The Scarlet Letter – Натаниель Готорн

Чтобы оказаться среди инопланетян, совсем необязательно лететь в космос, иногда для этого достаточно обратиться к событиям вполне земной истории. «Алая буква» показывает нам американскую колонию середины 17 века, населенную походу самыми страшными людьми, которых могла породить культура – пуританами. О том, до чего могут дойти люди в своей жестокости, рассказывает нам трагическая история жизни Гестер Прин.

Современному читателю, наверное, сложно будет понять весь ужас ситуации, в которой оказалась героиня книги. Мы слишком привыкли к гуманизму, неприкосновенности частной жизни, всему такому. А четыре сотни лет назад было «ошибаетесь, уважаемый, это дело общественное», все, кому не лень, лезли в твою личную жизнь грязными руками и, прикрываясь напускным благочестием, предавали тебя суду, поруганию, позору, смерти, нужное подчеркнуть, устыдиться, пойти на костер.

Велико ли было преступление Гестер? С точки зрения века нашего, ей всего лишь хотелось любви в чужом краю. С точки зрения века того, она – ужасная прелюбодейка, достойная ненависти и презрения, вынужденная носить клеймо по гроб жизни.

Но вообще история довольно трагична.

Она о том, как под гнетом общественного мнения, жадного до зверств и демонстративно благопристойного при том, калечатся судьбы людей, попавших в жернова этой машины. Как люди, помешанные на религии, собственными руками создают дьяволов. Как человек превращается в безгласый символ – и это страшнее всего. Должны молчать и ходить, потупив взор, те, кто рожден для великих страстей. В мстительных гончих превращаются умные и благородные люди. Накал страстей в произведении таков, что подчас просто зашкаливает, но к моей печали, там практически отсутствует какое-либо действие.

"Алую букву" называют одним из основоположников мистики или даже ужасов, с чем я не могу согласиться. Это, скорее, психологический триллер, в котором нет абсолютно ничего мистического. Вся дьявольщина здесь имеет исключительно символические значение, но даже в таком виде она оказывает довольно сильное воздействие на читателя.

Классический американский роман 19 века, культовая книга из списка «обязательно прочти!», при жизни автора (и после) подвергавшаяся гонениям: ах, какая аморальная любовная история, падшая женщина, падший священник, как так можно, уважаемые, разве можно читать о таком приличным людям? Что интересно, Натаниэль Готорн своей «Алой буквой» и хотел высветить лицемерие современного ему общества, которое грешило себе и оправдывалось (как его герой священник), но не желало смотреть на свои пороки со стороны. Многим нынче «Алая буква» не понравится – аннотация и обложка (и многим известная экранизация) обещают историю запретной любви в Новой Англии вопреки запретам консервативного большинства. Но как раз о любви в книге ни слова. Читателя ставят перед фактом: главная героиня Эстер согрешила с молодым священником, пока ее муж был в далеких Европах, плодом их близости стал ребенок, девочка, и отныне Эстер осуждена носить на платье алую букву А (по первой букве английского слова «прелюбодейка»). Как случилось, что порядочная, скромная замужняя женщина вступила в связь со своим духовником, Готорн не раскрывает. Была ли это любовь? Как она появилась? Или это было минутное ослепление страсти? Если попытаться оценить характеры виновников трагедии, начнет казаться, что главным… эм… инициатором неуставных отношений был священник – писатель описывает его как пылкого, впечатлительного человека. Эстер же слишком сдержанна и покорна, чтобы выступать соблазнителем. Оттого дальнейшее предстает двойной несправедливостью.Увы, но именно на Эстер ложится клеймо позора. Ее… возлюбленный, уважаемый в обществе, благополучно избегает наказания. Из благородства Эстер не выдает, кто отец ее ребенка, возможно, ожидая от своего любовника добровольного признания. Но Эстер не учитывает, что священник слаб в сравнении с ней. Он может сколько угодно страдать в душе от совершенного греха, впадет в болезнь, но ни за что не признается, ни за что не унизит свой сан и самого себя. Его образ, трусливого и нерешительного мужчины, неприятно удивляет, и это на фоне терпеливой, сильной в своем достоинстве Эстер, которая переживает позор с высоко поднятой головой.

