Николай Лесков
О двенадцати месяцах

– Добрые люди Божие, позвольте мне обогреться у огня; дрожу я вся от стужи, – просила Моруша, подойдя к огню.

Великий Сечень кивнул головой и спросил:

– Зачем опять пришла? Чего здесь ищешь?

– Иду за красными яблоками, – отвечала Моруша.

– Не время, – сказал Великий Сечень.

– Знаю это, знаю, – смутно говорила Моруша. – Но сестра Елена и мачеха приказали им принести с горы яблок; если не принесу, верю, что убьют меня. Прошу вас, батюшки, скажите мне, где их могу найти?

Тут удивился Великий Сечень, обратился к одному из старших месяцев и, подавая ему посох в руки, сказал:

– Братец Жарий, садись вверх! (месяц Жарий – русский сентябрь).

Месяц Жарий сел вверху на камень и махнул посохом над огнем. Костер запылал рыжеватым пламенем, снег стаял, но древесные ветви не покрывались листьями; один листочек после другого спадал на землю, а холодный ветер разгонял их по пожелклой ниве, один туда, другой сюда. В стороне цвела туранка, краснелись клинчоки, в долинах есенка, под буками росли высокие капради и густой жиможелень. Моруша смотрела только красных яблок и вдруг видит яблонь, а на ней высоко между ветвями красные яблоки.

– Скоро, Моруша, затряси скоро! – приказывал ей месяц Жарий.

Моруша, радуючись, затрясла яблонь, упало одно. Затрясла еще раз – упало другое.

– Скоро спеши домой, Моруша, скоро! – приказывал месяц.

Морушка послушала, взяла два яблочка, поблагодарила хорошенько месяцы и весело поспешила домой. Удивилась Елена, удивилась мачеха, видя, что Морушка несет яблоки. Отворили ей двери. Морушка им подала два яблока.

– Где это ты их отрясла?

– Высоко на горе растут; там много их еще, – ответила Моруша.

– Что ж ты их больше не принесла? Ты их, верно, дорогой поела? – крикнула на нее Елена.

– Ай, сестра милая! Не съела я ни одного кусочка. Затрясла раз ветку – спало одно, затрясла еще – спало другое, а больше мне трясти не дали. Хотели, чтоб скорее домой шла, – отвечала Моруша.

– Чтобы тебя Перун убил! – зарычала Елена и хотела Морушу бить. Морушка стала горько плакать, прося пана Бога, чтобы взял ее лучше к себе, чтобы не дал злой сестре и мачехе убить. Ушла Моруша в кухню, а лакомая Елена, сердясь, начала есть яблоко. Яблоко показалось ей таким вкусным, что с тех пор, как живет, она никогда такого вкусного не ела. И мачехе понравилось. Съели, и захотелось им еще.