Николай Леонов
Буква и цифра (сборник)
Глава 3
В Вишняково улицы с названием Мельничная не нашлось. Словоохотливый дед, к которому Гуров обратился за помощью, сообщил, что такая улица есть в Электростали, и он поехал обратно. По дороге ему позвонил Крячко. Его встречи с бывшими любовницами Дрозинского, как и с его коллегами, не принесли никакой пользы. Владелец «Клуба здоровья» тоже ничем не порадовал. Вспомнить о визите Дрозинского он вспомнил, но на этом их знакомство и закончилось. Светлана Акиншина, последняя возлюбленная Влада, была настолько зла на него, что и после смерти готова была обвинить во всех смертных грехах. Считать подобного свидетеля объективным было нельзя, потому разговор со Светланой Крячко поспешил свернуть. К моменту звонка он обошел всех свидетелей и мечтал только об одном: чтобы Гуров поскорее вернулся и забрал его из клиники. Но Лев друга не обрадовал. Пока не отыщет друга Ирины и не пообщается с Дмитрием Оскобинцевым, на его возвращение Стас может не рассчитывать, заявил он.
Время близилось к вечеру. Поджидая напарника, Крячко решил перекусить. Недалеко от больницы, на перекрестке, располагалось довольно уютное кафе. Выбрав столик возле окна, он заказал свиную отбивную с жареным картофелем, и пока повар выполнял заказ, успел изучить каждого посетителя. То ли время было выбрано неурочное, то ли в областных городках к услугам кафе прибегали только по большим праздникам, но аншлагом в заведении и не пахло. Три девицы, не достигшие совершеннолетия, супружеская пара, ближе к тридцати, пожилой джентльмен и сам Крячко. Девицы щебетали о своем девичьем, стреляя глазками в бармена. Семейная пара ужинала чинно, точно старомодная английская чета, попавшая в наши дни из далекого восемнадцатого века. А вот джентльмен был явно не прочь пообщаться. Кроме Стаса, подходящих кандидатов на беседу в кафе не было, оттого-то пожилой джентльмен, не смущаясь, перебрался за его стол.
– Составите компанию? Овсяная каша на воде и пополам с беседой гадость-гадостью, а в одиночестве просто неперевариваемая, – плюхнув перед собой ополовиненную тарелку, проговорил пожилой джентльмен и представился: – Платон Константинович, бывший врач, ныне почетный пенсионер в отставке.
– Стас Крячко. – Сам изнывая от скуки, Крячко был не против компании. – Давно не практикуете?
– Больше десяти лет, – ответил Платон Константинович и принялся уничтожать кашу.
– Скучаете по профессии? – поддержал разговор Стас.
– Ничуть. Нашлась более интересная альтернатива. Хотите, открою вам страшную тайну?
– Рискните. – Разговор начал забавлять Крячко.
– Иногда мне кажется, что в молодости я выбрал не ту профессию, – переходя на театральный шепот, заявил Платон Константинович. – Мое новое хобби приносит мне куда большее удовлетворение. Знай я об этом раньше, бросил бы медицину, не задумываясь.
– Что за хобби? – спросил Крячко, но ответа получить не успел, так как в этот момент от барной стойки подали сигнал – его заказ был готов.
Пока Стас ходил за подносом, его собеседник успел расправиться с кашей. Поставив поднос на стол, Крячко чуть помедлил, прежде чем сесть, и указал глазами на отбивную:
– Есть смысл предлагать вам что-то более существенное?
– Увы, друг мой, данные удовольствия мне уже недоступны, – с притворной печалью в голосе ответил Платон Константинович. – Да вы не смущайтесь, ешьте в свое удовольствие, а я чайком вас поддержу. Зеленый чай здорово тонизирует. Вот еще одно открытие, сделанное мной по уходе на пенсию. Столько лет травиться литрами кофейного суррогата, вместо того чтобы наслаждаться идеальным напитком! Предпочитаю данный напиток с мятой, но в этом заведении так не подают.
– А мне больше по душе классика. Все эти новомодные белые да зеленые чаи просто баловство, – заявил Стас. – Чай должен быть чаем, хлеб – хлебом, а мясо – мясом.
