Наталья Рябцева
Путь израильского наёмника

Глава 5

Над крыльцом зажглась лампочка. Свет выдал улыбку Рахиль, такую яркую и милую, что я не удержался и сделал комплимент.

– Я теперь буду обращать внимание на малейшие мелочи по дороге и здесь, в саду. Лишь бы вы улыбались.

Она ничего не ответила. Выключила свет и вошла в дом. Мне ничего не оставалось, как закрыть глаза и моментально провалиться в сон прямо под звёздным небом. И только я начал смотреть сладкие сны, как вдруг что-то толкнуло меня. С перепугу я не понял где нахожусь и шлёпнулся с кровати прямо к ногам Рахиль.

– Давай ка, за работу.

– Прямо сейчас? Дайте поспать, ночь же на дворе!

– Ну да. А ты хотел валяться здесь вечно?

– Хотел.

– Иди шутник, работай.

Протянутая майка и шорты были тут же одеты.

– Зубы без меня почистишь. Я жду тебя в машине.

– А покушать?

– Не заслужил.

Рахиль прошла немного вперёд, виляя попой, и добавила:

– Ещё не заслужил.

– Эх, чёрт. Во не везёт то как.

– Не чертыхайся при даме. Иначе что?

– Полиция.

– Молодец. Открой поливочный шланг. Там вода для тебя.

Рахиль была сейчас похожа на домомучительницу или на плантатора и мне приходилось повиноваться ей. Почистил зубы. Сел на заднее сидение пикапа.

– Поехали?

– Поехали, – буркнула она, и пикап тронулся в темноту.

Свет фар вырывал из ночной темноты встречные предметы.

Машина ехала без остановки. Только я стал засыпать, как опять запищали тормоза.

– Да что же это такое? Мне дадут сегодня поспать?

– Выходи.

– Куда? Кругом же ночь.

– Выходи, я тебе сказала.

Я вышел и подошёл к окну. Она опустила стекло и шепнула:

– Вон, видишь огоньки?

Я поднял взгляд. Далековато будет. «Только не говори, что мне нужно туда бежать» только и успел подумать.

– Там в багажнике мешок с песком. Ты должен отнести его к тем огонькам. Не разочаровывай меня, прошу. Приди до рассвета.

– А больше ничего не надо сделать?

– Придёшь на место, узнаешь.

Только она отъехала, как темнота со всех сторон захватила меня. Вокруг поднимались высокие стебли кукурузы и висела полная тишина.

Ох, как я только этот мешок не тащил. И на плече, и в руках, и под мышками. Падал столько раз, что сбился со счёта. Поцарапанный и побитый, преодолел, наконец, расстояние в 10 километров. Вошёл, это мягко сказано, быстрее приполз на территорию фабрики с рассветом.

– Чего стоишь?

Бородатый мужчина собирал кукурузу с земли.

– Мне бы полежать немного.

– Ты от Рахиль?

– Да.

– Так значит ты теперь её садовник? Давай собирай кукурузу с земли, иначе…

– Я знаю, полиция за незаконное проникновение.

– Ну, вот и молодец.

Я собирал эту кукурузу, кидал её и ненавидел всей душой. Мой организм из последних сил желал отдыха. Но вот вместе с шестью рабочими нелегалами мы собрали 50 тонн. Солнце уже поднялось довольно высоко. Только сели отдохнуть, как приехал ещё один грузовик.

– Чего расселись? Кукуруза высохнет, – закричал всё тот же бородатый человек, вышедший с бумагами.

– Чёрт, – выругался я и обмотал голову футболкой.

Только сейчас я заметил на изнанке надпись на иврите. Она обозначала собственность армии. Так бы наверно и умер возле горы кукурузы, но спасла Рахиль.

С какой радостью я бросился на крик «Влад», с такой же ненавистью я посмотрел вслед уехавшему автомобилю, оставившему мне мешок с цементом. Лишь к вечеру я добрался домой. Рахиль не было, а бабушка Сара ждала меня, чтобы загнать павлинов. Навязчивая мысль о еде крутилась у меня в голове. С жестокостью я хлестал ремнём дивных птиц, пока не загнал их всех в клетку. Получив свой кусок хлеба, я заглотнул его вместе с кружкой молока и отправился в сад.

