Николай Владимирович Краевский
Холостяцкие откровения

"… Я уже тоже сильно соскучился по Вам. Как ни говори, а свои все же дороги, мы ведь так привыкли друг к другу, всегда вместе, и я тоже жду, как и ты, когда мы встретимся, моя любимая. Если бы я даже когда-то встретил на своем пути девушку гораздо лучше тебя, все равно я не смог бы ее так полюбить и уважать, как в настоящее время тебя. Я себе просто не представляю, как бы мы были врозь. Ленчик, родная, я тебе раньше об этом не говорил, таил в душе, но вот теперь не выдержал, потому что не могу жить без тебя. Милая моя, я жду тебя с большим нетерпением, ты каждый час рядом со мной, я тебя ласкаю, я о тебе думаю, я тобой живу, ты со мной ложишься всегда спать, я тебя обнимаю, целую, ты вся со мной. Поверь, драгоценная, говорю тебе это от чистого сердца, от всей души… Надеюсь, родная, ты не будешь спекулировать моей безграничной любовью и симпатией к тебе. Давай забудем все наносное, плохое, которое, может, было между нами. Ведь жизнь в конце концов так прекрасна, пусть даже если на пути к счастью встречаются преграды. Не нужно и не будем отчаиваться, научимся держать себя в руках и видеть то чудесное в жизни, что порой просто не замечаешь.

Леночка, ты все спрашиваешь, милая, когда приехать? Да я рад был бы прямо сейчас тебя видеть перед собой, но, увы! Я уже писал, что, может, с сентябрьской получки смогу тебе выслать нужную сумму.., однако, смотри сама: если не можешь столько выдержать, так приезжай быстрей, а деньги я сниму в кассе и тотчас вышлю телеграфом, ты только намекни. Знай, любимая, я жду тебя всегда. Когда бы ты ни приехала, я буду весь твоим. Сейчас, признаюсь, немного отдохнул и чувствую, как ты: мне позарез нужна женщина, но, родная Ленусик, ради нашей общей любви я готов потерпеть, и тебя дождусь честно, только тебя, поверь, славная моя женушка. Думаю, ты поймешь меня правильно: очень надеюсь на взаимность, иначе, прости, будет подло с твоей стороны, если ты такие чувства променяешь на какую-нибудь дешевку. Это будет несправедливо…

Я никогда еще с тобой так не объяснялся, Ленок, но будь уверена, очаровательная моя, что каким я был в прошлом к тебе – ласковым, любящим и нежным, – таковым остался и теперь… Нет, все-таки кривлю душой: теперь еще сильней в тысячу раз стал тебя уважать и любить. Ты, насколько знаю, иногда разочаровывалась в моем отношении к тебе и совершенно напрасно, то был блеф, обманчивое видение. Ведь если человек не любит другого человека, ему все в этой жизни безразлично, ни до чего нет дела. Да ты это и сама видела в отношениях Сергеевых, наших соседей, ведь так же?!

Моя дорогая, ты написала, что хочешь оставить Славика с бабушкой и дедушкой, чтобы он подольше отдохнул и вдоволь наелся фруктов. Прости, но мое мнение на сей счет: нет, ни в коем случае оставлять не нужно! Не потому, конечно, что я не доверяю своим родителям или по какой другой несущественной причине, а потому, что я просто не смогу, не выдержу без него так долго, как, впрочем, и без тебя. Все время буду думать, переживать, да и он будет скучать, плакать, постоянно вспоминать о нас. Да и как, вникни, родная, можно расстаться с одним–единственным нашим ребенком, составляющим вместе с нами одно целое – семью. Неужели, это, признаться, даже в голове моей не укладывается, тебе бы хотелось, пусть даже на время, избавиться от нашего малыша, не жаль расстаться с ним?! Если это так, то.., не обижайся, пожалуйста.., у тебя нет сердца, значит, ты весьма легко и быстро можешь пойти на любой компромисс… Вот когда у нас будет второй ребенок, Леночка, тогда, видимо, еще можно будет допустить полет фантазии на сей счет и решить, как поступить в той или иной ситуации, но пока… Родная, если ты хоть немножко уважаешь свою семью и в дальнейшем собираешься жить ее заботами, стремлениями, то пусть наш сын будет с нами. Договорились?!