– Как ваша отбивная? – рассмеялся Платон Константинович. Смех его звучал на удивление молодо. – Ах, молодость, молодость! Когда-то я поддержал бы вас в вашем заблуждении. И не смотрите на меня так, будто я из ума выжил. Возможно, мужчину ваших лет и не принято называть молодежью, но ведь и я не мальчик-подросток. Для меня вы все еще молоды. Так уж устроена жизнь: всегда найдется кто-то, кто посчитает вас недостаточно возмужавшим для определенных вещей. Чудесное свойство времени, вы не находите?
– А как же совсем дряхлые старики? Уж их-то поучать некому, – возразил Крячко.
– И в этом я с вами не соглашусь. Их-то как раз поучает столько народу, что младенцам не снилось. – Платон Константинович бросил беспокойный взгляд за окно и продолжил: – Поучают дети, сами достигшие преклонных лет. Поучают внуки, успевшие нарожать собственных детей. Поучают дети внуков, полагая, что такая старая развалина, как прадед, в принципе не может самостоятельно мыслить. И так до бесконечности. Все поучают, командуют, требуют.
Платон Константинович отставил стакан с чаем и потянулся за плащом. Крячко перевел взгляд за окно, куда так пристально смотрел его новый знакомый. На противоположной стороне улицы, возле больничного крыльца, начал собираться народ.
– Что там происходит? – спросил он.
– Скоро начнется представление, – возбужденно произнес Платон Константинович. – Охваченная нетерпением толпа ждет выхода актеров. Действие второе: интригующее.
– О чем вы? – не понял Станислав. – Какое представление?
– Главврач покидает убежище, – пояснил Платон Константинович. – Сейчас начнется. Простите, друг мой, вынужден вас покинуть, иначе рискую пропустить самое интересное.
Он перебросил плащ через руку, надел шляпу и устремился вон из кафе. Крячко с сожалением взглянул на недоеденный ужин, махнул рукой и поспешил за ним. У больничного крыльца народу собралось прилично. По приготовленным камерам и микрофонам Стас понял, что это журналисты. Платон Константинович успел пробраться в первые ряды. Вооружившись диктофоном, он ждал начала шоу, лицо его выражало неподдельный восторг. «Так вот какое хобби приносит старику радость. Бывший лекарь переквалифицировался в работника пера», – подумал Крячко. Он собирался пройти в больницу и предупредить главврача об организованной засаде, но не успел. Тот уже показался в дверях в сопровождении Вероники Степановны. Вид у последней был воинственный.
Толпа рванула вперед. Защелкали фотокамеры, загудели голоса:
– Господин Бобров, правда ли то, что смерть господина Дрозинского связана с его незаконной деятельностью?
– Вакансия доктора уже занята?
– Родственники погибшего предъявили обвинение клинике?
– Геннадий Владимирович, скажется ли трагедия на финансовом состоянии больницы?
Нахмурив брови, Бобров пытался пробиться сквозь толпу журналистов. Вероника Степановна к собравшимся тоже была настроена агрессивно. Опередив Боброва, она выставила вперед грудь и с вызовом заявила:
– Немедленно разойдитесь, это территория лечебного заведения! Вы нарушаете покой пациентов!
– Скажите, вам не страшно покидать стены больницы? Ведь вполне вероятно, что маньяк все еще где-то рядом, – подскочив к ней вплотную, выкрикнул худощавый журналист.
– Почему мне должно быть страшно? Вполне очевидно, что смерть доктора Дрозинского не что иное, как чудовищная случайность, – позабыв о первоначальном намерении осадить обнаглевших журналистов, а не вступать с ними в дискуссию, заявила Вероника Степановна. – С работой хирурга в нашей больнице она никак не связана.
– Откуда такая уверенность? – не унимался худощавый. – Или у вас появились новые сведения? Я слышал, что сегодня в наш город прибыли следователи из столицы. Не думаю, что они стали бы тратить время на наш городок, не будь дело исключительно серьезным.
– А вот вы у них и спросите. – Вероника Степановна заметила в толпе полковника Крячко и, не смущаясь, перенаправила неуемное любопытство журналистов на стража порядка: – Среди нас находится сотрудник полиции, у него и спросите.
Обличающим перстом она указывала на полковника. Внимание журналистов тут же перенеслось на Крячко.
– Товарищ полковник, вы готовы поделиться результатами расследования?
– Подозреваемые уже задержаны?
– Готовы ли вы подтвердить, что в области орудует маньяк?
– Как маньяк вышел на Дрозинского?
– Правда ли, что данное убийство является лишь эпизодом в серии убийств, совершенных одним и тем же человеком?
