Николай Леонов
Улика из пепла

Глава 3

Следуя за майором, Гуров и Крячко спустились в подвальный этаж Управления. Некоторые двери здесь стояли открытые, и, проходя мимо, оперативники видели людей, склонившихся над микроскопами или сидящих перед экранами мониторов. Найдя нужный кабинет, майор постучал и вошел. Хозяин кабинета встал навстречу гостям. Это был человек среднего роста в роговых очках с толстыми стеклами.

– Вот, Лев Иванович, знакомьтесь, это руководитель нашей криминалистической службы майор Голубицкий Борис Сергеевич, – сказал Березкин. – Он ответит на все ваши вопросы, касающиеся гибели Угрюмова и Коршунова. Ответишь, Борис Сергеевич? Ведь вашей работой интересуется не кто-нибудь, а сам Лев Иванович Гуров.

– Конечно, расскажем и покажем все, что смогли установить, – отвечал главный криминалист.

– Вот и отлично, – кивнул Березкин. – А когда закончите, поднимайтесь ко мне на третий этаж. Назову вам фамилии бывших криминальных авторитетов, а также родственников погибших.

Березкин вышел, а Голубицкий предложил оперативникам сесть и спросил:

– Значит, вы тоже уверены, что эти два человека были убиты, а не умерли в результате несчастных случаев?

– Да, мы с полковником Гуровым пришли к такому выводу, – ответил Крячко. – А почему вы говорите «тоже»? Кто еще в этом уверен?

– Прежде всего – я и мои эксперты, – отвечал Голубицкий. – Вот, например, давайте посмотрим на смерть Вячеслава Угрюмова. Как все это выглядело? Человек приехал в лес, разжег костер, стал жарить шашлык, положил на траву скатерть, расставил на ней закуски, бутылку дорогого коньяка… Он что, один все это делал? Такое предположение выглядит как совершенно невероятное. Конечно же, Угрюмов был там не один.

– Скажите, а сколько посуды было на столе? – спросил Гуров. – Тарелки, вилки, стопки?

– Вот это интересный момент, – сказал криминалист. – На скатерти мы обнаружили один комплект пластиковой посуды – тарелку и вилку. А также одну металлическую стопку. На основании этого майор Березкин, которому поручили расследовать это дело, и пришел к выводу, что Угрюмов пьянствовал в одиночку. Однако мои ребята прочесали окружающие кусты в радиусе пятидесяти метров и кое-что нашли.

Тут криминалист открыл сейф и достал оттуда какой-то предмет, завернутый в пластиковый пакет. Когда он развернул пакет, на свет явилась серебряная стопка на 50 граммов. Голубицкий выставил ее на стол и сказал:

– Вот наша добыча, которая опровергает версию об одиноком пьянстве Вячеслава Угрюмова, а также версию о несчастном случае. Между прочим, чтобы найти эту стопочку, пришлось лазить по кустам двое суток. Эта стопка из того же набора, как и стопка, из которой пил убитый Угрюмов. Это обстоятельство мы уже проверили, это факт установленный.

– Я смотрю, вы довольно свободно обращаетесь с этой уликой, – заметил Гуров. – На ней что, никаких следов нет?

– Вы угадали – следов нет, – отвечал эксперт. – Прежде чем выкинуть в кусты, стопку тщательно вытерли. Нет ни отпечатков, ни капли слюны, чтобы взять пробу ДНК. Одно можно сказать – что она из того же столового набора.

– А пластиковую тарелку и вилку вы, стало быть, не нашли? – спросил Крячко.

– Нет, не нашли, – отвечал эксперт. – Да мы не особо надеялись их найти. Ведь пластмасса гораздо лучше, чем металл, хранит разного рода следы. Ее вытирай, не вытирай, а что-то останется. Так что мы не сомневаемся, что убийца унес посуду с собой. Итак, я предъявил вам одно доказательство того, что перед нами – насильственная смерть. Но есть и другое. Согласно заключению медэксперта, Угрюмов умер оттого, что упал лицом вниз в костер и получил ожоги, несовместимые с жизнью. Возникает естественное предположение, что погибший был настолько пьян, что уже не контролировал свои движения. Однако наш врач, который провел анализ содержания алкоголя в крови погибшего, пришел к выводу, что Угрюмов не был так уж пьян. Он выпил от силы две стопки, граммов сто коньяка. Что же заставило его упасть лицом в огонь и уже не встать? Ответ дает та самая гематома на затылке. Удар был такой силы, что лишил Угрюмова сознания.

