Наталья Сапункова
Кольца Лины

Надо же, она не приказывала, она просила. Во всяком случае, такой тон сошел бы и за просьбу. И вообще, у себя в комнате ленна Дана разительно переменилась, она теперь казалась нормальной, деловитой, спокойной. Если бы я не слышала, что это она только что визжала на экономку…

– Утром придешь сюда. Угу? И где твои девичьи бусы? – ленна мельком взглянула на меня и подцепила пальцем свои бусы, точнее, одни из бус.

Интересное это было украшение: пять одинаковых крупных узорчатых шариков, прозрачных, как из хрусталя, больше двух сантиметров в диаметре, перемежались мелкими, с горошину.

– Или с тебя их сняли? – ленна нахмурилась. – Была причина?

Вот еще новости. Сняли девичьи бусы – это что значит? Ни Митрина, ни добряга-мельник не просветили меня насчет этой детали. И, наверное, это плохо, даже можно строить гипотезы, почему. Может, их с гулящих девок снимают, или что-то вроде того?..

Я решительно покачала головой – нет, не сняли.

– Я просто хотела узнать, сколько тебе лет. Так сколько?

Так бы сразу и спросила. Я отложила лекарства и показала на пальцах: два раза по десять и один.

– Двадцать один? – Ленна удивилась. – И тебя до сих пор замуж не выдали? Что, потеряла бусы? Может, у тебя их украли?

Дались ей эти бусы! Я решительно кивнула – да, потеряла! Украли!

– Значит, так, – она усмехнулась. – Погоди, сейчас я тебе дам. Красивые, понравятся! Мне их жених прислал. Не побоишься носить? Отец разозлится… а может, не заметит. Он на украшения внимания не обращает. А Нона будет беситься. Ну, наденешь? Не побоишься?

Вот так, значит. Барышня находится в состоянии постоянной войны с экономкой и родственниками… точнее, может, и не войны, но бесить их – ее любимое удовольствие. И она вербует меня в свое «воинство».

В сущности, мне это не нравилось. Но я согласно кивнула, глядя в глаза ленне – не боюсь, милая, ты только отвези меня в Андер, к моему магу!

Она тут же метнулась в соседнюю комнату и принесла парчовый мешочек, вручила мне.

– К утру нанижи и надень! Тебе нужно восемь, тут десяток. Вельта!

На зов из другой двери тут же выскочила молоденькая девчонка.

– Ступай к Ноне. Спроси у нее, наконец, как зовут мою новую служанку. Скажи Ноне, что я велела ей прийти ко мне с утра, и что я дала ей бусы и велела надеть!

Ого, а вот это мне понравилось. Ленна не собиралась перекладывать на меня ответственность! За это уважаю.

– Ты еще здесь? – она махнула рукой, – иди уже, поторопись!

Ну наконец-то.

Возле Дина сидела Нилла, рядом с ней на лавке слабо теплился масляный светильник.

– Принесла? – она вскочила. – Давай, помогать буду.

Она уже принесла из кухни чашки, ложку, кувшинчик с ягодником – так здесь называли отвар из ягод и трав, иными словами – тот же компот, в который для пряности добавили трав. Казалось, я отчетливо слышала запах душицы и меда. Вкусно.

– Попьешь? – предложила подруга. – Ола приготовила на утро.

Я отмахнулась, это и потом успеется. Первым делом смазала спину Дина мазью, она и правда немого холодила, и кончики пальцев, о чудо, слегка онемели. Точно подходящее снадобье.

– Это балистник, дорого стоит, не разливай зря, – заметила Нилла, понюхав пробку, – но хорошо лечит. Я его покупала раньше, махонькими флакончиками. Еще когда у детей зубки режутся, тоже годится.

Что ж, может, я и была излишне щедрой. Зато скорей подействует. И барышня не предупреждала, что надо экономить.

