Николай Леонов
Артефакт с темным прошлым

– Точно, точно! – Иван Иванович подтверждающе вскинул указательный палец. – Сколько ехали, критикой занимался. И то ему в России плохо, и это… Даже «железка»… Ну, наша железная дорога ему не по душе. Ага! Мол, какой дурак сделал ее шире, чем в Европах? Поэтому-то, мол, европцы и смотрят на нас косо. А я ему сказал, что мой батя, он был фронтовиком, рассказывал, что если бы не наша «неправильная» «железка», то Гитлер в два счета до Москвы доскакал бы. На привалах наши бойцы, хоть вроде бы и в шутку, не раз поминали добрым словом царя Николку Первого. Это ж он такое придумал? Простили ему и декабристов. Главное дело, фриц нашей «железкой» попользоваться не смог…

Сообразив, что этот словоохотливый уралец может быть осведомлен и о происшедшем на палеонтологических раскопках, Лев нашел повод включиться в разговор.

– Полностью с вами согласен! – Он изобразил подтверждающий жест. – Все верно! Николай Первый, памятуя о том, что нам помогло разбить Наполеона, – большая протяженность территории России и отсутствие хороших дорог, распорядился сделать нашу колею шире. Кстати, о дороге я и хотел бы вас спросить… Скажите, Иван Иванович, а город Евмель – конечная станция на этой ветке от Екатеринбурга?

– Да, конечная, – кивнул Соломин. – Дальше идут только шоссейки… А вас что интересует? Вы не в сам Евмель едете?

– Нет, мы на палеонтологические раскопки, которые ведутся в тамошней округе, – пояснил Стас.

– А-а-а! Вы, наверное, собираетесь разбирать тот случай, что убили тамошнего сторожа? – догадался их собеседник. – Слышал, слышал… Из нашего села тот мужик.

– Что, об этом уже рассказывали в местных СМИ? – поинтересовался Гуров.

– Не-е-е-т! Какие у нас местные СМИ? У нас только местное сарафанное радио, – рассмеялся Иван Иванович. – Ох, и шустро оно работает! Если что случилось, то и оглянуться не успеешь, как вся округа и что надо, и что не надо знает лучше всяких ТАССов и Би-би-си…

Как явствовало из его рассказа, в карьере Кряжуновском, что рядом с их селом, больше недели назад нашли что-то необычное, о чем он узнал из сообщений все того же сарафанного радио. Что именно нашли, сказать он точно не мог. Насчет этого ходили всевозможные кривотолки. Но вот то, что находка представляла собой огромную ценность, он знал определенно. Загадочный предмет нашли работники карьера, которые там добывали и дробили камень для строительных нужд. Они-то и вызвали ученых. Те приехали, остановили все работы, начали свои раскопки и исследования.

– …Главный экспедиционер куда-то дал телеграмму, что, мол, нашли штуковину, которой, как он насчитал, целый мильон лет, а то и того поболее. То ли в Бург он сообщил, то ли в Москву… Только чего-то ему никто отвечать не захотел. А у ученых этих и тут начались осложнения. Хозяин карьера бурчать начал, что, мол, из-за раскопок камнедобыча, можно сказать, остановилась, прибыль упала, работягам платить стало нечем. Да еще и покупатели камня начали ему выставлять неустойки – у них-то тоже все встало. Пришлось ученым сворачиваться. Правда, один угол карьера для раскопок им оставили, только ничего другого они больше не нашли. Ну, это я рассказываю так, как сам услышал. А уж если кто переврал, то я не виноват.

– А где они там жили? – поинтересовался Станислав.

– Почему «жили»? Они и сейчас там все еще обретаются. Живут то ли в вагончике, то ли в палатках, подле родника. Находки свои прятали в вагончике – его им хозяин карьера выделил. Места там, я вам скажу, красивые. А еще в километре от карьера есть озеро Хрустальное. Его так прозвали за воду – чистая, как хрусталь. А глубокое! Говорят, если плыть на лодке, то и на десяти метрах глубины дно видать. Что интересно, ни рыбы, ни какой-то иной живности в нем не водится. Но говорят, что оно очень непростое. Вроде бы ночью на его берегах всякую чертовщину можно встретить…

– Это какую же? – Крячко даже вытянул шею в сторону Соломина.