– Так, с первым погибшим все более или менее ясно, – сказал Гуров. – Теперь расскажите о гибели Коршунова.

– Давайте перейдем к Коршунову, – согласился эксперт. – Он сгорел в машине. Отчего загорелся «Мерседес»? Наши эксперты пришли к заключению, что причиной возгорания стало короткое замыкание электропроводки. Так сказать, естественная причина. Но встает следующий вопрос: как могло произойти это короткое замыкание? «Мерседес» – не та машина, в которой мотаются оголенные провода. Когда наши специалисты более внимательно изучили обгоревший автомобиль, они дружно пришли к выводу, что авария была подстроена. В общем, не вдаваясь в технические детали, чтобы не отнимать у вас время, я опишу последовательность событий в тот вечер, как мы ее восстановили. Олег Коршунов ехал в машине не один. Рядом с ним сидел еще один человек. Этот человек не оставил никаких следов, кроме небольшого количества почвы, которая выпала из его ботинок. Это были ботинки с глубокой резьбой на подошве, и туда набились кусочки камня…

– У вас есть эти образцы? – с интересом спросил Гуров.

– Да, конечно. Почва достаточно характерная, она отличается от той, что была в месте убийства. Итак, эти двое ехали из Егорьевска на юг. И в какой-то момент остановились на обочине. Здесь пассажир нанес водителю удар по затылку – такой же сильный и точный, какой за шесть дней до этого получил Угрюмов. Затем пассажир, он же убийца, вышел из машины, поднял капот, оголил провода, положил рядом с ними тряпку, пропитанную бензином, затем опустил капот, взял ключ зажигания и завел двигатель. Произошло короткое замыкание, и машина загорелась. После этого преступник закрыл дверцу и удалился.

– Замечательная реконструкция событий! – сказал Крячко. – Но вот что интересно: на чем уехал убийца? Ведь второй машины у него не было. Или была? Может быть, кто-то ехал вслед за «Мерседесом»? Может быть, у преступника был сообщник?

– У нас возникли такие же подозрения, – сказал Голубицкий. – Мы тщательно проверили обочину дороги и на той стороне, где стоял сгоревший «Мерседес», и на другой стороне. И ни там, ни там не нашли следов другой машины. Нет, сообщника у убийцы, кажется, не было. А уехал он оттуда, вероятно, на попутной машине.

– А вот в это, извините, уже я не могу поверить, – сказал Гуров. – Вы только представьте себе эту картину. На обочине дороги пылает «Мерседес», а неподалеку некий человек останавливает попутку и просит его подвезти. Водитель попутной машины будто не замечает горящее авто, спокойно сажает пассажира и уезжает… Нет, так не бывает. Впрочем, этот вопрос уже не к вам, а к нам. Это нам предстоит выяснить, как преступник покинул место преступления. Ладно, Борис Сергеевич, спасибо за разъяснения. Пойдем теперь к Березкину адреса получать.

И они с Крячко поднялись на третий этаж. Как выяснилось, майор Березкин их уже ждал. Он выложил на стол перед оперативниками три листа бумаги, на каждом из которых имелся список людей. Один список был довольно длинный, другой покороче, третий совсем короткий – в нем было всего четыре фамилии.

– Вот этот перечень включает в себя людей, которые благодаря родственным отношениям имеют право на деньги и имущество погибших, – сказал майор, указав на самый длинный список. – Я включил в него двенадцать человек.

– Получается, что у каждого из убитых было по пятеро детей, – быстро сообразил Гуров. – Или кто-то из них оставил завещание?

– Вы угадали, – ответил Березкин. – Адвокат Олега Коршунова предъявил завещание, составленное его клиентом. В документе упоминаются девять человек. Дело в том, что Коршунов был родом из деревни, имел многочисленную родню. И в своем завещании постарался никого не забыть. Угрюмов завещания не оставил, и его имущество достанется его жене Ирине, а также двум взрослым детям от первого брака.

– А этот самый адвокат Коршунова есть в твоем списке, майор? – спросил Крячко.

– Нет, я его не записал, – растерянно отвечал Березкин. – А что, нужно было?

– А ты как думаешь? Ладно, впиши его от руки. И все его данные не забудь.

Крячко дождался, когда Березкин перенесет в список данные адвоката, после чего забрал список себе.

– А второй список, как я понимаю, включает бывших участников банды Свинца? – спросил Гуров.

