Николай Викторович Панов
Суррогат

Действие сорок третье

Что задумал Рудольф, что заставило его замолчать и выскочить из квартиры Ричарда, могло бы навсегда остаться загадкой, если бы не случай, произошедший в одной из деревень. Прошло немало времени после такого странного расставания. Ричард уже успел немало провозиться с силоктолином, а Элен все это успело наскучить, когда в новостях появилось сообщение о кустарнике, который внезапно вспыхнул огнем в дождливую погоду. Как-то само собой поползли слухи, наполненные иронией о легендарном гиперболоиде инженера Гарина. Смех смехом, а куст горел! Даже какую-то бабу деревенскую перепугал. И без того религиозная, так у нее после этого случая совсем «крыша поехала». Деревенский батюшка ей говорил, что, мол, не достойны мы, по нашему времени и по нашим грехам, сподобляться такого, тут что-то не то. Да и сам батюшка вроде как не такой уж неграмотный был. Понимал, что чудеса всегда во вразумление свершались, а здесь что – мало того, что старуху перепугал, так чуть было еще и пожар не наделал. Эту бабулю расспрашивала полиция, и место осматривали, на самом деле было все странно. Нет никакой добычи нефти, ни газа, а самовозгорание было. Когда дело дошло до вышестоящих органов и провели экспертизу случившегося, то немедленно прекратили расследование и поспешили засекретить дело. Бабушке рот не закроешь просто так, так отправили на излечение в больницу для «особо одаренных». Батюшке приказали не заниматься не своим делом. Дело было замято. Но, как бы то ни было, все равно и слух был, да и в новостях показали, правда, все свалили на капризы матушки-природы. Как только узнали об этом, вновь у Ричарда появился Рудольф, но на этот раз глаза его буквально горели. Более того, он был не один! Вместе с ним был Себастьян Остерн!

– Ричард! Или сейчас, или никогда! Решайся! – Рудольф сдержанно опустился в кресло.

– А как я могу на что-то решиться, если ты ничего не говоришь?! Ты мне хочешь дать работу! Какую? Вспыхнувший куст – не твоих ли рук это дело?! Что, спичку кинул или плюнул на него?! Дай мне информацию, и я подумаю, как мне поступить, – залепетал Ричард.

Рудольф взглянул на Остерна, тот кивнул в знак согласия. И Рудольф посвятил Ричарда в открытие века, а затем поведал ему о своих планах.

Действие сорок четвертое

– Нет, не так, ты все время забываешь о распорке, момент есть, а распорки нет, – учила Лия.

Семену каратэ как-то так все равно, а вот Алексею надо было знать, да ему и самому было это интересно. Но Семен тоже принимал участие в обучении. Ему было легче, чем Алексею. Ведь то, чему обучали Алексея, было классическое каратэ логики первого порядка, в отличие от того, что преподавала Лия. Семен это прекрасно понимал и наблюдал за «ломкой» товарища. Оказалось, что все то, что тот проходил по рукопашному бою, вроде как и ничего, да уже было не тем, что нужно. А каратэ, которому его обучали, было не совсем каратэ, а попросту какой-то мешаниной, созданной из отдельных приемов. Алексей начинал понимать, что все его сдачи норм по ОФП оказываются почти ненужными. А как его заставляли отжиматься, подтягиваться, и все сводилось к одному – чтобы усилить удар. А в каратэ логики второго порядка это оказалось ненужным. И суть заключалась исключительно в принципах второго порядка. Это же надо, всего-то два принципа: распорка и момент в конъюнкции дают синергетический эффект. Появляется эффект жесткости, а не силы, хотя и с помощью силы в классике вполне получается свойство жесткости, но ведь с помощью силы! И снова физкультура! В отличие от второго порядка, где каждый блок – это не блок, а удар! Не сила, а жесткость начинает преобладать во всем теле. Противник просто разбивается о того, на кого напал. Как все просто. Фактически векторная теория! А главное, что каратэ не требует ничего, его не надо искусственно усиливать, это просто разрушит систему. Оно не может быть применено в боевом самбо, так как оно ответит само за себя, и есть вероятность опять-таки его разрушения. Вывод напрашивался сам собой: если кто-то хочет усилить воздействие каратэ через физкультуру, через включение его в другие виды единоборств, тем более делает попытки создания многофункционального каратэ, тот может разрушить эту ювелирно настроенную систему. Алексей присел на землю. Он любовался Лией, которая отрабатывала движения многих школ. «Лия! Инопланетянка! – пронеслось в голове Алексея. – Ее с толку не собьешь, она все знает, и мне по жизни пришлось с ней встретиться!»