Ты спрашиваешь, как это я согласился стать преподавателем, то есть взвалил на свои плечи дополнительную неоплачиваемую нагрузку. Дорогая, в армии согласия не спрашивают – назначают приказом, и все. Дело в том, что к нам прислали 24 человека, у которых время срочной службы подходит к концу, и теперь они проходят курсы подготовки на офицеров запаса, то есть при увольнении им будут присваивать звание – младший лейтенант запаса… Не волнуйся, моей зарплаты нам вполне хватит на безбедное существование. Под конец августа я все-таки возьму в кассе 100 рублей и вышлю вам, мои дорогие. Надеюсь, тебе их хватит на дорогу. Глядишь, и мой день рождения девятого числа успеем отметить в кругу семьи. А через месяц, на твой День рождения, я приготовлю тебе очень хороший подарок.

А вообще, конечно, я очень рад, что вы там хорошо отдыхаете, прилично питаетесь, не болеете и чувствуете себя замечательно… А я здесь вчера и сегодня ходил по грибы, сейчас вовсю пошли подосиновики, вдоволь их наелся. Ты, кстати, когда приедешь, еще тоже успеем их пособирать, засолить. Огурцы уже тоже ел свои, с грядки; помидоры тебя дождутся, и капусту будем вместе солить, я тебя буду учить, хорошо?..

Вот, вроде, и все, моя крошка. Пиши почаще. Я твои письма читаю весь вечер. Как заскучаю, так и начинаю их читать или сам пишу вам. И ты так делай. Если вдруг чего-то захочется.., то ты садись и пиши, все свои чувства излей на бумаге, тебе, глядишь, и легче станет, и быстрей пролетит время… Леночка, не стесняйся, сообщи, как прошли твои непредсказуемые "гости", как ты их перенесла, перетерпела, моя любимая? Кстати, когда будешь ехать обратно, смотри, рассчитай, чтобы тебе в дороге не было неудобно… Ленчик, вот ты пишешь, что не можешь без меня, что я тебе очень нужен, а почему же тогда ты частенько от меня отворачиваешься, когда мы вместе, "ворчишь" на меня?.. Не будешь больше так делать, нет?!

Ну ладно, родная, пора идти отдыхать, уже половина двенадцатого ночи. Сегодня, как никогда, писал много. Это, наверное, потому, что сегодня я так сильно и страстно хотел тебя, что даже голова разболелась. Но вот после письма боль, вроде, утихла… Ну ничего, успокаиваю себя мыслью о том, что скоро снова будем вместе. Да?! Ты, любимая, хорошо себя к этому подготовь, лады?!

Целую тебя в губки. И в большие, и в маленькие. Вечно твой Игорь…"

Сохраняйте, господа, эпистолярии – этих бессмертных свидетелей эпохи, бесценные семейные реликвии. Они, в отличие от официальных бумаг, составляемых, как правило, неискренними прохвостами от власти, помогут порядочным потомкам разобраться в хитросплетениях лабиринта истории, ибо истинные ее творцы – мы с вами, рядовые сограждане.

Лена остро почувствовала, как ее раскрасневшиеся щеки обдало жаром. Стыд, неловкость и отчаяние безмерно завладели ее существом, в эту минуту она готова была провалиться сквозь землю, уйти в беспамятство, забыться, умереть.., лишь бы больше не смотреть в глаза этому доброму, наивному человеку, перед которым она так нелепо, скверно зависла на измене и теперь вынуждена была играть роль прилежной и любящей супруги. Впрочем, не оправдания ее – объективности ради, надо заметить, что не все было так примитивно, как кой-кому могло показаться на первый взгляд.

8.