Там я и встретил его, своего друга. Закатные лучи алыми отблесками плясали на стёклах домика Рахиль. Птичьи голоса наполняли вечерний персиковый сад. Уставший от напряжённого дня я в каком-то полусне добрался до кровати. В желудке было полно, а в голове пусто. Сытый сон уже захватил мои веки, и тело приятно расслабилось после тяжёлого физического труда. Я блаженно коснулся скрипящих пружин, как вдруг снизу вынырнул щенок. Такой смешной и немножко грустный. Его симпатичная мордочка была испачкана объедками еды. Малыш был совсем один, впрочем, как и я. Он вряд ли знал что такое ласка и любовь. Резко присев на корточки я испугал гостя, и он отпрыгнул в сторону. Но очевидно ему очень хотелось быть чьим-то, и щенок потихоньку подошёл ко мне, виляя хвостом. Доверчивыми глазами он заглянул в моё уставшее, небритое лицо. У меня сейчас был, наверное, не самый красивый вид, но малыша это нисколько не смущало. Забыв об усталости и проблемах, я с каким-то внутренним трепетом протянул руку. Мой гость ткнулся влажным носиком в ладонь и тут же шлёпнулся на бок, подставляя свой розовый животик, поросший мягким пушком. Получив свою долю почухивания, он вскочил на лапки и облаял меня, при этом усиленно виляя хвостиком. Очевидно, это означало полное признание. Официальное знакомство состоялось, и я понял, что подошёл ему по всем параметрам.

– Ну что ж, малыш, уговорил. Живи рядышком, только кормить мне тебя нечем.

В кружке осталось ещё немного молока, которое мой новый друг с удовольствием вылакал.

– Ну, ничего. Завтра что-нибудь придумаем.

Весь остаток вечера я провёл с ним, и на душе стало как то легко и свободно. Мы так и заснули в персиковом саду: я на кровати в зелёном спальнике, а он внизу, свернувшись калачиком у моих ботинок.

На следующее утро приехала Рахиль и забрала меня на стрельбище. За целый день стрельбы я совсем забыл о маленьком друге и только вернувшись, услышал, как плачет оставленный щенок. Увидев меня, малыш радостно гавкнул.

– Господи, хороший мой! Прости, я совсем забыл о тебе.

Навострив ушки, щенок подбежал и начал облизывать мои руки, лицо и всё, что попадалось под его шершавый язычок. Он тихонько поскуливал и, казалось, говорил: «Я проснулся – а тебя нет. Я так испугался, оставшись опять один. Смотри, какой я весёлый. Я люблю тебя. Почему ты ушёл?».

Ласково прижимая щенка к себе, я на мгновение замер.

– Малыш прости, что забыл. Прости.

Успокоившись, он уютно устроился у меня на руках, а я слушал, как стучит его маленькое, но такое горячее и преданное сердце.

– Прости ещё раз мой малыш. Я знаю, что это такое, тоже был одинок. Теперь я больше никогда тебя не брошу и никогда не сделаю больно.

Ночь наступила очень быстро. Накормленный щенок уснул возле моего живота. Маленький пушистый комочек дарил мне своё тепло, иногда поскуливая во сне. Вот так мы бы сладко и спали всю ночь, если б Рахиль опять не разбудила меня ни свет, ни зоря.

Теперь на пригорке высадили не только меня, но и моего щенка. Пол дороги он бежал рядом, а дальше кроме мешка мне пришлось нести ещё и уставший пушистый комочек. Как то не хотелось бросать его на растерзание шакалам или ещё какой зубастой твари. Вот в таком темпе прошёл месяц, а может и два. На фабрике кукурузу сменили яблоки и авокадо. Принимая всё как должное, я стал быстрее бегать с мешком на плечах. Щенок подрос и уже не просился на руки, а спешил рядом. Запоминая всё вокруг, я отвечал на вопросы Рахиль точно и без ошибок. Это ей безумно нравилось. Каждый раз она приезжала после рабочего дня и, сидя на ступеньках, говорила мне:

– Будь равно душен ко всему. Всегда внимательно слушай, какой бы усталый ты не был. Будь или добрым или злым. Порой в тяжёлой ситуации добряки больше всего предают, а злые спасают от беды. Радуйся дню и, проживая его, не делай больно никому, кроме врагов.

