Николай Коростелев
Воин Чёрного Дракона

Глава 6

Вечером следующего дня в гостиницу к Андрею заявился Ивантеев.

– Не ждали, господин поручик? – осведомился он и положил перед Андреем конверт с витиеватым вензелем в верхнем углу. – Завтра в четыре часа после полудня в доме купца первой гильдии Михаила Григорьевича Шевелёва состоится бал по случаю награждения хозяина дома орденом Анны третьей степени. На это бесспорно знаменательное торжество приглашены и вы, поручик.

– И чего я там забыл? – обескураженно спросил Андрей.

– Вы, господин поручик, бегая по лесам, совсем одичали, – назидательным тоном выдал Ивантеев. – Для чего обычно проводятся подобные мероприятия?

Правильно, – не дожидаясь ответа, продолжил он, – чтобы потешить самолюбие, показать значимость и достаток, а заодно присмотреть жениха для одной из двух любимых дочурок.

– Изволите издеваться! – огрызнулся Андрей. – Зачем мне этот бал?

– На данном мероприятии будет присутствовать интересующая вас персона, начальник артиллерийских мастерских, поручик Гобято Леонид Николаевич. Кстати, он приглашён по той же причине, то есть как возможная жертва дочек.

– Он что, имеет интерес к купчихам?

– Да нет, что вы!

– Тогда как вам удалось уговорить его?

– Долго ли умеючи, – усмехнулся Ивантеев. – Утром на запрос в артиллерийские мастерские я получил ответ, что Гобято Л. Н. служит начальником этих самых мастерских. Я затребовал список персон, награждённых на недавнем приёме, а дальше дело техники. В списке я обнаружил фамилию основателя и владельца частной пароходной компании «Амурского общества пароходства и торговли» господина Шевелёва. Очень тщеславный господин, я тебе доложу. Так вот, чтобы засвидетельствовать перед компаньонами и конкурентами своё награждение, он решил устроить бал.

– Не вижу связи.

– Эх! Молодежь! У него на выданье две очаровательные дочки, а Владивосток – это вам не столица. Солидных, неженатых и достойных претендентов здесь можно по пальцам пересчитать. А вы, поручик, как я помню, потомственный дворянин, недавно отмеченный и обласканный самим генерал-губернатором.

Да и семья ваша, насколько мне известно, не бедствует. Кстати, твой Гобято тоже дворянин и тоже не женат. Мне осталось невзначай намекнуть госпоже Шевелёвой о таких достойных и перспективных молодых людях, как поручики Лопатин и Гобято, а потом дать себя уговорить передать вам обоим приглашение на бал.

– А как удалось заманить на этот приём поручика?

– Один мой знакомый, присутствовавший на твоём награждении, рассказал ему о героическом корнете, которому удалось с помощью направленного взрыва организовать хунхузам засаду. А потом – как этот же корнет с помощью собранных им самим самодельных взрывных зарядов атаковал и уничтожил за сотню бандитов. Ещё мой знакомый рассказал поручику Гобято, что этот корнет увлечён разработкой нового переносного артиллерийского орудия.

Леонид Николаевич, как ты знаешь, сам грешит изобретательством, вот он и загорелся познакомиться с тобой. Дальше твой выход.

– А просто организовать знакомство было нельзя?

– Видишь ли, – подбирая нужные слова, замялся Ивантеев, – поручик не очень общительный человек, я бы даже сказал, излишне замкнутый. К тому же потомственный дворянин, а ты сам знаешь, как к нашему ведомству относятся в этих кругах.

– Ну, не все ж такие!

– Нет, Андрей, это ты – исключение, а братья Гобято к такому исключению не относятся. Так вот, знакомство на приёме – это хороший тон. Кстати, у твоего поручика есть сестра, говорят, прехорошенькая. На приёме они должны быть вместе. Вот тебе и повод. И не надо жечь меня взглядом! Дату, место встречи и повод я организовал, а дальше давай сам.

Мероприятие, затеянное Шевелёвыми, было предсказуемо помпезным. Богатое убранство огромного особняка каждой мелочью подчёркивало, что в доме живёт семья купца первой гильдии. От обилия позолоченных элементов декора рябило в глазах.

