Наталья Сергеевна Волошина
Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2
Часть 28. Выходи за меня, Тома.
Небольшой бар, был открыт в любое время дня и ночи, и находился на первом этаже. В первую очередь для того, чтобы всем гостям было комфортно. Например, вести переговоры. Или отдохнуть за чашечкой ароматного кофе или чая. Мне всегда нравилась его приятная непринуждённая атмосфера. Особенно, когда тут по вечерам играло фортепиано. Интерьер в классическом стиле с использованием светлых оттенков и неброских материалов. Простая, но вкусная кухня, хороший сервис. Что еще нужно для того, чтобы расслабится?
Я вошла в бар первой, следом Сергей, а за ним все остальные. Косой остался снаружи. Мы сели за сервированный под ужин стол. В воздухе висело напряжение несмотря на то, что внутри играла негромкая расслабляющая музыка. Когда к нам подошла Наташа, девочка – официант и бармен в одном лице, я была уверенна она в курсе происходящего, потому что ее лицо было бледнее обычного.
– Здравствуйте. Вы готовы сделать заказ?
Сухой тон. Она старательно делала вид, что не знает меня. Хотя мы не просто были знакомы, а проработали в одном заведении более шести месяцев. Я не винила ее, понимала, она просто на просто шокирована. И скорее всего боится. Чётко пришло понимание, что теперь я чужая здесь.
– Мне, пожалуйста, принеси фруктовый чай.
После вопросительно уставилась на Сергея. Его лицо излучало спокойствие, несмотря на всю ситуацию. Больше скажу, он вёл себя, словно ничего не произошло.
– И все? – он обратился ко мне с нотками недовольства.
– Я не голодна.
–Так не пойдет, – протянул Сергей, – Я, например, очень голодный, и ты, уверен, только завтракала.
–Я не хочу…– попыталась протестовать.
– Не спорь, Тома.
Он оторвался от наблюдения за моим лицом и просканировал официантку абсолютно безмятежным взглядом. А обращаясь к ней, вёл себя исключительно вежливо и благожелательно, игнорируя ее страх.
–Мы бы хотели поесть. – Записывайте. – Девушке салат овощной, лучше греческий, если он есть у вас в меню. – Рыбу, какая у вас там имеется. – Ты же не против рыбы? – взгляд в мою сторону, пристальный, утвердительный.
Да что ж такое? Он решил испытать меня на прочность на способность к хладнокровию?
–Не против. – пробубнила.
А самой сложно было поверить. Что после всего произошедшего, мы собираемся мирно ужинать. Но похоже волновало это только меня. Седой, не изучая меню, просто продолжал делать заказ.
–Мне солянку, мясо, самое вкусное из вашей кухни. – Ну и гарнир.
Послышался настойчивый мелодичный звук. Телефон, определила я. Седой достал мобильный и принял звонок, прикрыв ладонью на секунду трубку кинул официантке короткое:
– Сначала кофе и чай. – Потом все остальное.
Когда девушка ушла, я смогла сосредоточиться на Сергее. Сейчас он вёл диалог с кем то, больше слушал, время от времени кидал отрывочно.
–Хорошо…– Понятно…– Даю день…
Нажав на отключение связи, он уставился на меня.
–Теперь рассказывай.
–Ты же и сам все знаешь, раз приставил за мной человека без моего ведома. – ответила я.
–Не ёрничай Тома. – Сама знаешь, я не могу иначе. – Я должен быть уверен в твоей безопасности.
Нечто в его лице меня насторожило. Я не могла определить, что именно.
–Но мне ничего не угрожало.
Снова это непонятное выражение.
–Если ты о Стасе он просто придурок. – Понимаешь? – Он бы ничего мне не сделал.
–Ты так уверенна? – Нельзя быть такой легковерной и видеть вокруг только светлую сторону.
Я чувствовала, как вырастает градус моего раздражения, сопротивления. Он так разговаривал, как будто я несмышлёное дитя. Ничего не понимающий в жизни подросток.
–Я его знаю. – Уже давно.
–И знаешь, например, то, что у него был привод, за групповое изнасилование? – И только деньги отца спасли его от зоны.
У меня перехватило дыхание.
–Ты сейчас шутишь да?
–Нет Тома, я не шучу. – Этот гадёныш, выросший в богатой семье, не знающий ничего кроме вседозволенности напился и в 17 лет изнасиловал, вместе со своими дружками, официантку ночного клуба.