В таких вечерних нравоучениях прошёл ещё месяц. Всё было хорошо, но когда в один прекрасный день она забрала щенка, мне показалось, что я умер. Боль наполнила меня до края. Это было единственное родное сердце, которое бескорыстно любило меня. Я бросился на Рахиль.

– Ты ещё не готов, – она остановила меня, выхватив пистолет.

Я вернулся к кровати, а домомучительница унесла собаку в неизвестном направлении. Утром, как ни в чём не бывало, Рахиль заехала за мной и заставила нести мешок. Вскоре, стараясь выжить в этом кибуце, я уже искал план побега. За это время я окончательно стал одиночкой и смотрел на всех жителей исподлобья, считая их врагами. Спал я уже не так сладко. Сквозь сон слушал, что творится вокруг меня. Наверное, ждал своего друга щенка. Но тот не приходил. Начался сезон дождей. Это был ужас. Я намокал и мёрз, порой не засыпая от холода всю ночь. Для меня было счастьем, когда солнце согревало мой сад. Я оброс и стал нелюдим. Каждый день было одно и то же: работа, бег, стрельба. Иначе Рахиль нервничала и лишала еды. Год моего пребывания в кибуце скоро заканчивался. Я стал совсем не таким, каким приехал сюда. Чтобы экономить силы почти ни с кем не разговаривал. Мне так и не удалось сбежать.

Помню отчётливо, как в тот день пришла Рахиль и принесла бритву и мои документы.

– Сегодня праздник для тебя.

– Ты отпускаешь меня?

– Нет, в кибуце будет праздник урожая.

– Я не пойду.

Спокойно улёгся на всё ту же кровать, всё в том же саду.

– Ты не хочешь пострелять?

– А если я всех обстреляю, ты отпустишь меня?

– А если нет, ты останешься ещё на один год.

– Хорошо.

Рахиль рассмеялась.

– Готовься жить ещё один год. Сегодня сюда приедут лучшие стрелки. Не боишься?

– Ради свободы стоит рискнуть.

Рахиль посмотрела в небо и подставила лучам лицо. Она хотела ещё что-то сказать, но промолчала, села в свой автомобиль и уехала.

С приходом вечера все жители собрались на стрельбище. Их разговоры мне были не интересны. Рахиль пришла со мной и принесла Англичанку.

– На вот, возьми. Это мой подарок тебе. Она мягкая и нежная словно девушка. Полюби её и она подарит тебе свободу. Эта винтовка однажды полюбила моего сына, – и чуть промедлив, добавила, – чересчур она его полюбила. Помни, Влад. Никогда не впускай работу в свой дом. Оставляй её на пороге, иначе старуха смерть придёт за тобой.

Я пнул ботинком камень и не выдержал, задал вопрос:

– А где ваш сын?

У неё вдруг стал очень грустный взгляд.

– Его уж нет. Его убили, – это прозвучало безлико и монотонно, как будто говорил робот.

Я понял, что есть вещи, о которых не стоит спрашивать. Пристроив подарок в руках, посмотрел в открытые клапаны на всё вокруг. Оптика была отличная. Рахиль улыбнулась.

– Пошли, стрелок. Покажешь, что ты умеешь. Помни – один патрон, одна мишень. Удиви меня, и тогда можешь не выигрывать соревнования.

Мне показалось, что всё это время она испытывала и тренировала меня, любя как сына. Эта женщина старалась научить меня тому, чему тот так и не научился. Вот так мы пришли на стрельбище.

Тут нас остановил вопрос какого то бородача.

– Это твой новый ученик, Рахиль?

– Саймон, ты болтать пришёл или стрелять?

Резкий ответ обрезал все остальные желания поддёрнуть нас. Стрелки оценили меня и вернулись к расчехлению своих винтовок. Каких игрушек здесь только не было: и англичанки, и русские девушки в умелых руках, и американки, и даже азиатки. Рахиль протянула мне патрон.

– Помни один выстрел, одна мишень.