Неженатый Гарик, дипломированный специалист, инженер, получивший направление института из стольного града Киева в отдаленный райцентр, ведущий весьма размеренный, консервативный образ жизни, ощущал себя в этой провинциальной заводи явно не в своей тарелке. Дабы развеяться и в поисках приключений иногда захаживал в одиночестве или с друзьями в единственный на всю округу ресторанный кабак, убивая таким манером свободное время и просаживая энную сумму, которая, выражаясь языком классика, жгла ему ляжку. Между прочим, работая на спиртзаводе, он и без того имел возможность упиваться в стельку, причем совершенно бесплатно, которой, кстати, многие его коллеги и пользовались во вред собственному здоровью. Но столичная душа Гарика нуждалась в шике, блеске, фанфаронстве. А молодое, энергичное, спортивного вида тело ко всему этому требовало ощутимой добавки – так сказать, девочек на десерт. С его блестящими внешними данными и с отлично подвешенным языком окрутить какую-нибудь юную местную простушку-селянку, лишь вчера вышедшую из-под опеки мамы с папой, конечно же, не составляло большого труда. Благо, в стольном граде за славные годы студенческих пирушек и похождений параллельно с учебой в институте неплохо освоил школу донжуанства и ловеласничанья.

За год "осваивания целины" Гарик потерял счет своим победам на любовном фронте, и ему уже порядком все это стало надоедать, жизнь стала казаться сплошным беспросветным бардаком и бездарной затеей. Ощущения все более и более притуплялись, душа стала чахнуть. И вот однажды, выйдя из кабака с приятелем покурить-поболтать, Гарик вдруг заметил оживленно:

– Посмотри, какая непостижимая дамочка прогуливается. – Сие странное определение "непостижимая" было адресовано как раз Лене Драйзеровой, совершающей с сынишкой вечерний моцион. Всей своей гордой осанкой, неторопливой, но уверенной походкой и красиво облегающим ее стан кримпленовым платьем она как бы давала понять и себе, и прохожим, что ей сейчас нет никакого дела до многочисленных бытовых проблем, мучающих обывателей, да, собственно, и до глобальных, мировых тоже. Ей было просто хорошо – вот так независимо, не напрягаясь, ни о чем не думая, гулять и все.

– Послушай, дружище, – не отрываясь взглядом от незнакомки, продолжил Гарик, – вот тебе пару червонцев, добавишь из своих, если что, и расплатишься за наш столик, по рукам?!

– А как же наши подружки-телочки, твоя Светочка? – развязно поинтересовался изрядно накачанный приятель. – Она же от тебя зенки свои блядские не сводит, готова прямо тут отдаться.

– Дарю ее тебе, дружище. – Гарик по-свойски похлопал его по плечу, – если хочешь, устрой с ними групповуху… Никогда не пробовал?! Ну так попробуй. Великолепный кайф гарантирую. Клиентки, думаю, уже созрели. Песенку помнишь: "Созрели вишни в саду у дяди Вани…"?.. Короче, прощевай, брат, меня ждут великие свершения.

– Да что ты в ней нашел? – все еще пытался удержать Гарика собутыльник. – Ну подумаешь, на артистку Любовь Орлову в молодости похожа. – Тут надо отдать должное наблюдательности подвыпившему повесе, он попал в точку: в юности многие Ленины подружки так и называли ее в глаза – Ленка Орлова – за большую внешнюю схожесть со знаменитой киноактрисой. – Да мы, если захотим, настоящих служительниц муз снимем, не все же время нам с блядями таскаться. Послушай…

Но Гарик, подогреваемый охотничьим азартом, безошибочно почуяв и определив новую, весьма не похожую на прочих жертву, уже сорвался с места вдогонку за блондинкой, свернувшей за угол дома и потерявшейся из виду.

– Грустите, солнышко? – Он так внезапно и беспардонно вторгся в ее спокойный, тихий мир, что она невольно вздрогнула. Ей явно не понравилось это вторжение, особенно то, что незнакомый мужчина, от которого к тому же несло винными парами, крепко обхватил ее за талию.

Она испуганно и умоляюще взглянула на незнакомца, выдавив из себя:

– Руку, пожалуйста, уберите.

– А что, мешает?

– Да, мешает.

– Ну как хотите, – тоном раскаявшегося хулигана изрек Гарик, – я ведь хотел как лучше. Думаю: грустно одинокой барышне, надо ее приголубить, развеселить.

– Благодарю за заботу, но, во-первых, я не одинока, со мной, как видите, идет сын, а во-вторых, мне вовсе не грустно, так что вы не угадали.

