Николай Марчук
Доброволец
Честно говоря, я в Керчи не был, но мне почему-то туда точно не хотелось попасть. Если там хотя бы половина горожан такая же прибабахнутая, как наш Ванька, то чур меня от таких путешествий.
Под монотонный бубнеж Тихого я и уснул.
* * *
– Ну что, господин Седов, вы меня точно хорошо поняли? – строго спросил следак. – Отлично, тогда подпишите здесь и здесь. Все, можете быть свободны, из города попрошу не выезжать.
– Мне избрана мера ограничения? – сварливо спросил я.
– Нет… Пока нет, – тут же вернул мне колкость следователь. – Пока можете быть свободны, я всего лишь вас прошу не покидать пределы города. А вы что, планируете уехать?
– Да. Наш вуз идет организованной «коробкой» в Москве на «Бессмертном полку», я, как аспирант, один из организаторов этого процесса. Так что планировал на девятое-десятое мая быть в столице. Можно?
– Конечно, можно. День Победы – это святое, в этом году, кстати, под этот праздник даже амнистию организовали. Жаль, что все эти ваши делишки так поздно всплыли. – Следак гнусно ухмыльнулся. – Чуть бы пораньше, и могли бы получить срок и тут же выйти на свободу по амнистии. Шучу! Ладно, телефон ваш у меня есть, так что будьте на связи.
Я понуро кивнул и поплелся наружу. Вот такой подарочек мне подгадала судьба-злодейка к майским праздникам. Я, конечно, сам виноват, никто на аркане не тащил в криминальные и коррупционные схемы влезать, легких деньжат захотелось, вот теперь и закупайся теплыми носками и чайной заваркой. Обидно, ведь в схеме я был лишь мелкой пешкой, получавшей крохи с барского стола, но, судя, по поведению следака, козлом отпущения решили сделать все-таки меня. Но, как известно из древней мудрости, загнанная в угол мышь опасней льва! Тем более что мышь умна и за последние пару лет приобрела нехилый опыт и кое-какие связи.
– Алексей? – окликнул меня женский голос в тот момент, когда я уже открывал дверь своего трехдверного «крузака».
– Да? – оглянулся я.
На стоянке стояла вишневая «Мазда СХ9», за рулем которой сидела хорошенькая дамочка позднего бальзаковского возраста. Госпожа Разумова собственной персоной. Интересно, что этой бюрократической акуле из администрации университета понадобилось от меня. Сомневаюсь, что эта встреча случайна. А ведь я даже не подозревал, что она знает, как меня зовут.
– Есть пара минут для серьезного разговора?
– Конечно, до пятницы я совершенно свободен. Кофе? – кивнул я в сторону ближайшего бистро. – Или в машине поговорим?
– Езжайте за мной, тут недалеко, спокойное место и без лишних ушей.
Я согласно кивнул, сел в свою машину и поехал вслед за вишневой «японкой». Ехать действительно было недалеко, буквально пару кварталов, и мы приехали в небольшой жилищный комплекс, состоящий из четырех девятиэтажек, стоящих квадратом, в центре которого расположились небольшой сквер, фонтан и детская площадка.
Разумова зашла в один из подъездов, я молча шел следом, на ходу вспоминал, как ее по батюшке. Звали ее точно Карина, а по отчеству, кажется, Георгиевна. А может, и нет? Не помню. Мы с ней по работе вообще не пересекались, нашу кафедру обслуживали другие люди из администрации и отдела кадров. Знал я госпожу Разумову исключительно из-за ее мужа – проректора нашего вуза Степана Викторовича Разумова, занятного старикана, который любил рассказывать, как он поднимал науку во времена Брежнева. У них, кстати, с женой разница была в двадцать пять лет: ей – сорок пять, ему – семьдесят.
В итоге мы оказались в однушке-студии, мебель простенькая, но все чисто и даже уютно.
– Сдаем с мужем пару однушек, с этого и живем, – пояснила мне женщина. – Как поговорили со следователем?
– Нормально, – односложно отозвался я. – А что?
– Ничего, кроме того, что, скорее всего, вас посадят.
