Николай Агапов
Жестокость
– Смотри, прям вылитый Гэндальф… белый, – и парочка, сочно заржав, продолжает путь дальше по площади.
Снова вереница лиц сменяет друг друга, а старик ползет словно муравей по краю человеческого водоворота, не в силах даже провалиться в него. Перед ним из пустоты появляется парапет, и в его жизни появляется новый ориентир, он ползет вдоль него. Внезапно перед глазами появляется лицо испитого бродяги. Зеленые глаза старика находят мутные серые кристаллы зрачков бродяги, пытаясь отыскать душу под складками пропитых век.
– Приветствую, милый брат, я вижу тебе также плохо, как и мне, ты меня поймешь и помож…
– Че уставился, тупорылая скотина? Пшел прочь…
И внезапно, неизвестно откуда появляется нога, человеческая нога. Она стремительно, как и все вокруг, движется, но на этот раз не мимо него, несчастного старика. Слышится свисток поезда. Нога приближается, как локомотив, несущийся навстречу брошенному на путях нерадивой матерью ребенку. И вот они встречаются: тяжелый дурно пахнущий ботинок падшего человека и изящный, никем не тронутый нос старика в белоснежных одеждах. Слышится удар, хруст. Старик словно испуганный голубь отлетает, отброшенный силой удара на пару метров и падает ниц. Белые одежды окропляются кровью. Она, словно следы человека-невидимки, появляется то тут, то там.
