Николай Марчук
Сказки мертвого мира

Глава 3

 Очнулся, как и планировал в шесть утра. Вот на хрена мне такая жизнь?! Бля, лучше бы я вчера умер. Хреново-то как. Ну, почему бы не поспать еще часок – другой? Нет. Организм, сука такая, будет меня каждый день в шесть утра, даже если я лег в 5.30, он все равно, зараза такая, в 6.00 поднимет хозяина (то есть меня). Ненавижу!

Эх, поваляться бы в теплой постели, да нельзя, надо собирать своих архаровцев, да валить домой, пока он, этот дом, еще есть.

 Самое удивительное, что синдромов похмелюс вульгарис не было. Ни тебе сушняка во рту, как будто там испражнялись толпы пионеров, ни тебе ломоты в костях и жуткой головной боли. Имело место только лень и желание еще поспать, тем более, что рядом со мной, под одним одеялом, так сказать, лежала девица весьма аппетитных форм и пропорций, единственным недостатком которой была короткая стрижка. Спросите, чем тебе харя наглая, короткая женская стрижка не угодила? Отвечу: люблю, знаете ли, во время некоторых телодвижений женскую шевелюру на кулак намотать! Ладно, надо сделать над собой усилие и вылезать из теплой постели и бежать спасать мир!

 Собрать вещи, разбросанные по всей комнате, удалось довольно быстро – минут пять-семь, не нашел только одного носка и одного магазина для ПМа, их точно было восемь, а нашел только семь. Фиг с ним с этим магазином, а вот носка реально жалко, совсем новый ведь был зараза, всего как два дня назад надетый. Пришлось надевать второй носок женский, благо что тоже черного цвета, ну и что, что мал, главное, что цел!

 Место обитания прелестной нимфы покинул совершенно бесшумно, аки тать ночной, причем проявив нешуточное благородство – оставил на прикроватном столике несколько золотых монет, заслужила деффка, чего уж там скромничать, заслужила!

 На улице было еще темно, но судя по суете, рассвет не за горами – торговцы открывали свои магазины, склады и лавки. Кто-то привозил новый товар, кто-то вытаскивал баулы с закупленным товаром – в общем, торговая жизнь била ключом.

На Толкучке было принято, чтобы с шести и до восьми утра магазины опускали цены, так как в это время закупались оптовики и прочие коммерсанты, ну, а уж после восьми, цены взлетали вверх, где и держались до самого закрытия магазинов. Именно торговля, была главной статьей дохода жителей Толкучки, дело в том, что анклав располагался очень выгодно с точки зрения торговых путей. По факту Толкучка – это город-рынок, город-базар.

Это раньше можно было получать товар с Дальнего Востока сидя в офисе где-нибудь на окраине Калининграда.

А сейчас фиг!

Сейчас торговля сжалась до масштабов дневного перехода на машине по убитым в хлам асфальтным дорогам или не размокшим от дождей грунтовкам. На некоторых, особо популярных направлениях можно было встретить хорошо охраняемые стоянки, наподобие фортов и городов-крепостей, живущих исключительно с проходящих мимо торговых караванов.

В первые годы после начала ЗБ (напомню, если кто забыл, то это Зомби Апокалипсис), были очень популярны бронированные поезда и бронекатера. А что, расход топлива в перерасчете на перевозимый вес очень даже ничего получается – выгодно и экономично. Катера и различные плавучие посудины до сих пор бороздят просторы рек и водохранилищ, а вот поезда почти исчезли, вымерли, как те динозавры. Поезд это же не машина, когда можно крутануть руля в сторону и уйти огородами, поезд он по рельсам катится, которые можно легко сломать или взорвать и останется только потом добить раненых и собрать ништяки и плюшки.

Но изредка поезда всё равно колесили по железкам этого мира. Только перегоны были небольшими, не дальше пары сотен километров. Впереди основного локомотива, состоявших сплошь из старых, советских, не убиваемых трудяг ЧМЭ3, шло пару открытых платформ с пулеметами и зенитными установками ЗУ-23. У Толика Желтого в хозяйстве было несколько тепловозов и два десятка вагонов.

