Ника Климова
Моя балерина

Глава 4

С того вечера прошел почти месяц, но волнение Ани нисколько не уменьшалось. Она потеряла покой. Ее перестало радовать абсолютно все: от еды до успехов девочек из студии. И сама она стала походить на привидение – задумчивое и безрадостное. И даже время не могло излечить ее симптомов. Они, напротив, становились только тяжелее. Это было мучительно. И от этого не было лекарства. Хотя нет. Ане казалось, что если она хоть одним глазком увидит Олега Викторовича, то ей обязательно станет легче. Но она не встречала его, даже не смотря на то, что после работы уже не спешила сразу на автобус, а проходила пешком несколько остановок в надежде увидеть отца Карины. И ни дождь, ни холодный ветер, ни темнота не останавливали ее. Только все было тщетно. Олега Викторовича нигде не было, словно он исчез из города. Исчезала и сама Аня – таяла на глазах от тоски, о которой нельзя было никому рассказать.

Спасением показалось приглашение от подруги на день рождения. Там девушка думала развеяться и отвлечься. Праздник должен был состояться в ночном клубе, но эту подробность Аня опустила, когда рассказывала маме. Впервые в жизни девушке захотелось пойти ей наперекор. Нет, это не был бунт ради бунта. И это не было желание что-то доказать. Она просто хотела стать чуточку смелее, интереснее, чтобы можно было потом в кругу подружек хвастаться, что никакой она не синий чулок и мамина дочка, что она тоже была в ночном клубе. И даже пила – да, да, Аня планировала немного выпить чего-нибудь некрепкого. Но главной целью всего этого действа был Олег Викторович, в чем девушка боялась сама себе признаться. Она хотела стать интереснее и смелее для него. Ведь, по ее мнению, он считал ее скучной серой мышью, не способной поддержать разговор.

И вот этот день, а точнее вечер настал. Аня собиралась долго. Все ее платья совсем не подходили для подобного случая. Это очень расстраивало девушку. Перебирая немногочисленные вешалки, она с горечью задавалась вопросом:

– Почему я всегда покупаю какие-то бесформенные и бесцветные платья? Они такие неинтересные и скучные.

Аня даже попыталась накануне праздника зайти в магазин и купить что-то более подходящее, но все, что годилось для ночного клуба, не годилось для самой Ани. Она чувствовала себя неуютно в коротких мини, обтягивающих, как вторая кожа, платьях, глубоких декольте, в которых ей и показать было нечего. Все это не вызывало ничего, кроме отчаяния. Аня чувствовала себя никчемной, убогой и ни на что не способной.

– Олег Викторович никогда на такую не посмотрит, – думала она, крепко зажмуриваясь, чтобы не заплакать от горя.

– И поделом, – тут же злилась на себя. – Зачем ему такая серая мышь?

Желание идти в клуб таяло с каждой минутой. Она даже позвонила будущей имениннице, чтобы отказаться, ссылаясь на большую занятость, но Оксана – так звали подругу – отказа не приняла.

– Ань, у меня уже все заказано. Ну ты чего? И так редко видимся. Когда еще встретимся, посидим? Давай, Анька. Будет круто! Не вздумай отказываться! Иначе я обижусь.

Этого Аня допустить не могла. У нее и без того почти не было подруг, так что терять одну из них совсем не хотелось. Поэтому девушка достала из шкафа первое попавшееся платье, собрала волосы в привычный пучок и без малейшего настроения, которое подходило бы для похода в клуб, отправилась к Оксане домой – ехать решено было всем вместе от нее.

– Анька, ты че, в этом, что ли, в клуб собралась? – опешила подруга, разглядывая Анино светло-голубое платье в мелкий цветочек. – Не, такое для прогулки по деревне подойдет. Ну, в парк, может.

Ане было неприятно, но она промолчала. И даже попыталась выдавить из себя улыбку. Вышло жалко.

– Так, сейчас все исправим! – решительно заявила Оксана. Она быстро отыскала среди кучи вешалок темно-зеленое короткое платье с запахом. – Вот, должно подойти.

Аня разглядывала его настороженно. Слишком короткое, разрезы по бокам и декольте…

– Оксан, может, я все-таки не пойду? – осторожно спросила девушка.