– Имень рассердился бы, наказанных не лечат балистником, – продолжала мимоходом просвещать меня Нилла, размешивая порошок в чашке с водой. – Иначе какое же это наказание – пустая трата времени…

Да-да, подруга, я уже поняла, что у вас тут на редкость гуманное общество. Но именя вашего тут покуда нет, и слава… Провидению. И доброй ленне Дане.

– Горько. Думаешь, он выпьет? – Нилла лизнула полученное зелье.

Я вытерла руки от мази, взяла чашку, тоже попробовала капельку. Да, гадость. Что это, хоть примерно? Но все равно, надо дать лекарство, раз ленна так считает. Я-то совсем профан в местной медицине, так что поостерегусь брать ответственность и отменять назначения «специалиста». И потом, больной в сознании, и не маленький ребенок. Должен выпить, потому что надо, верно?

Он то ли спал, то ли пребывал в забытьи. Я провела по его щеке, колючей, небритой. Ну же, проснись?..

Нет, никак.

Тронув пальцем губы, посмотрела на Ниллу – дескать, поговори с ним. Она поняла, наклонилась к Дину, заговорила, затеребила его.

Дин нехотя открыл глаза, мутно посмотрел на нас, несколько мгновений спустя его взгляд прояснился. По Нилле он лишь скользнул, на мне задержался.

– Ты… ты кто, найка из речки? – спросил он хрипло и закашлялся.

– Эй, болезный, тебе так похорошело, что уже начал девке глазки строить? – фыркнула Нилла и щелкнула его пальцем по щеке. – Видишь, Камита, а ты переживала. Вот, приподнимись и выпей, это лекарство! – она сунула ему под нос чашку.

– Камита, – повторил Дин медленно, словно пробуя на вкус каждую букву имени. – А где Дана?

– Она не придет, ей имень запретил к тебе подходить, – пояснила Нилла. – Она к свадьбе готовится. Видно, имень боится, что станешь мешать… мало ли что вы с ней учудите?

– Я понял.

А я вот зато ничего не поняла. Дин и ленна Дана? Что-то учудят? Так ленна вроде влюблена была в молодого именя, при чем тут Дин? Однако ленна передала мне лекарства для Дина, ругалась из-за него с экономкой. Они дружат, дочь хозяина и местный Иванушка-дурачок?

Морщась, Дин приподнялся на локтях и в два глотка выпил зелье из чашки.

– Даже такая дрянь из твоих рук, Нилла… Воды можно? – он скосил глаза на меня.

Я налила в чашку ягодника, поднесла к его губам.

– А иначе – можно?..

– Чего тебе иначе? – не поняла Нилла.

Я усмехнулась и прижала к его рту край чашки. Он улыбнулся и выпил травника.

– Спи теперь, – сказала Нилла. – Сейчас крепко уснешь, а к утру легче станет. Спи.

Он послушно закрыл глаза и, действительно, скоро уснул, задышал ровно и глубоко.

Настойку из пузырька надо давать каждый час. Будить? Это ладно, но что такое здесь час? Это я пока не выяснила. Час – просто единица времени, может быть и длиннее нашего земного часа, и короче. А ленна и не подумала дать мне часы, значит, была уверена, что я и сама найду, чем отмерять время. Но я пока не видела здесь часов.

Часы в смартфоне. Может, сгодится? Достать его на глазах у Ниллы? Я решилась. Вроде ей можно доверять, заодно посмотрю на ее реакцию…

Реакция превзошла мои ожидания – Нилла чуть не подпрыгнула.

– Что это?! Магический кристалл?

Я махнула рукой – не бойся, дескать, – и показала ей выведенное на экран изображение часов, классических, с стрелкой.

– Ты магичка?!

Я покачала головой.

– Это не опасная вещь? Лучше убери, я сейчас принесу тебе часы!

Ага, даже так. Я погасила экран, прижала палец к губам, просительно взглянув на подругу.

