Наталья Щёголева
Путь домой. Лонвейт

Жан поспешил извиниться перед ней за то, что не объяснил ей это раньше, и кратко передал содержание этого разговора, тоже на испайронском.

– Что же тут думать? – искренне удивилась Марианна, – Мы проводим этого милого старика несколько верст, а он за это накормит нас и пополнит кошель? Откуда сомнения-то?! Мы потеряем не так-то много времени…

Что ж, Анри согласно кивнул и, наконец, протянул руку к краюхе хлеба. Решено.

Исаак даже не попытался скрыть вздох облегчения, благодарно закивал и тут же извлёк из недр своей повозки ещё и кувшин с молоком. Не евшие со вчерашнего утра путешественники о большем сейчас и мечтать не могли.

Пока Марианна, а за ней и Анри утоляли голод, Жан обсудил с Исааком маршрут их пути. Как и ожидалось, Исаак направлялся в Ашфор, то есть где-то через три версты хотел повернуть на запад, и там останется ещё примерно столько же. Что ж, это не далеко, решение принято, но последствия его, как оказалось, были неочевидны.

Уже через полчаса стало ясно, что Исаак не зря волновался о своей безопасности. Вдалеке позади показался отряд где-то в два десятка человек, и приближались они очень быстро.

Смертельно побледневший Исаак тут же начал изо всех сил погонять своего коня, но тяжело груженая повозка не слишком-то ускорила бег. Жану и Анри тоже стало невесело.

Жан поравнялся с повозкой и обратился к сидевшей рядом с ереем Марианне:

– Любимая, сделай нам одолжение. Сейчас за поворотом, спрыгни с повозки и спрячься в овраге! И ни за что не показывайся оттуда, пока эти… не оставят нас в покое. Обещаешь?

В глазах Марианны угадывалось страх, но она нашла-таки в себе силы кивнуть.

Анри не столько слышал, сколько догадался о смысле сказанного Жаном, быстро снял с плеча гитару и передал её сестре:

– Позаботься и о моей подружке, сестричка!

Расстояние до преследователей сокращалось угрожающе быстро, но всё же Исааку удалось повернуть за очередной холм до того, как эта погоня настигла их, и потому люди Болдироуда не увидели, как из повозки выпорхнула Марианна.

Девушка рухнула на сырую траву оврага и замерла. Скрип колёс повозки ещё не успел стихнуть, когда земля буквально затряслась от дружного топота множества конских ног. Сердечко девушки сжалось так болезненно, что она не выдержала и, позабыв о данном Жану обещании, выглянула из оврага.

Оказывается, старый ерей что есть сил стегал своего коня и продолжал путь, но Жана и Анри с ним уже не было. Натянув поперёк дороги лассо, после поездки в Испайру, неизменно привязанное к седлу Анри, наши друзья легко вышибли из сёдел первых шестерых из преследователей. Ряды остальных смешались. Получилась полная неразбериха, а кнуты Жана и Анри только усилили её. К тому времени, когда люди Болдироуда смогли осознать, что их планы спутали всего лишь два человека, почти каждый из них успел получить от защитников ушлого торговца если не синяк, то царапину.

Но тем не менее положение Жана и Анри становилось сложнее и сложнее, ведь противников слишком много, и они отменно вооружены. Юноши сражались, оставаясь верхом, и, возможно, это и стало их ошибкой. Надежда на спасение рухнула в тот момент, когда под Анри зарезали коня, а как только ноги юноши коснулись земли, на него тут же навалился добрый десяток человек, и казалось, он уже не выберется из-под этой кучи тел живым, даже его феноменальная ловкость не выручила. С Жаном обошлись не лучше, на него всё же исхитрились накинуть неожиданного откуда взявшиеся сети, и буквально стащили из седла.

