Наталья Шагаева
Максим
– Почему ты молчишь? Скажи, что это неправда! – надрывно просит она.
– Это правда, – отвечаю я, смотря в красивые глаза, которые медленно наполняются слезами. Нет, моя маленькая, только не плачь, не рви мне душу.
– И сейчас ты тоже…
– Нет, я покончил со всем с той нашей ночи в машине на набережной, – она кусает губы, оборачивается к Елене, которая смотрит на нас с каким-то пренебрежением.
– Эти все женщины вокруг тебя твои… эм… – подбирает слова.
– Да, почти все, кроме Алены. Я на нее работал.
– Зачем? – спрашивает она, закрывает глаза и из-под подрагивающих ресниц стекают одинокие слезинки. Посылаю Елене уничтожающий взгляд, не понимая, зачем она сейчас причинила своей дочери столько боли. А потом забываю о ней, хватаю мою девочку за талию и притягиваю к себе. Не сопротивляется, покорно поддается и прижимается ко мне, словно неживая.
– Прости, маленькая, я должен был сказать об этом раньше. Я просто не мог… И я, наверное, струсил, боясь тебя потерять, – говорю я, а она послушно кивает, будто соглашается со мной. – Но это мое грязное прошлое. Все это было до тебя. В прошлой жизни. А с тобой я начал новую, – глажу ее по волосам, вдыхаю вкусный запах, наполняя им легкие.
– Хорошо, – отрешенно говорит она, будто не в себе. Ни хрена не хорошо! Потому что она отталкивает меня, берет свой телефон, надевает в прихожей кофту и открывает дверь. А довольная собой Елена с триумфом идет за дочерью. Бегу вперед, буквально отталкивая от себя женщину.
– Аня! Стой! – догоняю Синеглазку у лифта, хватаю за руку и тяну к себе. – Пожалуйста! Не уходи. Давай поговорим. Хочешь – будем просто молчать. Хочешь – я расскажу тебе всю мою жизнь с рождения или не произнесу больше ни слова. Можешь не разговаривать со мной, но не уходи, – прошу я, но она вырывает свою руку, ускользая от меня.
– Я хочу побыть одна. Без тебя! – без эмоционально произносит она. – Не иди за мной! Пожалуйста! – уже почти молит она. Проходит в лифт, хочет закрыть двери, но я торможу створки ногой.
– Я не могу тебя отпустить. Иди домой, – указываю на квартиру, потому что это наш с ней дом. – Хочешь – я уйду и дам тебе побыть одной. Только не уходи, маленькая!
– Нет, – качая головой, отвечает она. – Ты меня любишь?
– Люблю.
– Тогда отпусти. Я вернусь позже, когда… не важно. Я не хочу сейчас быть с тобой. Я уеду с Еленой и буду дома. Макс, пожалуйста! – уже плача просит она, и я убираю ногу, отпуская мою девочку. Зачем я это делаю?! Зачем?! Внутри все протестует, потому что она не вернется. Я по глазам вижу, что не вернется! Но я отпускаю, не желая причинять ей еще большей боли.
– Твою мать! – рычу на весь подъезд и бью со всей силы кулаком в стену, разбивая костяшки, ощущая себя грязью, мерзостью под ее ногами. И я готов валяться у ее ног, только бы быть с ней. Упираюсь лбом в стену, продолжая глубоко дышать, чувствуя, как стремительно заканчивается кислород, и я уже дышу ядовитыми парами. Позади меня цокают каблуки, и на мое плечо ложится рука Елены.
– Не расстраивайся. Каждый в жизни должен заниматься тем, что у него хорошо получается. Вернись к Алене, расставь все на свои места. А Анну больше не трогай! – угрожающе произносит она. И я не выдерживаю, резко разворачиваюсь и хватаю тварь за шею, начиная медленно сжимать пальцы.
– Да пошла ты! Я по-настоящему люблю твою дочь! И чудо, что она полюбила меня! А ты пришла и сделала ей больно! Ужалила как змея, и наслаждаешься своим триумфом! – смотрю в ее расширенные глаза и чувствую, как она цепляется за мою руку, сжимающую ее шею, расцарапывая ее в кровь. – Я хотел окунуть ее в сказку, а ты показала ей жестокую грязную реальность. Тебе доставило это удовольствие?! – рычу в лицо, слыша, как она начинает хрипеть. Резко разжимаю руку, отпуская тварь, и ухожу в квартиру.