– Никому не скажу, – пробормотала та, – а ты лучше никому не показывай лишний раз, отнимут. Магические вещи так дорого стоят!

Разумный совет, что тут скажешь. Кстати, я ведь ожидала, смартфон будет почти разряжен, но индикатор показывал почти полный заряд! Да он не был полным уже тогда, когда я шла на работу в то злополучное утро!

А потом мой телефон подержала в руках Митрина, и он включился сам. И зарядился. Вот и пойми-разбери, какое отношение имеет к электричеству местная магия!

И еще Нилла, простая женщина, не упала в обморок, увидев такую необычную вещь. Просто решила, что вещь магическая, и посоветовала спрятать, чтобы не отобрали. Как много всего тут можно списать на магию…

Нилла принесла мне песочные часы, самые обычные: стеклянная колба с тонкой «талией», заключенная в деревянный футляр-основание.

– Вот, переворачивай каждый час… – и сама поставила часы возле лампы, песок тут же потек вниз.

Движение песка в песочных часах завораживает. Дома на моем столе тоже стояли песочные часы, красивые, сделанные под старину, и тоже рассчитанные на целый час – уж и не знаю, где раздобыл их мне в подарок мамин брат дядя Гоша. Мама тогда заявила, что это ненужная вещь и бесполезная трата денег. Но мне почему-то всегда нравились бесполезные вещи.

Нилла уходить не спешила, напротив, она сбросила башмаки и забралась с ногами на лавку, так что лампа и часы оказались между нами.

– Удивляешь ты меня, Камита, – она хмыкнула. – Поначалу казалась недотепой, да и дядька твой тебя полудуркой представил. А оказывается, вон, магическими вещами пользуешься. А грамоты не знаешь. Дин вон, кстати, и то читать и писать умеет.

Я только улыбнулась и достала Данины бусы. Хоть до меня и дошло уже, как их надо нанизать, но все же, может, не все дошло, а Нилла наверняка точно знает.

Она высыпала бусины на ладонь – граненые, красивого, густого винно-красного цвета.

– Ого, красота какая. Тебе девичьи бусы надо нанизать? И впрямь, я все не решалась спросить, почему ты их не носишь? Помочь, что ли? – она удивленно покосилась на меня. – Вот и говорю, странная ты, простых вещей не знаешь. Тебя словно дракон с луны принес.

А у нас с луны падают, или валятся. Дракон, должно быть, доставляет с луны намного комфортнее.

В мешочке с бусинами нашлась и вощеная нить, Нилла принялась ловко нанизывать на нее мелкие бусины.

– Тебе сколько лет, Камита?

Показала ей на пальцах, так же, как барышне: двадцать один.

– О, так много? Ну и ну. Тебе нужно восемь бусин, – она отсчитала восемь крупных.

С этим понятно: количество девичьих бусин на шее девушки зависит от возраста, а именно на сколько лет она старше тринадцати. В четырнадцать лет, должно быть, надевают одну крупную бусину среди множества мелких, и добавляют с каждым годом. У ленны Даны крупных бусин пять, значит, ей восемнадцать лет, а мне надо восемь, потому что тринадцать и восемь будет двадцать один.

– Ты ведь сирота? – я кивнула, и Нилла продела нить сквозь несколько мелких бусин так, что получилась петелька. – А родные братья у тебя, может, есть? Сколько?

Я мотнула головой – нет, ни одного. Есть два двоюродных, Виктор и Женька, сыновья дяди Гоши, но ведь в данном случае это не считается?

– А жаль, – вздохнула Нилла, – ну ладно.

Мне тоже было жаль, потому что я так и не узнала на этот раз, как с помощью бусин показывают наличие и количество братьев.

– Вот, держи, – Нилла протянула мне свое изделие и мешочек с тем, что осталось. – Да, хороша ты. Такие бусы и для княжны сгодились бы.