Гостей собралось более двухсот человек. Белоснежные мундиры сверкали золотом пуговиц, серебром погон и блеском орденов. Отсутствие наград маскировалось щегольскими аксельбантами. Цветная, партикулярная одежда купцов и чиновников терялась в великолепии бальных платьев дам. Бесчисленные украшения на представительницах прекрасного пола слепили глаза. На каждой из них блестело, сверкало и переливалось такое обилие ювелирной красоты, что новогодняя ёлка захотела бы повеситься от зависти.

Пройдя процедуру представления хозяину, хозяйке и двум их прелестным дочерям, Андрей прошёл в гостиную, сверкающую огнями люстр и золотом канделябров. Приняв от расторопного официанта бокал с шампанским, он отошёл в сторону и стал с интересом разглядывать публику.

Допивая второй бокал, он обратил внимание на вошедшую в зал компанию.

Флотский офицер в погонах капитана первого ранга вёл под руку приятную молодую женщину. За ними, чуть приотстав, шествовал армейский поручик со скрещенными пушками на погонах. Рядом, важно облокотившись на его руку, плыла юная особа лет шестнадцати. Пряча за роскошным веером милую мордашку, она бросала оценивающие взгляды на наряды дам и украдкой разглядывала молодых офицеров. Черты лиц капитана первого ранга, поручика и его симпатичной спутницы были удивительно схожи.

Наверное, эти два бравых офицера и девушка – два брата и сестра, а спутница капитана первого ранга – его жена, предположил Андрей. Ивантеев говорил, что брат поручика командует эсминцем, а сестра недавно приехала от родителей и теперь живёт в семье старшего брата. Похоже, это и есть семейство Гобято. Отлично! Осталось найти того, кто мог бы меня представить. А чего я заморачиваюсь! – осенило его. Хозяин дома! Думаю, что господин Шевелёв не откажет мне. Ведь представляя меня, он получит возможность в очередной раз напомнить окружающим о своей награде.

В это время виновник торжества приступил к самой приятной для себя части мероприятия. Улыбаясь и жонглируя шутками, лучась любовью и добродушием, он скользил от одной группы гостей к другой, принимая поздравления и свидетельствуя почтение.

Наш выход! – решился Андрей, отставляя в сторону бокал.

– Михаил Григорьевич, – обратился он к Шевелёву, – позвольте минуту вашего внимания?

– Конечно, Андрей Иннокентьевич! Чем могу быть полезен? – расплылся в улыбке хозяин.

Вот шельма, и имя, и отчество моё запомнил, уважительно подумал Андрей.

– Михаил Григорьевич, не могли бы вы оказать мне любезность?

– Я весь внимание.

– Дело в том, что я во Владивостоке человек новый и обзавестись знакомыми не успел. Поэтому хотел просить вас, на правах хозяина этого прекрасного дома, составить мне протекцию и представить меня капитану первого ранга Гобято Николаю Николаевичу и его семье.

Шевелёв понимающе улыбнулся.

– Я так понимаю, что предметом вашего интереса является не сам глава семейства, а его сестра?

Андрей смущённо опустил глаза.

– Не буду вас обманывать, любезный Михаил Григорьевич, особа, о которой вы говорите, действительно заинтересовала меня.

– Составить протекцию такому герою, как вы, для меня честь, тем более что с Николаем Николаевичем мы давние знакомцы. Давайте подойдём к ним.

Знакомство прошло на удивление легко. Исполняя обязанности радушного хозяина, Михаил Григорьевич обменялся любезностями с капитаном первого ранга, осыпал комплиментами дам и учтиво справился о настроении молчаливого поручика. Затем представил Андрея, не забыв упомянуть, при каких обстоятельствах и где познакомился с ним. Особо выделив награждение «золотым оружием» и присвоение внеочередного звания.

Услышав о награждении Андрея «клюквой», Николай Николаевич с уважением пожал ему руку.

«Сестрица Алёнушка», как Андрей про себя прозвал сестру капитана первого ранга, сделала книксен ^[16], опустила глаза и, зардевшись, спросила:

– Не согласится ли господин поручик рассказать всем нам о героическом сражении с ужасными хунхузами?

О том, что под «всеми нами» она имеет в виду исключительно себя и только потом всех остальных, настолько явно читалось в её взгляде, что всё семейство Гобято и Андрей дружно заулыбались.