– Нет, ты пойдешь. Когда еще ты выберешься в клуб? Скажи честно, ты хоть раз там была?

Аня качнула головой.

– А надо хоть раз там побывать. А то ты со своими танцами в ДК скоро плесенью покроешься. А маман, поди, от своей юбки далеко не отпускает? Как это она еще в клуб тебя отпустила?

Девушка неопределенно дернула плечом. Признаваться, что она обманула мать, было стыдно.

– Давай, одевай платье. Скоро Лерка с Дианой приедут.

Платье было красивое. Тонкая ткань красиво струилась по телу. И, наверное, оно должно было вызывать восторг, но у Ани оно вызывало дискомфорт. Хотелось все время прикрыть грудь и натянуть подол на колени.

– Оно сидит на тебе лучше, чем на мне, – восхитилась Оксана. – Все, идешь в нем. Надо с волосами еще что-то сделать. Давай распустим.

– Нет, Оксан, не надо.

– Ну что ты как старая бабка? Тебе девятнадцать. Давай вытаскивай свои шпильки. Давай, давай. Анька, ты ж красивая девка, а своей красотой пользоваться не умеешь.

Темные волосы рассыпались по плечам. Аня не любила их распускать – это было делом привычки. В хореографическом училище от них всегда требовали, чтобы волосы были собраны в специальный пучок. Не абы какой, а балетный. Делать его учили в первую очередь.

– Слушай, у тебя классные волосы, Ань, – восхищенно произнесла Оксана. – Чего ты их вечно собираешь?

– Не знаю, – пожала девушка плечами.

– Давай тебя еще накрасим.

– Ой, нет, Оксан, нет.

– Ну глаза хоть подчеркнем.

– Не надо, Оксан. Я не люблю краситься.

– Странная ты, Анька.

От необходимости отвечать Аню спас звонок в дверь. Это приехали Лера с Дианой. Пора было выдвигаться в клуб.

В клубе было темно, громко и тесно. Аня крутила головой во все стороны, разглядывая обстановку, людей, свет. Ей было интересно, хотя она еще не поняла, нравилось ли здесь. Столик был заказан заранее, поэтому проблем с местами не возникло. Скоро на столе появилось шампанское, мартини и тарелки с закусками. Аня не спешила есть и участвовать в разговорах Она никогда этого не любила и не умела. Ей казалось, что все, что она говорит, никому неинтересно. Да и о чем ей было рассказывать? Парня нет, по заграницам не ездит, на сцене не выступает. Не то, что Диана – яркая, эффектная. Про таких говорят «зажигалка». Она и зажигала вскоре на танцполе, собирая вокруг себя толпу парней. И парочке из них даже позволила приблизиться. Настолько, что Аня смущенно отвернулась.

– Привет! – гром музыки разорвал радостный голос. – А вот и я!

Аня повернулась и не поверила своим глазам. Сначала даже думала, что ей показалось, но нет, к ним за столик подсела Карина. Сердечко взволновано заколотилось, потому что в голове тут же возник образ Олега Викторовича.

– Поздравляю с днем рождения. Желаю счастья в личной жизни. Пух, – тараторила девушка, обняла именинницу, а потом развернулась к Ане. – Привет, Ань! Не ожидала тебя здесь увидеть. Но мой респект.

– Каринка, давай штрафную за опоздание, – Оксана уже разливала по бокалам шампанское. – Аня?

– Нет, нет, я не буду, – замотала она головой, с начала вечера так и не притронувшись к спиртному.

– Что значит не будешь? – наигранно возмутилась Карина. – Это что еще за детский утренник? Сок долой. Даешь шампанское.

И она щедро плеснула Ане игристого.

– Давай, за именинницу и за встречу. Девчонки, как давно я вас не видела.

Аня сделала осторожный глоток. Пузырьки шампанского щипали язык. На вкус оно было приятным.

– Давай, Ань, смелее, – подначивала Оксана. – Это не яд. Давай, заодно расслабишься. А то сидишь весь вечер, как будто нападения ждешь. Давай, давай.

И Аня решилась. Под насмешливые взгляды подруг она торопливо осушила фужер. Пузырьки ударили в нос и девушка закашлялась.