Я закивала, жестами выражая свое восхищение и благодарность. Нилла помолчала, задумчиво глядя то на меня, то на огонь, потом вдруг придвинулась и сказала тихо:

– Послушай, Камита. Ты почему-то хочешь в Андер. У тебя там кто-то есть, да? Мужчина? Или родственники? И ты надеешься, что ленна отвезет тебя туда, да?

И, дождавшись моего слабого кивка, продолжала:

– Не очень рассчитывай на это. И не доверяйся ей. Ленна не хочет замуж за младшего князя, понимаешь? Если она предпримет что-нибудь, чтобы избежать свадьбы, а ты будешь рядом – попадешь под раздачу, тоже виноватой сделают. А оправдаться вряд ли сможешь. Поняла? Ленне-то ничего не будет, а вот тебе!

Она слезла с лавки, нашарила пятками башмаки.

– Ладно, дальше справишься, а мне вставать на заре. Помоги тебе Провидение!

Прописанное ленной лечение помогло, к утру жар у Дина спал. Под утро я с чистой совестью прикорнула у него в изголовье, и проснулась, когда солнце уже встало. Моя рука – ах, какая идиллия, – опять оказалась под щекой Дина, я осторожно освободила ее, он не проснулся. Теперь – к ленне?

Сначала я забежала на кухню, наскоро позавтракала лепешкой и чашкой ягодника. Слуги ели за длинным столом у входа, лепешки были из темной муки с ягодами, ноздреватые, вкусные, желающим еще наливали какого-то то ли супа, то ли жидкой каши. И собрались за столом одни женщины. На меня по-прежнему глазели – ну да ладно, это вполне естественно. Насмотрятся и перестанут.

– Ты сегодня к нам придешь, Камита? – спросила тетушка Ола, споро собиравшая на большой поднос завтрак для кого-то: лепешки, не наши, другие – золотистые, румяные, а также какие-то маленькие посудинки с чем-то, кувшинчики, тарелочки-ложечки.

Я в ответ развела руками.

– Скажу экономке. Нечего тебя туда-сюда гонять, работай с нами, – проворчала она. – Сегодня еще лишних людей кормить, рук не хватает.

Я кивнула и показала на поднос, знаками и мимикой любопытствуя – для кого?

– Это-то? Для маленьких лира и ленны, младших детей именя, – поняла меня шеф-повариха. – Для них имень велит все подавать отдельно.

– Ага, чтобы от старших не отравились, а то жалко, дети же, – ввернула рослая пухлая молодайка, уминающая лепешки за обе щеки.

За столом захихикали, тетушка Ола усмехнулась, спросила:

– От ленны-то приходили уже за ее сиротской долей?

– А как-же, небось опять вскочила ни свет ни заря, – ответила одна из поварих, – не спится ей. Уж поспала бы всласть последние свои девичьи денечки.

– А то, глядишь, муж станет по утрам в поле выгонять работать! Чем еще княгиням заняться? – заметила моя соседка по столу, и все захохотали.

– Блажит девка, – сказала другая соседка. – Уже третий месяц на завтрак ест вчерашнюю лепешку с водой, на обед – немного похлебки. Кожа и кости остались. Мужа хочет напугать своими костями? Так не поможет ведь. Раз их сама королева сосватала.

– Может, когда имень вернется?..

– Потому и не возвращается, наверное. С дочкой ссориться не хочет. Как-никак, на будущую младшую княгиню Таума придется тогами топать, а она опять начнет посуду бить.

– Ага, вот пусть мужу попробует побить посуду!

– Ха, а может, князь-брат только на серебре ест?..

– Говорят, этот брак – награда нашему именю. Шутка ли, за младшего князя Таума выйти, с семьей королевы Кары породниться. Говорят, именно дочка нашей ленны княжной Таума будет. Что он сделал, что его так наградили?..

– Да, я тоже слышала.

– Шутишь? Он с молодых лет при дворе служит.