Александре, или, как её называли в семействе, Сашеньке, недавно исполнилось шестнадцать. Это был её первый выход в свет. Она была удивительно хороша: невысокого роста, хрупкая, с тёмно-каштановым цветом волос и ярко-синими, как васильки, глазами. Платье цвета фиалки выгодно подчёркивало её стройную фигурку, небольшую грудь и тонкую талию. Забавные ямочки на щеках и лукавые бесенята в глазах говорили о её лёгком характере. Судя по полным обожания взглядам старших братьев и её хитрым глазкам, в которых сквозило понимание маленькой интриганки, кто предмет этого обожания, чувствовалось, что она из них вьёт верёвки. Не стоило сомневаться, кто стал инициатором приезда семейства Гобято на бал к Шевелёвым.

Узнав о приглашении, Сашенька немедленно мобилизовала жену старшего брата Анну для участия и проведения женской войсковой операции под кодовым названием «Мы просто обязаны быть на этом балу».

Старший Гобято, не любивший шумных празднеств, особенно в стиле «А-ля я купец первой гильдии», хотел отклонить приглашение. Но заскучавшая без общества супруга и неудержимая, обожаемая непоседа-сестра, которую он боготворил, сломили его сопротивление и уговорили принять приглашение Шевелёвых.

К его удивлению, младший брат Леонид, до тех пор сторонившийся подобных мероприятий, решил составить им компанию. Дамы развили такую кипучую деятельность по подготовке выхода в свет дабы «на людей посмотреть, себя показать», причём вторая часть этого выражения, без сомнения, была главной, что Николаю Николаевичу оставалось только смиренно ожидать окончания устроенного сестрой и женой «урагана».

Дождавшись представления, Леонид протянул Андрею руку и, проявив осведомлённость о его похождениях, спросил:

– Правду говорят, что вам удалось устроить направленный взрыв на пути следования хунхузов?

– Да, в общем-то, ничего сложного или необычного я не устраивал, – скромно ответил Андрей, – ещё в крымскую компанию при обороне Севастополя применялись фугасные закладки. Единственное, что я добавил, так это запальный шнур Бикфорда. Сам заряд расположил на скальном откосе горы, используя её так, чтобы вся мощь взрыва и его направленность была обращена на дорогу. Откос сыграл роль естественного препятствия, и ударная волна пошла по пути наименьшего сопротивления – получился взрыв, направленный в нужную сторону. А поскольку закладку мы засыпали битым щебнем, то, кроме ударной волны, образовалось большое количество дополнительных поражающих элементов. В результате эффект от взрыва фугаса значительно возрос.

– Ваша речь похожа на доклад инженера, а не поручика ИРГО. Вы где-то обучались подрывному делу? – с нескрываемым интересом спросил Леонид.

– Специально – нигде. Но ещё в кадетском училище меня интересовали методы и способы ведения войны при обороне Севастополя, а остальное как-то само на ум пришло.

– Не скрою, вы меня удивили, Андрей Иннокентьевич. Я сам увлечён различными возможностями применения взрывчатых веществ, но ваш метод удивительно прост и эффективен. При обороне Севастополя действительно применялись пороховые закладки в траншеях. Но чтобы направить взрыв в нужный и, что очень важно, ограниченный сектор, при этом умышленно усилить поражающую мощь фугаса подручным материалом, в данном случае природным щебнем!.. И при том, что это выполнил не искушённый в данном вопросе человек? Гениально! Это я вам как специалист говорю.

Ещё я слышал, что вы атаковали хунхузов, забросав их самодельными зарядами. Не поделитесь, из чего вы их изготовили?

– А это откуда вам известно? – делано удивился Андрей, зная, что все подробности поручику «слил» человек Ивантеева.

– Земля слухами полнится, – не стал раскрывать источника Леонид.

– Дамам, наверное, это всё скучно и неинтересно, – попытался возразить Андрей.

– Что вы! – воскликнула Сашенька, – нам очень даже интересно! Расскажите, пожалуйста.