– Ай, молодца. Давай закусывай.

Аня очень быстро почувствовала опьянение. Тело ее стало легким, а ночной клуб начал плавно покачиваться. И при этом хотелось улыбаться.

Потом было еще шампанское, танцы и, кажется, мартини. Ане нравилось. Наконец, она почувствовала себя в своей тарелке. Она была как все и это рождало в ней ощущение счастья. И пусть ноги уже держали с трудом и сама Аня несла какую-то ересь под взрывной хохот Карины и Леры, но она не хотела ничего менять. Правда, в какой-то момент ее начало клонить в сон. Девчонки ушли танцевать и Аня, забившись в угол дивана, лениво наблюдала за ними, чувствуя, как тяжелеют веки. Только уснуть здесь не хватало.

– Надо выйти на воздух, – подумала она затуманенным сознанием. Но как это сделать, если ночной клуб вращается со скоростью света, а пол под ногами вздыбился, как не объезженная лошадь?

Эйфория от выпитого отпускала. Ане становилось плохо. Она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Это было еще хуже, потому что девушка начала словно куда-то проваливаться. Тошнило.

– Ань, ты чего не танцуешь? – весело спросила подошедшая Диана. – Пойдем.

– Не хочу, – с трудом ответила Аня заплетающимся языком.

– Ооо, да ты уже нарядная, подруга, – рассмеялась девушка.

– Анька, ты че, пьяная? – кажется, это был голос Оксаны. Аня с трудом могла его различить.

– Тебе, че, плохо?

Она начала заваливаться, но чьи-то руки удержали. Потом ее, кажется, куда-то вели. Мимо мелькая части тел, обрывки лиц, то ли стены, то ли потолок – Аня слабо понимала. Стало легче, когда по коже скользнул холод. Она жадно втянула в себя стылый воздух.

– Ну ты даешь, Анька. Совсем пить не умеешь? – ухмыльнулась Карина.

– Я… Никогда… Не пила, – говорить было сложно. От каждого слова содержимое желудка медленно продвигалось наверх.

– Ну ты даешь! А щас-то зачем так налакалась? Что с тобой делать теперь?

Аня не знала. Все, чего ей хотелось, это умереть. А еще она клятвенно пообещала себе больше никогда и ни за что не пить. Если выживет, конечно. А это было под большим сомнением. Пока девушка рефлексировала, Карина с кем-то разговаривала по телефону. Аня не вслушивалась. Она уселась прямо на ступеньки и обхватила себя руками – было холодно.

– Ты как? – склонилась над ней бывшая одноклассница.

– Сейчас пройдет, – пыталась храбриться Аня.

– Слушай, если не умеешь пить, лучше вообще не пить. Блин, что так холодно то? Посиди тут, я наши вещи заберу и девчонок предупрежу.

Аня кивнула и тут же пожалела об этом, потому что тошнота стала настолько нестерпимой, что девушка рванула с крыльца в полумрак и согнулась там пополам, изрыгая из себя остатки пиршества. Лоб ее покрылся испариной. Тело потряхивало – не то от холода, не от слабости.

– Аня?

Позвоночник пронзило током. Девушка резко вскинула голову на звук знакомого голоса и в ужасе застыла. Перед ней стоял Олег Викторович и хмуро смотрел на уродливую лужу под ее ногами. Ане вмиг протрезвела.

– Ты что тут делаешь? – он был ошарашен не менее самой девушки.

– Пап, ты уже приехал? Держи, Ань.

Аня поспешно выхватила из рук девушки свою куртку и также быстро ее надела. Ей было стыдно. Настолько стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. Боже, ну, почему ему надо было появиться именно в такой ужасный момент, когда ее рвало. Это отвратительно! Мерзко! Гадко!

– Надо Аньку сначала домой отвезти.

– Я… Я на такси, – с трудом разлепила губы девушка.

– В таком состоянии? – хмыкнул Олег Викторович.

– Господи! Господи, пусть земля разверзнется, – молила Аня про себя. Но Господь был глух к ее молитвами и с землей ничего не происходило. Она даже колыхаться под ее ногами перестала.