–Откуда ты все это…
–Знаю? – Тома мне знать положено. – А все что связанно с тобой, и с твоей работой я вынужден был проверить. – Его родители, по сути, не самые плохие люди. – Отец по крайней мере. – Но сына воспитали куском дерьма. – И рано или поздно он покалечит чужую жизнь, потому что не сможет по‑другому. – Его гнилое нутро не приведёт на верную дорогу. – Наоборот.
Я молчала, так как нам принесли чай и кофе. Сергей достал сигарету.
–Здесь не курят‑ автоматично, профессиональным голосом отчитала его.
–Тома я хочу курить. – Если для этого выходить на улицу, буду вынужден дёргать парней. – Я этого делать не хочу– он щёлкнул зажигалкой, сделал глоток кофе и затянулся.
–Мои действия всегда имеют смысл. – От меня зависит благополучие моих людей, порядок в бизнесе. – Я не могу себе позволить ошибаться, давать слабину. – Вот сейчас мы ждём владельца этой богадельни, потому что должна быть ответка за его ошибки. – Если ее не будет, тогда я слабей и не могу разрулить ситуацию. – А это не так.
Снова этот вкрадчивый тон.
– Ты должна принять мой мир, его правила и попытаться стать частью его. – Иначе никак. – Моя женщина, моя будущая жена, надеюсь и мать моих детей не будет работать в захудалом, опасном месте.
–Твоя жена?
Я не понимала, ошарашено хлопала глазами, отставила чашку и чай расплескался по столу.
–Да, Тома ты все услышала правильно. – Моя жена.
Он сказал это мягко, но по его глазам, я поняла, что он серьёзен. Слишком серьёзен.
–Сергей ты забываешься я замужем за другим человеком. – Ты знаешь сам за кем. – Но даже…
– Ты в разводе. – Уже. – Сегодня все бумаги выдали на руки моему человеку, это было несложно. – У них лежало твоё заявление много месяцев. – Но Валентин не давал согласия. – Теперь дал. – А расторгнуть брак по взаимному согласию в органах Загса возможно в трёхдневный срок, если оба супруга не возражают.
Он твёрдо выдержал мой потерянный, растерянный взгляд. Но у меня просто не было слов. События настолько стремительно развивались, что мозг, сознание за ними не успевало. Всего несколько дней прошло, несколько совместных дней.
– Тома я тебя люблю. – Всегда любил. – Знаю, что это судьба. – Наша с тобой. – Ты однажды сказала, что мне нужно было твоё тело, но не ты сама. – Что я готов был жениться на ком то, но только не на тебе. – Это неправда. – Я всегда хотел твою душу. – Хотел любви.
Сергей склонил голову на бок. Красивый своей брутальной, земной красотой. Вдруг улыбнулся безумной, мальчишеской улыбкой.
– Знаю я тебе сейчас кажусь сумасшедшим. – Седой чуть дрогнул одними губами. – Но это так. – Я тебя люблю, не представляю своей жизни с другой. – Накрыло меня тобой, малыш. – Увидел и пропал, и этого не изменишь.
Он привстал, и сел на корточки рядом со мной. Казалось ему наплевать на всех вокруг. А ему и было плевать очевидно. Уверенно взял меня за руку, пальцами сжимая ладонь. На запястье золотым блеском часы, тяжёлые с красивыми вставками. Запах табака и мыла.
–Знаешь я вчера ночью, когда ты спала, сидел рядом и думал. – Вспоминал, сказал Седой, и поцеловал внутреннюю часть запястья. Быстро, едва касаясь кожи. Словно забирая возражения и любой протест с моей стороны. Подчёркивая своей близостью, что он, протест, неуместен в этой ситуации.
–Никогда не смотрел на девушек так как на тебя. – Не могло так быть. – А тебя хотел с первого дня. – А потом… потом уже нереально тянуло. – Пацаном был, трахался со всеми, многое попробовал. – Не помогло. – А дальше я тебя из дома силком увёз, и ты, когда у отца в доме осталась в тот первый раз. – Под алкоголем заснула, я к тебе пристал слегка… – Решил проверить, как реагировать буду. – От собственной реакции сам едва не двинулся. – От самого себя выворачивало, от одной мысли, психику ломало, что ты меня не хочешь, не любишь.