– Если так, извольте. В обычные солдатские вещмешки уложили несколько связанных между собой оборонительных гранат с ударным типом взрывателя, обложили их динамитными шашками, а их, в свою очередь, обложили несколькими рядами крупных гвоздей. В результате получился мощный фугас. На вес – тяжёлый, но зато с большим количеством поражающих элементов.

Дальше всё просто. Перед применением взвели взрыватели и забросали фугасами овраг, где хунхузы накапливались для атаки.

– Гвозди, – хмыкнул Леонид, – вы не перестаёте меня удивлять. Знаете, что в русской армии снаряды с дополнительными поражающими элементами были изобретены достаточно давно, правда, широкого распространения не получили? А вот у англичан они появились на вооружении, их называют шрапнелью ^[17]. Но эта информация известна только артиллеристам и достаточно узкому кругу специалистов. А вы вот так запросто берёте и изготавливаете, извините меня за каламбур, «на коленке» неизвестный доселе боеприпас. Да ещё и успешно применяете его. И вообще в ваших устах «изготовление фугаса в вещмешке» звучит как-то обыденно и просто, однако до сих пор до этого ещё никто не додумался. Вы, Андрей Иннокентьевич, без сомнения, очень талантливый человек. Если у вас найдётся время, очень хотелось бы пообщаться на эти темы. Естественно не здесь и не сейчас, – тут же поправился он, увидев сердитые губки сестрицы, – не возражаете?

Зацепило, – удовлетворённо подумал Андрей, – погоди, тебя впереди ждут ещё и не такие сюрпризы. А вслух ответил:

– С превеликим удовольствием, Леонид Николаевич!

– Тогда предлагаю встречу не оттягивать и увидеться завтра. Вы как? – боясь отказа, заторопился Леонид.

– Нет возражений!

– Тогда завтра в полдень у ворот порта. Я покажу вам мои мастерские, там и поговорим.

– Договорились, – улыбнулся Андрей.

В их разговор вмешался выпавший из центра внимания Шевелёв:

– Разрешите вас перебить, господа. – Все обернулись к нему. – Андрей Иннокентьевич из скромности рассказал нам только о своих фугасах. Однако забыл упомянуть, что отряд казаков, которыми он командовал в том бою, насчитывал чуть более двадцати человек, в то время как хунхузов было более трёхсот! Наш поручик огнём из винтовок отбил несколько атак противника, а потом сошёлся с ним врукопашную. Двадцать против трёхсот! И ведь вышел победителем!

– Да ничего особенного в том бою не было, – скромно ответил Андрей, – когда началась рукопашная, мы их уже изрядно проредили.

– Андрей Иннокентьевич, – остановил его Шевелёв, – не скромничайте, Золотое оружие за «ничего особенного» не дают! Прошу прощения, дамы и господа! Долг хозяина дома перед остальными гостями вынуждает меня покинуть вас. Николай Николаевич, поручик Лопатин во Владивостоке недавно и знакомствами ещё не обзавёлся, не возьмёте ли над ним шефство на этот вечер?

– Почту за честь, Михаил Григорьевич.

– Превосходно! Андрей Иннокентьевич, оставляю вас на попечении Николая Николаевича. Не возражаете? – И, получив от Андрея благодарный поклон, добавил: – Тогда всего хорошего. Ещё увидимся.

Проводив взглядом удаляющегося хозяина дома, глава семейства Гобято проговорил: – Не люблю купцов, но Михаил Григорьевич – исключение. Большую пользу отечеству приносит. За свои деньги организовал судоходную компанию и теперь занимается не только перевозкой коммерческих грузов, но и обеспечивает строительными материалами крепость Порт-Артур. В случае войны обязался передать свои суда в состав добровольческого российского флота, что лично у меня вызывает искреннее уважение.

– Вы думаете, война неизбежна? – спросил Андрей.

– Несомненно, вопрос только, как скоро? Вы считаете иначе?

– К сожалению, нет, уважаемый Николай Николаевич.

– Николенька, Лёня, Аня, Андрей Иннокентьевич, музыка заиграла, сейчас начнётся бал, – перебила их Сашенька и потянула в соседний зал.

Вечер прошёл замечательно. Николай Николаевич вальсировал с супругой, а неугомонная Сашенька не пропускала ни одного танца, кружась то с Андреем, то с братом, хотя кавалеров у неё и со стороны хватало. Она буквально купалась в успехе и внимании. Выражение неописуемого счастья не сходило с её симпатичного личика, а неуёмная энергия била неисчерпаемым фонтаном.