– Со мной все в порядке, – Аня не могла смотреть на Олега Викторовича, ведь в его глазах было столько осуждения и презрения, что она это просто не могла вынести.

– Я видел, как с тобой все в порядке. Поехали. Отвезу тебя домой.

Аня зажмурилась. Как же ей хотелось, чтобы все это оказалось сном, и Олег Викторович на самом деле не приезжал.

– Ань, ну че ты встала? – окрикнула ее Карина.

Мужчина оглянулся. Аня заставила себя сделать шаг, второй. Тело слушалось плохо.

Олег Викторович держал для нее дверь, пока она садилась на заднее сиденье. Аня не смела поднять на него глаза. И в тот момент она ясно поняла, что он никогда больше не посмотрит в ее сторону. Это было ужасно – понимать, что ты потеряла то, чего у тебя никогда не было, но чем ты очень хотела обладать. Ане не было так больно, даже когда врачи запретили ей танцевать. Именно сейчас, а не тогда, как ей казалось, весь ее мир и вся ее жизнь потеряли смысл. Девушке даже было все равно, что едет она домой, пьяная, в чужом развратном платье и что дома непременно будет скандал, большой и страшный.

– Куда тебя отвезти? – спросил Олег Викторович, глядя на Аню в зеркало заднего вида. Она назвала ему адрес. Машина медленно тронулась с места. Девушка вжалась в угол сиденья. Скоро она приедет домой и ее пути с Олегом Викторовичем разойдутся навсегда. И Аня останется в его памяти алкоголичкой, не умеющей пить и блюющей в подворотне. Что может быть ужаснее?

Мужчина за всю дорогу не проронил ни слова. Аня не знала, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, если бы он ругался, отчитал ее, тогда бы у нее хотя бы был шанс объясниться, убедить его, что она не такая, что она напилась впервые в жизни и больше никогда не станет этого делать, но Олег Викторович молчал. И одному Богу было известно, о чем он думал. Но Аня была уверена, осуждал.

А Олег на самом деле не понимал. Он всю дорогу бросал на девушку короткие взгляды в зеркало заднего вида и задавался вопросом, какого черта она пила? Ясно же, что не умеет этого делать. Решила ощутить себя взрослой? Дурочка! Хотя бы начинала с малого. А Каринка еще получит за то, что напоила Аню.

Он свернул во двор с указанным адресом и нахмурился. Надо же, какое совпадение! Ведь он в юности часто здесь бывал. Вот в этом самом доме жили его друзья Костя и Андрей. Их пути давно разошлись, но когда-то они тесно общались. А много лет назад здесь жила девушка, которую он безумно любил. Думал, что любил. А оказалось, что подделка это. Как и сама девушка, фальшивая насквозь. Олег ухмыльнулся, ничего не ощутив по этому поводу. Ничего внутри него не дрогнуло от воспоминаний о Ларисе. А тогда, двадцать лет назад ему казалось, что жизнь его закончилась и никогда уже больше он не полюбит.

Олег остановил машину у последнего подъезда.

– Приехали.

Он видел, как сонно огляделась Аня, бросила испуганный взгляд на окна квартир и открыла дверь.

– Спасибо, – ее голос было едва слышно.

– Может, тебя проводить? А то мало ли, – предложил Олег. – Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Спасибо. До свидания.

Аня захлопнула дверь и, бросив еще один взгляд на единственное горящее окно, нетвердой походкой пошла к подъезду.

– Представляю, что сейчас будет, – ухмыльнулась Карина.

– В смысле? – не понял Олег, оглянувшись на дочь.

– Да мать у нее строгих нравов. Аньке щас достанется по первое число.

Мужчина посмотрел на окно на третьем этаже. У него не было сомнений, что именно там живет Аня.

– Зато будет думать в следующий раз, прежде чем пить. И вообще зачем вы ее напоили?

– А мы-то тут причем? – возмутилась Карина. – Она сама немаленькая. Силой же никто не заставлял.

– Ремень по тебе плачет, – беззлобно ответил Олег и, развернув машину, вырулил со двора.

– А я-то че?