– Сколько жертв на его совести?
– Какие меры принимаются для того, чтобы защитить жителей области от рук серийного убийцы?
Вопросы сыпались на Стаса, как горох из прохудившегося мешка. Его недавний сотрапезник, Платон Константинович, вырвался вперед. Он был раздосадован тем, что упустил возможность получить эксклюзивное интервью, и теперь старался за троих.
– Убийца на свободе, а наши доблестные стражи порядка наслаждаются парной свининой, – едко проговорил старик. – Вам не кажется, что для трапезы время несколько неподходящее?
– Успокойтесь, господа! – поднявшись на верхнюю ступеньку, попытался овладеть ситуацией Станислав. – О действиях преступника говорить пока рано, как и делать какие бы то ни было официальные заявления. Уверяю вас, расследование идет в штатном порядке. Как только ситуация прояснится, мой непосредственный начальник выступит с заявлением. Пока же рекомендую воздержаться от громких заголовков.
– Общественность имеет право знать, убийство доктора Дрозинского не единичный случай? – Платон Константинович будто не слышал слов полковника. – Вы уже выяснили, как связана смерть фермера из Орехово-Зуево с этим убийством?
– Еще раз повторюсь: в интересах следствия информация о проводимом расследовании не может быть разглашена, – повысив голос, заявил Крячко, но слова его потонули в новом потоке вопросов.
– Фермера убили тем же способом, что и доктора Дрозинского, этого вы отрицать не можете. У вас есть подозреваемый?
– Правда, что убийца выбирает свои жертвы спонтанно? Любой житель может стать объектом его больной психики?
– Правда ли, что подобных убийств гораздо больше двух, а власти скрывают истинное положение вещей?
Стас слушал вопросы, стараясь держать себя в руках. Его раздражала бесцеремонность писак. Поднимая ажиотаж вокруг убийств, они, сами того не ведая, могли подстегнуть человека с неуравновешенной психикой, каким Крячко видел убийцу, к продолжению начатого. Ему ведь только этого и надо, чтобы все говорили только о нем.
– Полагаю, чем больше вы будете мусолить данный инцидент в прессе, тем больше шансов на то, что убийца захочет повторить совершенное ранее, – как можно спокойнее произнес он. – Закрепить успех, так сказать. Не дайте ему такой возможности. Постарайтесь дождаться официального уведомления, прежде чем начнете строчить новые статьи.
– Но ведь он и так не остановится, – заявил один из журналистов. – Это ясно из записок, которые он оставляет на телах жертв. Разве цифры, указанные в них, не показывают нам число запланированных жертв?
После этого вопроса в толпе журналистов воцарилась гробовая тишина. Все ждали ответа. Главврач Бобров, до той поры стоявший в стороне, переминаясь с ноги на ногу, забыл о том, что единственной его целью является как можно быстрее убраться с больничного крыльца. Даже Вероника Степановна подалась вперед, ожидая ответа полковника. Крячко не оставалось ничего другого, как дать правдивый ответ.
– Да, действительно, убийца оставил на теле доктора Дрозинского записку, одной из деталей которой является цифра, но утверждать, что она указывает на количество жертв, опрометчиво. Ведется следствие. Это все, что я могу сказать на настоящий момент. А теперь попрошу очистить больничную территорию. Пресс-конференция окончена. Господин Бобров, позвольте проводить вас до машины.
Ухватив растерянного Боброва за предплечье, Стас потащил его сквозь толпу. Он понятия не имел, на какой машине тот ездит, но в данный момент его интересовало только одно: поскорее убраться с территории больницы. Вероника Степановна оказалась более сообразительной, чем ее шеф, мгновенно сориентировавшись, она опередила Крячко, и теперь указывала дорогу.
– Белый «Шевроле»-седан парковочное место третье справа.
– Двигайтесь живее! – торопил Крячко Боброва. – Нужно уносить отсюда ноги, пока они не опомнились и не увязались за нами.
Добравшись до «Шевроле», он оглянулся. Журналисты провожали их недовольными взглядами, но было не похоже, что они собираются их преследовать.
– Где ключи? – спросил Стас.
– В заднем кармане брюк, – послушно ответил Бобров, все еще пребывая в состоянии прострации.
– Доставайте быстрее! – прикрикнула на него Вероника Степановна. – Ну же, не тупите!