– Да, это люди, которые входили в группировку Голубева, – те из них, кто еще остался в живых и кто не находится в данный момент в заключении. Как видите, в этом списке восемь человек. И, наконец, третий список включает настоящих поджигателей. Таких у нас в области всего четверо. Причем один из них находится в заключении, а второй – в психбольнице. На свободе всего два человека.

– Вот и возьми на себя этих двоих, майор, – сказал Гуров. – Установи, где находился каждый из них в момент гибели Угрюмова и Коршунова. Еще, помнится, генерал обещал нам личный автотранспорт. Как насчет этого?

– Насчет этого тоже все в порядке, – откликнулся Березкин. – Давайте спустимся во двор, я вам покажу машины.

Действительно, во дворе оперативников ждали две «Гранты» – одна совсем новая и белая, вторая уже бывшая в употреблении, черного цвета. Гуров без колебаний направился к темной машине.

– Зачем мне новенькое авто? – сказал он. – Бывшие бандиты могут его поцарапать ненароком. Полковнику Крячко будет правильнее добираться до родственников погибших на новой машине. Спасибо за помощь, майор. Сегодня, пожалуй, мы больше встречаться не будем. А завтра вечером, часов в девять, устроим оперативное совещание у тебя в кабинете, обменяемся информацией, наметим новые направления. Так что до завтра!

Когда майор Березкин скрылся в здании Управления, Крячко спросил друга:

– Ну что, поедем по адресам? Я, пожалуй, начну с безутешной вдовы Славы Угрюмова, которой внезапно осталось огромное состояние. Что делать с такими деньгами? Это трудное дело… К тому же гостиницами и ресторанами надо управлять, а это, говоря без шуток, тоже дело нелегкое. Так что мне найдется, о чем поговорить с прекрасной Ириной Михайловной Угрюмовой. А ты куда? К какому из бывших «быков» и «бригадиров» направишься?

– Ни к какому, – отвечал Гуров. – Я сначала съезжу повидаюсь с прокурором Зубченко. Ты, я вижу, опять забыл о его существовании? А я помню. Его соображения могут оказаться весьма важными. А потом уже займусь бывшими бандитами. Ну, до вечера.

И друзья сели по своим машинам и разъехались в разные стороны.

Глава 4

В прокуратуре к появлению Гурова тоже были готовы, как и в Управлении. И тоже, едва он вошел и назвал себя, как его проводили в кабинет прокурора Владимира Павловича Зубченко. Однако кабинет прокурора оказался куда скромнее, чем обитель начальника Управления. И все здесь было как-то строже, деловитей. Прокурор не стал предлагать гостю кофе, а сразу усадил его за стол и спросил, успел ли знаменитый сыщик ознакомиться с материалами двух уголовных дел.

– И с материалами ознакомился, и с криминалистом Голубицким успел поговорить, – отвечал Гуров.

– Ага, значит, вы встретились с их экспертом! – воскликнул прокурор. – Это хорошо. Голубицкий – настоящий специалист. Стало быть, у вас уже не осталось сомнений в том, что перед нами два убийства, а не несчастные случаи?

– Нет, сомнений никаких нет, – сказал сыщик. – Мы с моим другом полковником Крячко уже распределили адреса, людей, с которыми надо встретиться в первую очередь. Он взял себе родственников погибших, а я – бывших воров и бандитов.

– Даже так? – воскликнул прокурор. – Ну, тогда мне вам почти нечего советовать. Вы, я вижу, сами прекрасно разобрались в ситуации. Лично я считаю, что преступника надо искать как раз в этой, бандитской, среде. Об этом, в частности, говорит характер убийств, то, как умело они были совершены. Какой-нибудь племянник или даже сын бывшего бандита так не сумеет. А можно посмотреть на ваш список?

Гуров протянул прокурору список, полученный у майора Березкина, и тот погрузился в его изучение. Потом спросил:

– Вы уже решили, с кем встретитесь в первую очередь?

– Нет, я пока над этим не думал, – признался сыщик. – Хотел сначала с вами посоветоваться.

– И правильно сделали, – сказал Зубченко. – Дело в том, что люди, попавшие в этот список, сильно различаются между собой. Например, под номером шестым здесь значится Валерий Терехин, бывший бригадир из банды Голубева. Он одним из первых покончил с криминальным прошлым, открыл магазин автозапчастей и ведет честный образ жизни. Между прочим, церковь каждое воскресенье посещает. Я с ним пару раз беседовал и убедился, что к криминалу этот человек уже никогда не вернется. А вот номер второй из вашего списка, Игорь Забелин, – совсем другой человек. Прошлое в него крепко вцепилось, никак не отпускает. За последние годы он успел засветиться в деле о неуплате налогов, а потом еще в его кафе наркотики нашли.