Действие сорок пятое

Рудольф и Ричард снова были вместе. Рудольфу по-своему открылась идея Смита Роуэна и Себастьяна Остерна, и она была грандиозной. Остерн был рядом, но не хотел особенно вмешиваться, то ли возраст все чаще и чаще давал о себе знать, то ли страшное переутомление в ожидании того, что, может быть, все-таки настанет время и свершится им задуманное, привело его к психическому истощению. Продумав все, они пришли к выводу, что проще всего создавать иммуноандроид будет из живого материала, а не лепить робота. Однако за робота взялся Остерн: не повредит. Вопрос был в другом: получить живую ткань было непросто. Роуэн много изучал этот процесс, ставил эксперименты и добивался успеха, но в данном случае этого было мало. Именно поэтому старый Роуэн отдал свою идею молодым. Ричард и Рудольф, они оба «ломали голову», как вдруг идею подал Остерн. Его предложение было простым, но весьма негуманным: а именно заставить «поработать» женщин на благо науки. Единственный выход – это искусственное оплодотворение с внедрением в эмбрион единого информационного ядра. При помощи современных методов обеспечивается быстрое созревание, дальнейшее развитие и взросление. Так что, как будет происходить процесс онтогенеза, вопроса не вызывало. Как только суррогат достигнет нужного возраста, начинает свое действие единое информационное ядро. С этого момента суррогат превращается в иммуноандроида. Техноиммунитет – такого еще не бывало, также как и технического допинга! Можно добавить: технический метаболизм и технический гомеостаз! Когда Остерн поделился этим с коллегами, Рудольф не выдержал и с усмешкой спросил:

– Это, конечно, хорошо. Значит, к нему и врача не надо вызывать, на случай если вдруг гриппом заболеет?

Все дружно рассмеялись. Рудольф со своим жутким характером иногда умел хорошо пошутить.

Но это означало лишь то, что у него хорошее настроение.

– Скажите, Остерн, а почему именно человеческое тело, ведь можно спокойно сделать и робота? А потом, где мы возьмем человеческие тела? – вопрос Ричарда был актуален.

– Ну, во-первых, – начал Остерн, – человеческое тело как никогда подходит под теорию движения, основанную на боевых искусствах, ведь ее придумали люди. Что касается живого материала, на этот счет у меня возникла своя идея, – Остерн, немного помолчав, продолжил: – Возьмем заключенных женщин! Они нам будут отличными «несушками», я их назвал ласкательно «курочками», ибо будут они нам нести хорошие яички!

Рудольф с Ричардом переглянулись: вот это идея! Вопрос – как осуществить?! Остерн ответил им на немой вопрос.

– Через своих друзей! Я договорюсь, это ради науки! Иммуноандроид – прекрасный солдат! Он заменит людей! Чем плохо?

Рудольфу и Ричарду нечего было на это возразить.

– Очень хорошо, Остерн! Значит, создаем лабораторию! – Рудольф был доволен. – А теперь, дорогие, – он впервые произнес слово «дорогие», – давайте выпьем за дело! – и добавил: – За наше дело!