Свободной рукой главврач покопался в кармане и вытащил ключи. Крячко тут же выхватил их. Нажал кнопку, отключающую сигнализацию. Фары моргнули, замки открылись. Он распахнул дверь пассажирского сиденья, впихнул туда главврача, быстро обежал капот и занял водительское место. Вероника Степановна устроилась сзади.
– Быстрее, едем! – скомандовала она.
Повторять команду не пришлось. Крячко плавно выжал сцепление, и машина выехала с парковки. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Стас удовлетворенно улыбнулся. Журналисты все еще были на крыльце. Преследовать их действительно никто не собирался. Два квартала проехали в полном молчании. Постепенно Бобров пришел в себя и даже позволил себе высказаться:
– Что за наглый народ эти журналисты! И что им только от нас нужно?
– Сенсации, чего же еще, – пожал плечами Крячко. – Это их хлеб.
– Следовало бы вызвать наряд. Устроили несанкционированный митинг, понимаешь ли. Да за такое и под арест загреметь можно!
– Что же вы не вызвали? – съязвила Вероника Степановна. – Стояли как истукан. Если бы не я, вам бы от них до утра не отделаться. В кабинете ночевать пришлось бы.
– Между прочим, вы тоже вели себя, мягко говоря, не особо корректно, – заметил Стас, сбавляя скорость. – Взяли и сдали меня со всеми потрохами. Хорош поступок, ничего не скажешь.
– Это была вынужденная мера, – не смутившись, ответила Вероника Степановна. – И потом, вы все-таки полицейский. Ваша обязанность защищать штатских. Вот вы и защитили, чем же недовольны?
– О, я доволен, еще как доволен! – хохотнул Крячко. – Сцепился с журналистами, укатил из больницы, вместо того чтобы дожидаться там полковника Гурова. Мы, между прочим, договорились встретиться там. Где его теперь ловить?
– Разве у вас нет номера его телефона? Позвоните, назначьте новое место встречи. Велика проблема! – фыркнула Вероника Степановна. – Вот доставите нас до дома и отправляйтесь куда хотите.
– А ваш шеф прав: корректностью вы не отличаетесь. Босса отругали, меня отчитали. Кстати, где ваш дом? Мы уже добрых двадцать минут по городу колесим. Пора бы определиться с маршрутом.
– Сначала отвезете меня, – игнорируя гневный взгляд главврача, до которого наконец дошло, что зам не просто задвинула его на задний план, но еще и унизила прилюдно, проговорила Вероника Степановна. – Я живу в трех кварталах отсюда. Второй поворот налево. Потом проедете еще пару кварталов и окажетесь возле дома Геннадия Владимировича.
– Ладно, будь по-вашему, – согласился Крячко, поняв, что со стороны Боброва возражений не предвидится. – В конце концов, вы оказали мне услугу, – намекнул он на то, как быстро Вероника Степановна отреагировала на его действия, в отличие от главврача.
– Хорошо, что вы это понимаете, – спокойно проговорила Вероника Степановна. – И раз уж вы у меня в долгу, может, расскажете про те цифры, о которых говорил журналист? У маньяка действительно имеется список будущих жертв?
– Это лишь теория журналиста, не более того, – поморщился Крячко. Ему не хотелось признаваться в том, что данный аспект дела они с Гуровым обсудить еще не успели и какой-то журналист опередил их.
– Надеюсь, вы понимаете, что мой вопрос продиктован не праздным любопытством, – заметила Вероника Степановна. – Я опасаюсь, что в его словах есть доля правды. Если так, наши с Геннадием Владимировичем жизни под угрозой. Кто знает, что замышляет маньяк? Вдруг он решит убивать всех, кто так или иначе связан с работой больницы? Тогда нам нужна охрана. Сможете вы обеспечить нашу безопасность?
Услышав слова помощницы, главврач заерзал на сиденье и, покосившись на Крячко, осторожно поинтересовался:
– Действительно, смогут ли местные власти обеспечить нас охраной? Вы должны посодействовать в этом.
– Да бред все это! – воскликнул Стас, но уверенности в его голосе не было. – Не станет убийца разгуливать возле места преступления.
– Это если не мы его очередные жертвы. – Вероника Степановна отступать не собиралась. – Позвоните своему начальнику. Пусть он подтвердит, что нам ничего не грозит, тогда мы успокоимся. Пока у нас есть только ваши голословные заверения, а мы уже успели убедиться в том, что лично вы не можете оградить нас даже от второсортных писак. И не забудьте свернуть налево на следующем перекрестке. Мой дом уже близко.