Марианна, чтобы не закричать от ужаса, с силой зажала себе рот, а из глаз её уже давно лились реки горьких слёз. Когда предводитель этого отряда преследователей, наконец, вразумил своих людей, и Жан, и Анри уже не были в состоянии самостоятельно подняться на ноги. Марианна видела, как их все равно для надежности повязали по рукам и ногам. Трое из людей Болдироуда отправились вслед за повозкой Исаака, но скоро вернулись ни с чем. Видно, купец всё же успел пересечь заветную границу злополучных для него земель. После этого предводитель отряда стражи герцога приказал взвалить Жана и Анри поперёк седел и подал знак отправляться в обратный путь.

Скрытая редким кустарником, Марианна проводила этот отряд остановившимся взглядом и… снова упала на траву. Сыро, промозгло, бесконечно одиноко, страшно. Жан!!! Анри!!! Как они?!?

Невидящим взглядом девушка обвела окрестности. Она осталась одна, совсем одна…

Глава 04. Пробуждение «спящего»

Марианна не знала, сколько времени провела вот так, сидя на сырой траве в обнимку с гитарой брата, ничего не видя и ничего не слыша. Пусть внешне она в буквальном смысле слова застыла, но вот в душе её полыхала настоящая буря. И могло ли быть иначе, ведь перед её внутренним взором ураганом неслись картины разыгравшегося здесь сражения, предельно яркие, чёткие, такие страшные. Эта жуткая реальность заставила девушку дрожать от ужаса и страха, но… никак не могла пробиться к разуму. Всё это просто не укладывалось в её голове.

Они так радостно пересекли границу заветных земель, были полны таких светлых надежд на лучшее, даже уже позволяли себе строить догадки о том, в чём именно будет состоять поджидающее их здесь открытие. Правда на этом месте они постоянно спотыкались, представить, хотя бы предположить, что именно может заставить герцога Бетенгтона протянуть руку мира своему брату… Нет, это казалось чем-то совершенно невозможным. Хорошо, пока представить это не получается, но если такое всё-таки случится, то ведь начнётся совершенно новая жизнь! Они смогут вернуться домой, отрыто обнять Виктора и Эжена, придёт конец их такой неустроенной, полуголодной и часто очень холодной жизни бродячих артистов. Об этом они говорили с большим удовольствием, даже больше того – Анри и Жан уже начали обсуждать, как именно они хотели бы сыграть свадьбу Жана и Марианны. Это были такие светлые мечты! Марианна слушала Анри и Жана, любовалась ими, а в мыслях уже представляла, как они передают с рук на руки её сына, её первенца, чернявого синеглазого ангелочка… И вот, в один миг, всё рухнуло.

Она сидит на сырой земле совершенно одна. Какое тяжёлое серое небо! Как холодно! Как одиноко и страшно!!! Её верные спутники, воплощающие в себе весь её мир, Жан и Анри едва живые увезены силой. Куда?! Что с ними будет? Чем она может им помочь?! У неё нет даже коня!..

И тут вдруг в его голове зазвучал иной, более мягкий голос: «Но какой смысл оставаться ЗДЕСЬ?!! Надо идти, разузнать, что с ними стало!!!» И этот голос вырвал-таки девушку из болезненного забытья.

Марианна, наконец-то, вздохнула полной грудью и заставила себя выбраться из оврага. Ноги ещё дрожали, едва слушались её, но слёзы уже высохли. Да, она должна идти!!! Она должна найти их и как-то помочь! Только так, ведь в них весь смысл её жизни!!! Девушка перекинула гитару за спину, потуже стянула шаль на плечах, зажала волю в кулак, строго настрого запретила себе даже думать о плохом и отправилась вслед отряду людей Болдироуда. Сейчас главное как можно скорее найти их…

До замка герцога Клар Марианна добралась к закату. То был странный закат – облачная пелена вдруг разорвалась, низко у самого горизонта, и в эту щель выглянул золотой диск дневного светила. В тот же миг его тёплый свет воспламенил такие низкие и грозные облака, превратив их в море огня. Если солнце хотело как-то приободрить жителей этого края, то выбрало для этого не самый верный способ, ибо этот небесный пламень не только восхищал, но и ужасал, как ужасала и старинная военная крепость, каковой оказался замок Клар. Расположенный на пологом холме этот замок обладал высоченными каменными стенами, из-за которых донжон был едва-едва виден.