Действие сорок шестое

– Да вы с ума сошли! Да вы понимаете, что это такое? Да ни одна женщина на это не согласится! Даже осужденная! Да и осуждали, тоже за правые дела! Совершила убийство, а кого убила – подонка! Негодяя! Может, он заслужил такое наказание? А ее в тюрьму! Может, будет амнистия, – говорил комендант тюрьмы.

– А вот поэтому и просим мы посмотреть их дела, чтобы выбрать нужных, – сказал Остерн.

Рудольф и Ричард молча смотрели на коменданта. Им казалось, не то что идея, та самая, за которую они поднимали бокалы, а сама просьба Остерна вполне может оказаться неосуществимой. Однако их отвели в архив, где хранились дела заключенных. Знакомый бумажный запах буквально ударил им в ноздри. Они приступили к делу.

Действие сорок седьмое

Семен заметил сразу, что Лия перестала расти. Прекрасная девушка в самом расцвете сил. Она обучала боевым искусствам их обоих. Алексей брал все, скрупулезно стараясь выяснить все детали. Он понимал, что наступает фактически новая эра, эра свойств и их изменения. Семен купил Лие отличную одежду, она стала выглядеть еще красивее. Когда преподавала или занималась сама, то надевала рубаху и штаны, напоминающие кимоно: свободные и прочные, не стесняющие движения. Она уже рассказала своим подопечным о каратэ, кикбоксинге и тхэквондо.

– Ну, что скажешь, Алексей? – спросила Лия.

– Да что я могу сказать? Теперь действительно можно увидеть различия между школами. Они кардинально отличаются друг от друга. Их ну никак нельзя совмещать. Каждая из них по-своему достойна, с помощью них можно нанести противнику страшные увечья или даже убить.

– Верно! А какой из примеров тебе больше всего по душе? Ну, в смысле отличий? – задала вопрос Лия, испытующе смотря на него.

– Думаю, – начал он, – гедан-барай из дзенткуц-дачи, как он выполняется классиками, является именно спортивным и для логики второго порядка не годен.

– А почему? – продолжала экзаменовать Лия.

– Потому что из жесткой стойки каратэ у «классиков» делается почти вертикальный взмах рукой вниз, наотмашь. Вот он, самый яркий пример смеси каратэ и тхэквондо, которые несовместимы. Обе школы рушатся. Их смысл превращается в ноль. Ибо вертикальная ось в тхэквондо несовместима с горизонтальной распоркой в каратэ. Центр тяжести все равно будет «гулять» при таком блоке вверх и вниз. Какое же это каратэ?

– Верно! Экзамен сдан! – улыбнулась Лия.

Вот так все потихоньку вставало на свои места. Лия рассказывала, объясняла, показывала, в общем, учила! Карташев брал все до мельчайших деталей.

Действие сорок восьмое

– Дорогие коллеги! Уважаемые! Ну, что значит «боевые искусства»? И вы хотите, чтобы этим занималась наука? Вы знаете, что у нас есть дела посерьезнее. А разного рода мистика, а тем более эта ваша физкультура, нам не нужна, – заявил председатель ученого совета.

В зале шушукались представители фундаментальной науки. Некоторые сдерживали иронические улыбки.

– То есть вы отклоняете наше предложение внедрить боевые искусства в фундаментальную науку? – сдержанно спросил Рудольф.

Ричард взял Остерна за руку и крепко ее сжал.

– Они не понимают, от чего отказываются, – проговорил Остерн. – Только стоит произнести слово «боевое», как вся идея вызывает у них резкое отторжение.

– Не поставлен его величество эксперимент, а без него мы не можем ничего доказать, – произнес Ричард.

– Неужели вам не интересно, что кроется за нашим предложением? Вы бы хоть пришли к нам, – сказал Рудольф.

– Спасибо за приглашение, когда придет время, мы будем знать, куда обратиться. А теперь просим прощения, мы очень заняты, у нас дела. Скажите спасибо, что дали вам слово, – это было последнее, что произнес председатель.