Он шумно вздохнул. Прищуривая глаза, от чего лицо приобрело суровый оттенок.
–Не хотел я телок, конкретно тебя хотел. – А ты не хотела… – Даже не знаю, как держался.
Я сжала его руку пытаясь передать своё понимание.
–Зачем ты сейчас все вспоминаешь? – Не нужно…
– Потому что я помню то состояние. – И не хочу назад. – Не хочу снова пережить все то дерьмо. – Хватит с нас бега по кругу. – Мы созданы друг для друга.
Я смотрела на него и понимала, в моей жизни наступал покой рядом с ним. Даже несмотря на то, что все мои планы, желания разом рушились. И я сама всегда уступаю и иду ему навстречу.
Седой приближается к моему лицу, и я поднимаю на него глаза. Почти неслышно, гипнотизируя говорит:
Шепчет жарко:
–И не отпущу…
А потом отодвинувшись, он сел. В это мгновение у него были самые потрясающие, самые нежные глаза на свете. Бесконечно, любящие, полные мягкой ласки. Он накрыл ладонью мою руку.
– Выходи за меня, Тома…
Часть 29. Ты давишь на меня снова.
Моя жизнь неправильная, патологически неверная. Она совсем не похожа на те нормы, принципы, которые нам внушают с детства. Каждая девочка мечтает быть принцессой и встретить своего принца. Но в моей судьбе принц оказался чудовищем. Чудовище – принцем.
И только поэтому, я сейчас сижу напротив влиятельного, смертельно опасного мужчины. Зверя, который навеивает ужас на всех присутствующих, беспощадного и жестокого. Зверя, который и меня пугал раньше. Его демоны принесли мне много боли, страданий, мучений, и в то же время за этими демонами скрывается мужчина, которого я люблю. Которого боготворю. Нет никого ближе и роднее. Не в прошлом, ни в сегодняшнем дне. Любовник, друг, защитник. Мой мир волшебным образом сосредоточился на нем. И нет других горизонтов и быть не может. Только рядом, только подле.
Его глаза убедительнее любых слов. Его поступки красноречивее обещаний.
–Ты не пожалеешь Тома.
Я не могу в нем сомневаться. Я люблю его. Тем не менее я сомневаюсь. В нем, в себе, в нас. Мне трудно вложить свою судьбу в его руки. Трудно расстаться со свободой.
– Серёжа мы можем выбрать другое место и другое время, для этого разговора?
Неловкая пауза. Колючий взгляд, из‑под нахмуренных светлых бровей.
–Зачем? – Разговор простой. – Почему просто не ответить. – Ответ – это одно слово. – Или есть причина, из‑за которой ты не хочешь отвечать?
Я не знаю, не знаю…не вслух, про себя проговариваю. Это больше чем страх. Клубок чувств, необъяснимых ощущений. Разодранная напополам, собственными противоречивыми эмоциями и чувствами. Сейчас не могу сформулировать, описать мысли, атакующие сознание. По крайней мере в эту секунду. Все так быстро, непредсказуемо, молниеносно. Ураган, который может все смести на своём пути.
А может просто боюсь прошлого, я сотни раз соглашалась, принимала, шла навстречу и всегда отношения заканчивались трагедией. Я не хочу трагедии. Хочу оставить все как есть. Поставить отношения на паузу. Довольствоваться тем что уже между нами сложилось. Не переходить ту или иную черту.
–Почему, Тома? – он настойчиво повторяет главный вопрос. Упрям, как всегда.
– Может просто боюсь.
Лицо становится суровым, безжизненным. Потеряв разом тот свет, плескавшийся еще минуту назад в его взгляде.
– Меня боишься?
Тень, мгла в его глазах.
–Не тебя боюсь. – Боюсь будущего, боюсь нас.
Но мои слова разбиваются об его скалу неверия, подозрения, гнева.
–Будущего? – хмыкнул Седой глядя на меня сверху вниз. – Тома ответь честно ты планируешь быть со мной? – Я говорю не о сегодняшнем дне. – Планируешь – означает всю жизнь в общем. – Без исключений.
Почему‑то сейчас он казался огромным, жутким, с сумасшедшим взглядом. Я ласково, успокаивающе погладила его по руке. Пытаясь предотвратить назревающий ураган.
