Николай Котляр
Тайные записи

Государственный строй сменился, былые ценности утрачены, а граждане, за деньги стали готовы на все.

Предисловие

Из-за угла тянулся длинный высокий серый бетонный забор, который прерывала кроваво-красная кирпичная проходная огромного предприятия с витринами-окнами, выходящими на проезжую часть. Ветхая покосившаяся алюминиевая дверь, уныло поглядывала на редких прохожих и иногда поскрипывала от ветра. Внутри здания был матерый советский минимализм с суровыми деревянными скамейками, ужасными дюралевыми панелями на стенах, потертой кабинкой для охраны и хромированными блестящими трубками турникета, у коего на синем табурете, ощетинившемся десятком ржавых гвоздей, задремала старушка вахтерша. Она, похрапывая, медленно сползала вниз, пока не уперлась ногами в стену.

Внезапно появился какой-то шум, монотонный и бубнящий. Он нарастал и нарастал и вскоре перерос в крики, от них и проснулась вахтерша. Надев очки, она поднялась, поправила форму, и принялась всматриваться, пытаясь разглядеть причину, по какой у входа собрались люди.

– Что это творится? Почему это меня не позвали? – Возмутилась она. – Наверное, что-то продают. Эх, жалко, что нельзя с поста уйти. Вот если бы Семеновна сегодня была.

Через мгновения толпа ринулась к ней, на проходную. Дверь с грохотом отварилась, и в помещение ворвались люди в спортивных костюмах, их лица скрывали маски, в руках были палки, арматура и биты, они тут же принялись все крушить, срывать плакаты и бить стекла.

Старушка замерла от ужаса, не зная, куда прятаться от разъяренной ватаги. Мимо нее, ловко перепрыгивая через турникет, проскочили налетчики и помчались вглубь организации. Проводив их взглядом, она через несколько минут опомнилась и со всей силы надавила на кнопку охраны, но было уже поздно, они проникли во двор предприятия, и словно тараканы разметалась по строениям. Захватчикам не было конца, они все проносились и проносились мимо бабульки, а она от страха вжалась в стену, не смея ничего сказать людям в масках.

На территории завода было много корпусов, между которыми рядами выстроились машины сотрудников. Часть стаи, наслаждаясь безнаказанностью, принялась битами крушить стекла и фары этих легковушек, а остальные поспешили в цеха, влетая в них, они уничтожали бесценное оборудование, разлетающееся сотнями обломков, и калечили зазевавшихся людей.

Работников предприятия привлек шум, и они, прильнув к окнам, стали наблюдали за происходящим снизу беззаконием. Кто-то, опомнившись, побежал баррикадировать двери, другие, схватив лопаты, мчались давать отпор налетчикам. Через несколько минут помещение опустело, и здесь остались лишь трое стариков в белых халатах, ярко подчеркивающих их седину. Они завороженно следили за ужасающими событиями во дворе и лишь тяжело вздыхали, переживая за коллег.

– Смотри, как Петр отбивается, уже троих положил.

– Молодец, настоящий мужик! Был бы я помоложе, я бы….

– Да, дожили, государственное добро расхищают. – Перебил товарища самый высокий из них.

– Куда милиция только смотрит? – спросил низкий бородатый профессор.

– Куда КГБ смотрит? Они все в костюмах импортных. Американские агенты никак. – Вставил третий.

– Нет больше КГБ, Ельцин все развалил.

– Да, все они продались буржуям, теперь они и сами помогают грабить нажитое народом добро.

– Выродки, куда страна катится? Как же так можно?

– Алексей Ильич, нужно спасать оборудование.

– Согласен, Александр Лукич, ЭНИРА нужно вывозить вместе с объектом исследования, иначе наш десятилетний труд будет уничтожен этими ненормальными.

– Уничтожен? Александр Лукич, это полбеды, если уничтожен, а вот если они воспользуются заложенной в нее мощью, вот тогда места будет мало всем. Машину не остановить, она была создана для войны, глобальной и беспощадной. Да что я вам объясняю, вы же со мной были на испытаниях.

– Я тоже считаю, что ее нужно вывезти и сохранить любой ценой. Настанут времена, когда наши исследования будут востребованы. По крайней мере, я надеюсь на это. Хотя, с нынешней властью я даже не знаю, что завтра будет.

В это мгновение в помещение влетел разбойник с битой, он замахнулся над столом с множеством электронных коробочек и целой паутиной проводов, тянущихся куда-то вдаль. К нему наперерез бросился низкий бородатый профессор и прокричал:

– Стой, этот аппарат стоит миллионы. Я его за границей выписывал.