Красочный закат погас довольно быстро, много быстрее, чем Марианна успела подойти к этим стенам. С расстояния четырех верст эта крепость стала похожа на неприступного исполина, на могучих плечах которого и покоилось это тяжёлое небо. Испуганное воображение Марианны уже нарисовало вокруг этих стен глубокий наполненный зловонной водой ров и ещё один ряд высоких стен, а под ними мрачные подземелья, где пленников пытают калёным железом… И конечно же ворота – огромные чугунные ворота с двумя решётками и уже поднятым перекидным мостом. За свою полную приключений жизнь девушка видела достаточно много грозных замков, и не удивительно, что теперь этот представился воплощением всех самых страшных её воспоминаний.

Но испуганное воображение девушки всё-таки перестаралось. На самом деле вокруг замка расположился небольшой довольно опрятный городок, да и сам этот замок вблизи оказался более мирным – да, ров был, но без воды и не глубокий, он сейчас использовался скорее, как сад, и стены оказались не такими высокими как это представлялось издали, и с той их стороны доносились обычные мирные звуки – блеяние овец, звон кузнечного молота, хлопки дверями, людские окрики. Да, и перекидной мост нашёлся, но он был опущен, а ворота ещё открыты. Приободренная Марианна сразу же направилась к ним, но… не успела, чугунные створы захлопнулись ещё до того, как она ступила на мост, а попытки достучаться ни к чему не привели. Точнее нет, в конце концов появились стражники с пиками и вытолкали Марианну за границу моста, ясно дав ей понять, что, если она продолжит настаивать, её просто убьют. Да, ни больше ни меньше, ведь как ещё можно было понять эти угрожающие жесты и крики на непонятном для Марианны брианском языке? Всё-таки этот замок и правда оказался неприступным. Сегодня пробиться не получится, девушка была вынуждена с этим смириться. Значит все надежды на день грядущий, когда эти ворота снова откроются. А пока…

Искать ночлег в этом городе? Какой же он неприветливый! Улицы уже пусты и темны. Как же здесь сыро, серо, промозгло, безлюдно… И вот тут-то Марианна, наконец, в полной мере осознала всю трагичность своего положения. Она не знает языка этих людей, и у неё нет ни гроша денег! Все их сбережения остались в карманах Анри и Жана. Что же делать?!!

Все попытки Марианны даже просто попросить еды и ночлега разбивались как волны об острые скалы, вдребезги. Как только люди понимали, что перед ними чужестранка, двери тут же захлопывались, а из тех двух таверн, в которые всё-таки удалось войти, её вывели едва ли не насильно. В последней, третьей таверне, сухая старуха, оказавшаяся хозяйкой, всё-таки сжалилась и сунула в руки «попрошайки» высохший ломоть хлеба и… тоже выставила за порог.

Так Марианна оказалась одна на улицах этого проклятого городка. Одна одинёшенька. Плотные облака своей беспроглядной тяжестью только ускорили приближение ночи, и подчиняясь неумолимому ходу времени погасло не только небо, но и крохотные окошки суровых домов.

Марианна всё же предприняла ещё несколько отчаянных попыток напроситься на ночь в какое-нибудь жилище, но всё тщетно – никто не желал пускать на порог бедную иноземку. Что ж, пришлось пристроиться под навесом тёмного надёжно запертого сарая.

Эта ночь была едва ли не самой страшной в жизни Марианны. Ни на шутку разыгравшееся воображение рисовало ей картины пыток Жана и Анри, картины одна ужаснее другой. Такие сны заставляли кричать в ужасе и искать спасения в пробуждении, но оно было не менее пугающим – беспроглядная тьма, зубодробительный холод и та самая тишина, когда случайные отдалённые звуки, будь то лай собаки или крик ночной птицы, заставляли сердце уходить в пятки. Оставалось только крепче сжимать гитару и сильнее зажмуриваться. Лучше такая тьма, чем естественная, ведь всегда легче самой отвернуться от мира, чем знать, что это он от тебя отказывается. Потому Марианна зажмурилась и стала неистово молиться. Она молилась до тех пор, когда тяжёлый сон без сновидений, наконец, принял её в свои объятия.