– Врать не буду – не знаю… – тот пожал плечами. – Но болтают, будто те, кто с чертовщиной сталкивался, потом об этом молчат, как будто кому-то дали зарок в секрете это держать. Ну да ладно… Мы о Кряжуновском толковали. Так вот, ночным сторожем эти археологи…

– Может, палеонтологи? – уточнил Гуров.

– Может, и паленоло… Тю ты, е-мое! Не выговоришь! В общем, наняли они человека от нас, из Кряжунова. Он уже давно на пенсии, но, видимо, решил малость подзаработать. Дело-то несложное – сиди себе ночью в вагончике и сиди… Днем-то они сами за вагончиком присматривали. Да и… В деревне у нас все даже смеялись: зачем там сторож?! Никто и подумать не мог, что найдется нелюдь, который придет грабить экспедицию! Да еще кого-то надумает убить… А вишь ты, чего случилось!

– И что же там произошло? – после некоторого молчания спросил Гуров.

– Толком не знаю, но вроде бы вор чем-то ударил сторожа по голове. Возможно, собирался оглушить, но перестарался, и мужик умер почти сразу же после удара… – Иван Иванович развел руками.

Они разговаривали под стук колес, обсуждая происшедшее у Кряжунова. Затрагивали и другие темы. Например, Соломин рассказывал о немалом числе всевозможных аномалий, тайн и загадок, с чем сталкивался он сам и слышал от других. По его словам, сама территория Евмельского района представляла собой сплошную аномальную зону.

А поезд мчался и мчался в ночь. За непроницаемо-черным оконным стеклом временами мелькали огни фонарей. Опера и их попутчики пили чай, потребляли дорожную снедь и вели разговоры на самые разные темы. Разумеется, преобладали повествования о тайнах и загадках древнего Урала. В частности, Иван Иванович на полном серьезе доказывал, что описанная Бажовым Медной горы Хозяйка – не выдумка безграмотных, суеверных рудокопов, а самая что ни на есть реальность. По его словам, он сам однажды видел (правда, издалека) на вершине островерхой сопки в окрестностях Кряжунова, именуемой местными жителями (о, прикол!) Медяшкой, силуэт женской фигуры. Длилось это всего несколько мгновений, после чего неизвестная вдруг словно растворилась…

…Ранним утром, когда поезд с небольшим опозданием прибыл в Евмель, Иван Иванович остановил начавших собираться оперов:

– Мужики, вы чего сорвались-то, как ошпаренные? Куда спешите? Пойдемте со мной. Мне ж тоже до Кряжунова ехать! Я ж говорил вам, что я тамошний. Поедем вместе – мой Сашка на своей «Ниве» доставит нас туда в два счета. И от Кряжунова до карьера довезет вас. Там тоже километра три топать.

Подумав, приятели согласились. Так-то они первым делом собирались заглянуть в Евмельский райотдел, чтобы там взять все исходные материалы, наработанные местными коллегами. Но раз уж выпал такой неожиданный вариант с поездкой прямо к месту происшествия, опера решили выбрать его. И не только потому, что их «на халяву» отвезут на базу палеонтологов. Учитывая, что Иван Иванович явно имел в этой местности большой авторитет, знакомство с ним могло гарантировать максимальную откровенность потенциальных свидетелей из числа кряжуновского населения. И такой возможностью было бы глупо не воспользоваться.

…Когда поезд замер у перрона евмельского вокзала, опера вышли следом за Соломиным и вместе с ним пешком отправились в находящийся неподалеку микрорайон, неофициально именуемый Занзибаром. Почему именно так прозвали этот ничем африканским не примечательный околоток провинциального уральского городка, никто не знал. Но, по мнению Ивана Ивановича, причины тому были. По его словам, когда-то, еще во времена Союза, в этом микрорайоне работал пивбар, называвшийся «Зазнобой». Сначала так и говорили – «Зазноба»-бар, потом сократили до «Зазно»-бара. А уже потом и вовсе переделали в Занзибар, что стало ассоциироваться со всей тамошней округой.