– Убью! – ответил басом субъект в маске и ударил с размаха.

Прибор разлетелся, разбрасывая веером во все стороны запчасти и пластиковые осколки, а ученый, следом получив по голове, рухнул замертво.

Коллеги тут же вдвоем набросились на преступника, сбили его с ног, им на помощь пришел кто-то из рабочих и молниеносно связал погромщика.

Схватив истекающего кровью друга, они уложили его на носилки и понесли. Они миновали узкий проход и большую лабораторию, в какой с упоением орудовали молодчики, преодолели лабиринты коридоров и доставили раненого в цех на первом этаже. Благодаря запутанным проходам сюда еще не добрался ни один налетчик.

Здесь, в центре помещения с исполинскими зарешеченными окнами, находилось нечто неизведанное непонятное и фантастическое, огромный серебристо-серый объект, очень напоминающий камень и одновременно самородок металла, сверху он был овально–треугольной формы, сбоку же он походил на два соединенных приплюснутых полукруга. Рядом с неизведанным валуном размещалась черная как сама ночь тонированная машина, маняще переливающаяся в лучах яркого обеденного солнца. Ее тонкие обводы: заостренная передняя часть, словно созданная самим ветром, плавно перетекающая в лобовое стекло, скрытые фары, задний спойлер на багажнике, все выдавало в ней спортивный неукротимый нрав и бескомпромиссную жажду скорости.

Вокруг этих двух шедевров научной мысли, размещались сотни, а может быть и тысячи всевозможных датчиков, от которых множеством нитей тянулись разноцветные провода к выстроившимся на столах разночинным приборам, с большими и маленькими экранами с обилием тумблеров огоньков и разнообразных ручек для настройки.

– Дежурный, скорую! Лукичу голову проломили. – Прокричал Алексей Ильич.

Но человеку в синей рабочей одежде было не до того, он укреплял двери тем, что мог отыскать в цеху.

Второй ученый кинулся к телефону, пальцем прокрутил старый истертый диск, вызвал Скорую помощь и растерянно посмотрел на товарища.

– Михаил Владимирович, может, мы сами его отвезем? Быстрее будет. Да и врачей не пустят на территорию. Давай возьмем ЭНИРА.

– Ильич, ты что? Нельзя использовать ее в личных целях. Это же государственная машина! Это военная техника! Нас посадят!

– Ты хорошо подумал? Они вломятся сюда в любом случае, а я не хочу, чтобы она досталась им, – он указал в сторону ворот, – этим ненормальным.

В это время одна из исполинских деревянных дверей не выдержала напора и с хрустом разлетелась на куски, а здоровяки в спортивных костюмах влетели в помещение.

– Бегом в машину!

– Хорошо, давай сами его отвезем.

Они схватили раненого, сунули в салон, уложили сзади, за сиденьями, бросив под голову какую-то старую изодранную фуфайку.

– ЭНИРА, поехали.

Через мгновение от деревянных ворот ничего не осталось, а в цеху уже ловко орудовали молодчики.

Машина рванула к выезду, проскочила сквозь проем, выбралась во двор и устремилась к шлагбауму.

– Я открою!

Михаил Владимирович убрал фиксаторы раздвижных ворот, побежал к проходной, проник внутрь и нажал красную кнопку.

Шлагбаум поднялся, а железная дверь, находящаяся за ним, с грохотом двинулась вправо, освобождая путь к свободе.

Звук сразу привлек внимание толпы, она обернулась и рванула к его источнику. Михаил Владимирович выскочил из будки, на него набросились двое в масках, сбив его с ног.

– Алексей Ильич, уезжай, спасай ЭНИРА. – Прокричал он.

Профессор хотел было ринуться на помощь другу, но быстро одумался, на глаза накатились слезы, и он, сжав зубы с ненавистью произнес:

– Всадить бы в вас пулеметную ленту…. – И тут же смягчившись, обратился к машине:

– ЭНИРА, спрячь объект, пусть он включит маскировку и покинет территорию завода.

– Да, хозяин. Куда мне проложить маршрут?

– Давай в больницу.

Друзья

Несколько лет спустя.

Пасмурный весенний денек, обычный для средней полосы России. Маленький городок в глубинке, казалось бы, ничем не примечательный среди остальных, но все же со своей изюминкой, известной только его жителям.

В среду Антон, как и обычно, шел на практику к восьми часам.