Уже через час Андрей по классификации Сашеньки попал в «свои», и им, как и братьями, стали безапелляционно помыкать. Андрей не возражал.

Ему нравилась семья Гобято, и он с лёгким сердцем принял игру Сашеньки, с удовольствием подчиняясь её капризам.

Затанцевав и брата, и Андрея, она готова была кружиться до утра, но Николай Николаевич резонно решил, что на сегодня танцев достаточно.

Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, он повёл семейство к выходу.

Андрей пообещал Николаю Николаевичу и его супруге заходить к ним «запросто», затем откланялся и стал ожидать очереди на пролётку.

Бóльшая часть гостей прибыла на бал в собственных экипажах, но были и такие, как Андрей, приехавшие в наёмных колясках. Десятка два пролёток выстроились вдоль улицы, ожидая пассажиров. Расторопный лакей поочерёдно подгонял экипажи и пролётки, рассаживая отъезжающих гостей.

Андрей решил проявить галантность и пропустил вперёд очередное семейство. Затем сунул в ладонь лакея полтинник, распорядился:

– Голубчик, я потихоньку пойду, как освободится экипаж или пролётка, пошли следом.

– Не извольте беспокоиться, ваше благородие! Как только, так сразу!

Глава 7

Андрей неторопливо шёл по мощённому булыжником тротуару. Яркий свет газовых фонарей особняка Шевелёвых остался далеко позади. Дорогу освещал лишь тусклый свет уличных светильников. На небе ярко горели жёлтые звёзды и серебрился молодой ещё месяц. В его призрачном свете всё вокруг – и стены крытых черепицей домов, и булыжная мостовая – казалось нереальным, зыбким, колеблющимся, потусторонним.

Андрей вспомнил бал, фонтанирующую энергией Сашеньку и тепло улыбнулся.

Достанется же кому-то такое счастье.

Где-то во дворах тоскливо завыла собака. Андрей оступился и чуть не угодил в кучу лошадиного навоза.

– Темень какая! Вернуться к дому Шевелёвых? Нет, там вся эта разряженная толпа, суета…

Он махнул рукой и пошёл дальше. Позади послышался стук копыт.

Андрей оглянулся и увидел, что его догоняет закрытый экипаж. Поравнявшись с Андреем, он остановился.

– Вас подвезти, поручик? – спросила незнакомая дама в бархатной накидке с капюшоном. – Если вам в «Европейскую», садитесь.

Интересно, откуда она знает, что я живу в «Европейской»? – подумал Андрей и ответил:

– С вашей стороны это было бы весьма любезно.

Дверца кареты распахнулась.

– Прошу.

Кучер хлестнул лошадь, экипаж тронулся. Гремя колёсами по булыжной мостовой, он доехал до перекрёстка и свернул в темноту улиц. На повороте свет газового фонаря отобразил лицо попутчицы. Теперь он вспомнил её. Ещё на балу он обратил внимание на роскошную красавицу. Она благосклонно принимала знаки внимания какого-то полковника. Андрей в это время вальсировал с Сашенькой и нечаянно встретился глазами с обворожительной незнакомкой. Та не отвела взгляда, оценивающе окинула молодого поручика и поощрительно улыбнулась.

– Вы!? – растерялся Андрей.

– Я, – величественно ответила она. – Почему вы один? Где ваша очаровательная спутница?

– Вы имеете в виду девушку, с которой я вальсировал?

– Её.

– Она не моя спутница, это сестра моих добрых знакомых. Мы с ней друзья, – почему-то стал оправдываться Андрей.

– Ну, друзья так друзья, – улыбнулась незнакомка.

На очередном повороте экипаж качнуло на рессорах. Пассажиров толкнуло друг на друга. Незнакомка слегка навалилась на плечо Андрея. Дорога пошла прямо, и экипаж уже давно ехал ровно, но дама не торопилась занять прежнее положение. Сквозь ткань мундира Андрей чувствовал жар её тела.

– Я, – она взяла Андрея под руку, – во Владивостоке скоро год, но у меня так мало друзей, что даже чашечку шоколада не с кем выпить. Вы любите горячий шоколад?