Крячко послушно свернул под зеленый знак светофора, заехал в указанный Вероникой Степановной двор и заглушил мотор. Достав телефон, набрал номер Гурова. Тот ответил почти сразу:
– Стас, я освободился. Буду у больницы через десять минут.
– Не спеши, Лева. Тут кое-что произошло. Ты сейчас где?
– В двух кварталах от больницы. Что у тебя стряслось?
– Все при встрече, – произнес Крячко и обратился к Веронике Степановне: – Как называется эта улица?
– Проезд Дружбы, – ответила она. – Сворачивать с улицы Войсковой.
– Слышал? Я на проезде Дружбы. Включай навигатор и дуй сюда. Подробности при встрече.
– Понял, – коротко проговорил Гуров и отключился.
– И что теперь? – Голос главврача звучал удрученно. – Меня домой вы не доставите?
– Приглашаю вас в гости к Веронике Степановне, – нагло предложил Крячко. – Не на улице же нам общаться.
– Меня жена дома ждет, волнуется, – скривился Бобров.
– Так в чем дело? Позвоните ей и предупредите, что задерживаетесь.
– Вообще-то я еще не дала согласие, – буркнула Вероника Степановна.
– Значит, мы явимся к вам без приглашения, – засмеялся Крячко. – Вот только дождемся приезда полковника Гурова.
Долго ждать его не пришлось. Спустя десять минут машина Крячко въехала во двор дома Вероники Степановны. Стас посигналил, привлекая внимание, и Гуров подъехал вплотную. Выйдя из машины, Крячко помахал ему рукой:
– Здравия желаю, товарищ полковник! Не желаешь прогуляться до квартиры Вероники Степановны? Уверен, у нее найдется что-нибудь перекусить. Ведь так, гражданка? – с усмешкой посмотрел он на помощницу главврача.
– Если это действительно необходимо, – пожала та плечами.
– А вы как думаете? Мы с утра в разъездах, голодные как черти. Не станете же вы обрекать нас на голодную смерть?
– Послушайте, машина у вас теперь есть. Вероника Степановна у своего дома. Быть может, я вам больше не нужен? – заискивающим тоном произнес Бобров. – Я уже вполне оправился и смогу сам доехать до дома.
– А как же требование о защите? – усмехнулся Стас. – Или вы уже передумали?
Бобров тут же замолчал. Идея обзавестись охраной показалась ему куда важнее, чем беспокойство жены. Пока поднимались на третий этаж в квартиру Вероники Степановны, Бобров успел созвониться с женой и предупредить о задержке. Гуров в недоумении слушал слова главврача о необходимости охраны, но, не владея ситуацией, помалкивал. Когда все четверо оказались за закрытыми дверями, Вероника Степановна на правах хозяйки снова принялась командовать:
– Обувь снимайте, тут вам не Европа, асфальт не моют. Прямо по коридору ванная комната. Можете помыть руки по очереди. По комнатам не шататься, сразу на кухню. Посмотрю, чем можно вас накормить.
На этот раз возражений от мужчин не последовало. Все дружно сняли обувь и гуськом направились в ванную. После того как водные процедуры были закончены, компания собралась на кухне. Вероника Степановна за это время успела накрыть на стол. Нехитрая трапеза состояла из рыбных консервов, бутербродов с колбасой и банки консервированных томатов. На плите шкворчала яичница. На столе дымился чайник.
– Чем богата, – пробурчала она. – Изысков не держу.
Отказываться от скромной трапезы никто не собирался. Вероника Степановна разложила яичницу по тарелкам и жестом предложила незваным гостям приступать. Оголодавшие мужчины набросились на угощение. Пока последний бутерброд не исчез в желудке полковника Крячко, никто не проронил ни слова. Только когда очередь дошла до чая, Гуров спросил у него:
– Почему отменил встречу в больнице?
– Пришлось убираться оттуда, – объяснил Стас. – Нагрянули журналисты, и их назойливость не оставила нам выбора. Хорошо, что Вероника Степановна оказалась так любезна, что предложила свою квартиру как идеальное место встречи.
– Журналисты? Что им было нужно? – нахмурился Лев.