– Думаете?
– Уверена. Сверху пришла указивка, чтобы кого-нибудь показательно выпороли. Выбор пал на вас.
– Интересно, из-за чего такие привилегии моей скромной персоне?
– Не скромничайте, вы у нас в некотором роде личность выдающаяся. Молодой аспирант, волонтер, общественник, умный, красивый, спортивный, по вам томно вздыхает чуть ли не вся бухгалтерия вместе с отделом кадров, да еще и при деньгах. Ну а когда вы влезли на чужое поле и стали там активно разворачиваться и расширяться, тут уж и некоторые наши мужчины обратили на вас внимание. Даже ваши совместные фотографии с Путиным не помогут.
– На тех фото кроме меня и Путина было еще полсотни человек, – заметил я. – Неужели я так сильно расширился, что перешел дорогу нашим бонзам?
– Нет, но они вас заметили и понимают, что лучше вас сбить сейчас, пока вы летаете низко, чем позволить вам вырасти.
– А как же ежемесячный бонус, который я заношу кому надо?
– Мне ничего про это не известно, собственно говоря, речь не об этом. Вам нужна помощь или будете сами отбиваться?
– Еще пока не знаю, правоохранители конкретных обвинений не выдвигают, так, намеки непонятные и какие-то туманные угрозы.
– Ну, тогда подождите пару недель и все сами узнаете. Намеки перерастут в полне реальные обвинения и статьи уголовного кодекса.
– Вы же меня сюда не просто так позвали, знаете что-то о сложившийся ситуации? Так, может, все сами и расскажете?
– Почему бы и нет? – мило улыбнулась женщина. – Вы пока посидите, а я нам кофе сварю.
Карина Георгиевна продефилировала через всю комнату и принялась возиться возле плиты. Причем делала она это так вызывающе красиво, что я даже засмотрелся. Тут тебе и платье в обтяжку, и туфли на тонкой высокой шпильке, отчего икры ног настолько обалденно смотрятся, что… А эта ажурная резинка чулок, пару раз мелькнувшая из-под короткого подола легкого платья… Да и вообще, встречая ее в университете, ни разу не замечал на ней столь агрессивный макияж. О, не собирается ли наша гроза университетской администрации соблазнить юного аспиранта? С чего бы это? Ладно, подождем, посмотрим, как будут развиваться события. Тетка она в целом привлекательная, можно и поддаться на соблазн. Пусть и старше на восемнадцать лет, ничего страшного, лишь бы толк и польза от этого были.
– Так вот, не буду тянуть кота за причиндалы, – начала женщина свой рассказ, поставив перед мной красивую чашку из тонкого белого фарфора, исходящую запахом ароматного кофе, – уж больно активно и, самое главное, нестандартно начали вы свою коммерческую деятельность, Алексей. И все у вас так продуманно, не просто диплом задним числом выдаете, а и целые истории приписываете: страницы в социальных сетях создаете, фотографии одногруппников фотошопите, какие-то видосики снимаете. Прямо не подкопаешься. Наши старожилы как увидели уровень ваших работ, так чуть локти себе до пяток не сгрызли от зависти.
– А что поделать, не хочется же погореть на мелочах и подставить уважаемых людей. Это сейчас он у тебя диплом купил, чтобы звание майора получить, а через десять лет может и губернатором оказаться или, не дай бог, министром внутренних дел, и хитрые журналюги раскопают, что диплом об окончании вуза есть, а одногруппников нет, как нет ни одной студенческой фотографии. Это же подстава, а так имеется хоть какой-то шанс выйти сухим из воды.
– Согласна, это, кстати, характеризует вас как умного и дальновидного человека. Вы ведь в это дело влезли не столько из-за денег, сколько с целью обзавестись связями и хорошими знакомствами на перспективу? Насколько мне известно, в деньгах вы особо не стеснены.
– А вы чертовски прозорливы! Не завидую я вашему мужу, это очень опасная смесь – красивая и умная женщина.