– В таком случае, мадам, великодушно прошу не гневиться и извинить несчастного человека.

– Это вы-то несчастный, – уста Лены изобразили скептическую улыбку; как ни странно, она проявила интерес к завязавшемуся диалогу.

– Конечно, – на серьезно-романтической ноте заливал Гарик, – и одиноко, и грустно, и пообщаться не с кем… Помните, как у Михаила Юрьевича Лермонтова: "Мне грустно, потому что я тебя люблю и знаю: молодость цветущую твою не пощадит молвы коварное гоненье: за…"

– Вы что, поэт, – прервала декламацию Лена, – или любитель, обожаете поэзию?

– Увы, даже не драматург.., а вот обожаю я вас. – Гарик вновь со всей темпераментностью своей подогретой алкоголем натуры прижался к Драйзеровой.

Она уже успела взять себя в руки и потому на сей раз ее сопротивление было более решительным:

– Я все-таки настоятельно прошу: без рук! В противном случае вы рискуете нарваться на неприятности.

– Будете звать милицию?.. Так я не причинил вам ничего плохого, помилуйте, сударыня.

– По-вашему выходит, лапать незнакомых женщин на улице – это вполне нормально?.. Вам, видать, не привыкать, если вы со всеми так обращаетесь, только вот маленькая неувязочка вышла: моя кандидатура для вашего гарема не подходит.

– Ох, ох, какие скверные выражения, какие невероятные умозаключения на мою бедную голову. Зачем же так извращать мою галантность, сударыня?

– Вы меня уже достали, – вконец осмелела Лена, – собственно, куда вы идете? Мне кажется, нам с вами не по пути.

– Окэй, учитывая, что вы дама, я прощаю вашу грубость. Однако, как истинный джентльмен, не могу вас бросить посреди дороги в столь поздний час. Ведь, согласитесь, в этом захолустье найдется немало аборигенов, пожелавших бы.., ну как бы это вам потактичней выразиться, чтобы не оскорбить ваш тонкий слух.., э-э-э… покуситься, скажем так, на вашу честь без всякого на то вашего согласия. Так что вынужден проводить вас, ненаглядная, до самого дома.

– Несказанно тронута вашей озабоченностью, – на последнем слове Лена сделала логическое ударение, подчеркнув двусмысленность произнесенного, при этом она вдруг поймала себя на мысли, что ей доставляет удовольствие вести словесную перепалку с этим молодым и в меру нахальным красавчиком. – Только я, извините, совершенно не вижу в ней необходимости. А потому советую, пока не поздно, одуматься. Вас, кстати, не страшит то, что меня сейчас дома поджидает очень ревнивый муж, и не находите ли, что ваша встреча с ним крайне нежелательна?

– А что, к нам папка уже приехал?! – неожиданно с радостной ноткой в голосе вклинился в беседу Славик.

– Вот, – звонко рассмеялся Гарик, – мы вас совместными усилиями и разоблачили. Давно подмечено, что устами ребенка глаголет истина. Дай, мальчик, я пожму твою мужественную лапку.

Польщенный Славик протянул руку. Искусный обольститель не только ее потряс, но и вложил в нее пару шоколадных конфет, оказавшихся в кармане его пиджака как нельзя кстати. Тут и Лена, поддавшись всеобщему веселому настроению, размякла, подобрела и таки позволила проводить их чуть ли не до самой калитки родительского дома мужа.

– Так где мы завтра с вами увидимся? – поинтересовался Гарик, преграждая Лене путь.

– А зачем? Вы, вроде, уже главную свою миссию выполнили: проводили нас с сынишкой до дому, доставили в целости и сохранности. Спасибо. А больше нам встречаться ни к чему. Я, как никак, замужняя женщина.

– Но в данный-то момент вы холостячка! – пошел в решительную атаку Гарик. – И потом, вы мне безумно нравитесь. Поверьте, я не причиню вам боли. Мне просто очень понравилось с вами общаться, и я бы страстно желал продолжить наше знакомство. Уверяю вас, вы ничего от этого не потеряете, а уж точно приобретете интересного собеседника в моем лице, который постарается скрасить ваш досуг.

