Николай Жалдак
Практическая философия в стихах
© Николай Жалдак, 2020
ISBN 978-5-0051-4375-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Басни (художественное введение)
Мартышка и перемены
Застой мартышке хуже плена,
Нужна ей в жизни перемена!
И начала она менять:
Задачи жизни изменять,
Затеяв в доме перестройку,
«Старьё» тащила на помойку;
С друзьями старыми порвала
И в результате нищей стала.
—
Что ж, в мире многие менялись,
Да с чем остались, коль остались?
Не грех, чтоб с пользою меняться,
С последствиями разобраться.
Тетеря и смех
Уселась, о еде мечтая,
На ветвь тетеря молодая.
Под нею окажись лиса,
И в смех: «Да что за чудеса?!
Пристойно ли приличной птице
На жалкой веточке ютиться?!
Она же под тобой чуть дышит.
Дунь на неё – её колышет!»
Тетерю смех лисы тревожит.
На ветке усидеть не может.
Вся в мыслях: «Ветка – просто смех,
А я уселась как на грех!»
Заёрзала да отцепилась
И… в лисьих лапах очутилась.
—
Тот, кто дурачить любит всех,
Нередко применяет смех.
Кто на уловку поддаётся,
Над тем, что жизнь хранит, смеётся.
А на такое не ропщи,
Не то отправишься в ощип.
И лесть (уже сказал Крылов),
И смех – бичи дурных голов.
Очарование видимости
Червяка Карась узрел
И обрадованно съел.
На крючке у Карася
Радость вылетела вся.
Съесть, казалось бы, приятно,
Да не выплюнуть обратно.
Карасю еда – червяк,
А уху поест рыбак.
—
Тот, кто любит червяков,
Должен знать про рыбаков.
Ты глазам не просто верь:
Что за видимым – проверь!
Мало знаешь – не суди!
Сам себе не навреди!
Пирог и заслонка
Мечтал пирог в печи, в тепле
Да за заслонкою железной,
Куда ни мышь, ни кот не лезли,
Раскрыться миру на столе.
А как случилось то на деле,
Пирог разрезали да съели.
Не в разуменьи пирогов
Ценить защиту от врагов.
—
Стремись, коль хочешь сохраниться,
От ртов прожорливых прикрыться.
Осёл и морковка
В дороге пред ослом
На удочке морковка.
К ней шёл он напролом!
К ней – силы и сноровка!
Итог усилий тех —
Ослиная работа,
В которой был успех,
Но не его расчёта.
—
Знай, прежде чем путём
Желанным устремиться,
Что нереально в нём,
А что осуществится,
Вдруг миф из сладких слов,
Что пред тобою брезжит, —
Морковка для ослов,
Какую кто-то держит.
Вперёд к чему (овечья история)
Прямая ровная дорога.
Овечки двигались толпой.
Пастух служил им в роли бога.
Трава была и водопой.
Был этим стадом выбираем
Баран, что впереди идёт,
Казалось им, что будет раем,
Тот край, куда он приведёт.
Звучали громкие призывы
Давать тем, кто мешает, бой,
Идти вперёд, доколе живы…
А впереди их ждал… убой.
В оплату ж дали пастуху
Одёжину на их меху.
—
Вперёд стремились, видно, сдуру,
Не зная, не сдерут ли шкуру.
Узнали бы, чем жив пастух,
Пока не испустили дух.
«Думает …опой» – «от дурной головы – ногам горе»
Сказала …опа голове:
«Со мною надобно считаться:
Не можешь ты со мной расстаться —
Я в теле равная тебе!»
Она подняла дикий вой,
Считая, что как лучше знает,
Берёт контроль над головой,
Ее решенья направляет.
Покоя голове не стало
От самовыраженья …опы.
Она бороться с ней устала,
На компромисс пустила стопы,
А …опа продолжает гам.
Но вот плоды её победы:
Ох! Горе сделалось ногам,
А тело всё настигли беды.
Пренебрегая тела благом,
Переступая все права,
Платила заднице бедняги
За вред чужая голова.