– Льстец! – улыбнулась госпожа Разумова. – Вас, Алеша, подставили. Веру Рымову помните? Мерзкая особа, должна вам сказать, зуб она на вас точит, все никак не успокоится, что вы ее бросили. Помимо этих ваших делишек она еще и какие-то следы биоматериалов на своем белье сохранила и желает вас по совсем нехорошей статье засадить.
– Пустяки, – отмахнулся я. – Любая экспертиза докажет, что у нас с ней было исключительно по обоюдному согласию. А вот то, что она об университетских схемах в курсе, это неожиданно. Спасибо за наводку, теперь мне будет легче бодаться с правоохранителями.
– К сожалению, все не так просто. Дело не полицейских, ваша судьба решится в кабинете ректора нашего университета. Если он даст добро, то вас принесут в жертву, а если скажет «нет», то вы и дальше будете обольщать студенток третьего курса и продавать липовые дипломы. Там еще есть некоторые обстоятельства, о которых вам знать еще рано, но я могу вам помочь.
Я отхлебнул кофе и зажмурился от удовольствия: очень хороший кофе. Прям божественный, туда бы еще пару капель «Старого Бахчисарая»!
Компьютер в голове хладнокровно просчитывал различные варианты развития событий, как дальше поступить, чтобы выиграть как можно больше для себя плюшек. Ну а почему бы и нет? Вполне рабочий вариант!
– Хорошо, я готов принять вашу помощь. Говорите, что надо делать? – Я поставил пустую чашку на стол.
– Послезавтра в Москве на шествии «Бессмертного полка» будет идти организованная группа от нашего университета. Среди руководства вуза и активистов будет студентка пятого курса Надя Шикина. Ваша задача – найти с ней общий язык, втереться в доверие и попросить за деньги устроить вам встречу с Павленым. Момент передачи денег и саму просьбу зафиксировать на видео. Справитесь?
– А ректор что, с ней… Того?
– Ага, – кивнула Разумова. – Именно. Хорошо бы, чтобы вы с ней еще и вступили в интим, конечно же, зафиксировав все это на видео. Если все сделаете как надо, то все ваши проблемы исчезнут, а взамен получите покровительство моего мужа… и мое!
– Сколько денег давать?
– Не знаю, думайте сами. Ваши деньги, вам и решать!
– Хорошо, организует она мне встречу с ректором. Что дальше? Что мне Павлену говорить?
– Правду. Говорите все как есть.
– В смысле? – не понял я.
– Расскажите о своей проблеме, о своей схеме, все как есть. Что вы не просто левачите с дипломами, а делаете это так, что минимизируете возможность утечки информации, расскажите, сколько каждый месяц заносите Сидорову денег. Вы ведь через Сидорова решаете административный вопрос? Все как есть расскажите, можете и про эту козу Рымову упомянуть.
– Про вас рассказывать? – съязвил я.
– Шутите?! – с укоризной в голосе строго спросила Разумова.
– Шучу. Хорошо, расскажу я все это, но тут же явный криминал. Будет он все это так просто слушать? Нет, я, конечно, понимаю, что от тех денег, что я заношу Сидорову, какая-то часть уходит наверх к ректору, но нельзя же так открыто об этом говорить.
– Если наедине и без лишних ушей, то почему бы и нет? – улыбнулась женщина. – Не беспокойтесь, там будет кому подготовить ректора к разговору. Вы главное с Шикиной сделайте все как надо. Вот вам небольшая аналитическая записка о привычках Павлена, почитайте, возможно, вам это пригодится в разговоре с ним. Надо сделать все так, чтобы у него осталось о вас самое хорошее впечатление.
– Да уж, – хмыкнул я, беря несколько сложенных вдвое листков, – это по-нашему: вначале отбарабанить любовницу, а потом втереться в доверие к ее влиятельному любовнику.
– Именно! – мило улыбнулась женщина.
– Я могу идти? – спросил я, вставая с дивана.
– Можете, но не сразу, – совсем уж недвусмысленно улыбнулась Разумова, расстегивая пуговки на своем платье. – У нас с вами есть еще одно дельце. Должна же я понять, что в вас такого, что по вам сохнут все студентки филфака?