Сын Ивана Ивановича, Александр, который переехал в райцентр из родного Кряжунова года три назад, оказался под стать своему отцу – такой же крупный, здоровенный, кряжистый, впрочем, как и многие другие кряжуновцы. Он с трудом втиснулся в свою «Ниву» на водительское место, и машина помчала гостей по извилистой дороге, тянущейся по лесистым долинам, изобилующим озерцами и озерами, между скалистыми пиками и лесистыми сопками. Минут через двадцать езды, когда «Нива» перевалила через длинную, пологую сопку, опера увидели в просветах между верхушками сосен и берез крыши большого села, раскинувшегося в долине, окруженной лесистыми сопками.

– Вот и наше Кряжуново… – торжественно объявил Александр. – Была бы у нас здесь хорошая работа, сроду не уехал бы отсюда!

Вскоре машина катила по сельской улице, застроенной добротными рублеными домами с разноцветными железными крышами и кружевными наличниками. Соломин-младший остановился у ворот большого дома под синей крышей. Выйдя из машины, Соломин-старший пожал Льву и Станиславу руки и напомнил:

– Закончите свои дела – обязательно ко мне. Да и вообще, если какие вопросы появятся – звоните, заходите… Чем смогу – помогу!

Помахав рукой, он зашагал к калитке. А «Нива», сорвавшись с места, помчалась по улицам села. Вскоре она покинула его пределы и по неровной, извилистой дороге покатила в северо-восточном направлении. Опера, глядя в окна кабины, с интересом озирали уральские ландшафты – лесистые склоны гор, причудливого вида огромные валуны, небольшое озеро у самого подножия сопки… А еще – бегущие то здесь, то там чистые, прозрачные ручьи.

– Ну, вот мы и приехали! – выруливая на территорию просторной каменистой долины, объявил Александр. – Вон там, за лесом, основной карьер… Слышите, гудят трактора, экскаваторы, самосвалы? Во-о-т! Там сейчас добывают камень. А нам – чуть левее, к закрытому карьеру. Вот там и работает экспедиция.

Полавировав среди остроугольных глыб серого камня, меж которыми кое-где виднелись серовато-малиновые валуны гранита, «Нива» подрулила к видавшему виды зеленому строительному вагончику. На стук в дверь вышел худощавый мужчина годами за пятьдесят в сером дорожном костюме.

– Доброго дня, Роман Михайлович! – поприветствовал его Александр. – Помните меня? Вот, привез к вам гостей из угрозыска.

– Да, да, помню! – улыбнулся тот. – Здравствуйте, здравствуйте! Проходите. Добро пожаловать!

Поздоровавшись и представившись, опера прошли в вагончик, где находилось еще три человека – молодая женщина и двое мужчин постарше. За чаем с добавкой каких-то ароматных трав, собранных на лесистых сопках, Роман Михайлович в общих чертах рассказал о своей загадочной находке и ее не менее загадочной пропаже. По его словам, недели две назад в их Уральский институт палеонтологии пришло сообщение о том, что при разработке каменного карьера у села Кряжунова было обнаружено нечто совершенно непонятное, отдаленно напоминающее очень древнее захоронение.

Услышав про захоронение, Гуров удивленно спросил:

– Но разве какие-либо, пусть и древние, захоронения входят в сферу интересов палеонтологов? А вы же, как я понял, палеонтологи? Ну вот… У вас же круг задач чем-то отличается от того, чем занимаются археологи?