– Что с тобой, Серёжа? – Почему сейчас, в эту минуту? – К чему этот ультиматум.
Я улыбнулась, пытаясь разбавить напряжение. Стараясь отвести его мысли от этого пути. Не удалось – застывшие глаза, окаменевшие губы.
– Ты меня хоть любишь, Том? – Любишь по‑настоящему?
Он посмотрел, вскидывая голову. Взгляд исподлобья. От теплоты не осталось и следа. Он вновь стал, сильным, собранным, жёстким, а мне сразу сделалось так больно. Снова тиран, который требует, который давит и выжигает меня своими глазами.
– Серёжа, я разве не рядом? – Я тебе говорила, что люблю.
Седой снова чиркнул зажигалкой, зажал зубами сигарету, и посмотрел так холодно, что внутри всё перевернулось.
– Спишь со мной, принимаешь меня… – Но откуда мне знать, что ты чувствуешь, чувствуешь ли вообще, что нибудь. – Скажи мне сейчас. – Кто я для тебя, Тома?
Ну зачем он так, для чего сейчас этот разговор. Неловкий неуместный.
– Иногда слова не нужны, понимаешь? – прошептала я, мысленно коря себя, за то, что опять заставила его сомневаться в моих чувствах.
– А мне нужны, Тома. – Я хочу услышать чёткий вразумительный ответ. – Да или нет.
Он отшвырнул вилку и она, перелетев тарелку со звоном упала на кафельный пол. Подлетела официантка, меняя ее на чистую. Я сжала пальцы положив их на колени. А Седой не отрывал взгляда от моего лица. Гипнотизируя, уничтожая. И под этим взглядом, словно ретроспектива кинофильма пробежали перед глазами картинки из прошлого. Насилие, боль, непрощение вспыхнуло в уставшем мозгу.
–Вам подавать мясо?
Вопрос был настолько не к месту. Что я вздрогнула. Умоляюще посмотрела на Седого. Пытаясь образумить, успокоить его ярость. Мысленно обращаясь, прося – девушка тут абсолютно ни при чем. Вряд ли на него подействовал мой взгляд. Но он совладал со своим гневом настолько, чтобы абсолютно ледяным тоном прочеканить.
– Моя дама решает. – Будем мы в вашей богадельне обедать или нет.
На лице желваки, глаза бездушны и пусты. Официантка от растерянности, и такого ответа стала абсолютной бледной, белой как мел. Поднос в ее руках задрожал.
–Наташа, оставь нас. – Если нужно я позову.
Улыбнулась, вежливо. Пытаясь успокоить ее этой улыбкой, но мне это едва ли удалось. Потому что Седой откинулся на спинку стула и смотрел своими страшными глазами куда‑то в глубину зала. И трудно было представить, что у него в голове.
И вдруг мне стало до глубины души обидно. Волна гнева, жалости к себе, какого‑то еще непонятного чувства поднималась в глубине.
–Как ты так можешь? – Что ты творишь?
Мои губы задрожали, я пыталась сдержаться. Пыталась не расплакаться от всего происходящего внутри меня.
– Господи, как ты не понимаешь, мне тяжело. – ТЯЖЕЛО НЕВЫНОСИМО! – Но нет. – Ты никогда не понимал и не поймёшь. – Может, потому что бы понять, нужно почувствовать. – Прислушаться.
Моё сознание словно разделилось надвое. Одна часть боготворила этого мужчину, другая ненавидела, за все то, что он причинил. Голос начал дрожать, слова получались со всхлипами вперемешку.
–Увольнение, просто на ровном месте, потому что тебе захотелось позавтракать. – Унижение – ведь для всех я шлюха бандита. – Которую в лучшем случае нужно обходить стороной. – В худшем презирать, кидая обидные намёки.
Он вздрогнул. Неверяще посмотрел на меня. Темнея, чернея лицом.
Я грустно улыбнулась, глаза обжигали предательские слезы.
–Сука, я уничтожу их за эти слова. – Слышишь? – Кто, блять, это сказал?
Он встал и с грохотом опрокинул стол. Глаза абсолютно белые, неживые. Безумен в своём гневе.
–Я разнесу этот клоповник. – Камня на камне не оставлю. – Уничтожу каждого.
Краем глаза замечаю, как охрана одновременно со своим предводителем поднялась со своих мест. С шумом отодвигая мебель. Готовясь.