– Хорошо, – улыбнулся я в ответ, – я только на пять минут заскочу в ванну.
– Конечно, я буду ждать тебя, Алеша! – промурлыкала Карина Георгиевна.
Я на ходу снял пиджак, повесил его на спинку стула, из кармана брюк вытащил связку с ключами, незаметно клацнул на одну из кнопок на брелке сигнализации и как бы невзначай положил их на стол, так, чтобы торец брелка был направлен на диван. С волками жить – по-волчьи выть!!!
Вышел я из квартиры Разумовой только через два часа. Ну что вам сказать? Баба – огонь!!! Нет, правда, я в этих делах спец и скажу вам, что она даст сто очков форы любой студентке нашего универа, хоть они моложе ее в два раза.
Ну что ж, а дело-то не такое уж и гиблое! Если все сложится так, как утверждает Георгиевна, то вполне возможно, что из всей этой передряги я выйду не просто сухим, а в нехилом таком плюсе! Возможно, удастся в ближайшее время перевестись на какую-нибудь руководящую должность. Вот там уж я развернусь!
Итак, что нам надо сделать? Сегодня сделать кое-какие дела, подготовиться как следует, найти общих знакомых с этой Шикиной, а утром выдвинуться в Москву.
До самого вечера я выполнял задуманное. Сгонял в банк и снял со своего счета полмиллиона рублей, тут же попросил кассиров, чтобы они наличность расфасовали в тугие пачки, получилось весьма эффектно, как раз то что надо, чтобы совратить строгое женское сердце. Навел справки о студентке истфака Шикиной, оказалось, что девочка прям вся такая из себя положительная: активистка, комсомолка (это не шутка, наш ректор записной коммунист), отличница, победительница различных конкурсов и олимпиад, а еще очень и очень скромная девушка, как говорится в старом пошлом анекдоте: сардельки во рту не державшая! Но у меня на всякое строгое женское сердце всегда найдется болт с резьбой.
К поиску подходов к студентке Шикиной я подключил своего давнего приятеля и моего системного должника Витьку Клюева. Витек был у нас личностью в универе известной и харизматичной, капитан университетской КВН команды, светило театральных подмостков, гений вокала и гитары и так далее по списку. Этот кучерявый недоросток (а росту в нем было полтора метра) знал всех и вся в универе и мог в течение получаса найти общих знакомых не только с очниками, но и с заочниками первого курса на первой сессии. А это, я вам скажу, вообще высший пилотаж.
В целом все было готово к операции… название которой я так и не придумал. Рано утром закинул несколько сумок с вещами на заднее сиденье своего «прадо» и покатил на выезд из города. Несмотря на то, что сейчас была пятница и вроде как еще рабочий день 8 мая, народ активно щемился прочь из города, погоды стояли отличнейшие, так и шепчущие: займи, но на майские сгоняй на природу на пикник.
То ли от этого потайного желания сгонять на шашлыки, то ли просто от сочного весеннего воздуха, но на выезде из города я свернул не туда и покатил по направлению к Куравлевке. А может, все дело было в приближающемся Дне Победы. Все-таки 9 Мая – особый праздник. Фактически в году всего три праздника, которые празднуют в каждой семье: Новый год, День Победы и 8 Марта.
Опомнился только минут через двадцать, когда до места, где погибли мои родители, осталось чуть меньше километра. Поворачивать не стал и решил, что это знак проведать памятник на обочине. Памятник был на месте, чистенький и ухоженный, но я все равно протер серый мрамор тряпкой и повыдергивал траву возле постамента, потом еще минут десять собирал мусор в округе.
Пять лет назад в этом месте на встречку вылетел грузовой КамАЗ и лоб в лоб столкнулся с «Дастером», в котором мои родители ехали в Куравлевку. Папа и мама погибли на месте, водила КамАЗа отделался парой переломов и условным сроком.
Немного постояв рядом с памятником и мысленно рассказав родителям о своей жизни за последние месяцы, решил, что Москва подождет пару часов, тем более что у меня в запасе больше суток и вполне можно заскочить в Куравлевку, проверить мою фазенду и подогнать подарок дяде Толе к 9 Мая. По пути как раз был сетевой магазин.