– Нет слова «че», – рыкнул отец. Дочь притихла. Она выпивала не в первый раз. После парочки вечеринок ее вообще заносили домой на руках, но отец всегда относился к этому лояльно. Мог пожурить, но до скандалов дело не доходило. Сейчас же он был недоволен. И настолько, что Карина чувствовала, лучше не спорить. А отец побесится и отойдет, как всегда.

– Неужели непонятно, что Аня не умеет пить? – не унимался он.

– Так и не пила бы.

– Знаю я ваши вечеринки. На слабо взяли девчонку?

– Да никто ее ни на что не брал. Все пили и она пила. Не хотела бы, не пила.

– Что хоть пили?

– Шампанское, – дернула плечом Карина.

– И все?

– Мартини было. Пара коктейлей.

Олег покачал головой. Он хорошо представлял, как чувствовала себя Аня и как она будет чувствовать себя завтра утром. Ну плюс в этом определенно был. Сильное похмелье надолго отобьет у нее желание пить. Самое интересное, что Олег не осуждал ее. Напротив, в его представлении Аня была никем иным, как жертвой обстоятельств, из-за своей несмелости неспособной отказать.

– Неужели такие еще существуют? – ухмыльнулся он, съезжая на подземную парковку. – Где же она выросла такая, совершенно не приспособленная к реалиям этого мира?

На самом деле Олегу не хотелось, чтобы Аня к ним приспосабливалась. Ведь это бы означало нарастить броню, стать дерзкой, где-то жесткой, потерять прелесть своей невинности и наивности – потерять себя.

– Поместить бы ее в музей под стекло, – подумал Олег, поднимаясь в лифте, – как редкий экспонат, чтобы можно было любоваться.

А любоваться Олегу хотелось. Жаль, что в жизни они никак друг с другом не связаны. Аня была ему интересна. Он не чувствовал в ней той пустоты, что была свойственна современным девушкам. Напротив, он чувствовал глубину, которую хотелось постичь и измерить. Жаль, что между ними такая пропасть. Ведь разве он сам может быть ей интересен? Конечно, нет. Олегу вообще казалось, что единственные чувства, которые он вызывает в Ане, – это страх. И если бы это было возможно, то она предпочла бы никогда с ним не встречаться.

– Я спать, – прервала его мысли Карина.

– Давай. Спокойной ночи, – кивнул он.

– Спокойной ночи.

Он тоже быстро принял душ и лег в постель рядом со спящей женой. Она не шелохнулась. Отвернувшись от нее, Олег подумал:

– Как там Аня? Сильно ли ее потрепала мама?

Он был согласен, что небольшая взбучка иногда крайне полезна в воспитательных целях. Главное, не переборщить. И Олег надеялся, что маме Ани знаком этот принцип. Хотя какое бы ему было до нее дело? Чужая дочь, чужая девушка… И все-таки он думал о ней.

Глава 5

Ане же пришлось несладко. Мама не делала никакой скидки на состояние дочери и с порога принялась ее распекать.

– Ты, что, пьяная? – ужаснулась она.

– Я немного выпила, – попыталась девушка оправдаться. – День рождения же все-таки.

– И что? – взвилась мать. – Это повод напиваться? Ты себя вообще видела? А что это за платье? Аня, откуда у тебя это платье и где твое платье?

Ане хотелось исчезнуть, снова уйти и вернуться только, когда мама успокоится, но она знала, что этого не будет, поэтому стоически терпела, превозмогая слабость и тошноту.

– Это платье Оксаны. Я…, – ее мозг, несмотря сейчас на состояние желе, пытался активно найти оправдание. – Я пролила сок на себя и она одолжила мне свое платье.

Аня не привыкла и не умела врать. Она прятала взгляд, чтобы мама не догадалась, что ее слова – ложь.

– А почему ты не привезла свое платье? И, кстати, кто тебя привез? Что это за машина? – глаза матери сузились и она впилась взглядом в дочь.

– Ларис, да оставь ты девчонку в покое, – раздался из комнаты голос отца. – Дай ей хоть пройти. Что ты ее в коридоре держишь?

– А ты не защищай, – крикнула она в ответ. – Ты посмотри в каком виде она пришла. Взрослой, что ли, стала?

