Николай Анатольевич Якуненков
Сказка о пяти волшебниках
С этими словами Симплик отворил дверь собственного дома и быстро скрылся за ней, громко щелкнув засовом и оставив братьев-волшебников в обескураживающем состоянии после таких высказанных им слов.
–Эй, Симплик негодный! – рванул было к запертой двери Вэнит и коротко, но достаточно громко, чтобы внутри услышали, постучал в нее. – Скажи же хоть, что это за искусство такое, ценимое тобою выше нашего? Симплик! Отзовись!
Но ответом ему была только тишина, красноречивая и тяжелая для сердец братьев.
Волшебники еще ни разу не встречали за всю свою длинную жизнь столь наглого и непочтительного обращения. Они даже под действием нахлынувших болезненных эмоций собирались разнести в щепки, буквально голыми руками, небольшой дом крестьянина, а разгорячившийся было от нанесенной обиды Ирий пошел еще дальше со своим предложением вообще поджечь и спалить дотла жилище дерзкого отступника. Но то было бы уже преступлением, порочащим честь и репутацию высокого государственного звания волшебник. Потому очень быстро, правда, путем неимоверных усилий, братья заставили себя успокоиться, и началось дружное обсуждение того, как им следовало дальше поступить, ибо с положением отвергнутых каким-то крестьянином со странным именем учителей не собирались.
Тогда, собравшись полукругом возле разожженного прямо за забором двора Симплика костра, братья стали держать совет, как им поступить дальше, чтобы спасти свою пошатнувшуюся было репутацию. После часового жаркого обсуждения, где высказывались многие и даже самые невероятные по своей изобретательности предложения по дальнейшим действиям, было положено воздействовать на самого сына Симплика для того, чтобы он наперекор воли отца выбрал обучение у одного из них. И приступили к действиям…
Едва заметная земляная дорога причудливо петляла по окраине густого леса, словно обрисовывала границу его владений. С другой ее стороны находилось широкое бело-желтое поле с густыми посевами пшеницы. Солнце было в зените, щедро одаряя теплом и светом всех, кого могло коснуться своими жгучими лучами.
Где-то глубоко в чаще леса упоенно щебетала незримая птица, добавляя в летнее спокойное перекатывание тишины новые краски звуков. Слабый ветер мягко клонил набухшие семенами колосья в сторону, создавая по всему пространству поля ощущение зыбкого морского бриза.
Но тут в эту прекрасную картину пригожего летнего дня вмешался новый звук. Некто, не различимый даже ловким лучам солнца, вел сам с собою оживленную беседу, а звонкий и тонкий голосок, приправленный напускным тоном серьезности, говорил о том, что он принадлежит ребенку. Действительно, занавес из крайних к дороге колосьев резко расступился, и к дороге вышел маленький мальчик на вид лет около семи. Перепачканный от ягод красный рот и пыльные, соломенного цвета, волосы яро контрастировали в его облике.
– Ты не сможешь меня одолеть, сэр Гейвик, так как я хоть и не крепок физически, зато силен духом правды.
– Не думаю, что твой правдивый дух поможет тебе с достоинством держать свой меч против моего, сэр Айвил, – другим уже тоном громко произнес мальчик, явно изображая уже другого собеседника в столь жарком диспуте. – Смотри же как…
Тут ребенок осекся, неожиданно для самого себя вдруг оказавшись на открытом пространстве дороги и чуть не потеряв равновесие, ступив ногой в углубление колеи. Он в нерешительности посмотрел по сторонам, выбирая, куда бы ему направиться, как в нескольких шагах от него приземлилась диковинная птица с ярким радужным оперением. Она замерла, с осторожностью посматривая на ребенка, тоже сделал и мальчик. Так продолжалось короткое время, по истечении которого ребенок широко по-доброму улыбнулся птице, аналогично, как ему показалось, сделала и она. Легкий взмах разноцветных крыльев, и удивительное животное приземлилось ему на плечо, мягко впившись когтями в серую крестьянскую рубашку свободного покроя. И черные бусинки птичьих глаз нагло уставились в небесного цвета глаза мальчика, будто что-то хотели сказать в этот момент, что-то очень срочное. Подул слабый теплый ветерок. Он взъерошил и поднял вверх радужные перья удивительной птицы. И вдруг…они загорелись ярким желто-красным пламенем, так ярко и ослепительно, что даже свет солнца вокруг померк. И, обдав могучим жаром, горящая птица устремилась в полет, в чащу леса, оставив после себя огненно-золотистый шлейф в воздухе.
Обуреваемый испугом за бедное животное, а заодно и любопытством, мальчик устремился вслед за ней, прорываясь сквозь неподатливые ветви кустарника и деревьев. Продираясь вглубь чащи и вызывая своими движениями резкий треск, он, наконец, натолкнулся на широкую и светлую поляну, где посередине нее на толстом и расстеленном узорчатом ковре находились всевозможные кондитерские изделия от дорогих конфет, аккуратно разложенных по глубоким вазочкам, до шоколадных фигурок различных зверей, возвышающихся над ковром аж на полметра. И все это изобилие венчал большущий бисквитный торт с неподдающимся счету количеством слоев. Во главе этого изумительного «стола» восседала та самая не так давно вдруг неожиданно загоревшаяся птица, но уже в белоснежном оперении и ростом с человека. Ребенок был поражен увиденным, но еще больше его поразило то, как сидела птица. Подбоченившись и скрестив перед собой лапы, ее легко можно было принять за какую-нибудь важную особу из человеческого рода, если бы не ее внешний вид, указывавший на пернатое происхождение.