В магазе я прикупил пару бутылок водки и по бутылке крымского коньяка и вина, на закуску взял пару пачек дорогого рассыпного чая (дядя Толя не признавал пакетики), несколько палок сухой сыровяленой колбасы, пару банок красной икры и банку маринованных морских гребешков. Дядя Толя жил по соседству и присматривал за моим родовым домом в Куравлевке. Дядька веселый и зачетный, из низовых чувашей, ветеран войны в Афганистане и старинный друг моих родителей. Каждый раз, когда я наведывался в Куравлевку, привозил ему разных гостинцев «из города», особенностью подарков был какой-нибудь необычный деликатес, именуемый дядей Толей «буржуйской хренью». В этот раз хренью станут маринованные гребешки, в прошлый раз было копченое мясо крокодила, которое дядя Толя схрумкал за обе щеки и сказал, что это жалкое подобие мяса варана, которое он собственноручно готовил в Афгане.
– О, здорово, доцент! Как жизнь? – выкатился мне навстречу ртутный шарик дядя Толя. – Я только о тебе думал!
Небольшого роста и щуплого телосложения дядечка с лысой, смуглой от загара головой и щуплой, редкой бороденкой. А вот рукопожатие у него было будь здоров, так своей пятерней мне краба припечатал, что даже послышался хруст суставов.
– Молодец, что приехал! Ты так, на минутку, или на майские? Хорошо бы на все выходные, а то я задумал к внукам сгонять, а не хочется дом просто так бросать, – затараторил дядя Толя, увлекая меня к себе во двор. – Я ж, почитай, пять лет твою хибару сторожу, так что давай и ты мне поможешь. А чего это у тебя в руках? Мне? Спасибо, уважил старика! А это чего? Гребешки? Они склизкие, как медуза, или как мидии? Сам пробовал? Может, махнешь стопку, снимешь пробу, я как раз выгнал по рецепту твоего бати, тройная очистка! – Мне в руки тут же был всунут стакан с жидкостью слегка желтоватого цвета. – Все как у твоего бати – настоял на зверобое и перепонках грецкого ореха. Ну, давай, помянем твоих маму и папу. До дна!
– Уххх! Твою ж!! А-а-а-а! – Огненная комета провалилась мне в пищевод, взорвалась там тротиловой шашкой, я только и успел что захлопнуть рот. Во второй руке тут же оказался бутерброд – серый хлеб, щедрый кусман сала и перья зеленого лука. Бутер провалился внутрь на удивление легко, хоть и был весьма приличных размеров.
– Дядя Толя, ну ты и диверсант! Я ж на пять минут заскочил, хату проверить да тебе гостинец отдать. Как я теперь за руль сяду? Мне ж в Москву по делам надо!
– Какие дела? Праздники же! На 9 Мая работать можно только ментам, военным и врачам, остальным – святотатство! Или что-то срочное и важное? – В голосе дяде Толи прорезалась отцовская забота.
– Да как тебе сказать… У меня на работе, в универе, возникли определенные сложности, и я планировал в Москве после всех торжественных мероприятий подкатить к начальству и укатать их в каком-нибудь кабаке. Свести меня должны были непосредственно с ректором нашего вуза, ну и после парада «Бессмертного полка», так сказать, в неформальной обстановке. Короче, мне надо быть завтра в Москве.
– Ну так то завтра! – махнул рукой дядя Толя. – До завтра времени еще вагон! Хотя ты знаешь, я тут подумал: а на кой тебе она, эта Москва? Пригласи их сюда! Природа вокруг у нас загляденье, хата у тебя и двор – картинка. Банька есть, бассейн водой наполни, мяса закупи, вон, к Ерофеевым ща сгоняем, они тебе барашка зарежут, Павловна колбасок домашних накрутит. Такой достархан можно устроить, что твой ректор к тебе на коленях приползет, чтобы ты его в следующий раз к себе пригласил. Опять же, рыбалка у нас во-о! К Степанычу на ставки сгонять можно! На кой она тебе, эта Москва, сдалась? Ну где ты там на 9 Мая будешь искать свободный приличный кабак?