—
Взял верх, но сам некомпетентен
Да не ответственен за дело, —
Добиться блага импотентен
И делу служишь неумело.
О пользе чужого ума
Известно людям: у Игната
Не голова – ума палата,
Хоть он прилюдно не кичится
И не стремится отличиться.
Сосед Семён его советам
Всё следовал и в том, и в этом,
Да не домыслил, что Игнату
Хотелось по соседству хату.
В итоге изгнан был Семён
Из своего подворья вон.
—
В твои дела бы ум чужой не лез,
Когда б не видел шкурный интерес.
Коль ты печёшься о себе самом,
С оглядкою живи чужим умом.
Да хоть советчик – родственник иль кум,
Знай интерес, какому служит ум.
Учитывай, при всем к ним уваженьи,
Что кому выгодно при данном положеньи:
А вдруг – вражда, хотя был раньше дружен,
Так и совет его тебе совсем не нужен.
Поднаторей в размыслии таком,
Так сам, гляди, не будешь простаком.
О пользе некоторых сетей
Паук пораскинул на веточках сеть.
В ней пользу букашки смогли усмотреть:
Сигналить друг другу по той паутине,
Так кое-кого уже нет и в помине.
Легко в ней не понявшим суть насекомым
Сигналить бесстрашно чужим и знакомым,
Укрыться в ней может букашечка-детка —
На то, что крупнее, рассчитана сетка.
Да и паучки-конкуренты в сети
Не слишком мешают что нужно найти.
—
Увы, с неизбежностью в жизни бывает:
Один добывает – других убывает.
Коль надо, сигналь, да не будь простаком,
Забывшим, что соткана сеть пауком,
А он не способен без пользы своей
Еду упустить и наделать сетей.
Самодостаточные мозги
Пренебрегая прочим телом,
Мозги хотят заняться делом.
—
Увы! Без остального тела
Нет внешних результатов дела.
Воз и Блоха
«Однажды Лебедь, Рак да Щука
Везти с поклажей воз взялись».
Стоял бы он, была бы скука.
Вдруг Волк откуда ни возьмись.
Что на возу лежало, слопал
И тройку спорщиков прибил.
Так, Лебедь крыльями отхлопал,
Под камнем Рак лежал без сил,
На берегу зевала Щука;
На части развалился воз.
Угробить общее не штука,
Желая лучшего до слёз.
На Лебеде Блоха селилась,
Что страстно всех в полёт звала,
Та к Волку в шерсть переместилась
И беспечально в ней жила.
—
К морали вывод тут неволен:
В развале был, кто им доволен.
Не грех узнать, влезая в споры,
Кому полезны те раздоры.
Воздушный Шар и свобода
Парнишка, надувая Шар,
Весьма усердно потрудился.
Шар, вырвавшись из пальцев пар,
В ракету как бы превратился.
Он устремился к небесам,
К тем существам, что там летают,
Но сил, что движут Шарик сам,
Запасы моментально тают.
Самостоятельность его,
Как и объёмистость, увяла.
Тем, что осталось от него,
Резинка жалкая упала.
Кому взгрустнётся надувать
Из грязи взятые резинки.
Их будут каблуками рвать
На половинки, четвертинки.
—
Подумай, набираясь сил,
Когда в полёт свободный рвёшься,
Чем без истока силы был,
Чем станешь и к чему вернёшься.
Козел отпущения и волчья альтернатива
Устали обвиненья слушать волки.
Главой в лесу поставили Козла.
Средь лесожителей о том ходили толки,
Что он спасет от хищников и зла.
А волки продолжают расхищенья,
Творят свои бесчинства каждый год.
Козёл же служит им для отпущенья:
Им как бы он приказы отдаёт,
Подчас благие, часто же без толку,
Раз исполнители его приказов – волки.
Они ж к решеньям информацию дают.
К чему хотят, к тому и повернут.
Козлу же выдвигают оппонента,
Козла винящего во всех его грехах.
Тот и другой для них – два инструмента,
Чтоб оставаться на своих местах.