Но ей не довелось спать долго. Утренний туман пронзил её тело своими ледяными иглами ещё до восхода солнца, и к тому времени, когда дневное светило всё же прорвалось через пелену тумана, Марианна мало чем отличалась от ледяной статуи. Она не заметила, когда перестала чувствовать холод, в какой-то момент ей даже показалось, что она переступила порог рая, но тут её прожгла мысль: «Я одна?!! Нет, я должна найти Жана и Анри! Анри и Жан!!!» Сила жизни и любви оказалась сильнее холода. Марианна сделала над собой нечеловеческое усилие и… встала.

Этот мрачный городок просыпалась неохотно. Петухи неохотно здоровались с новым днём, скот, гонимый спящими пастухами, неохотно выходил из загонов. Прислуга замка потянулась к воротам, на ходу поправляя наспех натянутую форму.

Вот это последнее движение и привлекло внимание Марианны. А что, если пробраться в замок под видом прислуги? Идея, показавшаяся было заманчивой, очень скоро обрела черты пустой фантазии. Даже если бы Марианне и удалось в столь сжатые сроки обзавестись форменным платьем прислуги, у неё вряд ли получилось бы проскользнуть мимо двух бдительных охранников, которые останавливали каждого входящего в ворота и заглядывали в их лица.

Тогда Марианна предприняла новую попытку быть услышанной открыто – она с новой настойчивостью потребовала встречи с начальником охраны замка, но… её снова вытолкали за пределы моста, и на этот раз жесты пиками были ещё более угрожающими. Один охранник даже замахнулся, явно собирался ударить, но в последний момент передумал. Что его остановило, красота ли незнакомки, или её слёзы? Это останется тайной…

Вот уже и утренняя служба в храме закончилась, а Марианна так и не придумала, как же ей добраться до брата и жениха, как узнать о них хоть что-нибудь. В отчаянии девушка возвела глаза к небесам и взмолилась Всевышнему о помощи. Разве ж она о много просит?! Ей нужен хотя бы совет! Что делать?!? И словно в ответ на этот её зов ремень гитары Анри вдруг оборвался, а сам инструмент с жалобным стоном ударился оземь.

Это оно?!? Решение?!! С непередаваемой нежностью Марианна подняла гитару, любимую гитару своего брата, смахнула с неё дорожную пыль и задумалась. Что это было? В самом деле ответ? Или всё-таки просто совпадение? А даже если и так, разве есть ещё какой-нибудь способ дотянуться до Жана и Анри? Здесь, в краях, где люди не понимают ни фрагийский, ни испайронский, она способна изъясняться только на языке музыки. И даже для этого остаётся мало, слишком мало времени. Марианна не могла не заметить, как нехорошо на неё косятся проживающие здесь люди. Возможно, уже в этот самый момент какой-нибудь особенно усердный страж порядка докладывает о странной иноземке своему начальнику, и вряд ли им окажется сам Рэд Болдироуд. Этот хранитель земель Клар окружил себя слишком многочисленной охраной, а разговор с кем-то другим может привести к чему угодно, как к выдворению Марианны прочь из этих земель, так и к пленению, но ни тот, ни другой вариант не обещает дать ей возможность узнать хоть что-нибудь о судьбе Жана и Анри. А вот гитара…

Марианна перевязала ремень, перекинула его через плечо и обратила взор к замку. Ограждающая его стена теперь казалась не такой уж и высокой, свет ли дня убавил её высоту, или девушке в самом деле повезло найти такое место? Да, за этой стеной виднеется донжон, только самые верхние окна которого закрыты витражами, нижние скорее напоминают бойницы. Как уже успела понять Марианна по доносившимся до неё звуками, именно с этой стороны замка находились жилые и бытовые постройки, так что если давать концерт, то здесь.