– Кто, блять, это сказал?
Заметила, как обслуживающий персонал вжался в стены. В глазах животный ужас. А на меня навалилось оцепенение и полная апатия. По щекам уже текли слезы. В горле застыл комок, горький, колючий.
–Никто! – И не нужно никого уничтожать. – НЕ НУЖНО!!!
Господи, как же мне сейчас тошно.
– Не они виноваты. – Ты виноват. – Не они‑ ты, не даёшь мне свободы. – Хотя бы иллюзии выбора. – А обещал все строить по‑новому. – Но нет. – Ты не позволяешь мне забыть прошлое.
Теперь я плачу. Плечи дрожат. И приходится глубоко вздыхать, что бы хватило воздуха.
– Развод, слежка о которой я ничего не знаю, драки, угрозы. – Ты давишь на меня. – Как паук сплетаешь свои сети… снова… – А что потом? – Разве я знаю, что меня ждёт? – – Я боюсь не тебя…– А вот всего этого.
Слова словно ледяная вода подействовали на него, отрезвляя. Он даже часто заморгал, уставившись на меня, словно прогоняя видения, владевшие его сознанием всего мгновение назад.
Развернулся и одним кивком показал охране на дверь. В мгновение ока мы остались в баре одни. Персонал испарился словно и не было.
Движение. Седой рядом, прижимает к себе, целует, очень нежно. Словно переклинило в одночасье. Увидев мои слезы, лицо приобрело страдальческое выражение, у него даже руки казалось дрожали.
– Том, знаю, я животное, но прошу… Не плачь малыш. Я сейчас все исправлю. Никто не давит, слышишь? Девочка моя, никто на тебя не давит.
Я словно бездушная кукла застыла в его руках.
– Прости, – прошептал Сергей, стиснув с таким отчаянием, что внутри снова всё перевернулось. – Мы сейчас же уедем отсюда. – Тебе нужно отдохнуть.
Он хоть сам, понимает, что несёт? Непредсказуемый, абсолютно помешанный. Вот только злости или ненависти, почему – то не было. Возможно было недоумение. И нежность, как к неразумному ребёнку. Избалованному, но своему родному.
– Ты же хотел поесть, – мрачно сказала, испытывая какое‑то опустошение.
Продолжала шмыгать носом. А в душе пустота. Словно кино без звука. Как будто я перестала испытывать эмоции, выплеснув на него их разом. Будто кто – то открыл кран и не закрутил назад. Моя психика изобретала собственные способы защиты.
– Забудь, мы уходим отсюда. – Ты же безработная теперь.
Мы вышли в коридор. Он сделал движение рукой и к нам подлетел один из его парней.
– Я уезжаю. – Этот приедет маякнешь на трубу. – Не на личный на рабочий. – Если не явится в указанное время тоже позвонишь. – Я уезжаю.
Он взял меня за руку увлекая за собой, через пару шагов Седой стиснул за талию, повторяя очередное "Прости!" вкладывая в это слово столько эмоций, что я почувствовала неловкость.
Часть 30. Валик, – только и смогла слабо выдавить я.
«Не уходи, побудь со мной
Пусть исчезнет все, пусть останется только эта ночь
Не уходи, побудь самой собой..»
Через автомобильное окно я разглядывала город в сумерках. Города, как и люди, – у каждого своя судьба, своё лицо и свой характер. Сейчас сумрачный город, напомнил картины Джереми Манна. Как и в его картинах, тут царила особая атмосфера. Мегаполис промок под дождём, и расплывался в дымке, теряя чёткие контуры, но при этом светился неоновыми вывесками, окнами многоэтажек, светофорами и автомобильными фарами.
Сидя рядом в машине Седой, намерился продолжить разговор. Но теперь был осторожным и выжидательным.
–Я хочу свозить тебя кое-куда, – пробормотал, обходя носом вдоль шеи, не прикасаясь, а только вбирая запах.
Животные инстинкты всегда обнажались в нем, когда мы оставались наедине. Он впился в меня взглядом, приблизив к себе. Даже в сумерках я видела блестящие неестественно расширенные зрачки, слышала дыхание. Тяжёлое. Он ждал ответ, и не ждал его. Но я молчала, словно воды в рот набрала.
– Конечно, если ты согласишься.