Молодой парень, двадцати лет на вид, он был слегка худощавый черноволосый с короткой стрижкой.

Он не спешил, потому как пребывал в восторге от погоды, от свежести утра, от безразмерной тучи, нависшей над городом, которая перекрасила все вокруг в серые тона, и сделала мир неузнаваемым, поблекшим и чужим. Казалось, что сам воздух был насыщен этой серостью, даже в настроении людей была сонливость, вялость и серость.

На раскидистых ветвях деревьев сидели слегка озябшие от ночного заморозка птицы. Они изредка спускались вниз, полакомиться рассыпанной, с пробегающих мимо грузовиков пшеницей.

Антон был на окраине города, он брел мимо частных покосившихся домов и поломанных чернеющих заборов. Мимо него со свистом пролетали редкие машины, которые уносились куда-то вдаль, в бескрайние поля.

Его еженедельный путь занимал не более получаса. Перебежав дорогу, он нырнул сквозь покосившиеся створки больших железных ворот, на которых давно уже выгорела краска, и исчез в двухэтажном кирпичном здании.

Он мигом облачился в пыльную и грязную рабочую одежду и, постояв несколько минут с мужиками направился к наставнику.

– Здравствуйте Петр Васильевич.

– Привет. Что такой сонный?

– Погода.

– Да, сегодня, видимо, все будут ползать как сонные мухи.

– Есть для меня какая-нибудь работенка? – Спросил юноша.

– Нет, ничего нет, можешь идти домой! Хотя, нарежь заготовки, и отнести в цех.

Спустя полчаса у ног валялись с десяток коротких кусков труб, нанизав их ловким движением на проволоку, словно сосиски на шампур, он отправился в соседний цех. Здесь было очень грязно и настолько шумно, что закладывало уши.

Бросив железки токарю в лоток и сделав несколько нелепых жестов, он мигом выскочил прочь.

– Петр Васильевич, я все сделал! – Обратился он к наставнику.

– Тогда, можешь идти, – раздраженно прикрикнул мастер, бросая очередную игральную карту на стол.

Подхваченный ветром, юноша стремглав полетел домой, окрыленный тем, что все оставшееся время он может посвятить своим очень важным делам и вскоре уже был у телевизора.

– Какие же у меня были на сегодня планы? – Пытался, вспоминал он. И вдруг его осенило. – Мне же нужно закончить с машиной, завтра приедут ее забирать.

Забравшись на свой старый потертый дедовский велосипед, он помчался по ухабам проселочной дороги на соседнюю улицу.

Он остановился у высоких зеленых, словно весенняя трава ворот с желтой окантовкой, сбоку от которых притаилась свежевыкрашенная блестящая лавка. Отворив железную дверь, он вошел.

Во дворе стояли советские Жигули, «Шестерка», а вокруг них горой громоздились ключи и какие-то запчасти.

За рулем сидел молодой парень, ему, как и Антону было около двадцати, среднего роста, коротко стриженный, а на его худощавых щеках виднелись следы черного как смоль мазута. Он увлеченно что-то крутил отверткой и сразу же обратил внимание на гостя.

– Все-таки вспомнил! – Улыбнувшись, произнес он.

– Привет, Влад.

– Ты что-то сегодня рано. Я ждал тебя после обеда.

– Так получилось.

– Что нового на практике?

– Да так, ничего.

– Ну что, ты сегодня закончишь проводку монтировать?

– Конечно, раскидаю, даже не переживай.

– Тогда не буду тебе мешать.

– А ты уже все?

– Да, почти.

Спустя несколько минут на пороге появился светловолосый друг – Костя. Он был подтянут, широкоплеч и силен, пять лет бокса оставили свой след на его фигуре и как следствие на лице, а так же закрепили за ним прозвище – Спортсмен.

Бросив велосипед, он сразу же заглянул под капот.

– Ну что, пацаны, как дела?

– Уже заканчиваем, но ты все же присоединяйся, быстрее будет.

Когда стемнело, все работы были уже завершены и Влад предложил:

– Ну что, прокатимся, проверим, как все работает?

– В магазин? – Хитро ухмыльнулся Спортсмен.

– Точно, давай за семечками. – Поддержал его Антон.

Машина остановилась у большой стеклянной витрины, на которой едва проглядывалась старая советская надпись – «продуктовый». Прямо под ней сидели несколько старушек, а перед ними на столиках, рядом с носками, одеждой и еще какой-то утварью возвышались горки семечек.

