Наталья Дёмина
Космический подарок
6.
Как дни бегут, а может, мчатся,
Лениво, медленно ползут.
Богиня Зверя приручила,
Совсем-совсем-совсем чуть-чуть.
У ног её сидит послушно,
Прижался телом и грустит,
Ведь слышал разговор сегодня,
Что скоро Аве улетит.
А он останется, бесспорно,
Жизнь одинокую влача.
Так хочется обнять Богиню,
Сказав: «Любимая моя!»
И целовать самозабвенно,
И тело к телу прижимать,
Почувствовать душой и сердцем,
Что кем-то большим может стать.
Прикрыл глаза, вкушая ласку,
Как провела по волосам,
И замурчал, не смог сдержаться,
Предавшись сказочным мечтам.
А Кыр рычал сейчас за дверью,
Пытаясь друга вразумить.
Но наш герой уже решился
Богиню эту соблазнить.
Пусть ненадолго. Пусть мгновение,
Но чувство счастья испытать.
В её глазах он видит душу…
Как без неё потом дышать?
Анатас Аве взял за руку
И ближе к сердцу притянул,
Обнял желанную покрепче,
В глаза с улыбкою взглянул.
А губы отыскали губы…
Вдруг искры вспыхнули, кружа,
В волшебном танце опьяняя,
Чаруя и любовь даря.
«Моя!» – Анатас нежно шепчет.
«Твоя, любимый, навсегда…
Пусть ты меня пока не вспомнил,
Но вечность я тебя ждала».
Со злостью двери распахнулись.
Создатель, гневаясь, кричит,
А Кыр у ног лежит, убитый,
И на коленях Жрец стоит.
Лишь Фараон в глаза смеётся:
«Ну что ж, любимая сестра,
Ты Мада долго так искала,
Но быть с ним вместе не судьба».
«Ах ты, распутное создание, —
К ней ближе подошёл Отец, —
От зверя скоро я избавлюсь
И положу всему конец».
Анатас зарычал: «Не смейте!
Во мне живёт её душа.
Ей подарил своё я сердце.
Не раб, не зверь, а только я!»
«Опомнись, ведь она бессмертна, —
Смеялся громче Фараон, —
Твоя жизнь скоро завершится.
Смотри, Создатель как взбешён».
7.
У алтаря толпились Боги,
Не понимая: «Как же так?
У зверя есть душа и сердце…
Он человек!» – они твердят.
Он тот, кем раньше были Боги…
Когда от сердца отреклись,
Холодный космос изменил их
Для дел великих и благих.
Анатас в кандалах, прикован,
На камне алтаря лежит.
А Аве бледная, но гордо
На Зверя смотрит и молчит.
«Ну что ж, пусть кровь его прольётся!» —
Воскликнул самый главный жрец.
Богиня подошла поближе
И улыбнулась: «Наконец!»
Нож жертвенный в руке сжимая,
Себе по горлу провела…
Упала на алтарь, а камни
Испили крови божества.
И искры вспыхнули повсюду,
Впиваясь, требуя, звеня…
Рассыпались, как фейерверки,
И отступила темнота.
«Она бессмертия лишилась, —
Жрец, заикаясь, произнёс, —
И просто человеком стала…
Что с ними делать, вот вопрос».
«Нет, посмотрите! Как же это?
Душа осталась у неё,
Бессмертная, как было раньше,
И сердце бьётся тяжело».
«Постойте! – Фараон промолвил, —
Нельзя так подло поступать,
Эй, стражники, Отца держите!»
«Решил Создателем сам стать?» —
Заметил Жрец ему ехидно,
Но всё же дальше отошёл.
Он Жрец, пусть Боги разберутся,
Кто и зачем на трон взошёл.
Создателя схватили звери.
«Анатас, Аве забирай!»
«Зови меня теперь ты Мада.
За всё спасибо и прощай».
«Ты вспомнил? – Фараон воскликнул, —
Она тебя всегда ждала
И миллионы лет искала,
Так тосковала и звала.
Я восхищаюсь вами, честно.
Любовь возможна во грехе…
Невероятно, слишком сложно,
Вы воспротивились судьбе.
А потому дарю планету…
Ялмез – пусть домом станет вам,
Живите счастливо, любите…
Сейчас проститься надо нам».
И Мада взял на руки Аве,
Шептал ей: «Я люблю тебя!
Теперь мы вечно будем вместе.
Твоя любовь нас вновь спасла».
Огромный мир, как он прекрасен,
Когда любовь согрела жизнь,
А души связаны бессмертием,
И две судьбы в одну сплелись.
Глаза открыла томно Аве:
«Любимый, ласковый, родной…
Неважно, сколько Бог отмерил,
Но главное, чтоб быть с тобой.
Пусть миг, неделя или годы…
Любовь окупит всё сполна.
Живая, тёплая, такая,
Какой быть раньше не могла».