– Не знаю. В доме, где я вырос, предпочитали чай. Во время учёбы в кадетском корпусе – шампанское. На службе – по обстоятельствам. О горячем шоколаде слышал, как о новомодной европейской забаве, но пробовать не приходилось.

– А хотите, – её голос приобрёл бархатные нотки, – прямо сейчас?

– Уже поздно. Удобно ли?

– Ещё как удобно, – засмеялась незнакомка и накрыла его ладонь своей.

Жар ударил ему в голову.

– Да я… – смутился Андрей, но не желая показаться даме в невыгодном свете, решился. – А! Шоколад так шоколад! Поехали!

Она придвинулась плотнее и, заливаясь смехом, начала безостановочно щебетать:

– Весь город гудит о геройском поручике, расскажите мне скорее об этих ужасных хунхузах. А правда, что они носят накладные бороды и живьём едят людей? А вы покажете мне свою наградную саблю?

За непринуждённой беседой дорога пролетела незаметно. Экипаж замедлил ход и остановился.

– Вот мы и приехали, – дурачась, проговорила она, – я приглашаю господина поручика к себе. Вы мне расскажете о своих подвигах, а я угощу вас вином.

Андрей замялся. У двадцатилетнего поручика ещё не было сексуального опыта, а бывалый капитан Морозов ^[18], как назло, молчал.

Что делать? – растерялся Андрей.

– Господин поручик пьёт «бордо» или Шустовский?

Андрей решился:

– Была не была! Господин поручик пьёт всё, но предпочитает Шустовский, – покраснев, ответил он, – особенно из рук такой прелестной госпожи!

Опытная матрона лукаво стрельнула глазами, разгадав причину его замешательства.

– Не бойтесь, поручик, я вас не съем.

Чтобы скрыть смущение, он заторопился выйти из кареты. Взяв себя в руки, развернулся и галантно подал даме руку.

– Прошу!

– Как вас величать, господин поручик?

– Андрей Иннокентьевич, можно просто Андрей.

– А меня Виктория. Победа, забавно, не правда ли? Ну, что мы стоим? Проходите.

В дверях показался слуга и с поклоном отворил парадные двери. Они прошли просторный вестибюль и поднялись в уютную гостиную, убранную бордово-красным бархатом. У растопленного камина стояли два глубоких кресла и турецкая оттоманка, обитая канареечно-жёлтым жаккардом ^[19]. На небольшом столике возвышались два изящных бокала. Слуга зажёг свечи.

– Налей коньяк и оставь нас, – распорядилась хозяйка. – Пожалуй, я составлю вам компанию, поручик, и тоже выпью коньяку, – улыбнулась она. – Я хочу выпить за вашу удачу и победу, за Викторию!

– За Викторию! – со значением поднял бокал Андрей и утонул в её тёмных глазах.

– За вашу Викторию, – и, понизив голос, многообещающе добавила: – За мир грез и впечатлений…

Она подошла к нему вплотную и, не отводя взгляда, медленно выпила коньяк. Он, чтобы спрятать смущение, сделал вид, что дегустирует напиток. Она забрала у него пустой бокал, положила его руку себе на талию и прижалась к его губам долгим поцелуем. Он ответил. Сначала робко, но потом всё нетерпеливей и неистовей.

– О, какой напор! – поощряя и будоража его плоть, горячо прошептала она и расстегнула верхнюю пуговицу его кителя.

Он тяжело задышал и стал нетерпеливо покрывать поцелуями её грудь в провокационно широком декольте платья. Она расстегнула все пуговицы его мундира и поцеловала ямочку на его шее.

Он отбросил политесы ^[20] и нетерпеливо потянул за шнуровку её платья. Оно, шурша, скользнуло на пол, обнажая восхитительную фигуру молодой, знающей себе цену женщины.

– А как же шоколад? – усмехнулась она.

– К чёрту шоколад!

Он подхватил её на руки и отнёс на оттоманку. Она откинулась на диване, провокационно демонстрируя все запретные прелести своей фигуры. Он торопливо освободился от одежды и бросился в её объятия.

– О, мой поручик, – пылко прошептала она, подставляя его губам грудь, шею, всё…