Подхожу к окну и смотрю, как моя девочка спокойно стоит возле машины Елены, обнимая себя руками, и смотрит на окна. Я не знаю, видит ли она меня, потому что ее взгляд пустой. Через несколько минут выходит Елена, и они уезжают. А я так и смотрю в окно на пустое парковочное место. Сука, как же больно! И дышать нечем, мой кислород перекрыли.
***
Проснулся ближе к полудню и еле оторвал тяжелую голову от подушки. Я банально всю ночь глотал коньяк, сидя на полу в гостиной. Не выдержал, не смог дать ей несколько часов наедине с собой – послал несколько сообщений, на которые она, естественно, не ответила.
Встаю с кровати, чувствуя, как болит голова, и ноют мышцы. Прохожусь по квартире, сам не зная зачем, натыкаюсь в зоне кухни на ее яблочный пирог и по привычке включаю кофемашину. Ее нет всего лишь одну ночь, а я уже ощущаю себя опустошенным. Хорошо, ей нужно было время все переосмыслить. Ночи для этого было достаточно? Для меня эта ночь показалась вечностью. Иду в душ, облокачиваюсь на раковину и долго смотрю на свою физиономию в зеркало. Ну что, ублюдок, доигрался? Отсрочил момент? Идиот!
Где-то в комнате вибрирует мой телефон, сообщая о входящих сообщениях, и я несусь к нему в надежде на ЕЕ ответы. И разочаровываюсь, поскольку это простые уведомления о балансе и какая-то реклама. Набираю номер Анны, а в ответ получаю лишь монотонные гудки. Не сдаюсь, звоню ей снова и снова, пока автоматический голос не сообщает мне о том, что телефон отключен. Можно звонить сколько угодно – это бесполезно. Мне нужна личная встреча и разговор.
Вновь возвращаюсь в душ, быстро моюсь, приводя себя в порядок. Надеваю светлые джинсы, спортивную рубашку, часы, взъерошиваю влажные волосы, выпиваю кофе, пробуя вкусный пирог моей девочки. Хватаю ключи от машины, бумажник и покидаю квартиру. Спускаюсь по лестнице практически бегом, словно куда-то тороплюсь. Сажусь в машину, завожу двигатель и еду к ней домой. Мне плевать, что там Елена, и ей не понравится мой визит. Не каменная – отодвину. Мне теперь, в конце концов, нечего скрывать.
Но возле дома Анны меня ждет еще одно жесткое разочарование. Я долбился в их ворота словно сумасшедший, постоянно набирая номер Синеглазки, пока не вышел сосед и не сказал, что дома никого нет, с утра он видел, как Елена с Анной ухали. Потом я помчался к ней на работу, но там тоже меня ждал облом – кафе не работало. Ее телефон постоянно отключен, а я идиот даже не узнал номер ее подруги. Какое-то время я просто тупо сидел в машине, и до головной боли думал, где мне искать мою девочку. Вернулся в нашу квартиру и бродил туда-сюда, постоянно натыкаясь на ее вещи, которые она оставила. Опять что-то писал ей, зная, что не получу ответа, и, скорее всего, она даже не читает мой бред. После обеда я даже поймал ее онлайн в одной из социальных сетей.
«Малышка, где ты? Поговори со мной!» – А в ответ тишина. Она прочла и вышла из сети. Полный игнор! Я заслужил, конечно… Но… Я люблю ее, безумно люблю, и разве важно, что в моей жизни было до нее, сколько было таких женщин? Это все было в прошлой жизни. Возможно, ей просто противно и мерзко от меня? Наверное, так и есть, мне бы тоже было мерзко узнать, что женщина, которую я люблю, была шлюхой и прошла через тысячи мужских тел.
К вечеру я не выдержал и вновь поехал к ней домой. Просто сидел в машине и ждал, когда она приедет домой. Мне было все равно, сколько ждать сутки, двое, неделю – я просто свихнусь без моей дозы любви и личного счастья. Ближе к полуночи мой телефон взорвался звонком. На дисплее высветилось ЕЕ имя! Да! Я просто взорвался от эйфории, словно вдохнул глоток свежего воздуха посреди смрада.