Рябинин на это понимающе улыбнулся. Он пояснил, что разница между археологами и палеонтологами, в общем-то, не слишком большая. Археология изучает прошлое человечества, его культуру, экономику, военное дело и так далее. В частности, устройство древних жилищ, какие-то письменные памятники, технические устройства и механизмы древних людей. Ее, так сказать, «родной сестрой» следует считать антропологию. А вот палеонтология исследует времена куда более отдаленные, когда человека еще не было и в помине. А потому главнейшие объекты этой науки – животные и растения. В этом плане палеонтолог – зоолог-ботаник, изучающий биологию самых ранних эпох развития животного и растительного мира Земли. Потому, в отличие от археологии, палеонтология больше связана с геологией.

– Тогда я вообще ничего не понимаю! – Лев недоуменно развел руками. – Если было обнаружено захоронение, то почему сюда приехали именно вы? Или в ближайшей округе археологов найти не удалось?

– А потому, уважаемый Лев Иванович, – Рябинин сделал небольшую паузу, – что находка, сделанная рабочими Кряжуновского карьера, не подпадает ни под какие археологические и палеонтологические рамки и шаблоны. Окаменелые останки, найденные на двадцатиметровой глубине, принадлежат не человеку, а существу, совершенно неизвестному современной науке.

– Ух ты-ы-ы! – восхитился Крячко. – Вы имеете в виду какое-то инопланетное существо?

– Нет, нет! – профессор негромко рассмеялся и отрицательно покачал головой. – Фрагменты существа, обнаруженные в «линзе» вулканического туфа, на мой взгляд, вполне земного происхождения. Просто обитало оно очень и очень давно, когда еще не было ни Европы, ни Африки, ни обеих Америк. Предположительно его родина – один из древнейших материков, именуемый Лавразией.

– Как, как? Лавразия? – Станислав недоуменно захлопал глазами: – А это где?

– Это – здесь! – Рябинин указал пальцем на пол вагончика. – Территория, на которой находимся мы, когда-то относилась к Лавразии.

– А когда это было? И сколько всего их было, этих «лавразий»? – явно испытывая какой-то внутренний азарт, зачастил Крячко.

Не «расплываясь мыслью», профессор вкратце рассказал, что, по мнению ряда ученых еще начала прошлого века, изначально на совсем еще юной Земле был всего лишь один гигантский материк – Пангея, окруженный суперокеаном Панталассой. А несколько сот миллионов лет назад Пангея распалась на Лавразию и Гондвану.

– …Вот на этих-то материках и появились первые ростки жизни. Какая она была в точности, мы сказать не можем. Но она была – это точнее точного. Вначале это были микробы, простейшие типа амеб, потом появились многоклеточные животные, грибы и растения… К сожалению, те из них, что не имели какой-либо скорлупы или скелета, не оставили о себе вообще никакой памяти в виде отпечатков на камне. Например, древние медузы. Предположительно они могли иметь гигантские размеры – сотни метров в диаметре. Но… Мы никогда не сможем узнать, какие они были на самом деле. А вот от первых членистоногих кое-что еще осталось. Они имели хитиновую скорлупу, что и позволило в том или ином виде сохраниться каким-то фрагментам их тел. Кстати, я предполагаю, что первые разумные существа на Земле появились еще во времена Пангеи и Лавразии. И были ими не родственные нам млекопитающие, не рептилии, а очень и очень крупные насекомые. Вполне возможно, по величине соразмерные с человеком.

Как Рябинин рассказал далее, на эту мысль его натолкнули несколько сделанных им палеонтологических находок. Например, у южного края Уральских гор еще лет пятнадцать назад он нашел окаменелость, каковая могла быть конечностью очень крупного членистоногого. Причем находка на себе имела украшение в виде золотого браслета очень тонкой работы. Но тогда это было даже им самим воспринято как некий палеонтологический курьез, как некий странный артефакт. Однако еще несколько похожих находок натолкнули его на мысль о том, что древние насекомоподобные существа, обитавшие в Лавразии, были не просто высокоорганизованными. Они были по-настоящему разумными созданиями, скорее всего имевшими сложную социальную организацию общества, развитую науку и культуру. Не исключено, что развиты у них были различные искусства, хотя себе даже представить трудно, какие картины могли бы писать членистоногие художники, какие песни могли бы петь певцы-инсектоиды. Впрочем, инсектоиды запросто могли создать столь необычные науки и искусства, что современным людям себе даже представить невозможно, какими именно они могли бы быть.