Все трое вышли из зала заседаний. Остерн чувствовал себя полностью разбитым, Ричард бледен, и лишь Рудольф чувствовал злобу на все, что его окружает. Злость лучше отчаяния. Они уже отошли от здания на некоторое расстояние, как к ним подбежал неизвестный.

– Простите, – начал он, слегка запыхавшись. – Я только что слушал вас. Вы мне понравились, понравилась ваша идея, и я хотел бы предложить вам сотрудничество.

– В каком плане? – спросил Остерн.

– Я бы мог продвинуть вашу работу в научный мир, – незнакомец хитро улыбался.

– И каким образом? – насторожился Остерн.

– Я бы мог быть вашим руководителем. У меня есть связи, – незнакомец вел себя явно подозрительно.

– И… что дальше? – Остерн вопросительно смотрел на него.

– Вы поймите, что без руководителя вас не примут в официальной науке, – ответил незнакомец.

– Ага! – Остерн смотрел на незнакомца. – Вы, наверное, хотели сказать, что без вас не примут?

– Ну, это не совсем так, но я, конечно, вам с радостью бы помог! – слегка растерялся незнакомец.

– Став нашим руководителем, – сказал Остерн. – Слышь, Рудольф! Нам руководитель требуется?

– Да как-нибудь без него обойдемся, – ответил Рудольф.

– Да поймите! Я же только для дела! – не терял позиций незнакомец.

– Да, конечно! – ответил Остерн. – Мы свой прорыв в науке обязательно должны разделить с Вами! А как же без Вас? А Вы уже будете одобрять, дескать, какие они молодцы!

– Но я хотел… – но Остерн не дал ему договорить.

– Слушайте, Вы хотите заработать себе звание профессора на нашей работе? Не выйдет! Вот откроете что-нибудь сами – вот тогда делайте с этим что хотите! А то хотите быть причастными к мировому открытию! Тоже мне руководитель нашелся! Одобрять еще лезет! И без Вас все знаем!

– Я же хотел помочь, – заблеял незнакомец, чувствуя, что «куш» уходит от него.

– Ну, вот что, – ответил Рудольф, – мне надоела Ваша болтовня! Оставьте нас немедленно!

– Вы меня еще вспомните! – проблеял им напоследок незнакомец и ретировался.

– Да будь они неладны, – процедил сквозь зубы Рудольф. – А теперь слушайте меня! Будем действовать по-другому. У нас идея! Мы – единый кулак! Скоро они сами приползут к нам.

– Что вы задумали, Рудольф? – с надеждой в голосе спросил Остерн.

– Вернемся на зону, там нам найдется работенка, – твердым голосом ответил Рудольф.

– Да, но ведь наши поиски мало что принесли, мы изрыли пол-архива, а результата нет. Да, конечно, какой-то результат есть, но в целом… – Остерн потупил взгляд.

– А мы не то делали. Оставим бумагу на съедение крысам! Мы будем делать опрос заключенных. Это быстрее и надежнее. Да, я не против бумажных дел, но личность – прежде всего, – ответил Рудольф. Предложение Рудольфа подбодрило Ричарда, и он почувствовал голод.

– А теперь все-таки, может, перекусим? От этих ученых советов все время тянет на сон или еду! – вновь бодрым и жизнерадостным голосом спросил Ричард.

– А почему бы и нет, мин херц, прошу! – и Рудольф, дружески хлопнув по плечу товарища, пошел с ним в ресторан, захватив Остерна. – Не отставайте, Остерн! А то наука и труд без жратвы пропадут! – шутка Рудольфа была озорной и веселой.