Седой глубоко выдохнул. А после резко прижал лицом к себе, с силой прижимая к своему плечу. Вминая в себя, чтобы через несколько секунд начать целовать легко, но настойчиво. Зарываясь пальцами в затылок, одной рукой. А второй гладил подбородок, скулы, словно разминая напряжённые мышцы.
– Ненадолго, малыш, мне нужно кое‑ что решить. – А потом поедем развеяться. – Считай это маленьким уикендом.
Голос мягкий. Вкрадчивый. Усыпляющий бдительность. Лёгкий поцелуй в губы.
–Ты согласна?
Я боялась представить, что он чувствует на самом деле. Было очень страшно ощущать на себе чужое спокойствие, лёгкую естественность, имея представление, что скрывается за ними на самом деле. Седой не переносил отказов. Скорее он их не принимал, не понимал. Но в отношении меня что‑то переменилось, и он хотя бы делал видимость, что смирился. Что стал покладистым, спокойным.
– Хорошо. – еще одно слово «нет» я просто не смогу произнести. И вряд ли он сможет его принять.
– Все равно я без работы, без чётких планов на будущее.
Седой с какой‑то благодарностью прижимает меня к себе. Поглаживает руками. Щекочет кожу на подбородке, коротким ёжиком волос, когда пытается добраться губами до ключицы и ниже.
Впереди сидит водитель, рядом охранник, но происходящее в машине их мало волнует. Мужчины подчёркнуто демонстративно сосредоточенны на дороге перед собой.
Кажется, и Сергею безразлично, что они думают обо всем происходящем. Он себя ведёт так словно мы наедине. Отношение хозяина жизни, смогу ли я к этому привыкнуть когда‑то? Его водитель, его люди в машине сопровождения, его машина, летящая в неизвестность, стремительно, окружённая полосами разноцветного города с двух сторон.
Он по‑прежнему сильный, сильнее чем когда‑либо. Я снова слабая, беззащитная перед ним. Только теперь мы не дети. Мы уже давно не дети.
«Боже, как странно с нами все произошло,
Может так просто сложилось между нами.
Боже, как странно с нами все произошло
Может просто ангелам удалось не все.»
И снова поцелуй. Движение ладонями, он распахивает пальто, и новый поцелуй… Цепочка огненных вспышек накрывает меня. Я не могу ничего не чувствовать, тело предаёт меня, отзываясь жаркой волной на его ласки. И только чувство неловкости, стеснения останавливает меня. Я отталкиваю его, отстраняюсь и тихо шепчу.
–Только не в машине, прошу…
Он оторвался от меня, дав возможность поправить одежду. Достал сигарету, сделал пару затяжек глядя в окно, после, короткой репликой, бросил водителю адрес уже знакомой мне квартиры.
Когда дверь за нами закрылась, Седой молча стянул пиджак, отбрасывая его в сторону. Гипнотизируя светлыми глазами, и что‑то нехорошее спряталось в них. Какая‑то тайна, известная лишь ему одному.
– Разденься, – то ли просьба, то ли приказ.
–Ну не с порога же, мы…– еле слышно проговорила, пытаясь вернуть его на путь разума.
Я не договорила, Сергей развернул меня на бок, прижался губами к шее, терзая ее языком, распахивая одежду, просовывая руку внутрь блузки. Спиной я чувствовала стук сердца, словно он наглотался кофе, и сейчас это подтверждалось бесчисленным множеством ударов.
И когда его пальцы мучительно зажали сосок, я осознала, что внутри пылает пожар, созданный смелыми, грубыми ласками. И этот пожар внутри меня невозможно было погасить. Рядом с этим мужчиной я теряла последние остатки разума и погружалась в пучину безумия.
Он сам раздевает меня. Пальто в сторону. Пытается расстегнуть блузку, но крошечные пуговки выводят его из себя, и он просто рвёт их. Срывает мою одежду, портя ее, приводя в полную негодность.
Поцелуй властный. Язык внутри моего рта. Несколько движений я всхлипываю, на секунду забыв о времени и о том, что упускаю сейчас что – то очень важное. Я теряюсь на фоне его умелых манипуляций.
– Нет, не сейчас Тома. Не сейчас.
– Сережа‑ Я цепляюсь за ускользающее сознание.