– Да, маленькая! Ты где? – сам не понимаю, зачем кричу, но я уже больше себя не контролирую.
– Приятно, конечно, когда такой красавчик называет меня «маленькой» и интересуется, где я, но, думаю, моему парню это не понравится, – хихикает в трубку незнакомый голос, пытаясь перекричать громкую музыку.
– Где Анна?! – требовательно спрашиваю я, а сам завожу двигатель, еще не зная, куда ехать.
– Она здесь в клубе, со мной и моим парнем. Я не знаю, что между вами произошло, но ей очень плохо. Она много пьет и ведет себя развязно, что на нее совсем не похоже. Мы, конечно, пытаемся ее сдержать, но это бесполезно. Она кричит, что не хочет тебя видеть и слышать, но, думаю, помочь ей можешь только ты, – проговаривает подруга Ани.
– Адрес клуба?! – девушка называет адрес, и я мчусь туда на полной скорости. Потерпи, моя хорошая, не совершай ошибок, я скоро!
Врываюсь в клуб и выискиваю глазами мою девочку. Нервничаю, расталкивая дрыгающуюся толпу, бегая глазами по столикам и танцполу. Наконец нахожу Синеглазку за дальним столиком с коктейлем в руках. Быстро продвигаюсь к ней, рассматривая, пожирая глазами ее образ. Вызывающий макияж, красные губы, распущенные волосы и маленькое черное платье. Синеглазка, как всегда, красива, сексуальна и соблазнительна. Только вот это вовсе не она. Моя девочка – она милая, мягкая, а не дерзкая соблазнительница. Такой она может быть только со мной, но никак не на публику. Рядом с ней ее рыжая подружка и ее парень.
Подхожу к столику, смотря, как Анна резко поднимает на меня глаза, чувствуя мое появление. Секунды тону в ее синих глазах, понимая, что она пьяна. А потом моя малышка отворачивается от меня, словно мы не знакомы. Больно? Нет. Это невыносимо! Но я иду к ней, надеясь, что это все же маска безразличия.
Как только ее подруга замечает меня, тут же встает с места и утаскивает своего парня танцевать. Хорошая подруга – сообразительная. Сажусь на диван рядом с Анной. Моя девочка встает, немного пошатывается, хочет уйти, но я не отпускаю, дергаю за руку, вынуждая упасть мне на колени. И почти стону, ощущая ее в своих руках, словно не виделся с ней очень давно.
– Отпусти меня! – дергается она, пытаясь вырваться, но я прижимаю ее к себе, преодолевая сопротивление.
– Не могу, малышка, поговори со мной, – прошу я, касаясь ее ушка.
– Нет, не хочу… не надо…, – хнычет она. – Отпусти… Я пока не могу…
– Пожалуйста, Нюта. Поехали домой, просто поговорим, – никогда ни о чем не просил женщин, а сейчас просто молю. Анна продолжает вырываться, словно ей действительно противны мои касания. Нет, только не это. Это же все неправда? Она просто играет…
Глава 17
Максим
Она пьяна, но в таком состоянии очень искренна. Аня и льнет ко мне, теряясь в ласках, как всегда, уплывая от моих касаний и шепота, но пытается бороться с собой и оттолкнуть. Сопротивляется постоянно, повторяя «не надо», словно боится окончательно потерять себя и сдаться в мой плен. Это тонкая грань и я ее чувствую. Она моя девочка! Ей не противно, просто психологический барьер, который нужно сломать.
– Отпусти меня, я хочу домой, – немного заплетающимся языком повторяет она.
– Ну домой, так домой, поехали, – встаю с дивана, подхватываю ее сумку и тяну за собой. Но Синеглазка меня не слушает, дергается, пытаясь вырваться, а я не могу отпустить. Не сейчас! Да и никогда! Она моя!
– Я не хочу сейчас с тобой! Я хочу к себе домой! Максим, ты слышишь меня!? – конечно, я ее слышу, но отпускать не намерен. Проблемы и недопонимания нужно решать сразу, время только лишь все усугубляет. Вешаю ее сумку себе на плечо, на мгновение отпускаю, она пользуется моментом, разворачивается, пытается скрыться в толпе. Ну нет, моя хорошая, от меня не убежишь. Подхватываю ее, перекидываю через плечо, и, под ее пьяные возмущения и слабые попытки вырваться, несу на выход. Нам необходимо остаться наедине и поговорить.