Ну, а если говорить об устройстве торговли в умершем мире, то тут надо отметить пару нюансов, а которых, почему-то забыли рассказать сценаристы фильмов о конце света.

Ну, во-первых, у всего есть срок годности. У всего! У патронов, у топлива, у консервов, у одежды и обуви. У всего! Даже если все это лежит на складе, то за этим надо следить и правильно обслуживать. Иначе патроны будут просирать, слежавшаяся обувь расползаться по швам, а горючка убивать движок.

Срока годности не было только у двух констант этого мира: автомата Калашникова и человеческой жадности.

Во-вторых, одним грабежом и разбоем долго не протянешь. В первые годы, когда оставалось много товаров и ништяков, от прежней жизни, то еще можно было как-то протянуть, грабя и разоряя других, а сейчас спустя десять лет, выжили только те анклавы, которые что-то производят и торгуют с другими поселениями. Нет, и сейчас разбойников и бандитов хватает, но, чаще всего, у подобного люда есть четкое разделение на мирную и бандитскую жизнь. Условно говоря, по четным – они бандиты, по нечетным – селяне, выращивающие картошку. Большие банды, которые держали в страхе и терроризировали села, облагая их оброком, канули в лету, они вымерли, как бандиты и рэкетиры в 90-ые. Те, кто смог вовремя одуматься и перестроиться выжили, а кто, нет, то их уже и нет.

В-третьих, это работорговля и рабство, как класс. Нет, оно, это самое рабство как было, так и осталось. Правда, надо отметить, что ничем от практики мирного времени, когда у «гостей» из ближнего зарубежья, забирали паспорта, заставляя работать на «дядю», особо не отличалось. Что в то, мирное время, что сейчас, в мертвое время, всё одно и то же.

Ничего не меняется!

А так, если абстрагироваться от того, что мы сейчас как бы откатились в своем развитии на сотню лет назад, то можно сказать, что особо ничего не поменялось. Я ведь по первому высшему образованию – социолог, а по второму – менеджер. Так вот, могу авторитетно вам заявить, в человеческом обществе, все как было, так и осталось. Изменились лишь нюансы: раньше жопу подтирали бумагой в рулонах, а теперь листиками, вырванными из скучных книг, раньше старались, есть часто и по чуть-чуть, а сейчас один раз в день, но много (холодильников и свч-печей, нет). Ну, и так далее. А в остальном, все как было, так и осталось.

Люди и раньше были не подарок. Человек человеку зверь! А теперь все это выперло наружу еще больше и стало более, честно, что ли. Слетел весь этот лоск и гламур цивилизации и притворства.

Можно конечно представлять себе сообщества людей, до ЭПИДЕМИИ, как добровольное объединение равноправных граждан, но большей утопии, чем подобное восприятие мирового устройства, трудно себе вообразить.

Мир людей, в социальном плане – многоступенчатая пирамида, где большинство, представляет из себя управляемую массу, часть людей возвышается над этой массой, как некая прослойка осуществляющая контроль над основной массой. Контроль силовой, управленческо-административный, и идеологический или идейный, а оставшаяся, ничтожно малая часть, это представители т.н. элиты – те, кто осуществляет реальное управление и контроль.

Подобное деление общества, имеет фрактальный характер: внутри элит есть суперэлита, среднее звено и низшие уровни – также как в основной массе, есть некие люмпенизированные, в социальном плане – низшие слои: также есть средний, относительно, социально равный слой, и есть часть тех, чей социальный статус и образ жизни немногим, выше массового уровня.

В общем, в человеческом муравейнике, или скажем короче, в человейнике, есть много групп и подгрупп, каст и подкаст, сословий и подсловий, также, как есть некая надкаста, осуществляющая управление, всем этим сообществом – речь идёт естественно об управлении политическом и социальном.