Он переносит меня на кровать, срывает трусики. Кусает шею, оставляя наверняка след. Я вздрагиваю от неожиданности.
– Больно.
– Мне тоже.
Мгновение и палец уже внутри меня, растягивая, увлажняя.
–Мне тоже больно рядом с тобой. – шипит, неистово лаская.
Снова поцелуй. Он прикусывает мои губы, заставляя их гореть. Движение пальцами внутри, новый поцелуй… Дикая ласка, которая приносит удовольствие. Кровь бешеным потоком разносится по венам. Стыд накрывает сознание. От его грубости я еще больше возбуждаюсь.
–Хочу быть рядом, а ты мучаешь – он терзает меня целенаправленно. Заставляет дрожать в своих руках.
Как же хорошо, слишком хорошо, не бывает так, слишком хорошо. Невозможные ощущения. Я плавлюсь в его руках, хоть и нет сейчас между нами нежности. Только отчаянная дикая ласка. И хочется освободиться, закричать, попросить. Но о чем и сама не знаю.
Он еще не вошёл в меня, а меня уже накрывало волной оргазма.
–Серёжа, пусти хоть на минуту, – я дышу часто жадно, перед глазами вспышки разноцветных огней.
Но Седой не слышит меня, он теперь входит в меня, жёстко, грубо двигая бёдрами сильнее чем обычно. Подчиняя, подминая под себя. Словно не слышит меня. А может быть, наоборот, он слишком хорошо расслышал, или чувствовал. Намеренно не давал мне убежать сейчас.
Он занимается сексом со мной не разрешая отстранится, забыться, не отпуская ни на секунду. Кусает в шею, впивается пальцами в волосы, лаская судорожно ртом грудь, причиняя боль, пытаясь заполнить, до полусмерти собой. Мучая соски, заставляя кричать, сжимать его бедра с силой до синяков.
Сознание отлетает, сознание возвращается. Я не понимаю, что происходит. Он и нежен, и груб одновременно. И нежит, и одновременно наказывает меня.
Вкладывает в этот яростный безумный секс всё накопившееся за это время отчаяние, горечь, обиду, непонимание.
– Моя, блять… моя – хрипит Седой – Я тебя….
Безумие, животная страсть. Яростные движения мужского тела, мужского члена. Я цепляюсь за его плечи, но это не помогает. Ослепительный взрыв накрывает снова. Волна оргазма накрывает обоих. Мы дрожим, словно бегуны после марафона.
В комнате уже ночь. Кажется, я заснула, нет я не сплю. Я прихожу в себя уже на столе. На котором меня удерживают сильные руки. Седой снова занимается сексом. Как ему удаётся так быстро восстанавливаться? Мощные толчки, умелая амплитуда движений, нажатий. Только сейчас я понимаю, что он меня щадил ранее. А теперь не собирался сдерживаться. Заражая меня своим безумием, похотью, животным чувством.
Мы доходим до пика одновременно. Он держит меня, потому что своих сил у меня не осталось. Я как тряпичная кукла повисла на нем. Он вскидывает меня на руки, переносит в кровать, укладывает. Абсолютно обнажённый идёт на кухню приносит воду. Я пью ее жадными глотками, пара капель попадает на подбородок. Он наклоняется и слизывает бегущие капли.
Я мечтаю только о ванной, рассеяно думаю о том, что нужно пойти помыться. Но от переутомления сразу же засыпаю, как только голова касается, подушки. И мне все равно не удаётся поспать. Я выныриваю из сна уже сидя на его коленях, чувствую мужские губы на своих искусанных, распухших губах.
– Не смей спать, – шепчет Сергей в ухо – не смей…
Движение и он снова во мне, бесконечный, сумасшедший, горячий. Снова секс, рваный ритм его бедер.
–Я не могу…
–Можешь, Тома можешь…
Я могла только шарить руками, хвататься за его плечи. Цепляясь за него, как за соломинку в водовороте. Ураган, который эту соломинку сейчас сметёт, разобьёт о скалу твёрдой груди.
Сергей со стоном впился в шею. Прикусывая кожу, оставляя жадные засосы, скользя пальцами по моему бедру, сжимая его. Зверь гибкий, хищный, не отрывающиеся голубые гипнотизирующие глаза, в которых голод и потоки страсти. Острый укус в сосок. И тут же язык нежно зализывает это место.