Он никогда не был таким. Ему будто стало по душе, что научный мир отвернулся от их общей цели. Что он хотел? Доказать теперь на деле всему миру, какой он? А какой он? Да вот такой, какой есть, – или все, или ничего. Такой цели может достичь только волевой человек. Хлопнула бутылка шампанского. Шашлык, салаты, птица. Затем графинчик водки. Рудольф пил и ел всласть. Друзья поначалу с некоторой тревогой смотрели на него, уж не сошел ли он с ума? Никогда они его таким не видели. А Рудольф, было видно по всему, умел веселиться. Хороший аппетит – признак доброго настроения! «А может, Рудольф был по жизни всегда голоден?» – хитро усмехнувшись, подумал Остерн. Он уже тоже был подшофе.

– Ох, друзья! Я всегда был голоден! – произнес вдруг Рудольф.

Остерн чуть не поперхнулся. «Вот только телепатии тут не хватает», – снова подумал он.

– А что вы все молчите да молчите, я же не телепат! – Рудольф смотрел на друзей вопрошающе. Остерн почесал лысину.

– Так ведь тост перед тем уже сказали!

– И что, теперь мысленно общаться будем? – Рудольф хитро посмотрел на Остерна. Тот залпом выпил рюмку и произнес:

– Кажется, между нами уже телепатия!

– А на закуску телепатия! Ура! – воскликнул Ричард.

– Слушай, а что ты так веселисся, я как-то не понял, ведь мы в пролете? – Остерн уже наклюкался.

– Мы не в пролете, а в ресторане, – сказал Рудольф. – Но это сегодня, а вот завтра будем в науке!

– Наука, промежду прочим, требует трезвые головы, вот! – сказал Остерн.

– Требовать бушь у жены, – Рудольфа тоже уже порядочно развезло, но он продолжал пить. – Вот щас закончу пить и брошу.

Все трое изрядно «нализались», когда официант предложил им освежиться. Выйдя, держа друг друга под руки, друзья направились куда глаза глядят. А глядели они мутно. Правильно говорят: «Бутылка сближает», вот сблизились и они той идеей, которая была теперь их жизнью. Они даже не представляли, что их ожидало впереди.

Действие сорок девятое

Женщины тюрьмы. У каждой тяжелые судьбы. Жизненные ошибки привели их в заключение. Какая озлоблена, какая растеряна, а иная просто ждет окончания срока. Но надежда на лучшее не покидает каждую из них. Рудольф, Ричард и Остерн недаром выбрали для своего чудовищного эксперимента именно их в обмен на временное благополучие – разнообразная пища, отдых, никаких работ, релаксация, кинокомедии, даже вино! Впрочем, все подробности дела из опроса были убраны. Многие женщины давали согласие, особенно те, у которых был большой срок. Именно живая беседа дала ожидаемый результат, а не пыльный архив. Рудольф был доволен. Он имел связи, и они не подвели его в трудную минуту. Не то что ученый коллектив. Связи связями, но надо же и совесть иметь! Но Рудольф в эти дни охотно расстался с ней. Предвкушение будущей победы любой ценой затмило его рассудок. Одну за другой заманивал он заключенных, готовя их к жестокому эксперименту. Может, многие и догадывались, да говорили себе: «Пускай уж лучше так». И они выбирали. Выбирали, сами не зная, на какой эксперимент они соглашаются. «Эх! Перед смертью хоть пожить вдоволь!» – вот о чем думали тогда эти несчастные. Их переписывали, готовили к отправке. Поезд уже стоял наготове. Все готовилось к эксперименту. Усиленная охрана, постоянно лающие собаки. Женщины готовились к этой поездке так, как будто их отправляют на курорт. И все же одежды на них были тюремные. Через некоторое время первая партия была погружена в вагоны с окнами «в клеточку». Вооруженная охрана то и дело ходила взад вперед по вагону, следя за порядком. Женщин разделили на две группы – опасные и менее опасные. Их, конечно, везли в разных вагонах. Цель была одна – всех живых и невредимых доставить к месту назначения в строго указанный срок.