Конечно, есть сугубо, скажем так, официальная точка зрения, согласно которой, миром управляют руководители разных стран, прежде всего наиболее влиятельных в политическом плане – а политическое влияние стран, зависит прежде всего от степени военной мощи, геополитического влияния и экономического развития. Согласно этой версии, получается, что глобального управления вообще не существует как такового, но есть ряд, случайно приходящих к власти людей, которые временно оказывают влияние на глобальный процесс, не имея никакого представления о каких бы то ни было, стратагеммах глобального цивилизационного развития.

Сторонники подобной официозной версии мира, любые идеи о каком-либо общем, координированном глобальном управлении, называют "конспирологией" и "теорией заговора", будучи уверенными в скептической трезвости своего взгляда, и посмеиваясь над теориями о всепроникающей руке масонства, или же, действительно нелепыми фантазиями об инопланетном заговоре.

Максимум, что эти люди могут допустить, это подковёрная борьба противоборствующих кланов, часто персонифициируемых, то есть связываемых с конкретными людьми, или например, распространённая идея о скрытом противостоянии "промышленников" и "банкиров".

В контекст подобного представления об устройстве человеческого мира, вплетена идея противостояния "традиционализма" и "либерализма": здесь мы вновь, как в главе о Сознании, сталкиваемся с дуалистическим мышлением: согласно этой идее, мир поделен между представителями двух направлений: сторонников сохранения традиционных ценностей, некоего "старого" патриархального мира, и теми, кто ратует за полную свободу индивидуума и его независимость от "ветхих" общественных догм.

И вот уже здесь, массового человека, поджидают те самые пресловутые Сцилла и Харибда, или "молот и наковальня". С одной стороны, идея индивидуальной свободы, соблюдение прав личности, отказ от окостеневших догматов – весьма привлекательны для массового человека. Но ситуация, порой разворачивается иным боком, и предстаёт в нелицеприятном свете: и тогда, массовый человек, начинает жаждать "традиционных ценностей", возвращения к "старому, доброму, патриархальному" миру.

Но тот мир людей, который мы теперь наблюдаем – никогда уже не станет прежним: впрочем, как говорил старина Гераклит, тот, который ещё застал времена настоящих философов – "в одну и ту же реку, не войти дважды" – так, что мир не станет прежним, в любом случае.

По сути, нет ничего лучшего, чем идея свободы, и для человека, она является высочайшей ценностью, она может являться первоначальным принципом существования – но современный либерализм это отнюдь не идея свободы! – пусть название не вводит нас в заблуждение! Современный либерализм это идея подчинения массовым стандартам и навязанным установкам, идея стандартизации жизни и внедрения во внутренний мир человека, массовых штампов и клише.

То же самое, но в обратном виде, можно сказать о т.н. традиционалистах, пытающихся из навязанных, искусственно привитых людям идеоконструкций, слепить некое подобие исконных парадигм.

Это вновь симулякры, пустышки, обманки для массового человека, не имеющего ни времени, ни сил, для подробного анализа многотомных и "высокомудрых" трактатов, верящего на слово пропаганде и ослепленного массовым "пусканием пыли в глаза", зомбированного и затравленного, включенного в борьбу за выживание, или за лучший социальный статус, или за более комфортные условия проживания, в своей не просторной, но человечьей норе, крутящегося, как белка в колесе, в гонке за новым магическим артефактом, созданным цивилизацией, для его закабаления и деградации.

Чего это я, разговорился? Вспомнились былые времена, когда я слыл успешным коучем, хорошо промывающим мозги офисному планктону. Это из-за вчерашней хреновухи. Последствие неуемного распития алкоголя. В общем если подытожить, то ничего в мире не поменялось. Раньше все хотели новый айфон и квартиру в центре, теперь все хотят жить за высоким забором, и есть пищу пожирнее.

Ладно, мне пора бежать, ораву свою собирать.

Чтобы собрать всех своих бойцов, понадобилось часа полтора, и то это еще я быстро управился, все-таки раннее утро не самое подходящее время для экстренного сбора. Сложнее всего, оказалось, найти господина Волошкина – «гражданского» главу нашего анклава и поселка. Пал Палыч как и я и думал, оказался в небольшой гостишке рядом с которой стоял двухэтажный англицкий автобус ярко-красного цвета.