Всем лохам ясно, кто виновник зол, —
Глава лесного общества – Козёл!
И звери, в нем не видя должной мочи,
«Сменили» власть альтернативой волчьей,
Так после «выбора» такой альтернативы,
Немногие из них остались живы.
—
Желай в правленьи перемен
Предвидя, что придет взамен.
Ток-шоу
Затеяли «ток-шоу» в роще:
Показ бессвязной болтовни,
В какой порядка нет ни-ни.
Перебивает тёлка тёлку,
Своё болтая без умолку.
Их переблеивал баран,
Напорист, нагловат, упрям.
Звончее всех звучал петух,
Крича местами во весь дух.
Ведущий шоу ладный бык
Влезает в речи, как привык;
Сам, прерывая часто всех,
За личный борется успех.
Корова заявила: «Му!»,
Не понимая, что к чему.
—
Весь смысл такого обсужденья —
Учить болтать, без рассужденья,
Без связной и разумной речи.
С глупцами управляться легче.
Слепец-предводитель
Собрались как-то раз слепцы
В опасный путь идти,
Из них же выбрали глупцы
Вождя, себя вести.
– Наидостойнейший из нас,
Ты знаешь больше всех,
Мы за тобой пойдём сейчас
С надеждой на успех!
Повёл доверенный слепец,
Решителен и смел,
Но не предвидел их конец,
Раз видеть не умел.
—
Страдая в чём-то слепотой
Познанья и ума,
Вести дорогой лучше той,
Где не опасна тьма.
Идея и глупец
Глупцом идея овладела.
Порыв души, движенья тела
Влечёт она неотвратимо.
Но им-то не осуществима.
—
Идея для глупца чревата
Тем, что напрасна сил растрата.
Щепка и течение
Задорно молодая Щепка,
Когда в волнах житейских плыла,
Как на плаву держаться крепко,
Всех окружающих учила.
Несла́сь (!), влекомая Теченьем!
Когда же исчерпалась сила,
Совместно со своим ученьем
Промокла, утонула, сгнила.
—
Познать бы нам, творя ученья,
Куда направят их теченья,
То, чему учим мы других,
Чем сможет стать для нас, для них.
Попугай и зерно
Жизнь в изменениях проворна.
Столкнулись Попугай и зёрна.
Средь зёрен страх, но вот одно
Той птицею восхищено:
– Как говорит! Какой окрас!
Он лучший, у кого насест!
—
В оценках вспомнило б хоть раз,
Кого кто ест.
Хвалой усиливай врага,
Коль жизнь тебе не дорога.
Сладкая пилюля
Пилюля в оболочке гладкой,
Красивой и приятно сладкой.
Ее сглотнуть ребёнок рад,
Но в оболочке этой яд,
О чём родитель, как и он,
К несчастью, не осведомлён.
—
Нам льстиво предлагают то,
Чем могут превратить в ничто.
Радость гада
На дне глубокой ямы
Привычно гады жили,
Как жить – решали сами,
Дружили не тужили.
Но вот случилось яме
Водою наполняться,
И каждый стал упрямо
Стараться вверх подняться.
Друзей в дерьмо втоптала,
Но искреннюю радость
Душою испытала
Вверх вылезшая гадость.
Затем вода ненастья
Ту гадость затопила,
Зато какого счастья
Минута в жизни была!
Все деньги ямы этой
С ней на поверхность всплыли,
Но ничего на свете
На них бы не купили.
—
В кошмарном положеньи,
Всеобщем униженьи
Испытывает радость
На трупах ближних гадость.
Спор в обсуждении
Пустились хамы в обсуждение проблемы,
Для многих значимой и злободневной темы.
Перебивают все один другого.
Есть трата времени, кому-то дорогого.
Но, кажется, никто, без исключенья,
Не смог построить умозаключенья,
Ни доказательства не смог, ни объясненья.
Был трёп, но не случилось проясненья.
Полемику сменил безумный спор
Кричащих распалившихся умор.