– А этот Забелин содержит кафе? – заинтересовался Гуров. – Угрюмов тоже владел несколькими ресторанами и кафе. Может, они могли конкурировать на этой почве?

– Нет, вряд ли их можно было считать конкурентами, – покачал головой прокурор. – Вес в бизнесе у них больно разный. Угрюмов был такой, знаете, настоящий кит, большой человек в гостиничном и ресторанном деле. А Забелин – мелкая рыбешка, вроде плотвы. И потом… Понимаете, конкуренция, тем более острое соперничество между людьми возникает, если они оба сильно заинтересованы в своем деле, предмете спора. А Забелин не прикипел к своему кафе. Ему, в общем, все равно, чем заниматься. И он не стал бы никого убивать из мести – только ради непосредственной выгоды.

– А вы считаете, что Угрюмова и Коршунова убили из мести? – спросил Гуров.

– Нет, я так не говорил, – отвечал прокурор. – Вы меня неправильно поняли. Первое, что мне приходит в голову, когда я думаю про эти жестокие убийства, – это грабеж. Убийца хотел получить какую-то выгоду. Возможно, он вымогал у убитых какое-то имущество? Если вы узнаете, что одна из гостиниц, принадлежавших Угрюмову, вдруг сменила собственника и перешла, допустим, к человеку по фамилии Смурной, – вот он, первый номер в списке, – или к другому фигуранту, по фамилии Кожемякин, тогда мы можем предположить, кто и почему убил Вячеслава Угрюмова. А о мести я сказал именно из-за жестокости убийств, их изуверского характера. Обычные киллеры так не убивают.

– Да, обычно киллеры так не убивают, – согласился Гуров. – Но бандит, у которого другой бандит вырвал из пасти добычу или украл добычу, – он может совершить такую жестокость. Итак, на кого из этого списка вы бы советовали мне обратить внимание?

– Я их уже назвал, – сказал Зубченко. – Таких людей трое: Забелин, Смурной и Кожемякин. Но это не значит, что вам не стоит встречаться с остальными, с теми, кто ведет честную жизнь. Такой человек, как Валерий Терехин, может пойти на контакт с вами, рассказать что-то, о чем может знать только он, как бывший участник банды. И еще один человек из этого списка может дать нужные сведения – это Петр Щедринский. Вот он, под номером пятым.

– А кто такой этот Щедринский, чем занимается? – спросил Гуров.

– Он такой же успешный предприниматель, как Угрюмов или Коршунов, – отвечал прокурор. – Правда, бизнес у него сомнительный. Петр Петрович владеет сетью микрокредитных контор. Выдают людям небольшие суммы денег под огромные проценты. В такие конторы обычно обращаются те, кто попал в совершенно безвыходную ситуацию. Например, срочно нужны деньги на операцию или на что-то подобное. Бывает, люди отдают таким банкирам последнее имущество. Да, бизнес Щедринского сомнителен с точки зрения морали. Но у него нет никаких конфликтов с законом, налоговые декларации безупречны. А еще он человек весьма словоохотливый. Так что вы сможете получить у него какие-то сведения.

– Что ж, Владимир Павлович, вы мне очень помогли, – сказал Гуров, поднимаясь.

– Всегда рад оказать помощь в таком деле, – отвечал прокурор. – Будут еще какие-то затруднения – обращайтесь.

Сев за руль выданной ему «Гранты», Гуров вновь достал свой список и просмотрел его. «Итак, у меня есть люди, покончившие с уголовным прошлым, люди, которые, по мнению прокурора, могут дать мне нужную информацию, – размышлял сыщик. – Прежде всего это Терехин и Щедринский. И есть люди, склонные к преступлениям, потенциальные убийцы. С кого начать? Пожалуй, я сначала поговорю с этим Валерой Терехиным, который каждое воскресенье в церковь ходит. С подонками разного рода я еще успею пообщаться. Такого общения в нашей профессии – выше крыши. Для разнообразия поговорю вначале с честным человеком». И сыщик набрал номер Валерия Терехина.

Обладатель номера откликнулся сразу.

– Магазин «Пятое колесо» слушает, – услышал Гуров бодрый голос. – Какие запчасти вас интересуют?