Открываю пассажирскую дверь, аккуратно усаживаю Нюту на сидение, и сжимаю челюсть, когда ее платье немного задирается, и я вижу резинку чулок. Это что же она сегодня собиралась делать в таком наряде?! Глубоко выдыхаю, пытаясь подавить гнев, и аккуратно закрываю дверь. Обхожу машину, сажусь за руль и, естественно, везу нас в мою квартиру. Домой! Там, где и должна находиться моя девочка. По дороге Анна засыпает, откидывая голову на спинку сидения. Вот и хорошо, у меня есть время унести ее домой без сопротивления.
Я занес ее спящую в квартиру, и во сне она прижималась ко мне, утыкаясь в мою грудь. Меня немного отпустило, ее близость успокаивала, но утром нам предстоит неизбежный разговор, и я не знаю, чего мне ожидать. Уложил Анну на кровать и аккуратно, чтобы не разбудить, снял с нее черные туфли на шпильке, платье, чулки и охренел от вида вызывающего черного кружевного белья. Красивые ноги затянуты в черный капрон, маленькие прозрачные трусики и бюстгальтер, который ничего не скрывает. Твою мать! Вот что она собиралась сегодня пьяная делать в клубе?! Стянул с нее чулки, а дальше раздевать побоялся, иначе изнасилую ее невменяемую, доказывая, что такие шутки со мной плохи и она только моя.
Накрыл ее пледом от греха подальше, а сам долго бродил по квартире, изматывая себя мыслями, прокручивая в голове наш разговор. Не давала покоя Алена, ведь это она сообщила Елене, где и с кем Анна. Я, конечно, сам во всем виноват, но, бл*дь, какого хрена я не даю ей покоя! Мы ничего друг другу не должны! Хотелось мести, расправы, чтобы облегчить свою вину. Сколько не изучай женщин – все равно никогда до конца не поймешь их мотивов.
В какой-то момент я сам себя измотал, мыслями и метаниями. Разделся и лег рядом с моей девочкой, прижимая ее к себе, зарываясь в волосы, нашептывая, как люблю ее. Нюта неосознанно повернулась, дернула одеяло, и закинула на меня ногу, обнажая попку в трусиках. Ох, как мне сейчас хотелось отхлестать эту попу за такие наряды не для меня! Но ее близость успокаивала и усыпляла, погружая в сон.
Проснулся от ощущения пустоты, открыл глаза и понял, что Анны нет рядом. Сбежала? Как я мог не услышать? Черт?! Да что же такое! Резко сел на кровати, осматривая квартиру, но облегченно выдохнул, когда услышал шум в ванной. Упал на подушки, пытаясь успокоиться, и вновь в голове понеслись слова и объяснения. Через несколько минут дверь в ванной открылась, и Синеглазка вышла оттуда полностью одетой в джинсы и футболку. Вызывающий макияж смыт, волосы собраны в хвост и сейчас она вновь похожа на мою маленькую милую девочку. Настораживала большая сумка у нее в руках, прошелся взглядом по комнате еще раз и заметил ее чемодан возле двери. Уходит?! Ну нет! Не позволю! Подрываюсь с места и подхожу к ней, буквально вырывая из ее рук сумку.
– Давай поговорим. Мне есть что тебе сказать! – требую я, злясь от того, что она старается не смотреть мне в глаза. Куда угодно, только не на меня!
– Ты можешь мне сказать, что все это неправда или мне все приснилось? – тихо спрашивает она, опуская глаза в пол. Наверное, сейчас лучше не давить на нее, но меня накрывает, и я вдавливаю ее в стену, ставя руки по обе стороны от ее головы, отрезая все пути к отступлению.
– Нет, малышка, не могу! – почти в губы произношу я, потому что чувствую холод и отчуждение. – Все это правда. Согласен, это грязно! Но я не могу исправить прошлое, как бы ни хотел, – дышу равно, начиная задыхаться, вновь ощущая, как испаряется кислород.
– Зачем ты это делал? – хороший вопрос! – Ради денег? Но можно же зарабатывать другими способами? – так наивно спрашивает она. Вроде, смотрит мне в глаза, но я ее не чувствую. Моя малышка ускользает. Я мог бы солгать, придумать историю, чтобы как-то оправдаться, но в наших отношениях уже достаточно лжи.