– Как служит? Когда-то служил. Все время тут да тут.

– А может, это не наше дело?

– Вот еще.

Обычный бабий треп. Не знаю, одинаковы ли люди во всех мирах, я-то и в существовании разных миров наверняка убедилась всего пару дней тому как. Но этот мир и наш были чем-то удивительно похожи. Правда, здесь еще драконы живут, и эти, как их, рухи – какие мелочи, в самом деле! А люди такие же. И слушать болтовню за столом было очень познавательно. Спрашивать я не могла, читать тоже, могла только слушать. Правда, понятно было не все, но тут уж делать нечего. Пойму со временем.

Покои ленны, какое счастье, я отыскала без проблем, не заблудилась. Постучалась, вошла. Барышня была тут, стояла у распахнутого окна, услышав меня, оглянулась. Как положено приветствовать господ, какими поклонами и приседаниями? Ничего такого вроде не видела. Ладно, если что – я ведь полудурка, на это и спишем…

– А, Камита. Входи, что стоишь. Как он? Ему лучше?

Я уверенно кивнула. Надо же, имя мое барышня уже выучила. Приятно.

– Хорошо, – она улыбнулась. – Ты молодец. Скоро лекарка придет, посмотрит его. Ты не думай, что с ним тут жестоко обращаются.

Я опять кивнула – дескать, не думаю, что вы. Впрочем, здесь нужно на «ты».

Кстати, я знала, что исторически в русском языке тоже так было. Уважительно-почитательное «Вы» пришло к нам не так давно, и то народ в обиходе это не воспринял, естественно.

– Мой отец – он добрый человек.

Верю-верю, барышня… точнее, ленна.

– Ты будешь мне помогать, Камита?

Чуть помедлив, я опять кивнула. Да, Нилла предупредила, я буду осторожна. Но и помогать тебе буду, ленна Дана. Я хочу домой.

– Экономки не бойся, и никого не бойся. Не дам тебя в обиду. Ты бусы надела, вижу. Замечательно. Надеюсь, с тебя скоро их сорвут… на твоей свадьбе. Вот приедем в Андер, выдам тебя замуж.

Видно, чувства на моем лице отразились противоречивые: да, хочу в Андер, но замуж-то зачем? Она усмехнулась:

– Не бойся, насильно выдавать не стану. Только если захочешь. А пока заплети-ка мне косу, как у тебя. Мне нравится.

Она села на стул перед большим зеркалом.

Волосы у Даны были чудные, густые, ниже пояса, цвета темной меди. И вообще, я, наверное, еще не видела настолько красивых девушек. Вчера при первой встрече это не заметилось, настолько она показалась мне глупой скандалисткой – да чего там, неадекватной просто. Теперь стало понятно, что это ее игра. Игра, безусловно, дурацкая, потому как точно ли надо так орать и скандалить? И не есть нормально третий месяц? С другой стороны, всех правил этой игры я не знаю. Пока не знаю… хотя обошлась бы без этого знания и в дальнейшем.

Ей восемнадцать лет. От подростка недалеко ушла. Вот она кто, бунтующий подросток, которого снисходительно пожурят, но все равно не станут слушать.

А мне двадцать один. Но я, по-моему, много старше!

Ростом ленна Дана оказалась где-то на полголовы ниже моих ста семидесяти, тонкая кость, удивительно гармоничные черты. И очень худая, теперь знаю, почему. Но не сказала бы, что это ее сильно портит. Такую, наверное, раз увидишь – не забудешь. Если, конечно, она в этот момент не визжит на экономку.

Я соорудила ленне роскошный «рыбий хвост», вплетя поданные мне девочкой-служанкой длинные нити прозрачного и красного бисера. Девочка стояла рядом и не сводила глаз с моих рук, я специально для нее плела помедленнее. Вместо цветной ленты ленна носила повязку, расшитую бисером, ее надела служанка, закрепив тонкими заколками – я отметила эту деталь.