Действие пятидесятое

Время неумолимо раскладывает все по своим местам. Оно сближало события прошлого и настоящего. Приближался час, когда герои должны были встретиться.

Как-то раз Рудольф зашел в небольшую «забегаловку». Хотелось немного отдохнуть. Работа шла изнурительная, и немного передышки не повредило бы. Сладко потягивая пиво, он вспоминал тот день, когда выманил у Ричарда силоктолин. О нем никто не знал, пока его не взял за «грудки» Остерн. Эндоферин и силоктолиновая соль дали сильный эффект. Ричарду слегка стало не по себе, когда первый труп «ожил». Рудольф помнил, как Ричард спрятался за его спину, глядя на ожившего мертвеца.

– Все только начинается, Ричи, – произнес тогда Рудольф, подойдя к мертвой женщине и даже поцеловав ей руку. – Мадам! Как ваше самочувствие? – с невероятным цинизмом куражился он тогда перед ней.

Ричарда тогда едва не стошнило. Он пожалел, что не только нашел формулу силоктолина, но еще, более того, что вообще участвует в деле, но деваться уже было некуда. А цинизм Рудольфа дошел до того, что он хотел уже даже станцевать с мертвой партнершей, но в этот момент появился Остерн.

– Вы ее в постель еще с собой уложите, – произнес он, глядя на столь омерзительное зрелище.

Волна цинизма отхлынула от Рудольфа. Он оставил женщину в покое, напоследок толкнув ее, и она тут же упала на пол как подкошенная.

– А это на всякий случай, чтобы не мешалась. А то еще в любви признаваться станет!

Ричард ничего на это не ответил. Он старался не дать волю чувствам, но это плохо получалось. Рудольф как-то сразу стал главой и эксперимента, и вообще всей программы на будущее. Да! У него была хватка. Он и стал руководить.

***

И вот теперь Рудольф наслаждался пивом, но более он наслаждался своим успехом. Он еще долго бы пребывал в таком состоянии, как вдруг к его столику подошли двое – молодой мужчина и прекрасная девушка.

– Разрешите? – культурно обратился к нему молодой человек.

Рудольф молча кивнул. Молодой человек и девушка сели за стол.

– Что закажем? – спросил молодой человек девушку, уткнувшись в меню.

– А что тут есть? – поинтересовалась она.

– Ой! Да тут много всего! И запеканки, и омлеты, соки, воды, вина, жаркое, рыба, первые блюда! Чего хочешь?

– На твой вкус! – мило ответила девушка.

Через некоторое время они улыбались и смотрели друг на друга через рюмки шампанского. Все эти «телячьи нежности» были не по нутру Рудольфу. Однако он начал приглядываться к девушке, и вдруг заметил для себя, что она ему нравится! Да не просто нравится, а очень даже. Рудольф оторопел от собственных мыслей. В следующую минуту он вдруг почувствовал, что она вся его жизнь. Затем понял, что полюбил. Впервые в жизни. Рудольф взмок от волнения, крупные капли пота выступили у него на лбу. Хмель выбросило из головы в одночасье. Ледяными от волнения руками он судорожно полез в карман, вынул платок, чтобы вытереть лоб. Вдруг он почувствовал себя каким-то жалким, маленьким. Соседи заметили это.

– Вам плохо? – очень добрым и тихим голосом спросила девушка.

От такого знака внимания у Рудольфа перехватило дыхание. Горло как будто сделалось оловянным. Ни слова сказать, одни только жесты и остались. Рудольф взялся рукой за горло, что-то простонал и посмотрел на девушку таким взглядом, что та все поняла.

– Да ну что вы, разве можно так переживать? – сказала она, глядя на Рудольфа.

Рудольф, выйдя из ступора, произнес:

– Да, конечно, простите, я, это… – последние слова он не договорил. Девушка протянула ему шампанское.