– Честно? Мне нравилось то, что я делал. Во мне играл азарт, это доставляло удовольствие и какое-то извращенное удовлетворение. Ну и легкие деньги тоже. Это не просто работа, а образ жизни. Да, малышка, все банально просто. Алчность, жажда, похоть и деньги. Я не святой. Но встреча с тобой все кардинально перевернула в моей разгульной жизни. Я оборвал все связи… – не знаю, почему задыхаюсь, может, потому что не вижу в ее глазах понимания.
– Ясно, отпусти меня, – упирается руками в грудь, пытаясь оттолкнуть.
– Не уходи, – все, что могу сказать я, потому что это не может быть концом.
– Макс, ты делаешь мне больно! – вдруг кричит она, и я только сейчас понимаю, насколько сильно вдавливаю ее в стену. Отступаю. Выпускаю Анну, смотря, как она вновь поднимает свою сумку.
– Мне нужно время, – суетясь, оглядывает комнату.
– Время для чего? – поддаюсь к ней, чтобы вновь заключить в свои объятья, но Нюта отступает, шарахаясь от меня, словно от прокаженного. И я безвольно облокачиваюсь на стену, смотря, как моя девочка убивает меня, приближаясь к прихожей.
– Время для чего? – повторяю вопрос.
– Подумать, переварить, принять твое прошлое и настоящее.
– Какое на хрен настоящее?! – не знаю, зачем кричу, нервы не выдерживают, накатывает чувство обреченности. – В моем настоящем только ты!
– Ты работаешь на женщину, которую трахал за деньги долгое время! – отчаянно кричит она, спешно надевая обувь. Елена, сука! Уже обработала дочь так, что теперь я ей противен. Отталкиваюсь от стены, быстро преодолеваю расстояние между нами, резко ставлю руку на дверь, не позволяя ей уйти.
– Если дело только в этом, то, считай, уже не работаю! – вдыхаю ее запах и понимаю, что от Анны пахнет моим гелем для душа.
– Не надо отказывается от перспективы и хорошей работы из-за моих тараканов! Это того не стоит! – и опять смотрит сквозь меня, цепляясь за ручку двери, готовая сбежать в любой момент.
– Ты много чего стоишь, малышка! Проси, чего хочешь, – отчаянно произношу я. Мне плевать, что я сейчас теряю себя как мужик, я не хочу ее терять! Я не хочу подыхать и загибаться без моей любви. Я вообще ничего не хочу без нее!
– Просто дай мне время. Не звони, не ищи со мной встреч. Я пока не могу… – говорит она, закрывая глаза, словно боится поймать мой взгляд. Тяну руку, прикасаюсь к ее лицу и почти стону, потому что меня не покидает ощущение, что это мое последнее прикосновение.
– Я дам тебе сколько угодно времени, если после ты вернешься ко мне, – я мог бы ее удержать, просто запереть и приказать думать здесь, рядом со мной. Но удерживать ее силой не хотелось. Это выше меня. Если я ей противен, и все, что между нами было, не перекрывает ее отвращение, то я не могу ее держать. Мне любовь ее нужна, а не презрение.
– Макс, такси приехало, выпусти меня.
– Ты действительно этого хочешь, – все-таки ловлю ее взгляд и тону в синих омутах, пытаясь там найти ответы. Наступает полная тишина, слышно только, как я задыхаюсь от нехватки кислорода.
– Да, – так тихо отвечает она, и я отступаю. Она уходит…. Дверь захлопывается… И все… Меня нет… В голове вертится только один вопрос – можно ли жить, не дыша?! А потом апатия сменяется яростью, полной неконтролируемой злостью на самого себя!
Я крушил все на своем пути, разбивая кулаки в кровь. Внутри меня словно что-то разорвалось, разрывая внутренности на ошметки. Тело горело, словно в агонии. Я разбил стеклянный журнальный столик, вгоняя острые осколки в руку, но боли не чувствовал. Душевная боль перекрывала физическую, а я хотел обратного эффекта. Кажется, я ослеп, оглох и полностью слетел с катушек. Так больно мне не было никогда. Она обещала подумать, но, если честно, каждый человек знает ответ на вопрос в первую секунду, когда его задает. И если обещает подумать или дать время – это, в девяноста девяти случаях из ста, нежелание говорить «нет». Обещание подумать – это мягкий отказ.