Проблема, важная, увы, не решена.
Но, собственно, она ли им важна?
Для них важнее просто не молчать,
А явственно других перекричать.
—
Цель у таких публичных обсуждений —
Уничтожать способность рассуждений,
Совместно согласованно решать,
Друг другу в общем деле не мешать.
Такая эффективная метода —
Снижать культуру нашего народа.
Свиньи и бордо
Досталось свиньям за житьё
Хоть раз отменное питьё.
Бордо в одно корыто
Случайно было влито.
Но им, чтоб что-то съесть,
С ногами надо влезть.
Мгновенно из корыта
Вся жидкость в грязь пролита.
С дерьмом её взболтали,
Презрительно болтали:
– Дурацкое вино!
На вкус – что пьём давно,
А дух не от натуры,
И хвалят его дуры!
Бурды бы нам обычной,
Простой, густой, привычной!
—
Так часто и мы, люди,
Мешая с грязью, судим!
Культуротворчество и свинство
Культура в лесу – вроде общей кормушки,
Бегут среди прочих к ней наглые хрюшки,
Топча по дороге чужие успехи,
Досадные их продвиженью помехи,
Или превращая в «свои» достиженья
И тем укрепляя своё положенье.
Они только с теми способны считаться,
Кто в силах мешать или дать им нажраться;
Культуру считают без капли сомненья
Не целью – лишь средством
для их прокормленья;
Для псевдокультуры ресурсы сжирают;
Мораль ради выгод своих попирают;
Раз кушать дают за вложенье в культуру,
Так просят воздать за дерьмо и халтуру.
Умеют они, чтобы легче пробиться,
Довольно успешно и дружно сплотиться,
Свои навязать эталоны и мерки,
Других подвергая свинячьей проверке.
Поскольку взаимоподдержку им надо,
То вскоре их кормится целое стадо.
К тому же они свою смену растят:
Себе же подобных детей-поросят,
Немало тому уделяя вниманья,
Чтоб те избегали чужого влиянья.
А значит, заметное место в культуре
Найдётся дерьму и дешёвой халтуре,
Что вносит унынье в житейскую повесть
О том, как способна подействовать совесть.
– Свин-циник иль мнящийся доброю душкой
Не хочет считать себя наглою хрюшкой,
Хоть плохо влияет на прочих зверей,
Не делая их ни умней, ни добрей.
И впору искать, в ком поменьше есть хрюшки,
Влекомой инстинктами к сытной кормушке,
На случай, в котором становится ясно,
Что свинство для жизни животных опасно.
—
А нам бы подумать: «О, добрые люди,
Себе ж мы опасны, коль «свиньями» будем!»
Увы, без корыстного в том интереса
Культурного нет и не будет прогресса.
А значит, проблема – такой интерес
Направить хотя бы на скромный прогресс,
Да так, чтобы общих деяний итоги
Вели не в тупик по житейской дороге.
—
Пусть вам удаётся остаться творцами,
Теряя часть сил в ходе встреч с наглецами.
Гиббон-творец
Гиббон, освоившись в культуре,
Решил: «Я сам творец, в натуре!
Искусство старых мастеров
Я превзойти стократ здоров!
А потому сейчас дерзну
Да раскошелю-ка казну».
С тем стал творить он, и, короче,
Сверхнесуразность наворочал.
Никак не скажешь, что не ново,
Хоть… непотребная обнова.
—
А жаль, так было бы занятно,
Чтобы и ново, и приятно!
Творят, шумят, что элитарно,
Но, если вдуматься, бездарно.
От тех творений «для элиты»
Мы ещё живы, да не сыты.
Абсурд – плевать в народный вкус
За государственный ресурс!
Общеприемлемость и наука
Совет животных раз искал,
Каким быть должен идеал.
Он бритвою Оккама сбрил
Всё, без чего хоть кто-то жил.
Оставил он, закончив спор,
Рот-глотку, голову, живот
Да то, чем ходим мы на двор
(Двузначен наш язык, ей-богу!),
Ну, разумеется не ноги:
Змея ведь и без ног живет.