Я вышел на рубеж, поднял винтовку. Открыл два клапана и поймал в прицеле мишень метрах в 600 от меня. Со всех сторон началась стрельба. При попадании происходил взрыв. Мало у кого получалось попасть. Одни перезаряжались, вторые молча уезжали. Я всё стоял и смотрел на мишень. Наконец медленно поднял плечо и вложил в него мою Англичанку. Лёг щекой на приклад и в прицеле-крестике поймал мишень. И вот вдохнув, я почувствовал, что сейчас выстрелю вместе с ударом сердца. Но внезапный лай моего щенка отвлёк меня всего лишь на миг. Я выдохнул.

– Ну же стреляй!

Крик Рахиль и лизание моих ботинок прибежавшим другом, наверное, должны были отвлечь меня. Но я не отвлёкся. Удар сердца – выстрел. Вижу взрыв. Значит, попал.

– Молодец, – впервые за время пребывания в этом аду Рахиль похвалила меня.

– Ты прошёл подготовку, и я со спокойной душой скажу, что ты готов. А теперь отдохни и понаблюдай за мастерами.

Усевшись в тени оливкового дерева, я махнул рукой и подбежал мой щенок, превратившийся во взрослого пса.

– Ах ты, бродяга! Где же ты был?

Свист не дал псу лизнуть моё лицо. Подчиняясь зову нового хозяина, он оставил меня и кинулся к бородатому кибуцнику. Я проводил его спокойным взглядом. Любовь сейчас может быть только одна. Погладил свою Англичанку и, стряхнув с неё упавший лист, стал смотреть, как стреляют другие. До меня долетели слова:

– Он готов.

– Ты уверена?

Ответ заставил меня обернуться. Выглянув из-за дерева, я увидел человека в форме полковника и красных ботинках.

– Раз готов, тогда завтра я забираю его у тебя.

Рахиль улыбнулась, заметив мой взгляд.

– А подслушивать нехорошо. Ты слышал? С завтрашнего дня ты солдат армии обороны Израиля. Теперь ты часть большой семьи и помни – таких, как ты, единицы. Поэтому ты должен служить не ради почёта, а ради добра. Там ты не будешь обучаться, там ты будешь жить.

Рахиль уселась в автомобиль и умчалась прочь со стрельбища. Я хотел поговорить и ждал её у дома до самого утра, но она так и не вернулась.

Перед самым рассветом меня разбудил писк тормозов возле дома. По звуку я понял, что это не автомобиль Рахиль, поэтому не выскочил навстречу. Сел на пороге дома с винтовкой наперевес и стал ждать.

– Ну что, мы будем играть в гляделки, или поедем?

– Поиграем ещё немного.

– Эй, тебя звать Влад?

– Да.

– Тогда я за тобой. Не жди Рахиль, она не приедет. Меня зовут Андрей. Мне приказано доставить тебя на базу, причём срочно. Там начинается заварушка. Твоя помощь скоро всем понадобится.

Андрей не переставал говорить. Я обвёл взглядом место, где прожил год. Оно стало для меня родным. Здесь я оставил прошлую жизнь и приобрёл новую.

– Погоди, Андрей.

Бросился в сад, скатал спальник и оставил его на пороге. Шепнул:

– Спасибо.

Посмотрел на дом и сел в джип с военными номерами. Бронированный джип качнулся мягко. Я сидел на заднем сидении рядом с Англичанкой. Колёса с мягким хрустом покатили меня по песку к выезду из кибуца. Я оглянулся: сад, полный персиков, ждал хозяйку. Выезжая за жёлтые ворота, я заметил машину Рахиль, на заднем сидении которой сидел новый «рабочий».

Глава 6

Вскоре мы приехали к старинному городу. Здесь были одни камни и много-много солдат, которые шатались туда-сюда. От такого шума и неожиданного слова: «выходи» я растерялся и остался в машине. Андрей удивлённо глянул на меня.

– Ах да, прости. Вот тут всё, что тебе надо.

С переднего сидения он протянул кулёк. Я подозревал, что там военная форма. Думал, она буде покрасивее. Ну, что-то вроде цвета хаки. А она оказалась простой тряпичной, которую здесь носят все солдаты.

– Твой размерчик!

Андрей засмеялся, глядя на моё разочарование.

– Ничего, прорвёмся, – сказал я сам себе.

Стянул штаны и натянул те, что были в кульке. Приятная ткань прохладой обволокла ноги. Ботинки то ли жёлтые, то ли красные натянул на тёмно-зелёные носки.

