг, снятых с убитых офицеров и, повертев ее, хмыкнул: – В самый раз клинок,– отъехав от дороги метров на пятьдесят свистнул, вызывая Филю и распорядился. – Следы видишь лошадиные? Пролети следом и доложи, что за люди, сколько и куда направляются,– Филя спикировал под брюхо Лерки и ушел низом в северном направлении. Вернулся же буквально через пять минут и бойко зачирикал:

– Двенадцать человек, конные уланы. В версте остановились. Лошадь у них ногу сломала, в нору влетела. Думают бросать так или горло все же перерезать. А хозяин ейный, Огюстом прозываемый, очень переживает и лубок норовит коню своему наложить. Жалеет, стало быть. Но капитан у них, злой, как черт и шпагой машет. Зарежут видать.

– Пленный фельдъегерь с ними?

– С ним двенадцать. Рот заткнули, руки прикрутили к туловищу. Качественно запеленали. Лицо заплыло, видать сопротивлялся при захвате.

– Веди. Лерка, пеленг на Филю.

Французов они застали все еще спорящих о судьбе покалечившейся лошади. Спешившись на полянке, размером с пятак, они обступили лежащую лошадь и, размахивая руками митинговали. Появившихся рядом вдруг двух монахов, разумеется, заметили и развернувшись, выставили «колюще-режущее» в их сторону.

– Всем заткнуться и слушать!– скомандовал Михаил.– Смирно!– французы замерли, опустив сабли и шпаги.

– Кру-гом!– рявкнул Михаил.– В расположение части, бегом марш!– уланы дружно крутнулись и молча помчались в сторону пушечной пальбы. На поляне остались лошади, на одной из которых сидел майор фельдъегерь, с заплывшим лицом и связанными руками.

– Сергей, развяжи майора,– Михаил присел на корточки рядом с пострадавшей лошадью и потрепал ее по морде. Лошадь дернулась, и из глаз ее потекли слезы.

– Ну, ничего. Закрытый перелом. Это мы сейчас поправим,– Михаил погладил лошадь и сунул ей в рот кусок сахара.– На, грызи и выздоравливай, там трещина, правда, с палец, но зато место простое, зарастет хрящем, и будешь бегать, как новенькая,– приговаривал он ласково, гладя лошадиную морду. А она грызла сахар и благодарно обнюхивала его руку, косясь глазом доверчиво, по-детски.

Пока Сергей разрезал веревки, и помогал майору спешиться, Михаил разобрался с лошадиной травмой. И даже поднял ее на ноги, предложив прогуляться. Лошадь, будто понимая, чего он от нее хочет, шагнула несмело на травмированную конечность и не почувствовав боли, радостно заржала.

– Ну вот, можешь попастись. Травы полно. Не жрамши пади весь день в засадах, да погонях,– лошадь повернула к нему благодарную морду и, всхрапнув удовлетворенно, принялась щипать траву, присоединившись к остальным одиннадцати.

С синяками на лице майора, Михаил справился еще быстрее, чем с лошадиной ногой, одновременно расспрашивая его о обстоятельствах захвата.

– Налетели басурманы, я и удивиться не успел. Ведь тыл наш. Сколь верст? Десять-то уж всяко есть,– сетовал Лицынский Иван Васильевич – личный фельдъегерь Его Императорского Величества Александра– I.

– Что ж вы без охраны практически?– удивился беспечности почтарей Сергей.

– Да сколько же ее для пары донесений надобно? Батальон или роту посылать? Мы же ежедневно скачем. Каб, не сундук фельдмаршальский, так и я бы конно шел. А тут оказия случилась. Экипаж Генерал-губернатор прислал фельдмаршалу. Со всеми удобствами решил прокатиться. Прокатился, ядрена вошь,– Иван Васильевич, потрогал опухший нос, который еще пять минут назад был похож цветом на перезревшую сливу, а теперь принимал нормальный окрас и размер.

– Лихо вы с французами-то, батюшка, разобрались. Как это они вас послушались? Слыхал я, что есть такая способность у человеков некоторых. Гипнотиусом именуемая. Уж не ей ли обладаете?

– Ей самой, Божьим попущением,– подтвердил Михаил.– Басурмане весьма гипнабельны все поголовно. Наших православных это умение не пробирает, потому как покров на них Божий. А эти сразу, как крысы под волшебную дудку. Что велишь, то и исполняют.