– Выпейте, вам нужно расслабиться, – проговорила она. Рудольф посмотрел на ее спутника.

– Ну, пейте, раз она вам говорит, – ответил на его немой вопрос молодой человек. Рудольф немного выпил. Никогда! Никогда в своей жизни он не пил столь чудесного вина! И он показал это всем своим существом! Девушка рассмеялась, одарив отошедшего от приятной немоты Рудольфа доброй улыбкой.

– Что ж, давайте знакомиться, раз такое дело, – сдержанно и добро предложила девушка. – Мое имя Лия.

Рудольф встал из-за стола, выпрямился, поправил галстук.

– Рудольф, – произнес он.

– Да вы садитесь, кажется, что вы очень и очень взволнованы, – произнесла Лия.

– Да, спасибо, – произнес Рудольф. Он сам себя не узнавал. Затем он виновато и вопрошающе посмотрел на молодого человека.

– Ааа… это мой отец, вернее, мой отчим, своего отца я не помню, – изрекла Лия. «Она не только сказочно красива, но еще, кажется, также сумасшедшая», – насторожился Рудольф.

Семен (а это был именно он) выглядел ничуть не старше «дочери».

– А когда вы родились? – поинтересовался Рудольф, не сводя очарованных глаз с красавицы. Но ответа не последовало. Пятеро отморозков в изрядном подпитии обступили их. Один сзади нагло наклонился над девушкой, и по двое обступили Рудольфа и Семена. Рудольф побледнел, посмотрел на Семена. У Семена был на редкость странный вид. Ну, мол, опять… или что-то в этом духе. Затем Рудольф окинул взглядом Лию. Та сидела с совершенно неустрашимым видом. Разнузданных отморозков это привело в бешенство.

– Сидим, пьем, а нам? Про нас забыли? А ты, девочка, нас всегда вспоминать будешь. А ну пойдем с нами! – и наглец взял ее за плечи.

– Пустите ее! – гневно закричал Рудольф, вскочив из-за стола. И тут же получил удар кулаком в лицо. Двое стоявшие за ним подхватили его и стали избивать. Да, Рудольф читал о боевом искусстве, но он всего-навсего ученый, и теперь очень жалел о том, что знал только теорию и ни разу не применял ее на практике. Он закрыл голову руками, кое-как защищаясь, и уже приготовился к худшему, как вдруг почувствовал, что удары прекратились. Он оглянулся и увидел, что двое лежат рядом с ним на полу без движения. Затем он услышал глухой звук удара и взглянул в сторону Лии. Девушка уже стояла над корчившимся у ее ног отморозком. Оставшиеся двое бросились было бежать, но Лия скомандовала громким голосом:

– Стоять!

Это остановило хулиганов не только от бегства. Они остановились как вкопанные.

– Уберите за собой! – приказала Лия, показывая пальцем на поверженных ею. Вскоре оставшиеся пошли прочь, еле волоча свои ноги, да еще и утаскивая своих. Рудольф снова впал в ступор. Он не чувствовал боли. Он не мог понять, что произошло. Он только понимал, что с ними расправилась девушка, можно сказать, запросто! Странное, легкое, как туман, чувство закралось в сердце Рудольфа. Да какое там чувство – предчувствие! Что-то тут не то. В это время Лия подошла к нему и протянула руку. Рудольф поднялся с ее помощью и сел на стул.

– Больно? – мягким голосом спросила Лия. – Вам больно?

– Нет, ничего, все в порядке. Здорово вы их! – заметил Рудольф.

– Предлагаю перейти на «ты», – предложила Лия. – Выпьем на брудершафт.

Рудольф с еще большим удивлением увидел, что бокалы с шампанским целы и невредимы! Это после всего? Брудершафт был прекрасен. Настроение приподнялось. Тут Рудольф вспомнил про свой вопрос, на который так пока и не получил ответа.

– Так когда вы… Прости, ты родилась?