– Алексей, ну, мы же хотели здесь побыть еще несколько дней, – усталым голосом, не выспавшегося человека, произнес Волошкин. – Дел ведь невпроворот.

 Пал Палыч Волошкин – невысокий упитанный кругляш с лысой, как моя коленка головой, огромных размеров, стоял передо мной, закутавшись в шелковую простыню пошлого чёрного цвета. Видно было, что он так рад моему раннему визиту, как может быть рад бухгалтер внезапному налету обэхээса, когда у того на столе лежит толстенная папка с документами, на обложке которой надпись – «черная бухгалтерия». Понятно дело, что я вытащил Палыча из постели, в которой была одна из гетер Димки Сутенера.

– Пал Палыч, ты свои дела в следующий раз до…, – я осекся, пытаясь подобрать синоним помягче. – Доделаешь. Возвращаться надо. У нас там может небольшая войнушка начаться под самым боком. Черногорка с Нижнекаменкой вцепились друг другу в глотки. А ты сам знаешь, что их главы друг друга на дух не переносят.

– Ну и что? – неторопливо переспросил Палыч. – Где мы и где эта твоя войнушка? Да и защищен наш анклав очень даже хорошо. Ведь так?

– Палыч, дома сейчас нет тебя, меня и самой боеспособной части бойцов, – еле сдерживаясь, чтобы громко не заорать, произнес я. – Хочешь, оставайся здесь, доделаешь все свои дела, а как всё успокоится, мы тебя заберем, но учти, что выезжаем завтра утром на рассвете.

– Ох, Алексей, как же ты не во время! – тяжело выдохнув, сказал Волошкин. – Надеюсь, ты понимаешь, какие убытки мы понесем, и что половина машин будет возвращаться пустыми.

– Палыч не о том ты думаешь. Ох, не о том. Какие нах убытки?! Разжирел ты за последние годы спокойной сытой жизни, – жестко произнес я, – если вовремя домой не вернемся, можем всего лишиться. Всего!

 Волошкин надулся как индюк, и ничего не ответив, захлопнул перед моим носом дверь. Ну и хрен с тобой лысый дурак! – подумал я. Тоже мне, фифа балованная, не дали ему с лярвой в полной мере покувыркаться, так он сразу и обиделся. Я конечно тоже палку перегнул, но правило есть правило: дома, в анклаве, Палыч – временно главный, а за пределами периметра, уж будь добр слушай и подчиняйся командиру отряда охраны, то есть мне.

Деление на «мирного» и «военного» князя. Придумал я. Когда был жив Полковник, то он был самым главным командиром и начальником, который гонял своих «замов»: меня, Волошкина и еще десяток, таких как мы. Каждый из «Замов» отвечал за свой фронт работ. Когда Полковника не стало, и так получилось, что главным оказался я. То, чтобы избежать борьбы за трон Полковника, мне подумалось, что так будет проще и лучше. Хрен его знает, может, я просто, побоялся пролить кровь и расстрелять всех остальных конкурентов. Может надо было так и сделать. Не знаю!

Человеческое общество – это «волки» и «овцы», живущие на одной территории. «Волки» всегда коварны, изобретательны и кровожадны. «Овцы» для них всегда жертвенный материал. Их можно убивать, но можно и «стричь» – присваивать плоды их труда, угрожая физической расправой.

«Волки» считают, что работать, чтобы прожить, особенно руками не надо. По этой причине они всегда стремятся к власти. Не важно какой – любой, главное, чтобы «овцы» работали на них и были у них в подчинении.

Когда во главе какого-либо сообщества становится «волк», он, разумеется, обзаводится помощниками – такими же, как и сам, «волками». При смене власти (например, революционным путём) «волки» либо просто изгоняют «овец» из всех властных структур, либо их убивают. Когда это случается, для всех рядовых «овец», живущих в таком сообществе, наступают тяжёлые времена.