– Так вас надобно впереди Арьергарда выставить и вы эдаким манером всех басурман обратно завернете,– обрадовался пришедшей мысли майор.

– Не получится, Иван Васильевич. Много их там. Не поддадутся в такой массе.

– Жаль, а то бы и войне враз конец,– вздохнул Лицынский с сожалением.

– А как же удаль и слава? Награды, опять же?

– Да пропади они пропадом. И слава и награды. Сколь мужиков молодых на поле костьми ляжет под Бородино? А у всех семьи. Отцы, матери. Слез сколько нынче прольется? Сирот сколько останется? Эх! Удаль!

– Отечество в опасности, Иван Васильевич, тут уж выбирать не приходиться. Вы свои донесения-то проверьте, на месте ли. Я ведь французов шугнул, а об этом не подумал. Если что, придется опять догонять. Пока далеко не ушли, проверьте.

Лицынский кинулся к сумке почтовой. С широченным ремнем, она висела переброшенная через лошадиный круп, закрепленная за подседельные ремни с другой стороны.

Майор живенько сдернул ее и полез проверять пакеты.

– Все на месте. Печати, правда, взломаны, но прочитать тут не так просто, шифрованные донесения,– улыбнулся он торжествующе.– А печати все одно сломали канальи. Капитан у французов, с носом как у дятла, видать любопытствовал. Да не тут-то было. Мусью. Вот извольте убедиться, господа,– майор протянул Михаилу мелко исписанный лист и Михаил, щелкнув пальцами прочел вслух:

– Счастлив сообщить Ваше Величество, что вверенная мне Армия отступила к деревне Бородино, что в сотне верст от Первопрестольной и здесь намерены мы дать неприятелю бой. Боунапартий превосходит нас по количеству людей и пушечному вооружению, но дух русский крепок и армия Вашего Величества готова биться за Отечество не жалея живота своего…– Михаил подмигнул опешившему майору.– Михаил Илларионович Государю верноподданейше доносит, что супостата в Москву не пустит.

Лицынский вложил лист в конверт из плотной серой бумаги и, озадаченно повертев его, произнес:

– Вам, батюшка, с такими талантами к нам в фельдъегерскую службу поступать следует. Большую пользу можете принести Отечеству.

– Спасибо, Иван Васильевич, но сами видите, я уже выбрал стезю и менять ее не собираюсь. Без меня как-нибудь обойдетесь. Шифр просто в этот раз применен Кутузовскими писарями самый заурядный. Я вам более подходящий могу предложить,– Михаил быстренько объяснил несколько схем майору и тот удивленно слушал, следя за грифелем карандаша, которым Михаил выписывал значки и схемы прямо на конверте.

– Всенепременно воспользуемся,– кивнул он.– Действительно и просто и коль не знаешь откель плясать, так и в сто лет не прочтешь. Цифирь и цифирь бессистемная. А это с черточками и вовсе проще пареной репы, только лист чтоб не полный, да знать, с какой книги зачеркнуто. Договорись, да при себе имей. Хоть Библию, хоть молитвослов. Изрядно выдумано. Спасибо, батюшка. В полевых условиях удобно. Положил и читай. Даже и дешифровщик не надобен. А коль вестовой перехвачен будет, так противнику, опять же, не прочесть, коль не знает на чем зачеркивалось. Толково.

– В сундуке фельдмаршал, презенты семейству посылает или тоже государственное имущество?– поинтересовался Михаил, кивнув на сундук, не большой, но выполненный качественно и окованный металлическими полосами вдоль и поперек.

– Михаил Илларионович просил доставить в Санкт-Петербург. Видать жалование супруге передает, ну еще может и прикупил чего для дочерей. У него их пятеро, да и внучат уже десяток пади,– майор похлопал по крышке сундучка, притороченного к лошадиному седлу и лошадь обремененная поклажей, перестав щипать траву, недовольно дернулась, будто пытаясь избавиться от ноши.

– Тяжелый? Видать натер бок кобыле-то. Вон как таращится не довольно,– посочувствовал животному Михаил.

– Да с пуд всего, просто трет углами, вот ей и в досаду,– Лицынский подтянул ремни крепежные, смещая сундучок плотнее к седлу.– Потерпи, роднуля, сейчас вернемся и разгрузим тебя,– бормотал он при этом добродушно.