– И как же они могли выглядеть? – осведомился Гуров.

– Как выглядеть… Как я уже сказал, рост у них мог быть в пределах полутора и более метров. А похожи они были, разумеется отдаленно, на кузнечиков, вставших на задние ноги, – невозмутимо пояснил профессор. – Откуда мне это известно? Во-о-о-т! Теперь самое интересное и необычное.

По словам Рябинина, получив информацию о загадочной находке в карьере Кряжуновском, он немедленно отправился в Кряжуново, взяв с собой троих помощников. Прибыв на место, ученые обнаружили намертво вросший в пласт вулканического туфа фрагмент странного предмета из очень крепкой керамики. Вероятнее всего, это была часть некоего аналога гроба – ритуальной керамической капсулы для захоронения умерших. И вот внутри этого фрагмента гроба-капсулы обнаружился окаменевший объект, напоминающий по форме голову очень большого кузнечика.

– Ага! Вы нашли часть типа гроба, а в нем – часть типа человекообразного насекомого… Ну, его голова. Так, да? А остальное-то где? – заинтересовался Станислав.

– Трудно сказать… – профессор пожал плечами. – Будем искать!

Как рассказал он далее, об этой находке они немедленно сообщили своим коллегам и академическому руководству. Но… Ответ получили примерно такого характера: не надо валять дурака и морочить нам голову, поскольку мы заведомо знаем, что такого в природе не может быть уже потому, что такого быть не может. И вообще, данная версия антинаучна, ложна и насквозь фальшива, ибо она противоречит непререкаемо-авторитетной теории Дарвина (а лет тридцать назад, наверное, еще и добавили бы: противоречит диалектическому материализму и марксистско-ленинской философии в целом).

– И что же было дальше? – спросил Крячко, подперев голову рукой и обхватив подбородок пальцами.

– А мы на этот ответ дали академическим чиновникам свой: еще больше активизировали поиски. – Рябинин иронично улыбнулся. – И вот моему главному помощнику Михаилу Ростохину – вон он, крайний слева, – крупный молодой мужчина в джинсовке и очках сдержанно кивнул, приподняв руку, – невероятно повезло: там же, на дне карьера, он случайно нашел вход в никому не известную пещеру.

– То есть до этого она была скрыта от чьих-либо глаз? – уточнил Гуров.

– Да, ее закрывала большая груда камней, осыпавшихся со склона карьера. А Мишу заинтересовало – вдруг под этой осыпью что-то есть? И он начал убирать камни. Почти полдня работал. Так же, Миш?

– Ну да-а-а… – закивал тот. – Поработать пришлось основательно. Уже ближе к концу вижу: в склоне, со стороны горы – что-то наподобие входа в пещеру. И, главное, вход этот аккуратный такой! А как расчистил до конца, стало ясно, что это не пещера даже, а что-то наподобие туннеля, уходящего в глубь горы. Ну я сразу же сообщил об этом Роману Михайловичу и всем остальным.

– Да! Да! – подхватил Рябинин. – Когда Миша сообщил нам о своей находке, мы сначала даже не могли поверить такой удаче. Еще бы! Это все равно что на рулетке в казино сорвать джекпот два раза подряд. Но факт есть факт: нам удалось найти материальное подтверждение моей теории о том, что в глубочайшей древности на Земле существовала цивилизация антропоморфных разумных насекомых.

Как поведал он далее, их команда сразу же начала обследование обнаруженного туннеля. Он имел квадратное сечение, его стенки, пол и потолок были вполне гладкими, словно их обработали алмазной фрезой. Высотой и шириной он был около полутора метров. На его обозримом протяжении (а уходил туннель в какую-то совершенно неведомую даль) в двух местах, метрах в тридцати и сорока от входа, вправо и влево от основного «штрека», все так же неведомо куда, в недра горы уходили дополнительные коридоры, правда, меньшей, чем основной, высоты и ширины.