– Мам, это было просто день рождения. Мы с девчонками посидели, выпили по бокалу шампанского. Ну, в конце концов, я же не маленькая девочка, – Аня попыталась улыбнуться, чтобы смягчить гнев матери. Но та была непреклонна.

– Я спрашиваю, кто тебя привез. И, главное, откуда? – мать скрестила руки на груди и была настроена воинственно.

– Это папа Карины. Мы вместе учились в училище. Он просто меня подвез, – воспоминания о сцене возле клуба вызвали у Ани новый приступ стыда.

– Быстро сними с себя это платье и марш спать, – прошипела женщина. – И больше никаких дней рождений и посиделок с подружками. Дожилась. Дочь приходит домой пьяная и непонятно в чем.

Аня, обрадованная, что экзекуция закончилась, протиснулась мимо матери и юркнула к себе в комнату. Переодеваясь в пижаму, она слышала, как отец что-то говорил, как недовольно, но негромко возмущалась мама. Обрывками до нее долетали фразы:

– Уму непостижимо!…

– Свою молодость…

– Стыда не оберешься…

– Перестань, Ларис…

– А тебе не до чего нет дела!

Аня больше не прислушивалась. Она забралась под одеяло и, закрыв глаза, замерла, прислушиваясь к себе. Еще тошнило и немного кружилась голова. Она сама вся словно покачивалась на волнах и от этого медленно погружалась в сон. Сейчас хотелось только покоя. И даже мысли об Олеге Викторовиче и стыде отошли на второй план.

Аня еще два дня отходила от этого дня рождения. Когда ей стало относительно легче и набеги на белого друга в туалете сократились до пары раз за несколько часов, она лежала в комнате и, обняв одеяло, смотрела в окно. Ей открывалась неинтересная картина из верхушек деревьев и кусочка серо-голубого неба. Но даже их Аня не видела. Она вспоминала взгляд Олега Викторович, когда он застал ее в скрюченной позе над лужей собственной рвоты. Девушка прокручивала этот момент в своей голове снова и снова, как будто хотела отыскать в глазах мужчины что-то другое, а не шок и отвращение. Но другого ничего там не было. Она разочаровала его. Хотя как можно разочаровать того, кто не очаровывался? И все-таки Аня всегда хотела произвести на Олега Викторовича хорошее впечатление. Да и что в ней было плохого? Она не курила, не выпивала, не меняла мужчин, как перчатки, учила детей танцам. И все равно девушка считала, что всего этого недостаточно, что ей чего-то не хватает, чтобы Олег Викторович заметил ее, думал о ней, чтобы привлечь его внимание. Хотя зачем и что дальше, она не понимала и не думала. Как забывала и о том, что мужчина женат. Но какое теперь это имело значение? Аня его разочаровала. И ничто уже не сможет это изменить.

Ей было больно. Никогда прежде она не чувствовала ничего похожего. Нет, что такое физическая боль, Аня, конечно, знала. Разбитые коленки, ноющие мышцы, головные боли, наконец, – все это было в ее жизни. Но никогда еще душа ее не испытывала таких страданий, от которых хотелось плакать и не хотелось жить. Даже когда умерла любимая бабушка, она страдала, плакала, горевала, но, наверное, на интуитивном уровне понимала, что это естественно. Сейчас же в ее страданиях не было ничего естественного. Она любила. И это было больно.

С каждым днем тоска съедала Аню все больше. Из ее глаз ушел свет. Опустились плечи. Мир потерял свои краски. Она больше не искала в прохожих Олега Викторовича, не грезила встретиться с ним. Аня смирилась, что чувства ее безответны и только уповала на время, которое никак не спешило лечить девушку. И даже с танцами не ладилось. Прежде она часто задерживалась после занятий, чтобы потанцевать самой, вспомнить движения, насладиться ими, доказать самой себе, что еще способна красиво двигаться, что в ней еще живо все то, что вкладывалось в училище. Но теперь ничего не получалось. Ноги становились будто деревянные. Аня спотыкалась, падала, сбивалась с ритма, злилась, начинала все сначала и все снова повторялось. Как будто не танцевала она никогда и не пророчили ей большую сцену. От этого становилось жалко себя. И, Аня, припав к станку, или, сидя прямо на полу, плакала до тех пор, пока не заканчивались слезы, пока вместо удушающей тоски не наступала пустота. Хотя бы ненадолго, но это приносило облегчение.