Глава 6

Игнат уже выпряг убитую лошадь и с помощью проезжающих мимо крестьян, оттащил ее в сторону. Увидев вернувшегося фельдъегеря с лошадьми, кинулся на встречу радостный с румянцем во все щеки. Тут же принялся выбирать недостающую экипажу лошадь и повел запрягать. При этом восторженно размахивал руками и пытался расспросить: -Как жа вы вдвоем справились, аль помог кто?

– Бог помог, Игнаша,– Михаил отстегнул сундучок и перенес его в карету, подняв за две ручки из кованой стали болтающихся с двух сторон. Весил сундучок не более пару десятков килограмм и закрывался, как и положено сундукам крышкой накладной сверху. Поставив сундучок на сиденье кареты, Михаил дернул крышку, проверяя заперта ли и, она откинулась, демонстрируя содержимое.

– Иван Васильевич, так вам что фельдмаршал не запертым сундук передал?– спросил он у подошедшего фельдъегеря.

– Вполне заперт был, и даже ключ не был вручен. Дескать, у супруги свой имеется,– майор рассматривал содержимое посылки фельдмаршальской с выражением досады и беспокойства на лице.– Списочек, правда, у него в письме для супруги имеется. Предупредил передавая. Ей, мол, отчитаетесь по прибытии.

– Не знал, что фельдмаршал столь щепетилен. Бюрократ?

– Порядок любит. Как же без него? В своем праве,– возразил Лицынский.

– Бог с ним. Проверьте все ли на месте. Похоже, что взломали французы коробок, любопытствовали вишь ли.– Фельдъегерь отправился за сумкой почтовой, а Михаил, разыскав среди свертков и пакетов малахитовый ларец, вынул из него СТН и облегченно вздохнул. Цель достигнута.

Как попал к фельдмаршалу ларец, можно было только предполагать, видимо среди трофеев оказался. Или презентовал кто-то, тем более что версия с трофеем была сомнительна. Не до трофеев пока было русской армии, постоянно отступавшей.

Лицынский принялся проверять содержимое, сверяясь с реестром, составленным собственноручно Кутузовым и, облегченно вздохнул, убедившись, что все в целости и французами не расхищено.

– Как сию безделицу фельдмаршал наименовал? – Михаил указал на малахитовый ларчик.

– Сие у него означено как "Камень-малахит с барельефом",– Майор принялся укладывать все обратно и, захлопнув крышку, перетянул сундучок ремнем.– Так оно надежнее, говорят супруга у фельдмаршала весьма строгая особа.

– Не доводилось встречаться?

– Не имел чести,– улыбнулся фельдъегерь. Вы теперь куда, господа?

– Мы в Бородино. Счастливо добраться до Москвы.

– И вам того же,– майор шагнул внутрь экипажа, пожав руки спасителям и скомандовал: – Поехали, Игнат,– экипаж запылил в сторону Москвы, уводя за собой вереницу трофейных лошадей.

– Ну что СТН?– Сергею не терпелось убедиться в положительном результате затянувшейся, по его мнению, командировке.

– Что-то с ним не так – не активный абсолютно, будто пустой. Ноль реакции. М.Э нет совсем. Золотишко не просят.

– И что это означает по твоему мнению?

– Думать нужно. Возможно, что пришел в негодность. В конце концов, вещей вечных не бывает. Хуже, если им удалось найти такого донора, в которого они влезли каким-то образом без дополнительной аппаратуры.

– Разве такое возможно? Вроде бы нет.

– Есть в этом проекте некоторые аспекты не изученные. При сильной эмоциональной встряске донора, может создаться спонтанно такая ситуация, что «нанообормоты» выскочат из СТН и внедряться. Даже сами того не желая. Недаром же люди пережившие различные катаклизмы и несчастные случаи, приобретают частенько паранормальные способности. История просто пестрит такими примерами. Тот же Наполеон. Ты знаешь сколько раз Бонапарт чуть не сыграл в ящик, пока не стал Императором? Раз десять, как минимум – это только зафиксированных по свидетельству очевидцев. Например, в Итальянском походе, еще будучи генералом, он в 1796-ом выжил после удара молнией, буквально чуть ли не в него. Лошадь, рядом стоящая, на себя приняла основной разряд, а сам Бонапарт провалялся целый месяц после этого желтый, как мумия. Лихорадка напала. Думали что загнется. Оклемался и потом вообще страх потерял. Лез, как ненормальный под пули и ядра. По госпиталям чумным шлялся и несколько покушений пережил самым чудесным образом. Есть у меня подозрение, что подцепил он инфекцию тогда в 1796-ом. Наноинфекцию. И до сих пор «наноинфицированным» пребывает. Отсюда и все успехи его необыкновенные. «Ведут» парня изнутри к власти и золоту. Ишь, как любит собирать. А вот ларец как попал к Кутузову – это вопрос. Помнишь Наполеон про похищенную у него «табакерку» брякнул там, в Фомкино? Не о ларце ли сетовал, научившись открывать его. Вполне на табакерку похож.