– Красавец, ты хоть знаешь, куда приехал?

– Не знаю, – буркнул я, продолжая одеваться и не глядя на Андрея.

– Сейчас присягу крикнешь, и тебе дадут оружие.

– А у меня есть.

– Своё оставь, а то лишишься мигом. Потом получишь всё, что полагается.

– А что мне полагается?

Андрей улыбнулся.

– Если будешь хорошо себя вести, то полагается койка, спальник и немного приключений.

– Это мне подходит.

– Так чего же ты ждёшь? Ступай! Вон твой командир полковник.

Обучаемый Рахиль я понял, что вовсе не умею вести себя в окружении солдат. Как обращаться к командиру, что говорить? Меня сковало страхом, который вдруг исчез, когда полковник запросто протянул руку и скорее как друг, а не командир, похлопал по плечу.

– Ну что, пошли? Встанешь в строй.

– А куда?

– Да не тушуйся ты так. Всё хорошо. Ты только внимательно слушай и запоминай, а остальное всё придёт само. Доверься интуиции.

Не молодой и не старый военный в очках, привёл меня как сын отца к толпе солдат. Те приняли меня насторожено. У каждого были береты в цвет сапог, а я был без берета. То есть у меня он был засунут под обычным погоном.

– Он один из вас.

Никто не протянул мне руки, мол: «Ты кто и что тебе надо? Мы элита! Аты откуда появился такой?». Полковник взглянул на всех и заступился за меня, как отец за своего сына.

– Он вас спасёт, даже не задумываясь. А вы размышляете только над тем, протянуть ли руку в ответ?

Слова старшего по званию не звучали как приказ. Они были ещё одним уроком для тех, кого отобрали в этот отряд. И действительно, кто я был для них? Когда они учились выживать, я спал и убирал, стрелял и ждал окончания моего «садового» ада. Обветренные лица юношей были совсем недетскими. Кто-то буркнул из уважения к старшему и протянул мне руку. Потом засмеялись, подтолкнув меня, так как я не понимал их шуток.

Я остался тем же одиночкой, но теперь в окружении толпы одетой в форму. Автомат, слова присяги, повторяемые за девчонкой. Всё как в кино, но чувства не описать. Такой праздник бывает раз в жизни. Сердце как будто стало биться по-другому, и мир вокруг перестал быть просто миром. Он превратился в территорию, которую я должен теперь оберегать не потому, что надо, а по зову сердца. Всё изменилось, коме одного: всё то же солнце, то же небо и те же серые камни старинного города. Невыносимая жара и ещё много-много чужих мам и пап. Вот бы мои приехали и порадовались за меня. А может быть это и к лучшему, что их нет? Меньше знаешь – лучше спишь. В толпе много девчонок-солдат. Как же они прекрасны в форме. Она их стройнит. Я уселся на камень рядом с толпой гуляющей присягу и стал наблюдать.

– Правда здорово, когда семья!

– Ага, – ответил подошедшему Андрею.

– Ты почему, Влад, не присоединяешься? – слова полковника заставили меня подскочить. Протянутая банка кока-колы наполнила внутренности приятной прохладой.

– Всё хорошо, господин полковник. Немножко надо привыкнуть и всё.

Мы пожали друг другу руки и на этом разошлись.

– Давай ка я отвезу тебя домой?

– Андрей, отвези меня в месторасположение. Если можно?

– Вот ты даёшь! Да я это и имел в виду, когда говорил домой.

Среди разношёрстных машин на стоянке наш «Хаммер» казался слоном в посудной лавке. Те, кто пришли сюда, не обратили на меня никакого внимания. Ну и слава Богу. Теперь я буду жить именно так, и заниматься своим делом.

Дорога вперёд, гладкий асфальт. Это не российские дороги. Машина хоть и жёсткая, но идёт плавно. Мы шутя обгоняли легковые автомобили. За окном мелькали дома. Потом песок, песок, песок, потом оливковая роща. Андрей прибавил скорости и стал более сосредоточен до самой колючей проволоки, за которой стояли домики похожие на пионерский лагерь. Въехав на территорию, мы показали свои книжечки.

– Прибыли!

Андрей хлопнул меня по плечу.

– Какие прибыли? Одни убытки от вас.