– От скромности, конечно, гибель вам не грозит, – Лена, словно заколдованная, зачарованная его сладкими речами, продолжала стоять в ночи под этим звездным небом, хотя уже даже Славик не выдержал и стал тянуть ее за руку:

– Мама, ну пошли домой, я хочу спать.

Наконец, условившись о времени и месте свидания, они расстались. Но… в назначенный срок она не пришла, хорошо все обдумав и прекрасно поняв, чем может закончиться сей неожиданно возникший и затянувшийся флирт. Трезвый разум члена семьи преодолел дьявольское, чувственное притяжение женщины. Но, увы, ненадолго. Гарик выследил свою жертву и продолжал настаивать на встрече. Она, наконец, состоялась. Потом еще, еще… Порочный круг их легкомысленного знакомства затягивался все уже и сильней. В маленьком местечке трудно было что-либо скрыть от людских глаз, поэтому недобрая молва быстро докатилась до родных ее мужа. Они, было, попытались воздействовать на ее совесть, но она ответила, как отрезала:

– Молчите уж, батя, я знаю, что вы активно выступали против нашей с Игорем регистрации, но ведь и я не настаивала. Как-нибудь уж сами разберемся, как нам жить.

Вскоре Гарик пригласил Лену покататься на лодке, где все и свершилось. Сопротивление с ее стороны, конечно, было, но вовсе не яростное, а так, для приличия. Он быстро и без труда сломил ее откровенным цинизмом:

– Да брось ты ломаться, как девочка-целочка, вижу же, что хочешь, и я, признаться, давно сгораю от желания, с того самого первого мгновенья, как увидел тебя, так прочь все условности и предадимся жадной любви без остатка, моя дорогая.

Она отдалась ему неистово, самозабвенно. Вероятно, сказалось долгое воздержание, а может, и острота свежих, необычных ощущений. Кстати, впервые именно с развращенным Гариком познала она это головокружительное разнообразие интимных любовных позиций, весьма потрясших ее. Да, в амурных делах он был гораздо опытней ее, хотя по годам был моложе (24 на ту пору было ему и 27 ей). Но Гарик тоже по достоинству оценил ее потенциальные нерастраченные возможности и полушутя-полусерьезно отметил при одной из встреч:

– Из тебя бы вышла великолепная гетера. Все бы мужское население мира, нисколько не сомневаюсь, пало бы к твоим ногам.

– Ну уж это слишком, – поначалу обиделась Лена, – почетное звание мировой шлюшки меня вовсе не прельщает.

А потом, поразмыслив, Драйзерова с ужасом вынуждена была признаться самой себе, что порок ее безумно засасывает, влечет, и она, о, ужас, даже мысленно благодарила гуляку-Гарика, что он разбудил в ней эти наклонности. Мир теперь в ее представленьи не был таким серым и унылым, как ранее – оказывается, он был полон страстей и других будоражащих воображение интересных вещей.

Какое безрассудство, не правда ли, господа. Не в нем ли кроется извечная тайна Женщины, загадка, вряд ли когда-нибудь и кем-нибудь расшифрованная?! Роберт Сильвестр зрил в корень, утверждая: "Женщины никогда не слушаются голоса рассудка. Они слушаются только голоса сердца. Вот почему женщины так редко бывают первоклассными дельцами… Они всегда примешивают ко всему чувства…"

Лена настолько увлеклась и заигралась, что уже была готова оставить на неопределенное время Славика у бабушки с дедушкой. Это бы развязывало ей руки в смысле привнесения определенных перемен в ее жизни. Каких?.. Она, собственно, сама еще точно не могла определиться: то ли они будут кардинальными, вплоть до развода, то ли разовьют приобретенный опыт с Гариком, может, затронут лишь ее скромную трудовую биографию, или захочется чего-нибудь еще…

9.

