Николай Вагнер
Два Ивана

А сам купчина думает: «Семка, возьму я у него колоду – вот счастье-то мне привалит. Он же этакой дурашный, должно быть блажной». И глаза у купчины разгорелись.

– А что, – говорит, – друг, за колоду просишь?

– Да сто рублев!

– Ха! ха! ха!.. Ах ты, дурак! Да вся ей цена полтина без гривны!..

Прикрыл опять дурак колоду рогожей и шапкой тряхнул, отвернулся от купца.

– Мы, дескать, знаем цену; нас не надуешь.

Отвернулся от него купчина, пошел по базару, а сам все на колоду зарится. «Экой дурень, – думает. – А была бы та колода мне очень способна. Чай в первый же год она бы дала вод пчелам. А то воду им нет, все неурожай да неурожай…»

Подходит опять купец к Ивану-дураку.

– Ну что, – говорит, – друг, надумался ли; а я тебе, так и быть, за колоду-то дам рубль да еще поднесу тебе на купле.

Молчит Иван-дурак, только знай, что за обе щеки каравай уминает.

– Сто рублев! – говорит. – Коли тебе колода способна, то сто рублев не жалей: на счастье купишь.

Ничего не сказал купец, отвернулся и пошел.

– Что, – спрашивает он приказчика, – купить нам на счастье колоду-то или нет?..

– Отчего не купить? – гудит приказчик. Известно, счастье да удача от Бога; ну, однако, стары люди говорят, что и хорошая колода из чужой пасеки счастье приносит, а эта не из простой пасеки, – у его брата, слышишь, пчелам вод хороший.

Повернулся опять купец, подошел к Ивану.

– Ну, – говорит, – облюбилась мне колода, да и ты хороший человек – даю тебе десять рублей. Тащи ко мне колоду.

Молчит Иван-дурак, только знай каравай уписывает.

– Давай, – говорит, – сто рублев, – а то полтораста запрошу!

– Ах ты, дурак, дурак! – вскинулся на него купчина. – Да ты очнись, дурашник ты, бестолочь чухонская: ведь ты за простую колоду экую цену ломишь, ведь я только так, для счастья, по нраву моему хочу купить ее!

– А коли для счастья, по нраву своему хочешь купить, так ты, милый человек, ста рублев не жалей. Пожалеешь сто рублев, тысячу потеряешь. Вот что!

Делать нечего… Распоясался купчина, отсчитал Иван-дураку сто рублев, да не просто, а с наговором: уж он честил, честил его на все корки, инда до тошноты.

– Да ты умеешь ли, дурень, считать-то? – говорит.

– Об этом не хлопочи, – говорит, – милый человек, отлично сосчитаю.

И подлинно, считать был горазд Иван-дурак. А с другим братом другая история: в силу к вечеру продал он мед за двадцать рублей, да и то наполовину в долг.

Едет он домой, думу думает: отчего ему во всем неудача; а Иван-дурак за ним катит, и сто рублев в кошеле брянчат.

– Вот, – говорит, – братай, колоду-то ты мне подарил, – спонадобилась она: за сто рублев купцу сбыл!

Посмотрел на него братай…

– Плюнул бы, – говорит, – на тебя, дурака, да плевка жалко.