– В данный момент – никакие, – ответил Гуров. – Я полковник Гуров из Москвы, расследую два убийства в вашем городе. И хотел бы с вами посоветоваться, узнать ваше мнение об этом. Мы можем встретиться?

– Встретиться, наверно, можем, – ответил Терехин. Голос у него изменился – он уже не был таким бодрым. – Хотя и не очень хотелось бы встречаться по такому поводу. Но ведь я вас знаю, вы как вцепитесь, уже не отстанете. Хорошо, давайте встретимся прямо сейчас. Вы где в данный момент находитесь?

– Возле областной прокуратуры, – отвечал сыщик.

– Знаю это место. Там за углом есть приличное кафе, «Лилия» называется. Давайте я подъеду в эту «Лилию», сядем там за столик, выпьем по чашке кофе и поговорим.

Гуров вышел из машины и отправился разыскивать указанное ему кафе. В ожидании, когда подъедет собеседник, он прохаживался взад и вперед перед входом и размышлял над тем, что услышал от прокурора Зубченко.

«Значит, прокурор считает, что мотивом убийцы были либо деньги, либо месть, – думал сыщик. – Причем месть, скорее всего, тоже вызвана деньгами. Один бандит украл у другого часть добычи. В таком случае Стас Крячко будет разрабатывать пустую породу – среди родных искать нечего. Что ж, возможно, так и есть. Этот Зубченко кажется весьма проницательным человеком, возможно, он прав. Но ведь и при разработке пустой породы неожиданно может найтись самородок – если его там кто-то спрятал…»

Пока он так размышлял, к кафе подъехала машина, из которой вышел человек среднего роста, неприметно одетый, но с цепким, внимательным взглядом. Оглядевшись, он сразу направился к сыщику и спросил:

– Это вы мне звонили?

– Да, я полковник Гуров, – отвечал сыщик.

– Что ж, пойдемте поговорим, – сказал человек с цепким взглядом и первым вошел в кафе.

Они уселись за столик, заказали кофе, и Валерий Терехин спросил:

– Так что вы хотели у меня узнать?

– Я же вам уже говорил по телефону, – сказал Гуров. – Я расследую убийства Вячеслава Угрюмова и Олега Коршунова. В связи с этим меня интересует информация о тех людях, среди которых оба убитых вращались в свое время. Я имею в виду группировку Игоря Голубева, он же Свинец.

Собеседник Гурова пожал плечами, сказал:

– А разве там убийства были? Я слышал, полиция решила, что это были два несчастных случая…

– Перестаньте, Терехин, – поморщился Гуров. – Вы, я вижу, неглупый человек, понимаете, что там все было нарочно подстроено, чтобы можно было представить гибель людей как несчастный случай. Нет, ваших бывших подельников убили, и убили очень жестоко. И я сделаю все, чтобы раскрыть эти преступления. Надеюсь, что вы мне в этом поможете. Скажите: был в группе Голубева человек, который считал себя обиженным со стороны Коршунова или Угрюмова? А может быть, таких людей было несколько?

Человек, сидевший за столом напротив Гурова, ответил не сразу. Казалось, он вообще не собирается отвечать. Сидел, пил кофе маленькими глотками, смаковал каждый глоток. Но Гуров, который хорошо знал криминальный мир, видел, что Терехин не отказывается от сотрудничества – он просто относится к числу людей, которые никуда не торопятся; он думает над вопросом и скоро ответит.

И действительно, Валерий Терехин сделал последний глоток, поставил пустую чашку на стол и сказал:

– Вы ведь в полиции работаете, знаете, какие в бандах отношения. Плохие там отношения, волчьи. Почти все считают себя обиженными. Я сейчас сидел, вспоминал, решал вот какой вопрос: был ли такой человек, который мог затаить очень глубокую обиду на Коршуна и Мрачняка? Это у них клички такие в банде были. Тут ведь надо, чтобы не просто обида была, а смертельная, чтобы из-за нее на убийство пойти. И вот вам мой ответ: не вижу я такого человека. Вот не вижу, и все.

– А просто враги у убитых были? – спросил Гуров.