– Хотели знать все о маньяке, – хохотнул Крячко. – Вероника Степановна посчитала несправедливым то, что разбираться с бумагомарателями приходится ей одной, и выдала им меня как главное блюдо.
– Откуда они вообще узнали про убийство?
– Откуда они вообще все узнают? – пожал плечами Стас. – Сорока на хвосте принесла.
– Утечка информации – дело обычное в наших краях, – заметила Вероника Степановна. – Наш городок, по сути, большая деревня, а в свете последних событий личность Дрозинского входит в число главных сенсаций.
– Журналисты местные? – уточнил Гуров.
– В основном столичные, – авторитетно заявила Вероника Степановна. – У нас тут с журналистами негусто.
– А конкретнее?
– Есть пара-тройка писак, так сказать, местного розлива. Пробавляются случайными заработками. Для них это скорее хобби, нежели статья дохода. Занимаются крючкотворством больше для удовольствия, а не ради денег.
– Как мой новый знакомый Платон Константинович? – спросил Крячко.
– Именно так. – Вероника Степановна слегка удивилась. – А вы его откуда знаете?
– Случайная встреча в кафе. Так, значит, он и есть ваш местный журналист? Скорее всего, он и сообщил столичным о назревающей сенсации. Не знаете, на какое конкретно издание он работает?
– Как не знать? – Вероника Степановна впервые улыбнулась. – В Электроуглях нет ни одного человека, кому бы Платон Константинович не сообщил, что он теперь репортер в газете «Ни слова лжи», редактором которой является видный деятель столицы.
– Это не в вашей больнице он раньше работал? – осенила Крячко внезапная догадка. – Его место занял Дрозинский?
– Совершенно верно, – подал голос главврач. – Раньше он работал в больнице, лечил людей, а теперь вот занялся этой мерзостью.
– Почему же сразу мерзостью? Разве его статьи настолько бездарны? – Стас постарался скрыть улыбку, чтобы не раздражать Боброва.
– Да ведь это он виновен в тех обвинениях, что были выдвинуты против Дрозинского, – сердито произнес Бобров. – Статью писал другой человек, но я уверен, продал информацию именно Платон.
– А вот это уже интересно, – не совсем понимая, о ком идет речь, проговорил Гуров. – Попрошу с этого места поподробнее.
– Ведь дело против Дрозинского возбудили родители погибшей девушки, разве нет? – вторил ему Крячко.
– Все так, только не сунь свой нос Платон в это дело, все бы закончилось местным разбирательством, – заявил Бобров. – Это он натравил на нашу больницу московских журналистов. Потому дело и приняло такой масштаб.
– Все это домыслы, – решительно оборвала главврача Вероника Степановна. – И у вас, Геннадий Владимирович, нет абсолютно никаких доказательств причастности к этому скандалу Платона.
– И пускай нет! – Бобров внезапно рассердился. – Мне они и не нужны, я не в суде выступаю. Впрочем, как знаете. Меня это вообще не волнует. Что меня действительно беспокоит, так это моя безопасность. Моя и моей семьи. Скажите, товарищ полковник, что вы собираетесь предпринять, чтобы защитить нас от маньяка?
Вопрос был адресован Гурову. Тот в недоумении перевел взгляд на Крячко, и тот, пожав плечами, заявил:
– У Вероники Степановны возникла любопытная теория. Что, если убийца решил охотиться на тех, кто, так или иначе, был причастен к реабилитации доктора Дрозинского в расследовании смерти девушки? Она решила, что кто-то из ее родственников или знакомых задумал расправиться с ними. Ведь они помогли Дрозинскому избежать расплаты.
– Это исключено, – уверенно произнес Лев. – Сегодня я общался с ее отцом. Он к смерти Дрозинского не имеет никакого отношения, сомнений в этом быть не может. Между прочим, он был уверен в том, что с Дрозинским свел счеты бывший жених погибшей Ирины. Собственно, из-за этого я и задержался. Встречался с ее женихом.
– И что? – в один голос спросили Крячко и Вероника Степановна.
– Пусто. Жених Ирины имеет железное алиби. В день убийства Дрозинского он был в ста пятидесяти километрах отсюда. Оказалось, он работает в фирме по распространению какой-то там экологически чистой продукции. Работа связана с командировками. Парень вернулся в город за три часа до нашей встречи. Имеются свидетели.