Через какое-то время я нашел себя на полу с окровавленными руками и полным хаосом вокруг. Пожар внутри закончился, остался привкус гари и пепла. Руки саднило болью, и это, наверное, хорошо, по крайней мере, я начал чувствовать тело, а внутри – опустошенность. Поднялся на ноги, ощущая ватность во всем теле, открыл холодильник, достал бутылку водки, сорвал крышку и глотнул с горла. Откуда у меня водка? Не важно, главное – она есть. Мне нужно обезболивающее, много анестезии, а лучше сразу наркоз.
Вновь сел на пол, облокачиваясь на диван, и сделал еще несколько глотков обжигающей жидкости. Где-то рядом завибрировал телефон, но я не обращал внимания, я точно знал, что это не ОНА, а другие мне не нужны. Телефон все звонил и звонил, вызывая раздражение и агрессию, схватил его в желании разбить об ближайшую стену, а потом застыл, увидев номер матери. Мне впервые за несколько лет захотелось с ней просто поговорить и услышать ее голос.
– Алло, – отвечаю я, прочищая горло.
– Алло? – растерянно и вопросительно произносит она, не ожидая моего ответа. – Как ты, Максим? – А как я? Ответа на этот вопрос не находилось…
– Хорошо, – отвечаю шаблонной фразой. – Я позавчера перевел деньги.
– Я получила, спасибо. Ты заболел? – странный вопрос. По-моему, я умер.
– Нет, с чего ты взяла?
– У тебя голос хрипит.
– Нет, мам, я не заболел. Ты как?
– Я… я в больнице…
– В больнице? – удивленно спрашиваю я, словно моя мать не может заболеть. – Что с тобой?
– Не знаю. Обследование прохожу. Давление скачет, все внутри болит… А сейчас на душе неспокойно стало, и я подумала о тебе. У тебя точно все хорошо? – как странно, раньше я ждал этих слов, когда-то давно, в прошлой жизни.
– Мам, можно я приеду? – спрашиваю я, делая еще несколько глотков водки, и закручиваю крышку.
– Да, конечно, но я в больнице, – суетясь, отвечает она, словно извиняется.
– Мам, я хочу приехать в больницу и выяснить, что с тобой. Там врачи никчемные, может, перевезем тебя сюда в хорошую клинику?
– Да не нужно…
– Мам, я сейчас возьму билеты и приеду ближайшим поездом.
– Хорошо, я жду. Очень жду, Максим, – только у нее получалось так произносить мое имя, как-то по-особенному. Нет, еще у Нюты…
***
Я просто накидал в сумку первые попавшиеся вещи, взял деньги, телефон и поехал в родной городок, на поезде, как когда-то сюда приехал, с одной сумкой. По дороге ни о чем не думал, кроме матери, стараясь блокировать мысли о ней, иначе меня вновь сорвет. Кажется, в родном городке ничего не изменилось, те же маленькие улочки, тот же парк, где молодежь пьет пиво и весело общается. Когда-то на их месте был я. Так же обнимал очередную девушку и что-то заливал ей в уши, ради быстрого траха. Так же тусил со своей компанией, ввязывался в драки, и занимался спортом. А ведь все было не так плохо. Пока я не психанул и не поехал покорять столицу. И покорил, только не столицу, а сотни женщин, и был горд собой. Идиот!
С вокзала сразу поехал к матери в больницу. Она лежала в захудалой обшарпанной палате с еще пятью женщинами. Никакого ухода и внимания. Вся бледная измученная мать мне улыбнулась и бессильно обняла, цепляясь за мою футболку. От нее пахло лекарствами и болезнью. Постарела, седина, много новых морщин и больные глаза. И мою внутреннюю пустоту напомнила иная боль и тоска. Что бы ни произошло, она моя мать, и я ее люблю. К черту прошлое, надо уметь прощать. Я на себе испытал, как прошлое может разрушить настоящее и как невыносимо больно, когда тебя не прощают.
Дальше я поговорил с главврачом этой богадельни и перевел мать в отдельную платную палату. Деньги творят чудеса. Обследование ускорилось и уже через три дня моей матери сделали операцию. Все прошло успешно, и через неделю мать выглядела лучше и даже рассказывала мне о планах на будущее.