Решено. Марианна гордо выпрямилась и со всей силой отчаянной надежды ударила по струнам. Пальцы сами сделали выбор, что им играть. Три любимых аккорда Анри сотрясли затхлый воздух этих мест. Но Марианне показалось, что они получились недостаточно громкими, и тогда она снова взяла их, и раскатистое испайронское расгеадо заставило-таки содрогнуться все окна замка. Могучий инструмент Анри обладал исключительной силой звука. И когда Марианна, переведя дыхание, в третий раз ударила по струнам, её надежда, наконец, оправдалась.

Она услышала голос Жана!!! Сначала слабый, даже призрачный, он мог показаться сладким миражом, таким желанным… самообманом, но уже через мгновение этот голос набрал силу и тем развеял последние сомнения – это и правда Жан!!! Он в самом деле услышал зов своей возлюбленной и ответил на него, подхватил чарующее эхо угасающего аккорда, и его божественной силы голос услышали все способные слышать. В отличие от Марианны он не прервал начатую песню. Как возможно?! Ведь это их самая любимая песня. Анри сочинил её во время их возвращения из Испайры, и её мелодия являла собой причудливую смесь мотивов сразу трех народов, Испайры, Фрагии и Бриании. В ней была вся сила жизни и надежды, любви ко всему миру и… печаль, да, тонкая, едва уловимая печаль. Мелодия эта была написана специально для голоса Жана, и позволяла ему раскрыться во всей его красоте и, что было сейчас особенно важно, силе. Казалось, этой силе нет предела, чарующий голос Жана, сопровождаемый многократным эхом, отражённым от стен донжона и крепостных башен, взлетал над замком и прицельно поражал всех, кто был способен слышать. Это было настоящим волшебством! Его животворная сила многократным эхом отзывался в душе Марианны, отогревало её измученное сердце, но теперь этого уже было мало, девушке страшно захотелось не только слышать, но и видеть возлюбленного!!!

Не замечая того, что она продолжает аккомпанировать, Марианна чуть отошла от замковой стены, словно это могло ей помочь заглянуть за её пределы. Девушка даже встала на цыпочки и вёе равно видела только верхние окна донжона. Слышала голос Жана и видела только эти окна. А тем временем вокруг Марианны собралось довольно много людей, они образовали вокруг неё плотное кольцо, но тем не менее девушка их не видела, ведь все её помыслы были обращены туда, по ту сторону стены! И именно благодаря этому она первая увидела, как дрогнула рама одного из больших окон, дрогнула и медленно отворилась. Из-за неё показался седовласый старец. Марианна не могла отсюда разглядеть его лицо, но сердце верно подсказало ей, что это и есть Лонвейт, и тогда она закинула за спину гитару и, взмахнув руками, что есть сил закричала:

– Милорд! Ваша Светлость!!! Выслушайте меня!!! Выслушайте меня!!!

Она кричала на фрагийском, но почему-то была уверена, что смысл её слов должен дойти до сознания старика.

Собравшиеся вокруг неё в ужасе зашикали, но желанный эффект был достигнут…

– Рэд, пригласи сюда эту девушку, – седовласый, и правда очень старый герцог Клар Лонвейт развернулся к первому праиэру, и тот, к своему великому удивлению, увидел, как сильно взволнован его господин.

– Ваша Светлость, вам нельзя так волноваться! – встревожился Болдироуд, – Эта иностранка…

– Должна быть здесь! Она пришла ко мне! – властно перебил слугу герцог.

– Но, Ваша Светлость, мы же её совсем не знаем! Она может быть опасна!

– Я не ясно выразился?! – Лонвейт выпрямился, сразу став на несколько дюймов выше и на несколько лет моложе.

Рэд Болдироуд, человек лет сорока пяти, худощавый, с густой белокурой копной волос, того же цвета усами и бородкой, и низкими чуть рыжими бровями, отказывался верить своим глазам.

– Эта девушка должна быть здесь, передо мной, – герцог счёл-таки возможным повторить приказ, – И её друзья тоже! Их должно быть двое, кажется… Да, я уверен, это поет один из них.

– Друзья?! Вы говорите о… Но откуда вы знаете?! – Болдироуд ещё отказывался верить своим ушам и глазам.