Численность «волков» в любом народе всегда меньше, чем «овец», поэтому им приходится порой надевать на себя «овечью шкуру» и маскироваться под добропорядочных граждан, чтобы «овцы», живущие под их постоянным гнётом, однажды не взбунтовались и не поубивали их. Из опасения, что такое однажды может случиться, «волкам» приходится идти на разные хитрости.

 Кто я «волк» или «овца», я так до сих пор не определился. Вроде как по образу жизни – Волк (некоторые личности, меня так за глаза называют. А еще – Кэп, Камрад и Шаман).

Надо скорее определяться со своей ролью. От этого зависит не только моя жизнь, но и в какой-то мере, жизни населяющих наш анклав людей. Нет ничего хуже, чем слабый командир.

– Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит верх над войском львов, возглавляемых бараном! – сказал когда-то низкорослый корсиканец.

До самого вечера носился по Толкучке, как ужаленный в мягкое место сайгак. Дел было много и как назло, все были, ну, просто архиважными. Еще бы, ведь по всем прикидкам наш караван должен был здесь застрять минимум на две недели, а оно вон как вышло – даже и трех дней не погостили. Однако, обидно!

 Из запланированного объема дел, удалось выполнить не больше трети, но зато самые важные и срочные. На ночь хотел завалиться к давешней короткостриженой блондинке, но так за день набегался и устал, что еле доплелся до своего гостиничного номера, где и свалился на постель, едва успев разуться и ослабить брючный ремень.

 Проснулся как всегда в шесть утра. Выспался, ну, почти выспался. Собрал все свои не хитрые пожитки и быстрым шагом направился к стоянке, где к этому времени должна была идти полным ходом подготовка нашего транспорта к отправке.

Глава 4

 Парни не подвели, на стоянке кипела привычная для поспешного выезда суета и суматоха. Боцман, как всегда орал благим матом, пытаясь хоть как-то ускорить процесс, ну, а окружающие, в свою очередь, как всегда делали вид, что крики Боцмана и, правда, помогают.

– Боца, ну шо? Мы успеваем или как? – спросил я  у невысокого крепыша, кричащего на двух парней, которые с меланхоличным видом раскатывали брезент.

– Кэп, ну, ты задал задачку! Всю ночь как папы Карло и мамы Марло работали, всего полчаса назад закончили погрузку. Хорошо, что часть машин останется здесь, а то хрен бы успели все загрузить.

– Боца, это не я загадки загадываю, это, обстоятельства так складываются, что нам надо кровь из носа домой возвращаться. Молодцы, что успели загрузиться. Я сейчас кофейку тяпну, потом соберу всех для раздачи люлей и в путь!

 Перед капотом дозорной «Нивы» стоял раскладной столик и деревянный шезлонг. Это для меня. Чтобы мое командирское величество испило кружечку кофе из термоса.

Традиция-с, знаете ли. Традиция-с!

И столик, и шезлонг, и термос, и даже помятая металлическая кружка – все это были атрибуты ритуала под названием: «Командир выпивает кофе, перед выходом колонны и «заговаривает» дорогу».

Да, да, вы не ослышались, именно так – «заговаривает дорогу». Все мои подчиненные, ну, и я в том числе, хоть и в меньшей мере, чем они, считал, что соблюдение этого ритуала благосклонно скажется на проводке каравана и все доберутся до конечной точки пути в целости и сохранности. И люди, и машины. Все!

 Наполнив кружку, немного покрутил её в руках согревая пальцы, мля, все-таки не май месяц, середина осени.

У меня есть минут десять – пятнадцать, спокойно попить кофе и обдумать предстоящую поездку. Даже не оглядываясь назад, я знал, что за моей спиной сейчас стоит кто-нибудь из подчиненных и внимательно наблюдает, чтобы никакая зараза не отвлекала от кофепития их командира. Предстоящая поездка особо не беспокоила – колонна должна была пройти по безопасному и проверенному сотни раз маршруту, пусть немного длинному, но зато безопасному. А может рискнуть и ломануться напрямки? Если повезет, то часов за десять – двенадцать успеем домчать. Нет, нельзя. Ничего дома страшного за день не произойдет. Решено – пойдем проверенным, «длинным» маршрутом.