– Отлично, Камита! – ленна крутнулась перед зеркалом, разглядывая косу. – Теперь можешь поспать, заслужила, – она показала на одну из внутренних дверей, – во-он там, лавка сразу за дверью. Не высовывайся, экономка сюда не придет. А меня ждут невестины обязанности! – она едко хохотнула.

Я решила, что ослышалась. Поспать?! Какая щедрость. Кажется, ленна действительно неплохой человек, раз сообразила, что рабыне после бессонной ночи хорошо бы поспать.

Она ушла. А я вдруг услышала стук мяча под окном, и голоса, смех. Выглянула…

Мяч? Невероятно! Но именно так и было. Внизу на мощеном дворе играли в мяч дети, мальчик и девочка. Мяч был синий, и он прыгал, когда им ударяли о стену – как и положено мячу. Он резиновый?..

Мяч был упругим и прыгал. Непременно надо будет при случае подойти ближе и посмотреть, из чего же он сделан.

– Это маленькая ленна и маленький лир, младшие дети именя, – девочка-служанка стала за моим плечом.

Я кивнула. Уже надоело чувствовать себя китайским болванчиком – все время киваю…

Младшие дети именя не походили на старшую сестру. Оба светловолосые, этакий скандинавский тип. Собственно, я, можно сказать, сама отношусь к такому же.

– Ты правда не дурочка? – спросила служанка, слегка запнувшись.

Я не выдержала и засмеялась, помотала головой. Только и делаю тут, что отрицаю свою придурковатость.

Как зовут тебя, девочка? Нас не представили. Сколько тебе лет, тринадцать, четырнадцать? Хотя… бусы на шее из мелких бусинок. Если я все поняла правильно, то тринадцать. Когда стукнет четырнадцать, появится первая крупная бусина.

Казалось, ей хотелось поговорить, а это меня устраивало. Я ведь как ежик в тумане. Так бы и слушала все подряд, чтобы понять этот мир. Иначе в нем, непонятном, неуютно и страшно.

– Ты не боишься драконов, э… Камита? – продолжала она словно в ответ моим мыслям, но… каков вопрос!

С какой радости мне нужно их бояться?

– Они разрушили столько городов в Итсване. Ты ведь знаешь, да? Они все-таки страшные. И злые, наверное.

О, тут даже так?!

Я разом забыла, что творится за окном, и уставилась на девочку. Тут у них проблемы с драконами? Драконы агрессивные, нападают? А Митрина, между прочим, упомянула о драконах этак вскользь, как о чем-то несущественном.

– Ленна говорит, что у Винеты особый договор с драконами, такого ни у кого нет. Ни к кому больше дракон не прилетает раз в год. Ты слышала об этом? Когда дракон прилетает осенью в Андер, интересно, чем его кормят? Нет, я правда боюсь драконов.

Я могла только пожать плечами. Если так – я тоже их боюсь. А что за договор с драконом и зачем он прилетает? А кормят не королевскими дочками, случайно? Или красивыми горожанками? Может, это один из пунктов договора? А то я про такое читала. В сказках.

Стоп. Договор с драконом. Они – разумные?

– Свадьба нашей ленны будет сразу после свадьбы короля. А потом коронация. Если король наденет корону, то сразу начнется большой праздник. Ленна Дана уже станет младшей княгиней. Ей такие наряды готовят для большого бала – ты еще не видела? Вот пойдем с тобой помогать к портнихам – ахнешь! Ну а если даже король не наденет корону, бал все равно будет. Просто праздника будет меньше. Но все говорят, что уж после своей свадьбы король обязательно наденет корону. Ведь он женится на княжне, и это станет последним условием! Правда, княжон будет всего пять, но все равно, у короля будет выбор из пяти девушек, здорово, правда? Хотела бы я попасть на королевские смотрины, представляешь, какие все будут нарядные, и какая там будет красота? А одна княжна старше короля, на целых два года. Но это ведь неважно, правда?