– Враги, конечно, были, – отвечал Терехин. – Я ведь вам говорил – там все были друг дружке врагами. Вот, скажем, такой человек, как Игорь Забелин. Он такой, знаете, – как хорек или ласка. Есть такой мелкий хищник, ласка, – маленький, но крайне злобный. Даже на медведя может кинуться. Вот Игорек именно такой. Он и сейчас таким остался, а в уголовном мире тем более злобой славился. Всегда был готов кого-то убить. Хорошо, что наш главарь, Свинец, был человек неглупый, неохотно шел на мокрое дело. А то бы Игорек десяток человек поубивал бы, наверно. Он на всех злился и сейчас злится. Ни с кем из бывших товарищей не общается, всех ненавидит. Ну и что из этого? У него, у Игорька, нет никаких причин убивать Угрюмова и Коршунова. И потом, у него мозгов не хватит, чтобы так все обставить, хитро, чтобы на него не подумали. Так что он не годится на роль убийцы. И так же с другими – с Кожемякиным, например, или с Пашкой Смурным.

– Скажите, а что представляли собой сами убитые? – задал Гуров новый вопрос. – Они к какой категории хищников относились – тигров, волков или, допустим, шакалов? Или они вообще были мягкие и пушистые?

Терехин быстро взглянул на сыщика и тут же отвел глаза.

– Интересный вопрос, – сказал он. – Скажу сразу: мягкими и пушистыми эти двое не были. Волки они были, вот что. Соблюдали законы стаи, выполняли приказы Свинца, но могли и свое что-то урвать. Жестокие они были люди, что уж говорить, особенно Коршун. Да и я сам – разве я был лучше остальных? Такой же хорек или волк. Теперь до конца жизни остается грехи замаливать…

– Да, мне говорили, что вы стали человеком верующим, – кивнул Гуров. – Значит, у вас есть шанс замолить. Скажите, а вы поддерживали контакты с вашими бывшими подельниками, Угрюмовым и Коршуновым? Знали, что у них происходит?

– Вообще-то я ни с кем из бывших дружков не хочу встречаться, – признался Терехин. – Исключение делал разве только для Славы Угрюмова. В нем какая-то совесть осталась, и он о прежних делах жалел. А я его пытался к вере склонить, уговаривал начать в церковь ходить. Да, со Славой я иногда перезванивался, встречался. И дома у него был, с женой Ириной был знаком. С остальными – нет.

– А если вы поддерживали с ним контакт, не можете сказать – Угрюмов в последнее время не говорил, что ему кто-то угрожает?

– Ну, Мрачняк был не такой человек, чтобы кого-то пугаться, тем более мне жаловаться… – начал Терехин и вдруг замолчал, словно вспомнил что-то.

Помолчал минуту, а затем сказал:

– А ведь был такой эпизод! Да, что-то такое Слава говорил…

– Что говорил? Когда? – заинтересовался Гуров.

– Примерно месяц назад Слава мне вдруг позвонил и спрашивает: не видел ли я кого-нибудь из прежней жизни? Я ему ответил, что Коршуна и Пашку Смурного то и дело на улицах вижу, а больше никого. А он мне говорит: «Нет, я не о наших, не о свинцовских. Мне тут показалось, что я увидел одного человека, которого совсем не хотел видеть. Думал, его уже в живых нет…» Я стал спрашивать, что за человек, но он не сказал. А спустя две недели его убили.

– То есть Угрюмов увидел человека из прежней, криминальной жизни, но не из вашей банды… – заключил Гуров. – Не знаете, кто это мог быть?

– Нет, тут я без понятия, – покачал головой Терехин. – В городе, кроме нашей, были еще две группы поменьше – «Заводские», из бывших рабочих завода «Дизель», и «Речники», которые в порту жили. Может, Слава о ком-то из них говорил?

– Может быть, может быть… А с кем еще из бывших членов банды, кроме вас, Угрюмов поддерживал контакты?

– С кем еще? Да ни с кем. Я же говорил: у нас в те времена не было особо теплых отношений, а уж теперь, когда у каждого своя жизнь, нас тем более друг к дружке не тянет.

– И с Коршуновым так же было?

– С Коршуном тем более. Он вообще был человек нелюдимый.

– И все же он с кем-то вместе ехал в тот вечер, когда его убили. С кем-то встретился, посадил этого человека в машину…

– Да, я этого тоже не понимаю, – признался Терехин.

– Ладно, это я постараюсь выяснить, – сказал Гуров. – Напоследок еще один вопрос: а что стало с вашим главарем, со Свинцом?

– А вам в Управлении не сказали? – удивился Терехин. – Свинец погиб при задержании, во время перестрелки. Правда, все наши уверены, что никакой перестрелки не было. Просто Свинец слишком раздражал ментов… ну, то есть полицию. Он бы не стал стрелять до последнего, он бы сдался. Но ему, по всей видимости, не позволили сдаться…

– Понятно, – кивнул Гуров и поднялся.