– Его алиби подстроено! – оживился Бобров. – Что ему стоит уговорить напарника подтвердить свои слова? Вы бы покопали под него более тщательно. Наверняка найдете опровержение его словам и словам его приятеля.
– Все не так просто, – заметил Гуров. – Работа жениха Ирины связана с общением с клиентами. Он бы не стал так глупо врать, не будь уверен, что клиенты подтвердят его алиби. Впрочем, я все же созвонился с полицейским участком того городка, где был жених Ирины. Жду ответа, но, повторюсь, я уверен – убийца не он. Что касается вашей безопасности, тут вы, пожалуй, правы, есть смысл поберечься. Сегодня же свяжусь с местным полицейским участком и попрошу, чтобы вам выделили охрану. Такой вариант вас устроит?
Бобров и Гойтич согласно кивнули.
– Раз с этим вопросом разобрались, перейдем к следующему, – продолжил Гуров. – В разговоре с соседом Дрозинского всплыло имя одной из его пациенток. Недовольных пациенток. Мне нужны ее координаты.
– О ком идет речь? – поинтересовался Бобров.
– Некая Тамара. Столичная дама крупных размеров. Это все, что мне о ней известно.
– Все понятно, – тяжело вздохнул главврач. – Речь идет о Тамаре Хейленгорт. Вам она наверняка тоже известна. В прошлом оперная певица.
– Почему в прошлом? Она в преклонном возрасте?
– Отнюдь. Дама зрелая, но до старости ей еще ой как далеко. Если мне не изменяет память, ей чуть больше сорока. Продолжать карьеру оперной дивы у Тамары не получилось по состоянию здоровья. Слишком увлеклась кулинарией, набрала вес, отчего не смогла выступать, и ее из театра попросили.
– Сколько же килограмм она набрала, чтобы получить от ворот поворот? – заинтересовался Крячко.
– Ни много ни мало восемьдесят кило, – объявил Бобров. – К нам она приехала, имея вес сто шестьдесят килограммов. Дрозинскому предстояло провести простую операцию на желудке, но она потребовала ушить его. Невежественная в медицинских вопросах женщина решила, что Дрозинскому достаточно будет поставить ей на определенном участке желудка маленькое кольцо, и вес уйдет, как по мановению волшебной палочки. Она так ему и сказала: из операционной я должна выйти стройной. Дрозинский ей отказал.
– Я слышал другое. Дрозинский потребовал за операцию кругленькую сумму, которую Тамара собрать не смогла. Отсюда и недовольство, – заметил Лев.
– Вздор! Владислав сам пришел ко мне и сообщил о настойчивом желании пациентки получить медицинскую помощь, минуя общие правила. Ко мне она даже не пришла, – возразил Бобров.
– Почему вы считаете, что после неудачи с Дрозинским Тамара должна была прийти к вам?
– Потому что все недовольные пациенты так делают. Тамара же, не получив то, о чем мечтала, просто ушла из больницы. Забрала документы и заявила, что в наших услугах больше не нуждается.
– Как давно это было?
– В декабре прошлого года.
– В больнице сохранились записи?
– Не думаю. Пациентка от медицинской помощи отказалась, следовательно, и карту ее хранить незачем, – покачал головой Бобров.
– И все же проверить не помешает. Мне нужен ее адрес. Можете связаться с дежурным врачом и попросить его выяснить, имеется ли в больнице карта на Тамару?
Бобров сделал то, о чем просил полковник. Гурову повезло, карта Тамары нашлась, причем довольно быстро. Пяти минут не прошло, а он уже стал обладателем адреса, по которому была зарегистрирована Тамара Хейленгорт. Записав данные, Гуров дал знак Крячко, что пора закругляться.
– Пойдемте, Геннадий Владимирович, нам пора. Незачем злоупотреблять гостеприимством дамы, – поднялся Станислав.
Из квартиры Вероники Степановны Гуров вышел первым. За ним следовали Крячко и Бобров. Как только все трое оказались на лестничной площадке, Вероника Степановна заперлась на все замки, пообещав не выходить из дома до тех пор, пока с ней не свяжутся из местного отдела и не пришлют охрану. Ехать в Верею, на место первого преступления, было уже поздно. Ночевать в деревеньке, где и гостиниц-то наверняка нет, ни Гурову, ни Крячко не улыбалось. А вот на встречу с бывшей певицей они еще успевали. Сдав Боброва с рук на руки жене, полковники поехали обратно в столицу.