– Значит, нужно к нему поспешить и «нононистов» этих нейтрализовать. Ты же в двадцати метрах от него стоял, неужели не чувствовал ничего?

– Нет. Я пока с инфицированными людьми дела не имел. Только с «Троянами», но с ними проще. Они, как ни крути, но все же машины. А вот как эти бестии в людях пребывают и как из них действуют, и прячутся как? Это мне пока не понятно. Тем более определить есть они там или нет. Мы ведь за прибором гонялись, на него и металлодетектор настроен, а в носителе живом, как их распознаешь? Только по плодам деятельности. В этом смысле Наполенон явно «инфицирован».

– Пошуруй у него в извилинах. Ты же можешь.

– Попробую. В общем, поворачиваем обратно,– Михаил швырнул в кусты переломанный несколько раз СТН и отряхнул ладони. А через час они опять въезжали в Валуево, остановленные аванпостами обеих противостоящих армий несколько раз.

Деревушку уже снесли напрочь для устройства позиций, и только печные трубы напоминали о том, что когда-то здесь стояли избы. Так же как и на стороне русской, здесь все двигалось и галдело. Громыхали колеса пушек, и ездовые так же орали заполошно друг на друга, размахивая кнутами. Великая Армия готовилась к битве.

Повернув в сторону Фомкино, парни обогнали несколько походных колонн и пристроились в хвосте полка драгунов, сверкающих начищенными касками.

Конские хвосты на них развевались воинственно и, вздыбливаясь, делали похожими всадников на огородные пугала, но сами французы полагали, что это украшение делает их выше и устрашает неприятеля.

Пыль из под тысяч копыт, поднималась серым облаком над головами и парни, отплевываясь, попытались объехать движущихся конников лесом, который оказался забит войсками на столько, что просто шагу ступить было негде. Обозы, лазареты и прочие тыловые части, типа сапожных и оружейных мастерских, заполнили его, мешая проезду. Пришлось возвращаться и глотать покорно пыль вместе с французской пехотой.

Порадовал Филя, прилетевший и доложивший, что Бонапарт сидит пока там же у казначейских фургонов, полон дум.

– Видать еще не отошел от твоего сюрприза,– Сергей расплылся в улыбке.

Фомкино тоже снесли уже к чертовой матери и последняя избенка разобранная, загружалась на подводы, раскатанная по бревнам. Французы, взявшие с огромными потерями Шевардино, выдвигались вперед и выходили на оперативный простор на виду у русской армии. Пушкари и с той и другой стороны пристреливались с вновь занятых позиций и ядра со свистом рассекая воздух, мелькали над полем их разделяющим.

«Два дня мы были в перестрелке…»,– продекламировал Сергей.

Императора Франции они обнаружили сидящим в окружении маршалов, как всегда с ногой на услужливо подставленном адъютантом барабане. Похоже, что это был специально для этого предназначенный барабан. Нравилось Наполеону, очевидно, слова свои, веско подтверждать ударом каблука по туго натянутой коже. Вот и сейчас он что-то выговаривал вытянувшемуся перед ним подчиненному и слегка постукивал каблуком, выбивая ритм неспешный, но слова очевидно при этом, по мнению Императора, вдалбливались инструктируемому доходчивее.

На каждый удар ногой, следовал подобострастный кивок головой, выслушивающего распоряжения генерала или маршала и с расстояния в полсотни шагов наблюдать за этим было даже занимательно.

Удар – кивок. Два быстрых удара – два торопливых кивка.

Ближе их не подпустила охрана из усатых и неразговорчивых гвардейцев, молча перекрывших подходы и стоящих с винтовками плечо к плечу.

– Отсюда достанешь?

– Пробую, пока ноль,– Михаил спешился и пошел вдоль строя, выискивая глазами офицера, отвечающего за охрану Бонапарта с этой стороны. Спрашивать стоящих хмурых гвардейцев было бессмысленно. Судя по их лицам, сегодня им вставили такой «фитиль», что дай только повод и, порвут в клочья.