После одной из таких неудачных репетиций Аня вышла на улицу. Уже стемнело. Зажглись фонари и вывески магазинов. Это был конец ноября. Недавно прошел дождь и начинало ощутимо холодать – изо рта шел густой пар. Как назло, девушка забыла дома перчатки, а мелкие карманы пальто не спасали. Она неспешно побрела в сторону остановки, но, сделав несколько шагов, остановилась. Ане не хотелось ехать домой. Что делать там? Снова запереться в своей комнате, чтобы перемалывать в голове безответные чувства? Она задыхалась от этого. Ей не хватало воздуха и хоть крошечного глотка свободы. Аня повернула в другую от остановки сторону и неспешно двинулась по тротуару. Путь домой был неблизкий, но она и не собиралась весь его проходить пешком. Только чуть-чуть, пока не начнет совсем замерзать.

Несмотря на наступающую ночь, город еще жил полной жизнью. Люди спешили домой, забегали в магазины, торопились по своим делам. Аня вглядывалась в их лица, пытаясь угадать, о чем они думают, чем живут, счастливы ли. На лицах взрослых мелким шрифтом был напечатан список забот, которые невозможно было бы уложить и в целую жизнь, а надо – в ближайшую неделю, если не сегодня же. Дети хотели веселья и не желали вписываться в рамки каких-то там норм, которых не понимали. И на самом деле, почему нельзя забраться в лужу, если очень хочется? Ну и что, что на ногах короткие ботиночки? Нет, не завтра. Сделать это надо непременно сегодня. Завтра лужи уже может и не быть. А это станет самой настоящей трагедией. Подростки совмещали в себе печать вселенской усталости от этого мира, словно за свои четырнадцать-шестнадцать лет успели увидеть и попробовать все и ничего больше им не было интересно, и безудержного, бесшабашного веселья без оглядки на все те же пресловутые общественные рамки. Кто вообще их придумал и зачем они нужны?

– Аня? – ее окликнул мужской голос. Девушка сначала оглянулась и только потом поняла, кому этот голос принадлежит. Олег Викторович стоял у своего внедорожника и смотрел на нее так, словно сомневался, она ли это или нет. А Аня вдохнула и забыла выдохнуть. В голове ее родились десятки вопросов о том, что делать, как поступить и что говорить. Со скоростью света она отбрасывала один вариант, изучала другой и снова отбрасывала. А пока просто стояла, глядя на Олега Викторовича широко распахнутыми от страха глазами.

– Привет, – улыбнулся Олег. – А ты что тут делаешь так поздно? Неужели занятия так поздно заканчиваются?

Он не понимал, с чего бы Ане его бояться. Вроде ни разу не оскорбил ее и не причинил зла. Скорее, наоборот.

– Здравствуйте, – ответила она наконец, еще глубже пытаясь засунуть руки в карманы, хотя глубже было некуда. – Нет, я просто задержалась.

Аня не могла признаться ему, что на самом деле танцевала. Точнее, пыталась. Почему-то этот факт казался ей каким-то стыдным.

– Ты домой сейчас?

– Да, – кивнула она.

– Пешком? – нахмурился Олег и заметил надутые карманы ее куртки.

– Да тут недалеко. Я немного, – ее обдало жаром смущения.

– Да ты ж замерзла. Садись в машину, я тебя подвезу.

– Да нет, я на автобус пойду.

Он шагнул к ней и сделал то, от чего Аня застыла, будто соляной столб, забыв как дышать и растеряв враз все мысли и способность говорить. Олег взял ее ладони в свои. Аню обдало жаром. Зачем? Что он делает?

– Да у тебя ж ледяные руки, Ань. Ты, что, заболеть хочешь? Живо в машину.