Огромный мужчина, величиной с двухметровую гору, вышел на порог домика. Доедая гамбургер, он оценивающе посмотрел на меня. А я посмотрел на него. Правда, пришлось поднять вверх голову, чтобы получше рассмотреть великана. Грузинский нос, даже несколько больше чем еврейский, сильные руки и милая улыбка перемазанная кетчупом. Бутылка колы опрокинулась в открытый рот.

– Так это и есть Влад?

– Конечно, есть.

– Ох, он ещё и юморист. Мне подходит. Будет за мной патроны таскать.

– Бесплатно?

– Что бесплатно? Андрей, ты того Влада привёз? Или опять всё перепутал?

– Того, того. Другого и не было, – раздался сбоку женский голос.

Рахиль в военной форме была красивой-красивой. Короткая стрижка, кобура, военная выправка. Нашивки, те которые я ещё не знал, говорили мне, что она самый милый начальник в мире.

– Ну что, я смотрю, вы уже познакомились?

Своими словами она вмиг прекратила наш диалог. Медленно прошла мимо, и все мы заткнулись, глядя на её женственность.

Ведь мир пуст без женщин. Все это осознают, когда рядом такая красота. Рахиль уселась в «Субару», поковырялась в бардачке и тронула машину с места.

– Умчалась к новому ученику.

– Ты что-то сказал Влад?

– Нет, ничего. Где тут можно встать на довольствие?

– Ты уже на нём, а твои вещи Илия перенёс в комнату.

– Спасибо.

– Да, что там, – Илия пожал протянутую руку. – Пошли, покажем конуру.

Он взвалил свой автомат на плечо, а мою девочку Англичанку взял в руку.

Длинный коридор, прохлада железобетонных стен и маленькое окошко, почти у потолка. Вот что встретило меня в этом пионерском лагере.

– Вот твоя кровать, Влад.

Илия махнул рукой и улёгся на свою койку. Та скрипнула под огромным весом, наверное, завидуя всем остальным кроватям, на которых не лежали такие великаны. Усевшись на предложенное место, я увидел, что автоматы лежат под кроватями. Своё оружие положил, как и все, под койку и стал чего-то ждать. Я даже не думал, что всё начнётся вот так, резко и необычно.

Приказ заставил нас сорваться с места. Андрей подал машину. Одеваясь как Илия, я повторял за ним все движения.

– Молодец, – буркнул тот и выбежал, взяв пулемёт.

Я со своей Англичанкой мчался за ним. В машине нас ждал Андрей. Джип тронулся и резко качнул меня. Такого количества адреналина у меня ещё не было. Кажется, сейчас меня вырвет. Так и есть: прямо на ботинки Илии желудок очистил всё, что я съел на пикнике. Мой организм настраивался на войну. Не я его заставил, а он сам готовился к чему-то страшному. Скрип тормозов качнул нас в стороны. Илия подмигнул.

– Не страшно, потом помоешь.

Баловень судьбы? Я знаю. Как-то всё в моей жизни случилось само по себе. Лучшего я и не ждал. Человек без образования, с башкой, но без корочек, который умел только стрелять, сейчас смотрел в окошко на суету и беготню. Огромный муравейник, куда мы приехали, ожил. Это и была теперь моя жизнь. Рация с шумом отдаёт приказы. Андрей поглядывает на мои удивлённые глаза, словно говорит: «Мы им не подчиняемся. Нас ждут где-то там впереди. Здесь могут заниматься ерундой другие».

Огромные грузовики и маленькие автомобили. Мы обогнали выстроившуюся колонну, прибавив скорости. Для меня это всё было какой-то игрой. Я не осознавал что это война, и что где-то по пристрельным позициям долбит артиллерия. Вскоре мы приехали на пустырь, к палаткам.

– Тебе сюда.

Андрей высадил меня у натянутого от песка и солнца тента.

– Куда? Обратно марш! Ну, чего стоишь?

Человек старше меня лет на пять, криком отдавал приказы. Ему бы ещё сигару в рот для крутизны. Я сел. Мир вокруг продолжал быть игрой. Не может всё быть так просто. В шуме заведённого танка человек повернулся ко мне и прокричал:

– Немного жаль тебя?

– Почему? – я скорее не спросил, а подумал.