– Бабуль, нам четыре стаканчика.

Она тут же ловко соорудила два свертка из газеты, наполнила их доверху и протянула ребятам.

Через мгновение, друзья уже с ревом мчались к заброшенной дороге, без устали, словно птицы, щелкая и разбрасывая шелуху.

Как-то незаметно начал моросить дождь, его длинные линии медленно скатывались по стеклу, и от этого зрелища стало грустно и уныло, и даже несмотря на то, что громко играла музыка, все равно хотелось спать. Казалось, единственным на кого не оказывало никакого влияния это тоскливое настроение, был Влад, он увлеченно крутил руль и наматывал круги по все еще хорошему асфальту, ведущему к старому коровнику, от которого уже почти ничего не осталось кроме полуразрушенных кирпичных стен и свисающих с них бетонных плит.

– Может, пора уже обратно? – Тяжело вздохнув, произнес Костя.

– Ладно, погнали. Вроде бы все работает как надо. – Ответил Влад, развернулся и направился домой.

Во дворе, у самого крыльца на лавке, сидел пятидесятилетний мужчина и, наслаждаясь сигаретой, пускал клубы белого дыма, украдкой посматривая на дверь. Это был отец Влада. Оставив машину, ребята разместились радом с ним.

– Какая погодка… – сказал Антон.

– Да, дрянная, весь день хожу сонный и голова ничего не соображает, – раздраженно произнес родитель и закашлялся.

– Пап, бросай уже курить!

– И ты туда же. Мать уже достала и ты лезешь. Идите, вон, чай пейте, – недовольно прокричал он.

Подростки послушно поднялись и скрылись в коридоре.

Запах печеного теста отчетливо чувствовался с самого порога. Влад последовал за манящим ароматом и жестом пригласил друзей.

Кухня была большой добротной, на стенах свисали обои в синюю с зеленым клетку. Напротив входа располагалось окно с разноцветными шторами, под которым стоял большой разделочный стол, со старой изрезанной клеенкой, пожелтевшей от времени, у холодильника находился стол-буфет, с толстенным слоем очередной краски, а слева был большой прямоугольный обеденный стол, накрытый красивой новой скатертью, на нем то и притаилась плетеная корзина с аппетитными булочками. Ребята тут же схватили по одной и принялись жадно поглощать угощенье, а Влад, заметив у окна, спрятавшийся под полотенцем противень, хитро прищурился и через мгновенье достал источающий волшебный запах пирог.

Друзья радостно потерли руки и мигом на него набросились.

– Какая вкуснятина.

– Вот это да, я ничего вкуснее не ел. Твоя мама настоящий кулинар, – с набитым ртом произнес Костя и принялся дальше увлеченно откусывать.

– Я тоже…

– Нужно у тети Тани рецепт попросить.

– Слушайте, пацаны, ничего не слышали, когда там следующий раз будут гонки? – невпопад вставил Антон.

– Тсс. – Прошипел юный хозяин дома.

– Влад! – Послышался грозный голос из соседней комнаты. – Опять гонки? Сколько раз тебе можно повторять….

В комнату вошла женщина пятидесяти лет, с длинными ухоженными волосами. Она была худощавой, лицо изъедено морщинами, не пощадившими былую красоту, но, несмотря на это, она выглядела очень хорошо и для своего возраста даже привлекательно. Ее стройную фигуру подчеркивало старенькое, но все еще приличное белое платье с узорами – цветами, а в ушах поблескивали золотые сережки.

– Мам, да не будет никаких гонок, это он рассказывал о том, что, кое-кто из ребят недавно ездил на соревнования.

– Смотри, получишь у меня. Вон, этот… – Она задумалась, так и не вспомнив имя, продолжила, – Сколько в больнице лежал? Гонщики хреновы!

– Мам, ты чего, я же объяснил!

– Извини, – прошептал Антон. – Теть Тань, это я рассказывал о пацанах. – Продолжил он громко.

– Ты вечно не вовремя, да еще и орешь. – Прошипел Влад.

Мать сурово посмотрела на чадо и скрылась, а он продолжил тихим голосом: – Я думаю, через пару дней что-нибудь будет. А что, у тебя есть кто-то на примете, кто хочет потягаться?

– Есть одни знакомые, но они как-то вяло об этом говорили. Видимо, еще не решились, но почву прощупывают. Страшно же первый раз, мало ли там чего.

– Поговори, может быть, разведешь.

– Поговорить то поговорю, но, я боюсь, толку от этого не будет. Они хотят посмотреть на соревнования, на трассу.