Отчасти Готорн написал гимн силе – и освобождению – женщины в жестоком мире. Он полностью на стороне женщины, она у него – героиня, она обретает невероятную по тем временам самостоятельность, она торжествует близ слабых, косных, способных лишь осуждать и лицемерить мужчин. Женственность у Готорна – какая-то неведомая природная сила, более земная, нежели мужская. Кроме уважения, Эстер ничего не заслуживает. Схожее уважение вызывает и книга, несмотря на некоторые устаревшие приемы и общую назидательность повествования. Готорн сумел – пожалуй, лучшие слова тут.

Читала и все время вспоминала прекрасный фильм с деми мур, и реально удивлялась, насколько первоисточник отличается от киноверсии, причем, не в лучшую сторону. Эту книгу изучают в американских школах? Ну-ну. Очень интересно под каким соусом.

Ибо авторский взгляд на супружескую измену и прочие вопросы морали, ну очень интересный, то есть вполне себе в духе того времени. И вообще присутствуют весьма своеобразные интонации. В книге история начинается со сплошного монтажа. Самого интересного нет и в помине. Как вообще случилось, что священник сошелся со своей прихожанкой. Что там у них за любовь была. Нету ничего. Чик-чик-чик. Нет, гестер прин сразу выпинывают из тюрьмы с младенцем на руках до позорного столба. Кушайте, граждане читатели, не обляпайтесь. Э? Э. Нда. И пошло-поехало. Тетка ходит по селению с искусно вышитой буквой "а" на платье на пару с ребенком, который то ли плохо воспитан, то ли необычайно гиперактивный. И даже мать косится на плод грешной любви с легким ужасом, подозревая, что в дочери резвятся бесы. Ничего такая мать, блин. Короче, сплошное… сплошное… мракобесие.

Причем! Что меня поразило. Они там все пуритане, но гестер, значит, одевает ребенка как маленькую принцессу и все окей. Никаких вопросов и претензий. Нуда, то есть ага, то есть да щас прям, то есть вот так я взяла и поверила.

Но самый ахтунг там со священником. Боже, какой мерзкий, трусливый койот – этот святой отец. Значит, озлобленная толпа каждодневно фактически распинает его женщину, а этот слизняк молчит и страдает. И весь такой тает на глазах. И готорн так ему сочувствует, что реально хочется плеваться ядовитой слюной, ибо в отношении гестер нет и грамма того же сочувствия. Типа ей все-таки полегче, чем страдальцу, даже смеет предполагать готорн. Поэтому она, вместо того, чтобы уехать и начать новую жизнь ходит и своим позорным видом мучает бедного кобелину. Теперь муж, который объелся груш. Я вообще засомневалась, что этот странный чувак – натурал. Потому что он положил всеми членами организма на изменницу и вцепился аки голодная пиявка в святого отца, потихоньку отравляя ему жизнь путем дурной энергетики. И прямо не мог надышаться на мужика. Нафиг мстить жене, когда тут такой отборный экземпляр в сутане, ага.

И когда тот ускользнул из-под его влияния, то дед прям усох на глазах, как будто потерял любимого человека. Пуританский цирк, одно слово. И вот я не пойму, чего там изучать в школе? Гнилую точку зрения, что женщина – это сосуд греха, поэтому всегда и во всем виновата она, а кобеля, который блудил вместе с ней, надобно понять, простить и пожалеть? И для оступившейся женщины нет никакой надежды и только один путь – до смерти искупать свой грех? Нет уж, спасибо. У других стариканов-классиков можно найти хотя бы зачатки сочувствия, но не в этой книге, когда после весьма жиденького сочувствия гестер идет неистовое жаление ее любовника – по факту труса и предателя.

В плюс к повествованию идет разве что прекрасный слог и стиль готорна. Но содержимое. Нет, нет, нет, увольте.