– У тебя есть девушка? – болезненный вопрос, на который я не хочу отвечать. Я стараюсь не думать об Анне, но она каждую ночь врывается в мой сон, снося все мои барьеры. Просыпаюсь по утрам и строчу ей очередное сообщение. «Как ты, малышка? Доброе утро, солнышко. Я безумно скучаю. Люблю тебя, моя синеглазая девочка», – но не отправляю, оставляя их в черновиках… Она просила не искать с ней связи.
– Есть, – уверенно отвечаю я, потому что Анна во мне, даже если не рядом.
– Как ее зовут? Вы давно вместе? – так радостно спрашивает мать. А я просто открываю фото Синеглазки на телефоне и показываю.
– Ее зовут Анна.
– Красивая девочка, такая молоденькая, но очень тебе подходит. Ты так возмужал.
– Мам, давай ты восстановишься и поедешь со мной в столицу. Я продам свою квартиру, машину, ты свою – и мы купим дом, как ты когда-то мечтала?
– А ты не можешь здесь остаться? Извини, конечно, не останешься и не нужно, там у тебя своя жизнь…
– Мам, ты тоже часть моей жизни и, по сути, мы остались с тобой одни, дальние родственники не считаются. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Не хватит денег на дом, я возьму кредит. Поехали?
– Зачем кредит? У меня есть деньги. Все, что ты высылал, я почти не тратила, и там накопилась приличная сумма.
– Мам, – почти стону. – Я высылал тебе деньги для нормальной жизни, а ты… – Это значит, что ты согласна?
– Это значит, ты можешь присмотреть для нас дом. Мне будет хорошо там, где тебе хорошо.
А дальше все закрутилось на полной скорости. Я занялся продажей квартиры матери, документами, а когда матери стало лучше, уехал в столицу и выставил на продажу свою квартиру и машину. Алла вошла в мое положение и выделила немного времени для решения семейных проблем. Месяц прошел, а от Синеглазки ни слова… Это все?! Она не смогла принять мое прошлое… Со временем пустоту заполняла очередная порция резкой взрывающейся боли. Можно было найти Анну, вновь попытаться поговорить… Но… Я эгоистично хотел ее безоговорочной любви и принятия меня таким, какой есть. Хотя и сам не понимал, кто я теперь и как долго продлится моя агония. Время ни хрена не лечит, оно приносит больше невыносимой тоски.
Трудно было прощаться с квартирой, в которой недолго, но все же я был счастлив с моей девочкой. А машину я так и не смог продать, в ней я впервые попробовал Нюту на вкус и уже никогда не забуду, как это вкусно и сладко.
Все было готово, дом я почти купил, остались формальности. И я вновь на вокзале с небольшой сумкой еду за матерью. До поезда осталось всего двадцать минут, и я, по уже сложившейся привычке, строчу очередное письмо Анне, письмо, которое не отправлю…
«Я по-прежнему безумно скучаю, моя хорошая. Нет, я тоскую… Так хочется почувствовать тебя, прикоснуться, провести губами по виску щекам, шее. Еще больше хочется твои сладкие губы, хотя бы совсем чуть-чуть. Хотя я лгу, хочется тебя всю. Но больше всего хочется заключить тебя в объятья, поцеловать за ушком, как ты любишь, и просто наконец-то спокойно уснуть и проснуться вместе с тобой…»
До поезда десять минут, не успеваю спрятать телефон в карман, как мне звонит Алла.
– Алла Александровна, – усмехаюсь я. – Скоро я вернусь покорять вашу компанию, примерно через неделю. Что совсем не справляетесь без меня? Неквалифицированные кадры?
– Макс! – обрывает она меня. – Когда прибудет твой поезд?
– Через десять минут.
– Поменяй билеты, лучше на завтра! – почти приказывает она.
– А что случилось?
– Ты очень пожалеешь, если уедешь прямо сейчас. Поменяй билеты и жди на перроне минут тридцать сорок и все поймешь.
– Да чего, бл*дь, ждать то?! – не понимаю я.
– Просто жди, я сказала! Я тебя когда-нибудь подводила? Я всегда выполняла твои просьбы. Теперь ты исполни мою!