– Да там не совсем сразу с ректором, там надо еще одного человечка обкрутить, у него запросы скромнее.
– Ну так тем более! Я тебе дело говорю: здесь этого человечка укатывать и надо!
Я крепко задумался. А ведь это действительно хорошая идея. Можно облегчить Клюеву выполнение поставленной задачи. Всяко проще заманить студентку Шикину на студенческую вечеринку за город на природу, с ночевкой, шашлыками и баней, чем тащиться к ней в Москву и как-то все это крутить там. Тем более что Разумова сроки выполнения задания не обговаривала. Заманим Шикину сюда, сделаем все как надо, а потом и к ректору подкатим через нее.
– А пожалуй, ты прав, дядя Толя, – выдал я через пару минут.
– Так кто бы сомневался! Давай тогда я твоего джипа возьму на выходные, а ты на моем папелаце поездишь, тем более что он вместительнее и проходимее, вам на ставки к Степанычу ехать через поля, напрямки будет удобнее и веселее, да и я, опять же, перед сватом пофорсю на иномарке твоей.
Последующее время мы с дядей Толей развивали бурную деятельность: съездили с ним в соседнее село, где был большой супермаркет, закупились всем необходимым для тяжелых праздников: ящик водки, ящик коньяка, ящик шампанского, несколько ящиков пива, ну и дальше по списку, потом вернулись в Куравлевку и объехали местных крестьян, промышлявших продажей мяса и мясопродуктов, ну и тоже сделали им неплохую выручку.
После обеда дядя Толя загрузил в мой «крузак» гостинцы для внуков, причем чтобы впихнуть все, что он задумал увезти, пришлось складывать задние сиденья, иначе все эти мешки, пакеты, закатки и коробки было не уместить. Потом мне выдали краткие инструкции по присмотру за домом и хозяйством дяди Толи:
– В оружейный сейф не лазить, ордена не трогать, баб на моей кровати не трахать, в огороде не шнырять, курей корми два раза в день, меняй им воду. Если ваше бухло закончится, в кладовке есть пара бутылей с самогоном, закатки бери какие хочешь. И дом мне не сожгите! – напоследок выкрикнул дядя Толя и укатил восвояси.
До самой ночи я работал не покладая рук: вымыл бассейн, убрался в доме и бане, подмел во дворе, прошелся газонокосилкой в саду, подключил холодильник и морозильную камеру, вытащил из сарая мангал, переносную печку и коптильню. Уснул уже за полночь.
Проснулся по будильнику в 9 утра, как раз успел приготовить себе легкий завтрак и, включив ноутбук, стал смотреть онлайн-трансляцию парада на Красной площади. Зрелище было эффектное и захватывающее, все-таки у нас в России самая лучшая армия в мире, хрен кто на нас полезет, в один миг переломаем хребет вражине!
К обеду я уже был изрядно навеселе – усосал пол-литра коньяка под жаренное на мангальной решетке мясо. Созвонился с Клюевым и узнал, как обстоят дела. Оказалось, что все складывается даже лучше, чем ожидалось: к вечеру в мою скромную фазенду в Куравлевке прибудет веселая компания в количестве от десяти до пятнадцати рыл, где будет численный перевес прекрасной половины человечества, среди них, сто процентов, век воли не видать и еще множество клятв, будет не только студентка Шикина, но и внучка ректора нашего университета, студентка второго курса истфака Ларочка Павлина. Оказывается, они с Шикиной – лучшие подруги. Но Клюев тут же поставил твердое условие, что ректорская внучка – его боевой трофей, и он ее никому не отдаст.
Все складывается просто супер! Правда, настроение почему-то было поганое, чувствовалась какая-то тревога и приближение надвигающейся беды. Как будто ты оказался в чистом поле в легких шлепках и шортах, на небе до этого не было ни облачка, и тут набежали тяжелые свинцовые тучи, и ты понимаешь, что сейчас ливанет такой дождяра, что вымокнешь до нитки, заболеешь… и умрешь!