Приметив офицера с эполетами полковника в гвардейском мундире о чем-то беседующего с таким же гвардейцем, но капитаном, Михаил направился к нему и, представившись, протянул маршальскую охранную грамоту.

Полковник смерил назойливого монаха быстрым взглядом колючих, черных глаз и, шевеля нервно тараканьими усами, принялся дотошно изучать предложенный ему документ.

Прочитав, небрежно сунул бумагу обратно Михаилу и произнес скрипучим голосом:

– От меня, святые отцы, чего изволите приобрести?

– Содействия, мсье полковник,– поклонился Михаил, приложив руку к груди.

– В чем?– полковник вздернул подбородок, гладко выбритый до какой-то нереальной синевы и, прищурившись, уставился в глаза Михаилу с выражением презрительно-настороженным. Возможно, ожидая каких-то неимоверно трудных от него усилий под этим пока расплывчатым определением и прикидывая, куда послать этих некстати появившихся просителей, а главное как, чтобы не побежали тут же с жалобой к маршалу, коего покровительство продемонстрировали.

– Нам необходима аудиенция Его Императорского Величества,– смиренно потупил глаза Михаил.

– Не может быть и речи,– тоном, не терпящим возражений, тут же выпалил полковник.– Императору не до вас. У вас побрякушку сперли в аббатстве, а тут у нас целая казна армейская украдена и вон видите, Император не бегает, как идиот, отвлекая всех, а сидит, и готовиться к баталии. Идите себе мимо, святые отцы. Ей Богу не до вас всем,– полковник отвернулся, давая понять, что разговор окончен и очень удивился, услышав:

– Император и не должен бегать, для этого у него есть нижестоящие исполнители. Но у нас есть подозрения, что тот злодей, которого мы ищем, имеет прямое отношение и к казне пропавшей.

– Что-о-о? С этого и нужно было начинать,– полковник даже подпрыгнул от радости, услышав с утра первую хорошую новость.– Я немедленно доложу Его Величеству о вашем заявлении, но, не сносить вам головы, святые отцы, если это уловка и вы станете ныть о своем, а о только что сказанном не упомянете. Сдеру лично сутаны, не обессудьте, но шомпола у нас в достаточном количестве. Присмотри за ними, Антуан,– бросил он уже на бегу капитану и, проскочив за оцепление, быстрым шагом направился к стучащему имперскому барабану. Там откозырял и быстро все выложил Наполеону, кивая головой в сторону монахов, требующих аудиенции. Наполеон оживившись, ногу с ударного инструмента убрал и повернулся в сторону просителей. Затем кивнул и снова взгромоздил теперь уже оба ботфорта на злополучный барабан. Причем сделал это с грохотом и, скрестив руки на груди, уставился перед собой немигающим взглядом.

– Прошу, мсье монахи,– полковник хлопнул по плечу гвардейца.– Пропустить,– и тот, шагнув вперед и в сторону, замер в ожидании прохода просителей, после чего молча вернулся в строй, лязгнув ружейным прикладом.

На приветствие монахов Наполеон отреагировал сдержанно. Даже позы не переменив, произнес:

– Слушаю вас внимательно!

– Мы имели уже честь изложить свою нужду, приведшую нас в Великую Армию Вашего Величества Вашему маршалу – Герцогу Эльхингенскому и он соизволил оказать нам свое покровительство, проявив сочувствие и понимание,– начал Михаил, пытаясь одновременно «просканировать» мозги Императора Наполеона-I.

– К сути дела, мсье,– перебил его тот.

– Это было вчера. Сегодня мы узнали, что у вас расхищена неизвестными злодеями казна и помолясь, Божьим повелением, мы берем на себя смелость заявить, что злодей ограбивший аббатство причастен и к этому преступлению,– закончил Михаил, перед мысленным взором которого замелькали какие-то женские лица в кружевах и криолине. Император, очевидно, вспоминал один из балов и именно обрывки эти сейчас мельтешили, не позволяя понять, что там в голове еще есть, кроме них.

– Это я понял и, что как зовут злодея теперь, вы не знаете, тоже. Прикажете выстроить Армию во фрунт, а вы пройдетесь и опознаете негодяя? Мне для этого нужно всего лишь отменить завтрашнюю баталию с Циклопом. Напишу-ка я ему депешу, чтобы приостановил возведение укреплений. Обстоятельства у меня уважительные. Казну Армии похитили. Думаю, что должен войти в положение и уважить,– Наполеон даже развеселился, растянув тонкие губы в саркастической ухмылке.