– Прям заинтриговала. Похоже на шантаж. Но, хорошо, я жду сорок минут.
– Хороший мальчик, жди на перроне…
Глава 18
Анна
– Ань, ну так нельзя! – возмущается Ирка, буквально крича мне в ухо.
– Что нельзя? – отворачиваюсь к окну, обхватываю чашку кофе и смотрю на проезжающие машины.
– Нельзя так себя вести! – а я не могу понять, что ей от меня нужно.
– А как я себя веду?
– В том-то и дело, что никак, – фыркает она. – Ты ничего не делаешь, только постоянно рисуешь, смотришь в окно и вообще со мной не разговариваешь. Давай сходим к кино, устроим шопинг, или закажем много вредных пирожных, которые ты любишь, – а я ничего не хочу. Последний месяц я живу словно на дне океана, под толстым слоем воды.
– Хорошо, я была достаточно терпеливой и не лезла тебе в душу. Давай просто поговорим, иногда, если выплеснуть все из себя, становится легче. Расскажи, что у вас произошло, – отрицательно качаю головой, потому что это только моя боль, и я не хочу ни с кем делиться.
– Да что же такое там произошло?! – уже с раздражением спрашивает Ирка. – Он тебя как-то обидел?
– Нет.
– Изменил тебе?
– Наверное, нет.
– Вел себя как-то неподобающее?
– Нет, он самый лучший.
– Он не захотел больше ваших отношений, просто попользовался?
– Нет, он не хотел меня отпускать.
– Тогда в чем ваша проблема?! Что такого трагичного произошло, что ты ходишь, словно не живая?!
– Ничего, – отрицательно качаю головой, продолжая считать проезжающие мимо машины.
Вот уже месяц где-то внутри невыносимо ноет. Каждую ночь мне снится ОН, и каждый раз с новой женщиной, их множество, самых разных. Я словно наблюдаю за ними со стороны – подглядываю. Он всех их ласкает, целует и занимается с ним сексом, все они стонут, выгибаются в его руках и кричат его имя. Наверное, это самые страшные сны в моей жизни, они изматывают меня и не дают спокойно дышать. Иногда я вижу сцены из наших с ним ночей, я помню каждое касание, шепот, ласку или грубость, только на моем месте очередная женщина. Мне очень хочется потерять память и ничего не помнить, кроме того, что я его люблю. Все забыть и бежать к нему. Но я не могу себя пересилить, возможно, в этом виновата моя мать, которая гадко, в подробностях, рассказала мне о специфике его работы. Я зажимала уши и кричала ей, чтобы замолчала. Как я ненавидела ее в эти моменты, а Елена все оправдывала тем, что хочет наконец разрушить крупицы моих иллюзий, убить во мне Максима, как любимого мужчину, и заставить посмотреть на него другими глазами.
Я сходила с ума, но несколько раз во сне я четко видела его с моей матерью, это было больно и гадко до тошноты. Одно дело знать, что они были в месте, и совсем другое видеть все словно наяву. Эти картинки меня убивали и не позволяли бежать к нему сломя голову. Сколько женских тел через него прошло? Скольких женщин он имел?! Противно ли мне? Нет. Но что-то не отпускает… И без него я тоже не могу нормально жить. Мне всегда хочется плакать и кричать от тоски. Я не хотела уходить навсегда, я не представляла, как жить без него, я хотела переболеть, принять его прошлое, если, конечно, все в прошлом, потому что Елена твердила, что бывших шлюх не бывает и что у Максима это в крови. Она впивалась этими мучительными словами в мою душу, и я ненавидела ее за это. Я хотела все переосмыслить, принять и вернуться, потому что не представляла кого-то другого на его месте. Я не понимала, что со мной творится, я медленно сходила с ума. Одна часть меня, которая всегда будет принадлежать Максиму, рвалась к нему, требуя вернуться, а другая – приносила боль и не могла с этим смириться. Я себя знала, и понимала, что не смогу спокойно жить с Максимом, наслаждаясь каждым мгновением без этих грязных отвратительных картинок. Я превращусь в параноика и задушу ревностью себя и его. А это путь к концу…
– Ира, со мной все хорошо, мы зачем сюда пришли? – указываю на кипу газет на столе. – Поискать винтажную мебель для оформления. Так давай займемся делом.