Руки Лены вновь невольно потянулись к письмам мужа. Вот первое, когда она еще была верна ему. Почему-то там, на его родине, оно показалось ей суховатым, холодным письмом обязательного, но весьма усталого человека и вовсе не голодного до женщин, а тем более до собственной супруги:

"Здравствуйте, мои дорогие! Письмо твое, Лена, я получил, из которого узнал, что вы доехали благополучно. Телеграмму твою тоже получил. Рад, что все обошлось нормально, сейчас ведь, летом, ехать очень трудно. Ты пишешь, чтобы выслать сахара. Но сейчас пока у меня денег нет, занимать же, сама знаешь, не у кого, и в кассе пока пусто. Так что до получки я ничего выслать не смогу. А ты, может, пока из тех средств, что у тебя остались, купи на базаре килограммов восемь; с получки сразу же вышлю и посылку с сахаром, и рублей восемьдесят. Сейчас зато выслал вам посылку с крупами, вложил в нее твои новые туфли, а то старые быстро разобьешь.

Ты пишешь, что Слава дорогой заболел. Он вроде никогда на горло не жаловался, но теперь, видно, нужно тебе с ним сходить в больницу, чтобы там его хорошо обследовали. Не знаю, будут ли ему вырывать гланды; может, сейчас лучше это сделать, чем потом, когда они вырастут большими, если, конечно, таковые у него действительно есть. В общем, надо посоветоваться с врачами. Смотри, чтобы он меньше бегал, не давай ему пить холодной воды, кипяти ее. Операция по удалению гланд не такая уж и сложная. Моей племяннице Жанне, когда я еще учился в училище в Житомире, тоже их вырывали. Ничего страшного, рассказывала она, мороженое вдоволь пришлось покушать, чтобы кровь не так сильно шла и быстрей ранка затягивалась.

Значит, ты говоришь, жизнь там такая же трудная. Я тебе, в принципе, об этом же твердил: " Везде хорошо, где нас нет". А ты думала, что невоенным лучше живется. Теперь можешь собственными глазами убедиться, каково людям на гражданке, благо времени у тебя для этого предостаточно.

Ну ничего, не отчаивайся: что возможно купить из фруктов, берите, не жмись. Надо, чтобы Слава вдоволь насыщал свой организм витаминами. При этом, конечно, создай ему строгий режим, не смотри, что он не захочет, а делай так, как положено. И почки свои не запускай. Сдай анализы, пускай врачи что-нибудь пропишут.

Помогай, Лена, побольше родным по дому, не стесняйся; немного поработай, тебе это полезно, ведь здесь тебе, по собственному признанию, надоело в четырех стенах сидеть. Так что позанимайся хозяйством, скучать будет некогда и время, глядишь, пройдет веселей. Пиши, как себя чувствуют мама, папа, пускай они больше смотрят за собой, берегут свое здоровье, им еще нужно жить да жить. Мне, кстати, папа прислал письмо, и он тоже сетует на тамошнюю дороговизну на все и вся. Получается, что наши, северные, цены и южные почти одни и те же. Может, потом будет все подешевле? Поживем – посмотрим.

Папа, большое спасибо тебе, что ты встретил Лену со Славиком! Они остаются очень довольны вами, хотя пока и стесняются очень. Я, правда, рассчитывал, что их встретит Юлин муж, Ваня, но он почему-то не пришел. Сама Юля пришла встречать, а он – нет. Может, обиделся за что-то на нас?.. Тогда пусть извинят, если я в чем-то провинился. Юля, сестренка, напиши, пожалуйста, проясни ситуацию. Не хочется думать, что мой дорогой друг может на меня дуться. Я знаю, дорогие, вам тяжело, вы все работаете, трудно достается хлеб насущный, но я пока тоже ничего на могу предпринять… Может, вы считаете, что мы с Леной слишком хорошо живем и потому якобы от всех отказываемся?! Нет, это не так. А работать мне приходится, пускай Лена расскажет, так, что покоя нет ни днем, ни ночью. С этим, увы, никто не считается.

Лена, прошли уже две недели, как вы уехали, но скучать мне еще некогда было. Сейчас занят по горло. Ты вот советовала мне поправляться, но получается наоборот: худею. Почти все коллеги в отпусках, на службе осталось нас очень мало (Сопов, Синегубов, Битенский и я). К тому же, к нам поместили дополнительно личный состав для обучения на офицеров запаса. Так что приходится еще и преподавателем быть.

За огородом ухаживаю. Уже один раз надергал шесть кустов картошки и приготовил из нее ужин и завтрак. У нас почему-то похолодало, и перестали расти огурцы. А горох я так и не рвал – попозже буду снимать урожай. Жду, когда пойдут грибы.