И тут же получил ответ:

– Просто держись меня и всё. Это твой первый бой. Прошу не лезь, куда не надо. Внимательно смотри и не нарушай строй. Это не моя вина, что тебя вот так кинули. Теперь ты должен доказать что можешь. Будь невидимым, и возможно тебе повезёт. А теперь запоминай: поднятая рука в кулаке – застыл как мумия. Два разведённых пальца – строй разделяется. Вращение руки над головой – подымаемся и уходим. Чувствуй рядом стоящего и будешь жить. Дай ка взглянуть на оружие.

В шуме двигателя казалось, что я уже пропал в ад. Командир, имени которого я даже не знал, коснулся Англичанки.

– Ух, ты. Ты обучался у Рахиль?

Я промолчал на вопрос.

– Ну что садовник, сегодня оставь её. Вот тебе монокль. Первая вылазка самая сложная. Ты должен её прожить.

Вокруг творилось невообразимое, что-то явно готовилось. Солдаты прибывали и устраивались. Мы шли между звуками прогревающихся двигателей бронетранспортёров в палатку. Патроны, автоматы, гранатомёт. Всё для волчьей стаи. Охранник знал Илию, меня не знал.

– Он со мной.

– Волчья стая собирается. Значит, будет заваруха?

– Ну да, – ответил Илия не глядя на солдата.

Ему неинтересен был собеседник, поэтому на следующий вопрос:

– А когда всё начнётся? – он промолчал.

– Посмотрим, что у нас тут? Винтовку твою придётся оставить.

Он включил прицел на штурмовой винтовке и потянул мне вместо Англичанки кусок холодного железа.

– Всё просто. Где красная точка – туда и попадаешь.

Дальше как во сне: из магазина послал патрон в патронник и поставил на предохранитель. В лифчик положил магазин ещё один и ещё.

– Не перебарщивай.

Было ещё светло, когда мы вышли из палатки. За нами вошёл другой солдат, который выбрал в этой комнате оружия что то и для себя. Кругом мужчины в формах, девчонки. Все чётко знали, что делать и меня с ними никто не знакомил. Я торопился за Илией, поскольку знал только его и командира. Илия подошёл к собравшимся и сел возле них. Я достал из-за пазухи крестик. Не молился, просто посмотрел в небо.

– На вот, привяжи его к бляхе.

Тоненький рулон лейкопластыря упал к моим ногам. Судя по всему, это был наш медбрат.

– Зачем? – спросил я, разглядывая белую клейкую ленту в упаковке.

– Чтобы не звенело. Дело в том, молодой человек, что здесь важна каждая мелочь. И даже вот такая, как привязанный к бляхе крестик.

Повинуясь словам старшего, я перемотал бляху вместе с крестиком, соединив воедино войну и распятие. Посмотрел в небо и спрятал всё за пазуху.

– Он не выдержит первого боя, – шепнул один солдат другому.

Я равнодушно слушал их, и смотрел на технику, которую раньше никогда не видел. Танки, бронетранспортёры, хаммеры, вертолёты-апачи и всё это в шуме движения. Я всё ещё не верил, что попал на войну. Но страх уже рождался внутри меня. День подходил к концу.

– На вот, поешь. Сникерс и сухие макароны забьют тебя надолго. Судя по подготовке, мы должны были ночью выходить на позицию. Яков, так звали нашего командира, протянул мне руку.

– Влад.

– Ну, вот и познакомились. Прошу только не выдумывай ничего, потому как не только сам, но и кто-то из нас может погибнуть.

– Хорошо, – ответил я, глотая очередной кусок непривычной еды.

Жаркое солнце постепенно погасло. Двигатели танков стали замолкать. Где-то впереди были слышны выстрелы и взрывы. Вертолёты-апачи промчались над головой. Причём, что интересно, два летели освещённые, а один в полной темноте. Когда солнце вообще исчезло, и пришла темнота, Яков встал, и это обозначало: «в путь». Рука Якова подняла винтовку с приделанным моноклем.

Я посмотрел на палатку.

– Не бойся, твою Англичанку никто не тронет.

Мы упаковались в подъехавший бронетранспортёр и с лязгом гусениц отправились вперёд в темноту, куда-то поближе к мелодии войны.