– Рэд!!! – густые совершенно белые брови Лонвейта грозно сдвинулись, – Ты в самом деле хочешь, чтобы я снова повторил свой приказ? Что-то случилось с твоим слухом?! Эти трое должны быть передо мной прямо сейчас!

И эти слова герцога были исполнены такой силы, что Болдироуд с удивлением отметил, как по его спине забегали мурашки. Он низко поклонился и стремительно вышел, а Лонвейт тотчас же вызвал прислугу и велел себя одеть.

Марианна предстала перед герцогом Клар уже через полчаса. За последние двадцать лет Лонвейт, пожалуй, ни разу так быстро не одевался. Возбуждение, охватившее его, передалось и слугам, и они самоотверженно выполнили волю господина. В итоге Марианна увидела старого герцога таким, каким его не лицезрел никто из его окружения вот уже года три – гордая стать, вскинутый подбородок, почти прямая спина. В серых глазах старика светился ум и ужасающей силы интерес.

При входе в покои герцога Клар с гостьи сняли её бедное и местами грязное пальто, там же осталась и гитара. Марианна предстала перед Его Светлостью в тёплом темно коричневом дорожном платье, поверх которого накинула свою алую шаль. Пусть её одеяние было скромным по покрою, но природная грация, совершенство фигуры и изысканность манер сразу дали слугам понять, что перед ними аристократка. В пользу этого говорила и суета, поднятая Его Светлостью. Так что Рэд Болдироуд даже счёл возможным поклониться гостье и лично проводил её в покои господина.

Стоило двери открыться, как старый герцог поднялся из своего кресла и даже сделал пару шагов навстречу. Встреча… Лонвейт смотрел на Марианну с таким теплом, с такой радостью, словно был её истосковавшимся в разлуке отцом, или скорее дедом. И в этот момент девушка поняла, ощутила всем своим существом, что это он, человек, который восстановит мир в её душе, подарит ей счастье. Эти двое встретились словно старинные очень близкие друзья, и едва-едва не поддались порыву обнять друг друга. Помешало присутствие Рэда Болдироуда и двух горничных, одна из которых неловко отступила, и вызванный этим шум прервал магию первых минут встречи.

Что ж, сморщенная временем рука Лонвейта поднялась в приветственном жесте, и Марианна склонилась перед ним в грациозном реверансе. И кто бы знал, как сильно в этот момент трепетало её сердечко!

– Встаньте, доченька. Подойдите ближе. Я так сильно хочу рассмотреть вас получше, – Лонвейт заговорил на чистейшем фрагийском, чем несказанно обрадовал Марианну.

Она с готовностью встала и обратила к нему свой полный мольбы взгляд.

– О да… Редкая красавица!!! Фея из грёз… О чём же вы просите меня?!

– О своем брате и женихе, Ваша Светлость! Они заточены в темницу вашего замка. Но произошла ошибка… Мы пришли к вам с миром и в надежде на мир!

– Они в моей темнице?! – несказанно изумился Лонвейт и развернулся к своему праиэру, – Как это понимать?!

– Мой господин… – Рэд искренне растерялся, старательно подбирал слова и уже собрался было ответить, но вдруг Его Светлость жестом остановил его:

– Я уже отдал распоряжение привести их. То, что они в замке, я и так понял… Так почему я до сих пор не вижу их?

– Их приведут с минуты на минуту…

– Проследи лично! Они мои драгоценные гости! И я желаю видеть их незамедлительно! Ступай!

Рэд Болдироуд низко поклонился и поспешно вышел, а Лонвейт уже развернулся к Марианне:

– Всё будет в порядке, поверьте мне, сеньорита! Ваши защитники присоединятся к нам очень скоро. А пока, прошу вас, располагайтесь.

С такими словами герцог величественным жестом указал Марианне на обитую синим бархатом кушетку, и как только девушка с поклоном приняла это приглашение, сам хозяин дома тоже опустился в своё глубокое кресло. Он тут же попросил гостью поведать ему историю её злоключений в его землях, объяснить, как Жан и Анри стали пленниками замка Клар, и так узнал о их встрече с купцом-ереем…

– Где же вы, сударыня, провели эту ночь?