Впрочем, тот, что уходил влево, как выяснилось почти сразу же, имел ограниченную протяженность – всего около полусотни метров (его длину определили с помощью лазерного дальномера). А вот основной туннель и тот, что уходил вправо, судя по показаниям дальномера, оба какого-либо конца не имели. Поэтому именно левый коридор и был исследован по всей его длине. Как оказалось, данное ответвление содержало в себе нечто весьма интересное.

Прежде всего ученые обнаружили некие тексты, вырезанные в камне стен непонятным способом. Осматривая эти совершенно причудливые то ли буквы, то ли иероглифы, исследователи не могли отделаться от ощущения, что их кто-то словно бы вывел неким инструментом, способным плавить камень. Картина была такая, как если бы кто-то раскаленным гвоздем водил по брикету сливочного масла.

Но самое удивительное ожидало ученых в просторном (в полтора человеческих роста!) помещении, которым заканчивался левый туннель. Осветив обширный «подвал» яркими лучами фонарей, они увидели вырезанные в его стенах кругловерхие ниши, которые были заполнены каким-то прозрачным материалом наподобие стекла. Присмотревшись к ним поближе, единственная женщина в экспедиции – кандидат наук Анна Ворчуняк – смогла рассмотреть замурованных в толще «стекла» странных существ явно инсектоидного типа. Одни напоминали жуков-щелкунов, другие – то ли цикад, то ли богомолов. Кстати сказать, нечто похожее ученые видят в кусках янтаря, в которых сохранились попавшие в них доисторические существа наподобие мух, бабочек или там муравьев. Только здесь пленники прозрачного камня были достаточно крупными – до полуметра длины и даже более того.

В дальнем углу этого зала на гранитном постаменте палеонтологи увидели изваяние, изготовленное из какого-то непонятного материала серо-синего цвета. Примерно семидесятисантиметровой высоты, плотно покрытая пылью статуэтка являла собой некое совершенно невероятное существо, имеющее гуманоидно-инсектоидные формы. Его голова по своей форме и анатомическим особенностям полностью соответствовала найденной в пласте туфа окаменелости. Это свидетельствовало о том, что изваяние в самой полной мере отражало реальные контуры тела антропоморфных «кузнечиков».

– …Да, представьте себе! – улыбнувшись, Рябинин изобразил рукой многозначительный жест. – Мы и в самом деле нашли изваяние прямоходящего (или, точнее, прямоскачущего)«кузнечика». Значит, что о нем можно сказать? Его туловище было как у нынешних кузнечиков: круглая грудная часть и продолговатое брюшко. Из верхней половины грудной части росли две пары трехпалых «рук», а нижние конечности, как и положено кузнечику – «коленками» назад, росли из самого нижнего сегмента груди на границе с брюшком. Ступня напоминала страусиную лапу – трехпалая, с одним пальцем, обращенным противоположно двум, направленным вперед. На спине крыльев не было, только лишь их рудиментарные зачатки.

– Потрясающе! – Крячко ошеломленно покрутил головой. – Вы и об этой находке сообщили в свои научные верхи?

– Да, разумеется! – профессор энергично кивнул. – Мы сразу же отправили и описание изваяния «кузнечика», и его фотоснимки в самых разных ракурсах. Кстати! Вот, можете взглянуть! – Он достал из кармана телефон и вывел на его монитор фотоизображения запечатленного в каком-то твердом материале невероятного существа.

В деталях рассмотрев «кузнечика», опера согласились: находка и в самом деле совершенно невероятная. Такого им видеть не доводилось еще никогда. Издав задумчивое «хм-м-м!..», Лев неожиданно попросил, достав свой телефон:

– Сбросьте-ка мне по блютузу все снимки «кузнечика», чтобы его можно было рассмотреть в самых разных ракурсах…

– Разумеется! Пожалуйста, пожалуйста! – закивал Рябинин и, поманипулировав с сенсорным экраном, объявил: – Готово!