Я только вздохнула. А подробнее? И кто бы еще объяснил, что к чему? Почему этот несчастный король никак не может надеть свою несчастную корону? Что за условия, последнее из которых – женитьба на княжне? И что значит быть младшей княгиней? Есть еще старшая? Тут многоженство? И только не говорите мне, что отвергнутых невест короля все-таки скормят дракону!

Этого никто и не говорил. Это моя дурацкая фантазия не туда покатилась, и не более того.

– Ой, Камита, тебе же велели спать, а мне надо пришить новые пуговки на жилет ленны Даны!

Я согласно кивнула – надо значит надо. Где же мне тут поспать велели? Лавка за дверью и впрямь была, в нише между стен, застеленная чем-то вроде толстого стеганого одеяла, и подушки лежали, целых три – куда более комфортное местечко, чем то, что выделили мне для проживания. А вообще… хотелось осмотреться.

Прямо рядом с лавкой был вход куда-то, завешенный шторой, двери нет. По логике вещей, тут должна быть спальня, тогда эта лавка – место для дежурной няньки… служанки, то бишь. Я отвернула штору – да, действительно. Просторная комната, в углу низкая кровать, стол со стулом, большое овальное зеркало. Огромный шкаф, и еще один, со множеством ящиков, а в ногах кровати – сундук с коваными уголками. Кровать выглядела совсем по-нашенски: с постельным бельем, кучей подушек, одеялами. Незаправленная, между прочим, но это дело не мое, верно? Несколько книг на столе. Книг?..

В мгновение ока я оказалась возле стола и осторожно дотронулась до обложки верхней книги. Кожаная. И книги все толстые, прямо фолианты, страниц на пятьсот каждая…

С трепетом я открыла верхнюю. Бумага. Здесь есть бумага! Плотная, шелковистая на ощупь, кремового оттенка. Буквы… Да, буквы. Явно напечатанные, а не написанные от руки. Здесь печатают книги на бумаге! Буквы шли строчками слева направо и сверху вниз, то есть именно так, как я привыкла читать. Хотя, если бы здесь писали столбиками или снизу вверх, как в Японии или в арабских странах, тоже было бы не удивительно. Да хоть по кругу! Главное – книги, бумага, буквы. Хоть и буквы непонятные, но я безусловно смогла бы освоить здешнюю грамоту. Если вдруг задержусь…

На столе еще стоял письменный прибор: чернильница с крышкой и перьевая ручка, то есть палочка с надетым на нее металлическим пером, на подставке. Похожий, не такой красивый, имелся у моего дяди Гоши. Он интереса ради купил его в антикварном магазине и объяснил, что ещё недавно именно эти приборы стояли на столах во всех почтовых отделениях. Я пробовала писать тем пером, мне не понравилось. Впрочем, перьевой авторучкой я писала, но это же совсем другое дело…

Я взяла в руки здешнее перо, чтобы рассмотреть. Вроде бы пишущая часть длиннее и тоньше, чем у дядьгошиного, но суть та же. Итак, здесь пишут перьями из металла, которые у нас массово стали делать только к середине девятнадцатого века, притом, что кое-где чуть ли не до начала двадцатого века писали гусиными. Невероятно, но факт. Однако здесь я пока не видела ничего похожего на наш девятнадцатый век…

Я вышла из спальни, огляделась – никого. Прилегла на лавку, подбила под головой подушку. Спать не то чтобы хотелось, но было хорошо так, тихо, спокойно, не трогал никто – здесь мне редко, наверное, будет выпадать такая минутка. Можно полежать и подумать… подумать, да…

– Камита! Ну ты и хороша спать, вставай, солнце уже заполдень! – меня трясли за плечо.

Я хороша спать?! Да ведь и глаза не успела закрыть…