Марианна, не ожидавшая такого прямого вопроса, заметно смутилась.

– Как понять вашу реакцию, сеньорита Марианна? Вы ночевали на улице?! Никто из людей моего города не дал вам крова?! – изумился старый лорд.

Глаза Марианны широко распахнулись:

– Я ещё никому здесь не представлялась, а вы зовете меня сеньоритой и… Ваша Светлость, могу я узнать, откуда вы знаете меня, моё имя?!

– Но как же иначе?! Вот уже сорок пять лет я жду появления прекрасной Марианны, её брата и жениха, Анри и Жана… – печально улыбнулся Лонвейт, – Так значит я прав… Бедное дитя, я виноват… Уже несколько лет, как я не обращал должного внимания на своих подданных… Раньше нравы здесь были куда как лучше. Мне предстоит поговорить об этом с Рэдом… Оказывается, он уже при моей жизни разрушил всё то немногое, что я успел создать, и этот край из благословенного почти превратился в проклятый. Его рвение извратилось в порок… – герцог сокрушённо вздохнул, – И об этом меня предупреждали…

– Кто?! – изумилась Марианна.

Лонвейт загадочно улыбнулся, но как раз в этот момент в дверь его кабинета легонько постучали, и на пороге появился Рэд Болдироуд, на первый взгляд полный смирения.

– Ваше Светлость? – праиэр поклонился своему господину, вскользь подарив Марианне растерянный взгляд, замешенный на тревоге и восхищении.

– Где они? – сурово спросил Лонвейт.

– Здесь, мой господин, – и Рэд, дав какой-то знак страже, вошёл в кабинет и сделал пару шагов вправо.

Тут же в проеме дверей появились Жан и Анри, последний с трудом держался на ногах, но это угадывалось только по его бледности и по тому, как неуверенно он сделал первый шаг, в ответ на знак герцог приблизиться. Оба, и Жан, и Анри тотчас заметили Марианну, и лица их озарились счастливыми улыбками. Она же, в миг позабыв обо всем на свете, бросилась к ним:

– Милые мои! Дорогие!!! Живые!!! Как же вам досталось!!! – сама того не замечая, причитала Марианна, обнимая сначала жениха, потом и брата, а по щекам её струились слёзы счастья.

Анри крепко обнял сестру, и она затихла. А взгляды её защитников, Жана и Анри, уже были устремлены к хозяину замка.

Лонвейт встал навстречу молодым людям и даже, к великому удивлению Рэда Болдироуда, подошёл к ним. Он пристально вгляделся сначала в лицо Анри, кивнул в ответ на какой-то свой вопрос, и перевёл взгляд на Жана.

– Да, вот вас, сударь, я и правда узнаю. Вылитый граф де Лаган. Во истину, над вашим голосом, сударь, Всевышний работал ни один день! – лицо Лонвейта озарила доброжелательная улыбка, и он протянул Жану руку.

Изумлённый юноша благоговейно принял это рукопожатие и почтительно опустился на одно колено. После этого рука Лонвейта протянулась и к Анри, который уже успел отпустить сестру и теперь, не раздумывая, последовал примеру друга. Герцог Клар принял такое приветствие юношей очень благосклонно, даже поклонился им в ответ, после чего вернулся к своему креслу, величественно опустился в него и обратился к гостям:

– Располагайтесь, господа, будьте так любезны! – старческая рука уже указывала на кресла и кушетку, расставленные напротив его собственного кресла. Убедившись, что гости приняли это приглашение, Лонвейт развернулся к Болдироуду, – Пригласи сюда Али, вели подать обед на четверых и позаботься, чтобы нам никто не мешал.

Голос Лонвейта был твёрд и не терпел ни малейшего возражения, но Рэд Болдироуд всё же решился задержаться.

– Ваша Светлость…

Брови Лонвейта удивлённо приподнялись, и он медленно развернулся к своему праиэру:

– Я вижу в твоих глазах вопрос, Рэд. Что ж, подойди.