Когда на экране ноутбука началась трансляция шествия «Бессмертного полка», настроение испортилось окончательно, навалилась такая тоска, что хотелось выть, я махнул залпом полный стакан коньяка и с недоумением принялся таращиться на зависшее изображение. Связь внезапно оборвалась, и на экране застыла картинка, показывающая безоблачное небо, на фоне которого медленно плывут к земле три больших парашюта красного, белого и синего цвета. В мобильном телефоне тоже не было ни связи, ни интернета. Посчитав, что это некий знак, я махнул еще одну стопку коньку и, окончательно опьянев до состояния зюзи, завалился спать.
Проснулся уже вечером от того, что кто-то тарабанил в калитку.
– Чего? – зевая и шатаясь от похмелья, спросил я, подойдя к калитке.
– Игнатыч где? – спросил мужской голос с той стороны.
– Укатил к внукам, – ответил я, открывая калитку. – Я за него. Чего хотели? Он мне свой дом доверил.
На улице стоял кто-то из односельчан, но как его фамилия и тем более имя, я не помнил, знал, что местный, и все. Невысокий толстенький мужичок, облаченный в пятнистые штаны и тельняшку. Судя по выхлопу, он, как и я, трезвостью не страдал.
– Ты Игнатыча вряд ли заменишь, – глубокомысленно изрек мужик. – Хотел его позвать к Юркиным, мы там с мужиками собрались, думали, решали, чего теперь делать. Может, пора манатки собирать да идти в лес схроны копать, он все-таки человек военный, знает, как все это лучше обустроить.
– Чего? – удивился я. – Какие схроны? Перепили, что ли?
– Как какие? Партизанские. Нет оно понятно, что мы не на самой границе живем и до нас враг может вообще не дойдет, но лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Слушай, мужик, извини, не помню, как тебя зовут. Я – Леха. – Я протянул руку для рукопожатия. – Но ты лучше к дяде Толе со всяким бредом не лезь, я его сто лет знаю, он ведь может и по морде дать за глупые шутки.
– Артем, – представился визитер. – Какие уж тут шутки, когда такое вокруг происходит!
– Да что происходит-то? – не понял я, о чем говорит Артем. – Что? Инопланетяне высадились на Красной площади или Собчак родила от Путина?
– Ты что, не в курсе?! – ошарашенно выпучил глаза Артем. – Ты что, телек не смотришь и радио не слушаешь?
– Почему, смотрю. Я, правда, пару часов проспал, как конь. Так что произошло-то?
– Москву и Питер взорвали к чертям собачьим! Сбросили ядерные бомбы, оба города в труху!
– ЧТО??? – У меня потемнело в глазах, а горле застрял комок недоумения. – Как?! А что ж наши ПВО? Много жертв?
– Во время шествия «Бессмертного полка» на Москву упало три ядерных заряда. Жертв – миллионы. В Питере та же история! Потом наши начали сбивать гражданские самолеты, вроде как заряды были сброшены с борта обычного пассажирского «Боинга».
Я тут же вспомнил застывшую картинку на экране зависшего ноутбука – летящие к земле парашюты красного, белого и синего цвета. Блин! Так там же были наши студенты и преподы!! Твою мать, у меня же там куча друзей была в тот момент! Я сам там должен был быть!!! Дядя Толя мне жизнь спас! Капец!!!
– Ну ладно, я тогда к мужикам пойду, скажу, что Анатолия Игнатьевича нет дома.
– Подожди, я с тобой!
Быстро накинув на себя куртку, побежал догонять ушедшего в конец улицы Артема. В доме сельского главы собралось несколько десятков односельчан, которые много курили и бурно обсуждали последние новости, посреди стола стояло несколько радиоприемников, настроенных на местные радиостанции, из них шел поток последних новостей.
В сенях сидело несколько женщин, судя по опухшим лицам, они недавно ревели навзрыд. Оно и неудивительно. Тут даже самому тупому оптимисту будет понятно, что скоро начнется большая Война и что мужчинам вновь придется покинуть свои дома, оставив своих жен.