Поставив пустую кружку на столик, инстинктивно посмотрел на надпись красовавшуюся на боку кружки – «клуб М.А.К», уже больше двух лет гадаю, что может означать эта абракадабра, то ли любители цветов, то ли еще какие садоводы, но кружка была фартовая.

Рядом с «Нивой» уже выстроились мои «барбудос» – двенадцать человек – костяк отряда, лучшие из лучших!

– Все готово к выезду? – спросил я, обращаясь ко всем сразу.

 Подчиненные вальяжно закивали головами, подтверждая, что у них все – зеер гуд! Как всегда. Ну, что проверим?

– За мной! – кратко приказал я и пошел вдоль колонны.

 Колонна состояла из четырех тентовых «КамАЗов», шести  «КамАЗов» переделанных под легкую броню, бывшего инкассаторского броневика на базе пятидверной «Нивы», уазовской «буханки» и БРДМ-2.  Все машины были выкрашены в черно-зеленые цвета и на их бортах нарисован знак отличия нашего анклава – стилистическое изображение полковничьего погона.

 Часть машин, а именно еще один «бардак», две «шишиги» и «УАЗ-Патриот» оставили для нужд недавно сформированного торгового представительства нашего анклава на Толкучке.

Идея с созданием торгового представительства давно витала в воздухе, ну вот и довиталась, создали. А, что? Одни плюсы: своя складская и торговая база, продавать будем по розничным ценам, а закупаться, наоборот, по оптовым. Содержание торгового представительства влетит понятное дело в копеечку, но по расчетам  Палыча, оно само должно было себя окупать, уж больно место выгодное, да и наши товары здесь всегда в цене были. Ну, ладно, торговые дела это не моя епархия, пусть Палыч здесь сам рулит, он в этом дока.

 Обход колонны и осмотр машин занял минут тридцать, все-таки парни были все опытные и бывалые – работали не на страх, а на совесть, да и как тут не стараться, когда от этого зависит твоя жизнь и окружающих. Но, плох тот командир, который будет удовлетворен на сто процентов работой своих подчиненных. Я хороший командир, поэтому нашел к чему прицепиться и выдать люлей всем кому посчитал нужным – надо держать подчиненных в тонусе, чтобы не расслаблялись!

– Ну, что Кэп, вроде все в норме. Выдвигаемся? – осторожно спросил Боцман, стоя у меня за спиной.

– Еще десять минут, и если Палыч не соблаговолит почтить нас своим присутствием, то будем отчаливать, – ответил я.

 Чтобы зря не терять время проверил автоматные магазины, которыми были набиты карманы разгрузки. Вроде все в норме – боекомплект в наличие, аккумуляторы рации заряжены, оба пистолета на месте, нож, аптечка, небольшая, плоская фляжка с коньяком.

– Кэп, а это еще, что за танцы с бубнами? – удивление в голосе Боцмана заставили меня отвлечься и обернуться.

 Действительно, редко увидишь такую процессию: ярко-желтый гражданский «Хамер», сразу же за ним два БТР-80 такого же желтого цвета, а следом вереница из  дюжины разнокалиберных грузовиков, как уже понятно желтого окраса, и в хвосте подъезжающей колонны облезлая, с решетками, вместо лобового стекла Сузуки «Гранд Витара».

– Желтопузики, мать иху так! – я выругался и сплюнул на землю от разочарования. – Это ж надо было так встрять?! Не дай бог, эти клоуны захотят с нами вместе ехать. Боца смотри, чтобы ни одна зараза к нашим машинам ближе, чем на десять метров не подходила и за Шапкой следи.

– Сделаю.

 Боцман подозвал к себе нескольких парней и побежал с ними вдоль колонны, на ходу выкрикивая короткие команды, подкрепленные сочным матом.