Праиэр подошел к Лонвейту, опустился перед ним на одно колено, и их глаза встретились. Несмотря на видимое смирение в поведении, Рэд Болдироуд осмелился смотреть в глаза герцога прямо, уверенно, даже дерзко, что крайне редко возможно наблюдать между столько высокородным господином и его праиэром. Поймавшие себя на этом наблюдении Жан и Анри невольно переглянулись. Обоим стало очевидно, что этих двоих связывают сложные отношения, и прозвучавшие вскоре слова старого герцога стали тому лучшим подтверждением. Черты лица Лонвейта смягчились, он как-то сокрушённо вздохнул и положил руку на плечо своего слуги:

– Да, может быть… Нет, я уверен, во всем, что происходит прослеживается рука Господняя. Она поднята, чтобы с нашей общей помощью совершить справедливость. Я давно тебе говорил, что этот момент настанет, момент, когда моё прошлое откроет нам дорогу в… будущее. Настаёт новая эпоха для всех моих подданных. Ты один из тех немногих, кто давно это знает, но до сих пор ты не понимал это, или, быть может, не принимал? Очнись, Рэд, хорошенько припомни всё то, что я тебе говорил, чему учил. Осмотрись и дай себе отчёт, почему эта прекрасная девушка не нашла приюта ни в одном из домов моей земли. Что ты сотворил с сердцами людей этого края?!

Рэд Болдироуд виновато потупил взор, поджал губы, и Лонвейт принял это благосклонно:

– Мне предстоит долгий разговор с моими дорогими гостями. Пришло время выполнить последнее из предначертанного. Скажу больше, это даёт и тебе последний шанс вернуться на путь истинный. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Ты умный человек. Отправляйся к себе и не выходи на люди, пока не примешь единственно верное решение. Докажи мне, что моя правая рука – это всё тот же Рэд Болдироуд, которого я с гордостью называю своим воспитанником. Рэд, я всё ещё верю в тебя!

При таких словах глаза Болдироуда увлажнились, он трепетно склонился перед Лонвейтом и припал губами к руке господина. После этого Рэд низко поклонился и гостям герцога, с чем и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Наконец, Лонвейт развернулся к своим гостям.

– Вижу, что мои люди изрядно переусердствовали в деле свершения правосудия. Прошу, простите их. Уверен, ерей не сказал вам всей правды. Я знаю Рэда с пеленок, у него обострённое чувство справедливости, и он не стал бы поднимать столько шума из-за пустяка. Но да я готов признать, что он проявил усердие сверх меры. Мне правда жаль, что всё так произошло. Но с другой стороны… всё произошло именно так, как было предначертано.

– Предначертано?! – Жан выразил вслух их общее изумление.

Лонвейт печально улыбнулся в ответ:

– Да, предначертано. «К тебе придут трое, прекрасная Марианна, ее брат Анри и ее жених Жан. Анри сочинит эту песню. Его сестра заставил Жана спеть её. Не окажись в тот момент глух, Натаниэль!» Как вы думаете, кто мне это сказал?

– Ведьма Эрна?! – выдохнула ошеломленная Марианна.

– Верно, сеньорита, верно, – продолжая улыбаться, Лонвейт согласно закивал.

В этот момент из потайной двери появился старый почти чернокожий слуга в белоснежном тюрбане. Это был Али, личный лекарь герцога. Он низко поклонился всем присутствующим. Лонвейт благосклонно кивнул ему и тут же указал на Анри.

– Будь добр, друг, осмотри этого молодого дворянина. Вчера мои люди немилосердно помяли его.

– В самом деле, не стоит беспокойства! – попробовал возразить Анри.

Но Лонвейт только непонимающе повёл бровью:

– Ваше тело, мой молодой друг, взывает о помощи, это выдает ваша бледность. Поверьте, Али великий мастер своего дела, он один из хранителей мудрости сеитского целительства. Доверьтесь ему, он сделает всё необходимое прямо сейчас. Али, там будет удобно? – и Лонвейт указал на стоящую у окна кушетку.