– Ага, информация поступила, – подтвердил Гуров. – Сейчас я эти кадры отправлю к нам, в информотдел главка, чтобы их разослали по кое-каким инстанциям – таможенникам и в погранслужбу. Ну, чтобы знали, что именно нужно искать у контрабандистов. Все! Отлично! Теперь наши шансы перехватить «кузнечика» заметно подросли. Роман Михайлович, говоря о том, как был найден загадочный туннель, вы почему-то говорили о нем в прошедшем времени. Я так понял, с ним что-то случилось? Он вдруг куда-то исчез?

– Да, Лев Иванович, к сожалению, он исчез… – Рябинин удрученно вздохнул. – В то самое время, когда мы находились в «подвале» левого хода, изучали его, рассматривали имеющиеся в нем объекты, вдруг произошло нечто неожиданное и пугающее. Откуда-то – и снизу, и со всех сторон – с какого-то момента внезапно раздался непонятный гул, все задрожало. Мы сразу же поняли, что это не к добру, что очень скоро может произойти нечто очень опасное. И поэтому, не мешкая ни секунды, все разом бросились к выходу. Вы видели фильм «Золото Маккенны»? Как его герои по проходу в скале выбирались из золотого каньона? Они скачут на лошадях во весь опор, а следом за ними валятся камни…

– Еще бы! – ностальгически улыбнувшись, Крячко утвердительно мотнул головой. – Такая киношка!.. Еще пацаном смотрел этот фильмец несколько раз подряд.

– Да, я помню, помню, – тоже с ноткой ностальгии откликнулся Гуров. – Сцена впечатляющая! Ну, у американцев это давняя фишка: запредельно опасная ситуация, герои фильма на волосок от гибели, и только в самый-самый последний момент они спасаются лишь каким-то чудом…

– Вот и у нас – точно так же… – профессор жизнерадостно рассмеялся. – Нам удалось выскочить из этого туннеля в самый последний момент. Представляете? Я выбегаю следом за Аней, и за моей спиной потолок туннеля тут же смыкается с полом. Звук был такой, как если бы гора громко чавкнула, а потом со стоном вздохнула. Жуть!..

– Представляю… – произнес Лев с задумчивым сочувствием. – Но, берусь предположить, это было не последнее испытание, выпавшее вам в тот день?

– Да, не последнее… – подтвердил Рябинин. – Поскольку мы находились у края котлована, примыкавшего к склону горы, на всякий случай мы поспешили убежать от нее подальше. Да еще и начали выбираться наверх. И что бы вы думали? Внезапно чуть ли не с самой вершины горы вниз обрушилась каменная лавина. Вот уж это грохнуло так грохнуло! Даже земля задрожала. В один миг завалило половину котлована. Теперь до того туннеля, даже если бы он и остался цел, едва ли кто смог бы докопаться. Скальной породы свалилось немерено – сотни и сотни тонн…

И лишь уже выбравшись из карьера, по словам профессора, он вспомнил об артефакте, найденном в загадочном помещении внутри горы. Спасаться бегством ученым пришлось столь стремительно, что сам Рябинин, опасаясь за жизнь своих сотрудников, напрочь забыл о «кузнечике». С горечью глядя на громадную груду разнокалиберного камня, он и сам, как некое изваяние, недвижимо стоял на краю обширной каменной чаши. Насколько он мог вспомнить, в недрах горы остались и цифровая фотокамера, которой были сделаны снимки всех находок, и обнаруженное там же изваяние «кузнечика»… Теперь все это было погребено в каменной толще и навсегда утрачено для отечественной и мировой науки. Теперь попробуй докажи, что «кузнечик» – не какой-то там вымысел, а нечто, достойное самого пристального внимания палеонтологической, да и археологической науки.

И тут… От горестных размышлений его отвлек голос старшего лаборанта Олега Захаревича. Оглянувшись, профессор не поверил своим глазам: тот, держа перед собой вещевую сумку с чем-то увесистым, недоуменно поинтересовался:

– Роман Михайлович, а эту ерундень куда?