—
Общеприемлемостью бьют оригинальность,
Жизнеспособное желая получить,
Итог же – не насущная реальность,
А то, что не способно быть и жить.
В реальном мире – место разным,
Хоть в чём-то, но своеобразным,
Все свои роли выполняют,
Друг друга в чём-то дополняют.
Все не вполне другим понятны
В том, чем полезны и занятны.
Критик-Хряк
В хлеву главнейший критик – Хряк.
Нечистых в вони обвиняет,
Но не унюхает никак,
Чем откровенно сам воняет.
—
Извне не оценить глазами
Того, что представляем сами.
Мушиный труд
В музейный зал влетев случайно, Муха
Нагадила на славную скульптуру.
– Бессмертный труд, взлёт творческого духа! —
Жужжала Муха про свой вклад в культуру.
—
Не сотвори сам из себя кумира,
Стремясь отдать плод внутреннего мира.
Быть может, содержание творенья —
Банальный результат пищеваренья.
Не всякий выдающий поученье
Осмыслит его верное значенье.
«Могучий» Шакал
Шакал по пьянке распинался в том,
Что дружен был весьма с покойным Львом,
Что все его премудрости изведал
И сам сумел бы быть царём зверей.
Что он слонами иногда обедал,
Но Лев был зол, а он куда добрей.
И правда, что болящего слона
Однажды Лев загрыз.
Когда ж его утроба
Набилась дополна,
Шакал слизал следы кровавых брызг,
И то в бок Льва со страхом глядя в оба,
А на остатках пировал потом,
Но Лев ни когтем не задел Шакала.
Любовница Лиса с открытым ртом
«Могучему» любовнику внимала,
И потихоньку думала Лиса:
«Мы все сильны догладывать остатки,
А чуть прошла удачи полоса,
Мы и умны дать дёру без оглядки.
Да оттого ты мне, дружок, и мил,
Что с поля битв дерущихся гигантов,
Не лезя на рожон, в презент тащил
То косточки, то клочья шкур для бантов!»
Петух-поэт
Петух решил, что он поэт.
Ему размера, рифмы нет.
Но раз случилось вдохновенье,
Есть стихопенье.
Понятно даже дураку,
Что в поэтическом экстазе
Не сочинил Петух ни разу
Чего-то сверх «Кукареку́,
Кука́реку и кукаре́ку!»
Неблагозвучно человеку,
Но, право, мило Петуху —
Как на духу.
С того ягнёнок слёзно блеет,
Зато курятник весь балдеет!
—
Ну что ж, на вкус, как говорится,
Не всяк в друзья годится.
Но есть же и законы муз
На вкус!
Что и как сообщаешь
Коняга написал трактат.
Тьма мыслей, важный результат.
Но стал докладывать итоги —
Вдруг заплелись язык и ноги.
И хоть пришло на ум трудяге
Дать основное на бумаге,
Но для бумаги у собранья
Недоставало пониманья.
Хоть сам в вопросе несведущий,
Но всё ж собрание ведущий
Хам-председатель постарался:
С уничиженьем отозвался,
Мысль передёрнул, извратил
И тем Конягу опустил.
От большинства ему презренье,
Ни в грош не ставят его мненье.
—
Не жди, что просто быть работе
Твоей в признаньи и почёте,
А конкуренты – так тем паче,
Всегда враги твоей удаче.
Центр и жабы (В мире пресмыкающихся)
В огромной луже обитали жабы.
Центральной числилась на весь окрестный лес.
Ну, жабы жабами, вполне обычны, кабы
Не чрезвычайно развитая спесь.
Уж мастера подать себя с заносом,
Да раздувать с апломбом пузыри:
Лишь ими ставятся насущные вопросы
Для кваканья с заката до зари!
А что проквакано в периферийной луже,
Но им досталось для оценки, —
Заведомо всегда намного хуже,
Заслужит не попранья, так уценки.
Но от того в ущербе силы
Всех жаб, творящих в том лесу:
Тех, кто от мест своих спесивы,
Других, что льстиво чушь несут.