– А что смотреть на дорогу? Ты же сам знаешь, сейчас все у коровника гоняют. Ты в них уверен, это точно не менты? Иначе мы очень сильно встрянем.

– Да я тебе говорю, точно, я с ними не раз делами занимался.

– Пошли во двор, иначе мать опять что-нибудь услышит.

На улице было по майски тепло и очень нежно пахло весной, так нежно и приятно, что этим тонким пьянящим ароматом невозможно было надышаться.

– Ну ладно, пацаны, мне пора, – произнес Костя и растворился в темноте.

– Мне уже тоже нужно домой. Ну что, Влад, бывай. – Антон отправился следом за товарищем.

– До завтра!

Настал обычный домашний вечер, скучный и каждодневный, сначала был телевизор, с кучей новостей, какими-то войнами, Чечня и еще много всего, потом долгое обсуждение и миграция всех на кухню.

– Представляешь, эти гаденыши, опять за свое, слышу, они о гонках разговаривают. Ты бы повлиял на сына, иначе все это плохо закончится.

– Влад, ты чего, мы же не раз уже с тобой это обсуждали, не стоит этим заниматься. Ты рвешь машину, заметно снижаешь ресурс, она ест много бензина и масло часто нужно менять. – Произнес Отец.

– Причем здесь машина, масло, он можешь убиться! Или будешь весь переломанный лежать в больнице как твой товарищ, не помню его имени. Неужели ты этого не понимаешь?

– Мам, ну я же говорил, что ты уловила только одну фразу, ты услышала, что хотела слышать, а не то, что мы обсуждали.

– Вот мы в детстве, – начал отец, – делали из дерева машины и на них спускались с горки. Так я один раз так несся, что не успел повернуть и влетел в дерево. Меня потом…

– Влад, послушай, внучек, – вмешалась бабушка, я прожила долгую жизнь и повидала много всего, и я тебя прошу, не занимайся ты этим всем, не нужны тебе эти гонки. Пусть другие гоняют, разбиваются, а ты не участвуй в этом безобразии. Родители тебе правильно говорят, они добра тебе желают.

– Я это уже понял! – Тяжело вздохнув ответил юноша.

– И еще кое-что, Влад, ты же любишь возиться с машинами; я, вот, перебирала на работе тетради и наткнулась на несколько интересных, может быть, они тебе пригодятся. Там какие-то чертежи и непонятные закорючки, я ничего не поняла, но, я думаю, ты умный, разберешься.

– Бабуль, разве эти дурачки могут что-нибудь толковое написать? – Ухмыльнулся внук.

– Моя подруга, Семеновна, месяц назад попросила одного из наших пациентов рассчитать что-то там для зятя, так они настолько все хорошо расписали, что он даже премию за это получил. – Развела руками старушка. – В нашей стране немало больных ученых, так что в рукописях может быть масса всего интересного, ты только почитай. Глядишь, и что-нибудь пригодится.

– Ладно, я посмотрю. Хотя, судя по нашему автопрому, я сомневаюсь, что там ест что-то стоящее.

– Мам! – Вставил отец. – Может, не нужно ему читать эту ересь, какую пишут наголову больные люди?

– Сынок, а ты не вмешивайся в мой с внуком разговор.

– Ладно, не буду, но не стоит его заставлять, если он не хочет. А насчет советских машин, в наше время даже заграницей охотно ездили на «Москвиче»…

Старушка исчезла за дверью и вскоре появилась со стопкой толстых тетрадей.

– Вот, внучек, полистай.

– Хорошо, как-нибудь на досуге. – Ответил Влад, нехотя взял их и отправился к себе.

Его комната была потрясающе оформлена, стены обвешаны всевозможными плакатами, значками, спойлерами, а на одной из них имелся даже гоночный руль, который он выменял у друзей. На самодельной полочке он собрал огромную коллекцию игрушечных машин и с десяток замысловатых брелоков. Кровать тоже не осталась безучастной к автомобильному буму и на ней свисали разноцветные номера, кои он с неимоверным трудом достал заграницей.

Швырнув тетради на тумбочку, он осмотрел свои владения и бросился на постель.

– Как же все они меня достали. Каждый хочет меня чему-нибудь научить. Вот сколько можно меня учить? Я уже большой и сам все прекрасно знаю! Как же трудно быть подростком с такими родителями. Достали уже! Когда уже все это закончится! Как же мне хочется съехать от них и жить самому. Я уже взрослый и сам все умею!