Артем представил меня как соседа Игнатьевича, того самого ученого из города, который в прошлом году вырыл у себя в огороде бассейн. Сказано это было таким тоном, что всем сразу стало понятно: я вроде дурачка, не знающего почем фунт лиха и не умеющего тратить деньги.
Я тихо присел на подоконник и внимательно слушал, о чем говорят другие, не вмешиваясь и не перебивая. В подобных ситуациях важно слушать и запоминать, что говорят окружающие, порой в стрессовой ситуации люди болтают много лишнего.
Оказывается, за те несколько часов, что я продрых пьяным сном, Россия получила самую большую плюху с времен развала Союза. В ходе нескольких терактов были уничтожены обе столицы нашей страны, число погибших, по самым скромным подсчетам, перевалило за несколько миллионов, а сколько будет на самом деле, никто не знал, ведь суммарно в Питере и Москве неофициально проживало около двадцати миллионов человек, а если учесть еще и гостей города, наполнивших столицы на майские праздники, цифра получалась вообще заоблачная, и очень многие из этих людей гарантированно погибнут в ближайшие часы. Их некому будет извлечь из-под завалов, некому будет оказать квалифицированную медицинскую помощь. Многие погибнут в ближайшие месяцы и недели, потому что нельзя спасти всех раненых и больных, пораженных лучевой болезнью.
По радио без перерыва сообщали о различных авариях, трагедиях и катастрофах, которые посыпались как из рога изобилия во всех уголках нашей страны. Помимо ядерных взрывов в небе над Москвой и Петербургом случилась целая вереница катастроф со множеством человеческих жертв по всей стране. Где-то взорвался бензовоз, застрявший в пробке на одной из оживленных трасс дальнего Подмосковья, где-то столкнулись два пассажирских поезда, где-то сумасшедший устроил пальбу из автомата, расстреляв несколько десятков людей, собравшихся на стихийный митинг. В общем, ситуация становилась все хуже и хуже. Новостные выпуски перемежались с требованиями сохранять спокойствие, всем находиться дома, не посещать мест скопления народа, иметь трехдневный запас воды и еды.
Неожиданно радио захрипело, замолкло на несколько секунд, а потом вместо новостной трансляции заиграла классическая музыка. Хозяин дома принялся крутить настройки приемника в поисках другой волны, но везде играла одна и та же классика.
– Твою мать, гребаные дебилы! – выругался хозяин дома, он же по совместительству и глава Куравлевки. – В девяносто первом страну проебали, и сейчас то же самое.
Эта эмоциональная фраза сразу же вызвала бурю возмущений, замешанных на воспоминаниях присутствующих об их жизни в бурные девяностые. Потом спорщики сменили тему и плавно разделились на два лагеря: одни кричали, что надо завтра же утром идти в военкомат и записываться в ополчение, а другие утверждали, что не хрен маяться всякой хренью и надо организовать отряд Куравлевской самообороны, поставить блокпост на единственной дороге, ведущей в село, и никого сюда не пускать, а то сейчас начнется время грабежей и разбоев, из городов повалят голодные горожане в поисках еды и свободных домов. Единственное, в чем спорщики сошлись, это в том, что деньги совсем скоро обесценятся, продукты исчезнут с полок магазинов или будут стоить космических денег.
Среди присутствующих был один невзрачный худой мужичок, похожий на актера Сергея Филиппова, игравшего Кису Воробьянинова в фильме Гайдая «12 стульев». Он являлся владельцем одного из трех куравлевских магазинов, звали его Антон Павлович Куцман. Такой же зачуханный интеллигент в очочках и дурацкой шляпе. Вот только местный Киса оказался не в пример зубастей и деловитей, чем его киношный прототип. Куцман заявил, что его магазин распродает скоропортящийся товар и закрывается, и работать он будет теперь только в режиме «для своих и из-под полы», цены договорные, и, скорее всего, продукты и товары будут отпускаться на бартерной основе, потому что деньги совсем скоро настолько обесценятся, что ими можно будет только подтираться.