Лена, Родичев женился на поварихе, играли свадьбу. Она, конечно, очень довольна, что таки удалось выйти замуж. А больше особых у нас изменений нет, все идет по-старому. Здоровье мое хорошее, чувствую себя тоже хорошо. Одно то уже радует, что не слышу каждый день твоих упреков, укоров. Прихожу вечером домой, и спокойно так, тихо, отдыхать можно, ни о чем не расстраиваясь.

Пиши, как ведет себя Слава, постоянно ему напоминай о том, что если не будет слушаться, я буду сильно его ругать. Пускай занимается побольше, меньше бегает, приучай его к труду. Это самый лучший воспитатель – труд.

Как там племянница Галя, дочурка Вани и Юли, наверное, уже в школу собирается идти? Смотри, чтобы они там со Славкой не дрались… Описывай все подробно, поделись впечатлениями об украинском лете, ведь ты впервые на Украине.

Ну а у меня все. Завтра нужно рано подыматься, чтобы успеть еще позавтракать. Примите от меня все самый горячий привет, а также массу наилучших пожеланий. Целую вас крепко и также горячо. Ваш Игорь."

А вот другое послание, датированное пятым августа 1964 года. Лишь две недели разделяют его от предыдущего, но как заметно разнятся они по тональности, глубине и восторженности чувств! Он был так самоуверен, настолько тешил себя самообманом, что и представить не мог ее неверности. Но, увы, уже успел завязаться ее роман с Гариком.

"Здравствуй, моя родная! Здравствуй, Славочка! Здравствуйте, дорогие мои родные: папа, мама, Юля, Ваня, племянницы Люда и Галочка!

Леночка! Письмо твое я сегодня получил и сразу даю тебе ответ. Это уже третье твое письмо, и на все добросовестно я отвечаю, поэтому ты не можешь утверждать, что я забыл вас. Милая, родная, очень благодарен за твое внимание, в долгу перед тобой не останусь. Ты хочешь, чтобы я писал тебе помягше. Ленчик, я и так излагаю свои мысли от души, пишу и думаю постоянно только о вас. Вы всегда рядом со мной, и мне кажется, что я один без вас никак не смогу. Это сейчас очень ощутимо, и ты подобное состояние на себе также испытываешь – я вижу, чувствую по твоим письмам. Так зачем, Ленуся, мы сами себя будем испытывать, жить где-то врозь, если уже сейчас мы можем и должны быть вместе. Да наплевать нам на все, что, может, тебе или мне не по душе, что где-то кто-то не то скажет, не так посмотрит. Правда?.. Не должна наша семья страдать из-за чужих языков. Кстати, сейчас на "точке" никого из старых знакомых не осталось. Сергеевы переехали и освободили квартиру. Битенские тоже на "точке" пока не живут, потому что его забрали в часть, в город, на восемь месяцев руководить спортом. Зайцев – на учебе. Так что теперь на "точке" остались, кроме меня, только Максимовы, Клочко и Петрова, а мужа ее отправили в командировку. Крюковы с отпуска приезжают восемнадцатого августа, а Васильевы десятого. Ильин осенью будет демобилизовываться, четверть века в армии отслужил. А Синегубов, наверное, предстанет перед судом офицерской чести. Он здесь пьянствовал, уходил в ближайшее село Лаю. Жена в пионерлагере, вот он и отрывается. Говорит: должность мне не дают, и поэтому мне все равно, как со мной поступят. Теперь допрыгался, вообще ничего не добьется. Мне как секретарю первички дивизиона пришлось проводить партсобрание по этому вопросу… Сопов, глядючи на меня, тоже отправил жену на Украину к своим, а сам начал пить, со всеми поругался, даже с командиром; наверное, тоже накажут здорово… Вот как повели себя наши "холостяки", но я пока делаю свое дело, и за меня ты можешь быть спокойна, Ленуся. Приедешь, и тебе, надеюсь, никто слова про меня плохого не скажет. Даже в Нижнем Тагиле еще после твоего отъезда не был, и мне не нужно никого, кроме тебя, родная. Жду только тебя, моя Леночка. Если бы ты так дорожила честью своего мужа, как я дорожу тобой, ты бы была у меня золотая!