Олег открыл для нее дверь и почти силой усадил на пассажирское сиденье. И пока он обходил машину, она продолжала ощущать на себе его прикосновения. Каждым миллиметром холодной кожи Аня чувствовала тепло мужчины и его немного шершавые ладони. В глубине живота вспорхнула стая бабочек, защекотала своими крылышками, закружилась. Эти ощущения были Ане непонятны, как непонятен был и жест Олега Викторовича. Он просто так? Или все-таки нет? Зачем ему везти ее домой, тратить на это время? Просто потому что он галантный и внимательный или потому что… Аня боялась довести свою мысль до конца. Несмотря на то, что она мечтала, что когда-нибудь Олег Викторович обратит на нее внимание, ответит на ее чувства, сейчас ей было страшно. Потому что если у него к ней были чувства, то что с ними делать?

Олег тем временем сел за руль, завел машину и включил печку. Он бросил короткий взгляд на Аню. Она вся была натянута, как струна. Машина мягко вырулила от тротуара на дорогу.

– Как твоя дружба с алкоголем? Продолжается? – весело спросил Олег, желая разрядить обстановку.

– Что? – не поняла Аня его шутки.

– Говорю, больше не пыталась познакомиться зеленым змием? Не пила? – уточнил он.

– Нет, – она тут же опустила глаза. – Я вообще… не пью. Просто тогда… Это был день рождения и… Я решила просто попробовать.

Аня пыталась объясниться, но выходило плохо, как будто она весь свой словарный запас растеряла или забыла. Блок какой-то стоял в голове.

– Я знаю, как это бывает, – негромко рассмеялся Олег. Девушка взглянула на него с удивлением. – А что ты думаешь? Я ведь тоже был молодым. И тоже когда-то начинал пробовать. Водка, пиво, даже спирт. И конфузы случались. Не без этого.

Он рассказывал это с какой-то гордостью. Ане становилось легче. Значит, он не осуждал ее. Она немного расслабилась.

– Мама сильно ругалась? – спросил Олег сочувственно. Девушка неопределенно дернула плечом и отвернулась в окно. Тут и без слов все было понятно. – А ты чего так поздно-то? И почему пешком пошла? Не страшно?

– Я просто хотела немного пройтись.

– Эх, а я тебе помешал, – вздохнул Олег с притворным сожалением.

– Нет, не помешали, – впервые за весь разговор улыбнулась Аня несмело. Оба замолчали. Девушка с жадность впитывала в себя близость Олега Викторовича: тепло, запах, энергетику. И украдкой разглядывала его. Он казался ей таким уверенным, бесстрашным, решительным – настоящий благородный принц из сказки. И этот принц сейчас вез ее домой. Оказывается, как мало надо для счастья!

Олег же радовался тому, что Аня наконец расслабилась настолько, что улыбнулась. И эта улыбка ему понравилась. Она делала лицо девушки таким очаровательным, что он задержал на нем взгляд дольше положенного и только сейчас заметил, насколько она красива. Нет, Олег заметил это еще, когда Аня училась в хореографическом училище. А сейчас он увидел ее слишком ярко, остро, в мельчайших деталях: аккуратный, чуть вздернутый носик, тонкие губы, нижняя чуть полнее, открытый взгляд в обрамлении длинных изогнутых ресниц, без тени хитрости, игры и притворства. И все это без грамма косметики. Олег отвернулся. Ему не понравились зарождающиеся внутри ощущения. Но процесс уже нельзя было остановить. Кровь побежала по венам быстрее, разнося по организму гормональный коктейль.

Машина въехала во двор.

– Спасибо, – произнесла Аня и бросила на Олега короткий взгляд. Он заставил себя улыбнуться и вышел из машины вместе с ней. Огляделся.

– Какая интересная штука жизнь.

Девушка посмотрела на него с любопытством.

– Знаешь ли ты, – улыбнулся Олеге еще шире, разглядывая темный двор, – что когда я еще был молодым, то часто бывал здесь?

– Здесь? – удивилась Аня и тоже огляделась, словно хотела увидеть место, где именно он бывал.

– Да. В этом самом дворе. Здесь жили мои друзья.

О любимой девушке Олег решил не распространяться. Не нужна Ане эта информация.

– Какое странное совпадение, – улыбнулась она.

– Вот и я о том же. Ну ладно, беги, пока не замерзла. И не гуляй больше так поздно. Я не всегда могу оказаться рядом.

У Ани в груди будто два крыла распахнулись, такие огромные, что им было тесно.