– Я должен заставить тебя понять – хрипит Седой –Ты должна быть только со мной. – Слышишь, я заставлю тебя понять!!
Я уже не слышу его погружаясь в океан удовольствия. Мышцы расслабились, стало жарко, свободно, разноцветно. Я забилась в конвульсиях, а мир разбился на осколки. Чёрный шёлк удовольствия, идущего разом со всех сторон и откуда‑то изнутри.
Я прихожу в себя на кровати, окольцованная чужими руками. Тело болит, внизу саднит и странно, невероятно странно, но мне хорошо.
Жмурюсь, потому что по комнате слабо скользит рассвет.
– Я тебе очень больно сделал? – тихо спрашивает он, сразу почувствовав, что я проснулась.
– Чу‑чуть. – Мне нужно в ванную. – я пытаюсь встать с постели.
Наталкиваюсь на напряжённый взгляд. Он тщательно сканирует меня. От вчерашнего безумца не осталось и следа. Сергей теперь с участием и заботой следит за моими движениями. Хмурится, замечая на мне следы, оставленные этой ночью.
Встаёт идёт в ванную и приносит мягкий, пушистый халат.
– Я не думал, что делаю это так грубо. – Извини, малыш.
Присаживается рядом. Накидывает на меня махровую ткань, помогает просунуть руки в рукава. Бережно целует в висок.
В ванной я имею возможность увидеть, о какой грубости он говорил. Под глазами синяки, от недосыпа. Губы припухшие, сухие. Волосы сбились в один комок. Сразу бросаются в глаза пара отметин на шее, сейчас они красные, но вскоре посинеют. На груди след от укуса, синяки на бёдрах, на руках. Печальная картина. Хорошо, что сейчас не лето. Потому что придётся носить только закрытую одежду пару дней.
Душ немного помогает. Но все равно чувствуется дискомфорт во всем теле. Когда я выхожу из ванны, меня уже ждёт завтрак. Мы едим в полной тишине. Только Седой хищно следит, чтобы я все съела. Но я настолько голодная, что его опасения напрасны.
– Помнишь наш вчерашний разговор в машине?
Я киваю, делая глоток горячего чая. Краем глаза замечаю, что кто‑то успел привезти мои вещи из старой квартиры. Сейчас они аккуратно разложены на диване в прихожей. Значит Сергей все продумал, просчитал наперёд.
– Тебе хватит часа, чтобы собраться?
Снова киваю.
Мы вылетели в это же утро. Приземлились в том же аэропорте, на территории которого я впервые познакомилась со спортивным самолётом Сергея. Потом была пересадка в джип и поездка по родному городу. Странно, я не была здесь всего лишь десять дней. А словно прошёл год, столько событий случилось. Осень вступила в свои права. Деревья скинули золотистые одеяния и, ёжась от ветра, стояли в ожидании белого покрывала. Подчёркивая черноту и серость города.
Вымотанная дорогой я уснула, и проснулась от того, что Сергей тормошил меня за плечо. Тихонько щекочет подбородок. А в глазах грусть.
–Приехали, – он открыл свою дверцу и в машину ворвался поток холодного воздуха.
Я завернулась в пальто поглубже. Спросонья меня всегда одолевает озноб. Пока Сергей обходил машину, что бы открыть дверцу я окинула взглядом территорию. Какая – то парковка. Пустынная, только два внедорожника и наши машины.
Сергей отворил мою дверь. Я оперлась об предложенную руку и вышла наружу. Седой наклонился и взял мой шарф. Который я по своей привычке оставила в салоне. Протянул мне его, и легко поцеловал в губы, притягивая за талию к себе… Отпустил и шагнул в сторону.
Я перевела взгляд в глубину парковки. Седой взял меня за руку, и его рука превратилась в металлические тиски, приковавшие меня к себе. Может он боялся, что я рванусь вперёд, или наоборот в сторону. И мне действительно захотелось сбежать. Накатила паника, страх, дыхание перехватило, начало тошнить, закружилась голова.
Потому что из припаркованного внедорожника вышел Валентин. А следом за ним еще четыре мужчины.
Рука Седого, удерживающая мою ладонь, налилась свинцом. Не давая даже пошевелить запястьем. Если захотела бы освободиться, все равно бы не смогла. Но это и не нужно было, не то что двигаться, дышать я была сейчас не в состоянии.