 Колонна, раскрашенная в цвета солнца, близко подъезжать не стала, передовой БТР остановился метрах в сорока. Только плоский и широкий «Хамер» подкатил практически вплотную к нашему «бардаку». Я сделал пару шагов назад, прикрываясь кузовом «буханки», ну, и АКМ скинул с плеча, так на всякий случай.

– Командир, думаешь, может начаться замес? – тихо спросил Вовка Шпик, аккуратно загоняя ВОГ в подствольный гранатомет.

– Легко. Помнишь, как последний раз разошлись? Мы им «наливник» сожгли, а они нам «уазик» раздолбили в пух и прах.

– Фигня. Главное, что кровь не пролилась, а машины – это дело наживное.

– Ну, да. А ничего, что Шапка, младшему брату Желтого, чуть брюхо не распорола?

– Дык, он же сам виноват, не фиг было ей непристойности всякие предлагать. Последняя собака, в округе на тыщу верст, знает, что Шапку лучше не трогать.

– Ну, значит, Эдик Желтый в табели о рангах стоит ниже собак, потому что у него хватило ума зацепиться с нашей сумасшедшей бестией.

– Командир, кажется свои, – облегченно выдохнул Шпик, указывая на большую лысину, появившуюся в просвете открывшейся дверцы внедорожника.

 Лысина таких огромных размеров могла принадлежать только Волошкину. Ага, все-таки проснулась у человека совесть, и он решил вернуться в родные пенаты.

– Сергей, куда вы спрятались? – простодушно закричал Пал Палыч, выискивая меня глазами. – Не бойтесь, люди Анатолия Борисовича – наши союзники.

– Капец, – кратко прокомментировал появление Палыча Шпик, и тут же тихо, шепотом, передразнил Волокина: – Анатолий Борисович! Интересно Желтый, хоть сам помнит, что он по батюшке – Борисович?

 Я вышел навстречу Волошкину, недовольно глядя на подъехавшую колонну за его спиной. А чему тут радоваться, когда на тебя направлены башенные стволы БТРов?

– Пал Палыч, что все это означает?

– Алексей, вы даже не представляете, как всё удачно сложилось, – Палыч ухватил меня за рукав и тут же поделился хорошими, по его мнению новостями: – Анатолию Борисовичу нужен тот же самый товар, который мы закупили для нашего поселка. Весь товар! Самое главное, что нам то он не особо нужен, так набрали по дешевке, чтобы машины домой пустыми не гнать. И он готов нам все это обменять на оборудование, которое мы хотели у него выкупить еще весной. Понимаете? Нам фактически достанутся станки за треть их реальной цены. А еще, мы сможем вместе отправиться в путь, ведь нам по пути, так и быстрее будет и безопасней. Вон у них какие танки! – Палыч кивнул головой в сторону БТРов, – Видите, насколько они больше нашего танка.

– Пал Палыч, это не танки. Это – бронетранспортеры, – устало поправил я Палыча. – А у нас, БРДМ, то есть разведывательная бронемашина, а у них БТРы.

 Сколько раз уже зарекался не брать с собой Волошкина в дорогу. Он хоть и гений управления хозяйством, но в некоторых вопросах сущий ребенок. Скажу по большому секрету, Палыч не смог освоить полную разборку автомата Калашникова. Уж сколько его Полковник не гонял, но Палыч ни в какую не сумел разобрать и собрать АК.

 Вот и сейчас, ну, как можно было договариваться с Желтым, о каких-то там общих делах, не посоветовавшись предварительно со мной или Боцманом? Так нет, он еще придумал устроить совместный вояж.

– Палыч а ты не думал, что Желтый хочет нас заманить в ловушку и элементарно силой забрать весь наш груз? – как можно спокойнее спросил я.

– Алексей, ну, вы меня совсем, что ли за дурака держите? Конечно, я об этом в первую очередь подумал и все придумал. Родной брат Анатолия Борисовича – Эдуард побудет пока в нашем торговом представительстве в качестве гостя, а как обмен произойдет, и мы благополучно вернемся к себе домой, так Эдика сразу же и отпустят. Ну, как вам идея?