—
Подчас заносчивость, снобизм
Научную поганят жизнь.
Некреативны чванство, спесь,
Приспособленчество и лесть.
Мысль, а не место или званье,
Должна давать трудам признанье.
О Скопусе в лесу
Порешили звери-урки
Выжать что-то из науки,
Впрок припрятав топоры,
Вникнуть в правила игры.
Опершись на прочный сук,
Говорил Хорьку Барсук:
– Не скажу, что Скопус плох.
Но какой барбос без блох?
– Должен быть писучим автор?
– Будь взаимно мой соавтор!
Стань соавтором заразы,
У какой большие связи
И которая в чести,
Пусть поможет нам расти
Эффективная услуга —
Нам цитировать друг друга!
Строй науку кто умней.
Нам резон – писать о ней,
Разбирать труды других,
Делать выводы из них.
За вполне посильный нал
Тиснем в скопусный журнал.
Набивай, братуха, руку
Чтобы выиграть в науку.
—
Человеку по природе
Мысль приходит об обходе.
Без учёта интереса —
В установках меньше веса.
Нужен трезвый взгляд на тему,
Как налаживать систему:
То, что ценно, что цитатно,
Не приравнивай превратно.
Енотова теория
Енот создал «теорию всего»!
Названье явствует, чего творенье стоит.
Нет смысла вроде в ней, да кроме одного,
Что при науке он себя устроит.
—
Что ж, вся наука – средство для людей.
С тем согласуются все авторы идей.
Один вопрос, однако, остаётся:
Кому и что за это достаётся?
(Может быть, физику как популяризатору позволительно назвать так свою теорию, философу отрицать ограниченность познаваемого и познанного нельзя.)
Забота и оценки
Лангур на старости годов
Едва ль не на покой готов,
Но сам решил оздоровиться
И молодёжь оздоровлять
Ту, что пришла к нему учиться,
Хвосты и спины выпрямлять.
Как только молодёжь устанет,
Он с ней зарядку делать станет:
Использует по ходу шутку,
Чтоб оживить физкультминутку;
Сам вертится, трясёт руками,
Да не учёл: иной раз те
Таких считают чудаками
По не святой их простоте,
Да и почтенья к старшим мать
В них не сумела воспитать.
Почти что все зарядке рады,
Отдельные ж язвят, как гады.
—
Не жди для целей благодатных
От всех оценок адекватных.
Видимость и богатство
Шикарный взгромождён забор,
Что окрестил народ, судача
О том, что сделано с тех пор,
С иронией «стеною плача».
За тем забором – бедный дом,
Земли обширной распродажа.
Понты, кураж в заборе том.
За ним же нет надежды даже.
А рядом – скромный внешне дом
С роскошным внутренним убранством.
Хозяин не болеет в нём
Ни показушностью, ни чванством.
В трудах научных тоже так:
Есть ду́рь в парадном оформленьи
И поданное кое-как,
Что у́м приводит в изумленье.
—
К сужденьям ложным внешний вид
Нас очень часто подвигает,
Не стань лишь по нему судить,
Кто заблуждений избегает.
Ослиный порядок
Осёл порядок наводил,
Контроль подвластным учредил,
И от ослиных инноваций
Им стало некуда деваться,
Попав во всём под наблюденье
Ответственных за соблюденье.
Ввёл в тресте планы и отчёты
По показателям работы,
Перечисляемым подробно
Так, что и помнить неудобно.
К тому ж стал требовать отчётов
О составлении отчётов,
Об устранении просчётов
В системе данных и расчётов…
Строчат же планы и отчёты
Все вместо плановой работы.
Так сей начальник потрудился,
Что трест ослиный развалился.
—
Порядок чтобы увеличить,
Отчётность надо ограничить,
А тот, кому её всё мало,
Доводит дело до развала.
(Не ставь, чтоб делу не вредить,
Осла порядок наводить.)
Всему хорошему есть мера,
И этот случай – для примера.