В этот момент Рябинин пережил еще один, правда, уже радостный шок: в распахнутой сумке Олега лежали… И изваяние «кузнечика», и фотоаппарат! Не веря собственным глазам, профессор подрагивающими руками достал оба предмета из сумки и ошарашенно спросил:

– Олег! А-а-а… Как тебе это удалось?!

Захаревич пояснил, что в тот момент, когда только начался подземный катаклизм, он, будучи человеком обстоятельным и практичным, почти на автопилоте успел схватить и кинуть в свою сумку и фотокамеру, и «кузнечика», после чего ринулся к выходу, увлекая за собой всех остальных. И лишь теперь, увидев грустящего профессора, решил уточнить: не из-за этих ли «прибамбасов» их научный руководитель впал в столь безграничную печаль?..

– Кстати, в новом карьере, – Рябинин указал рукой куда-то в сторону леса, – который начали разрабатывать в километре от нашего, после того как в этом обосновались мы, тоже тряхнуло очень даже здорово. К нам оттуда даже работяги прибегали разбираться: что тут у вас творится? Они подумали, будто это мы сами устроили.

– А как бы это вы могли устроить? – недоуменно прищурился Стас.

Профессор на это чуть пожал плечами:

– Как… Ну, например, для того чтобы вызвать горный обвал, иногда достаточно выстрелить из ружья. Вопросы к нам были самого разного характера. Даже мистического.

– Ого! – Крячко недоуменно покрутил головой. – Мистического? И кто же это там мистикой увлекается?

– Экскаваторщик, Николай Алаялов. Он из манси. Более того, – Рябинин приподнял руку с раскрытой пятерней, – он из рода потомственных шаманов. На языке манси шаман – весар хум, то есть «ведающий мужчина». Кстати, именно благодаря ему и был найден обнаруженный в карьере артефакт. Ну, окаменевшая голова «кузнечика». Да! Случилось так, что в разгар рабочего дня Алаялов неожиданно прекратил погрузку камня в самосвал и, заглушив мотор экскаватора, объявил, что с этого места камень больше брать нельзя. Уперся, и все тут! Бригадир долго его уговаривал, потом вызвал руководство компании. Всего лишь через час на двух легковушках примчались сразу несколько человек – и специалисты, и даже кто-то из главного менеджмента… Те с ходу начали напирать на Николая: ты чего, мол, там придумал? Дескать, почему срываешь работу? А он им объяснил, что работать ему запретили духи гор.

– И начальство с ним сразу же согласилось? – недоверчиво уточнил Станислав.

– Куда там! Сначала на Алаялова они наорали. Матерились, как сапожники, объявили ему, что он уволен… – Профессор укоризненно вздохнул. – Он отнесся к этому совершенно спокойно. Сел на лавочку у вагончика начальника участка, достал из кармана варган и начал исполнять какие-то шаманские мелодии. «Шишки» поняли, что орать на экскаваторщика бесполезно, надо срочно искать ему замену. Запрыгнули в свои авто, и тут вдруг отчего-то забарахлили моторы и у «Лексуса», и у «Майбаха». Водилы разводят руками – чертовщина какая-то. Начальство опять к Николаю: твои штучки? Он им пояснил: своими нехорошими словами вы сильно разгневали и без того рассерженных духов. Чем ругаться, усугубляя ситуацию, перенесите-ка лучше место добычи камня в другое место, примерно на километр отсюда, и духи сразу же успокоятся. «Шишки» подумали – подумали, да и согласились. И – все! Моторы легковушек тут же завелись. Вот хотите – верьте, хотите – нет.

– И что же было дальше? – Лев задал свой вопрос с абсолютно невозмутимым видом, словно слушал не повествование о мистическом, загадочном событии, а, например, прогноз погоды по радио.

По словам Рябинина, о происшествии на каменных разработках случайно узнал преподаватель истории кряжуновской школы и по совместительству местный краевед-любитель. Он позвонил ему и рассказал о загадочном событии в окрестностях их села. Профессор тут же организовал выезд исследовательской группы к кряжуновскому карьеру. Они провели первичные исследования, и этот карьер оказался настоящим кладезем палеонтологических находок.