Ленуся, вчера я все стирал сам, проводил в квартире генеральную уборку, так что сейчас у меня в комнате чистота и порядок. Приезжала в воскресенье к Тарасевичу Надя и позавидовала: вот, говорит, ценный муж, мой хотя бы раз так сделал. Даже наши солдаты удивляются, что я, в отличие от других, так держу себя в руках, все делаю, не стесняюсь. Ленуся, ради тебя, любимой, я на многое буду согласен, лишь бы только между нами была взаимность, и ты это знаешь. Я не хочу, чтобы мы калечили друг другу жизнь, и, надеюсь, ты меня поддерживаешь в этом стремлении. Плохого своей семье я не желаю и не буду делать.

Ленчик, ты просишь поискать банок для варенья. К сожалению, родная, здесь невозможно их раздобыть – посмотри сама там; что можно – сделай, а нет, так нет. Под вишневое варенье можно купить эмалированное небольшое ведро или что-то в этом роде, чтобы не приобретать еще один чемодан. И, значит, в дорогу у тебя будет один чемодан и одно ведерко, которое можно культурно обвязать. Сахару, восемь килограммов, как и обещал, я вышлю, ящичек уже заготовил и подписал. В посылку вложу твой пояс от халата, ты просила, – (О, бедолага, если б он знал, кто ей будет расстегивать этот пояс в сладострастном порыве!), – и маме ситцу или другого материалу на юбку. Жду только получку. Все сделаю, не беспокойся.

Очень скучно без вас, но ничего не сделаешь, приходится терпеть, моя. Ты интересуешься, когда приехать? Думаю, с этой получки еще не следует: денег будет мало, а вот с сентябрьской уже сразу смогу выслать приличную сумму, чтобы ты и кофту себе купила, и Славику что-нибудь из одежды, и на билеты, и на дорогу осталось. Потерпи, дорогая моя Ленуся, ты же ведь у меня хорошая, послушная, да?

Да, ты мне написала, что высылаешь посылку с яблоками, но пока я ее не получил. Как получу, сразу сообщу. Охота, конечно, попробовать даров природы с родной землюшки. Кстати, попроси у папы, чтобы он заготовил нам ящик для яблок на килограммов 50. Его можно будет сдать в багаж, когда поедешь. Я денег на это вышлю дополнительно. Яблоки нужно будет отобрать твердые, зимние, чтобы они не попортились дорогой; отец знает, как нужно сделать.

Я очень рад, что родные себя чувствуют хорошо. Теперь насчет того, что ты писала о Славе. Конечно, паниковать не стоит. Если что серьезное случится, тогда нужно будет принимать меры, а если он себя уже прекрасно чувствует, то зачем водить его по больницам и самой ходить. В посылку я еще вложу журнал "Здоровье", чтобы ты почитала его для себя, там как раз и по поводу твоих болячек сказано. Ну а то, что ниже живота, о чем сообщала, так у тебя всегда перед этим делом побаливает, а сейчас как раз время подходит. Но все же смотри за собой, договорились?

Не скучайте, мои дорогие. Есть в разлуке и своя прелесть: крепче любить друг друга будем. Молодцы, что питаетесь, ни в чем себя не ограничивая, особенно нажимая на свежие овощи и фрукты. Ведь вы, собственно, для того и ехали, чтобы удовлетворить свой аппетит.

Вот все, моя родная… Всех люблю, обнимаю, целую. Леночка, тебя особенно, еще раз и еще… Буду каждый день ждать ваших весточек…"

Письма мужа заставили ее встряхнуться, отрезветь и расстаться с мыслями о блуде хотя бы на время. Расставание же с Гариком прошло вполне спокойно, без эксцессов с чьей-либо стороны, без упреков и без взаимных обнадеживающих пожеланий и обязательств на будущее. Так обычно прощаются не враги, не друзья – обыкновенные приятели.

10.

По возвращении с южного длительного отдыха потекли обычные бесцветные будни. Уходил Игорь на службу очень рано, а возвращался, как правило, затемно. И Лена нередко скучала у окна, выглядывая супруга.