– Плохая! Помимо того, что вы придумали вести какие-то там дела с Желтым, так вы еще его младшего братца «пригласили в гости» в наше торговое представительство. Эдик – наркоман и психопат, он там таких дел натворит, что мама не горюй!

– Вот это вы зря. Каспер обещал, что все будет хорошо.

– На Каспера одна только и надежда, – соглашаясь, кивнул я. – Но мне все равно, это не нравится. Уж больно все хорошо и удачно складывается. Такого не бывает!

 Каспер – он же Глеб Игнатов, со вчерашнего дня начальник охраны нашего торгового представительства на Толкучке. Помимо того, что Глеб весь из себя такой матерый вояка, так он еще умный и хитрый, как цельный Дом советов. Главное чтобы у Глебки хватило духу в случае чего, пустить пулю в лобешник наркома Эдика. А то, знаете ли, не всякий сможет взять на себя роль кровника Толика Желтого.

– Бывает, еще как бывает. Помнится, в конце девяностых, я один и тот же завод, за неделю продал два раза, – видимо подобные воспоминания были приятны Палычу, потому что он аж зажмурился от удовольствия, как сытый кот, оборжавшийся сметаны. – Алексей поймите меня правильно, нам крайне важно переманить Желтого на свою сторону. Ну, вы же сами говорили, что если бы Желтый дал добро на перевалку грузов по своей «железке», то мы могли бы подмять под себя всю торговлю в округе. Разве это плохо, что у нас сейчас нашлось общее дело, которое может перерасти в нечто большее?

 Тут меня Палыч, конечно же уел. Действительно, гонять грузы по железной дороге, используя тепловозы Желтого крайне выгодно, и самое главное – безопасно. Фактически, мы могли бы продавать товар по той же цене, что и здесь на Толкучке, но делали бы это у стен своего поселения, не заботясь о транспортировке, все бы риски взял бы на себя Желтый. Но, раньше мы не могли найти общий язык с Желтым, потому что, как бы это помягче сказать?

Полковник и Толик Желтый были в контрах. В не хилых таких контрах – полгода вялотекущей войнушки, унесшей жизни двух десятков наших парней и примерно столько же со стороны Желтого. Думаете два десятка «двухсотых» это мало? Ага, щас! Это капец, как много! Сколько там того человечества осталось на шарике под названием Земля? Раз, два, да обчелся! Сейчас каждый боец на счету. Ну, а как Полковник отправился в страну вечной охоты, так к нам Желтый сам и заявился, с предложением «тягать наш товар» по своей железной дороге. Но, его младший брат Эдичка, ничего лучшего не придумал, как приставать с амурными намерениями к нашей недотроге Шапки. Еле растащили, вернее, еле Эдика живым вытащили, считай, своими телами прикрыли, Шапка хоть и раненая на всю башню, но по своим стрелять не стала.

– Ну, так, что? Провернем сделку? – нетерпеливо притоптывая на месте, спросил Волошкин.

– Не знаю, – скривившись, как зубной боли протянул я. – Не вовремя все это. Нам бы домой поскорее, а тут круг придется давать.

– Задержка всего на один день, зато перспективы какие вырисовываются! – сейчас Палыч был одновременно похож на Чеширского кота и Змея искусителя. – Алексей, в конце концов, нас больше и мы опытнее, нам ли бояться каких-то там голодранцев.

 Ничего себе загнул, – подумал я. Голодранцев! А ничего, что у этих голодранцев две «восьмидесятки» в обозе и, по меньшей мере пара крупнокалиберных «Утесов» в кузовах грузовиков, а уж о такой «мелочи», как ПКМ, РПК и прочие «калаши» всех мастей и говорить не надо. Нет, мы, понятное дело, то же не голые путешествуем, есть чем ответить, та же «ЗУшка» спрятанная под тентом одного из трехосных КамАЗов», способна перемолоть оба желтых БТРа, да и три десятка «агленей», это вам не хухры-мухры.