Наталья Брониславовна Медведская
Маленькие мистические истории
Каждый раз после этого сна я чувствую себя разбитой и уставшей, будто и правда бегала по кукурузе, спасаясь от разъярённого животного. Сейчас мне тридцать лет, но и спустя столько времени помню многое из того, что тогда произошло. Я не забыла даже запах того дня: удушливый из-за пыльцы цветущей амброзии и пряный от аромата листьев полыни и лебеды. Доплетясь до двора, я без сил свалилась на лавочку, стоящую под огромной шелковицей.
– Что случилось? – встревожилась бабушка, увидев моё лицо, на котором, вероятно, не было ни кровинки.
Она вытерла руки о фартук, на край печи отодвинула кастрюлю, чтобы её содержимое кипело слабее. Летом бабушка готовила еду на дровяной печи, сложенной под небольшим шиферным навесом. Поздней же осенью с неохотой переходила кашеварить на кухню в хату.
Я посмотрела на бабушку и на одном духу быстро поведала, что со мной произошло.
Бабушка Вера покачала головой. Белый платочек в мелкий синий горошек сполз с её головы. Она поправила его, завязала концы платка туже, пряча совершенно седые волосы. На её загорелом лице, покрытом морщинами, блеснули глаза, цветом похожие на ягоды спелого паслёна и такие же маленькие размером как они.
– Говорила же: надевай платок или кепку. Немудрено, что в такую жару голову напекло, поэтому и почудилось всякое. Вот даже сумку с хлебом где-то посеяла.
Возмущённо мотнув головой, я поднялась с лавки, сердито топнула ногой.
– Я правду говорю. Эта бабка Марья отомстила мне за то, что ей дули в кармане показывала и проклятой ведьмой обзывала. Хоть я и шептала, она, видимо, как-то услышала.
Бабушка хмыкнула, с интересом посмотрела на меня.
– Значит, вину свою чувствуешь? Зачем тогда так поступала? И почему ты решила, что именно Марья превратилась в кошку.
– Сразу поняла. Будто она мне это сказала.
Бабушка сложила руки на груди.
– А тебе в твою глупую башку не приходило, что кошка была обыкновенного размера. Животинка заблудилась в поле, оголодала, вот и побежала за тобой, учуяв запах свежего хлеба. Говорят же: у страха глаза велики.
Я с трудом проглотила вязкую слюну. Заметив это, бабушка Вера набрала из эмалированного ведра кружку воды, подала мне. Напившись, я сокрушённо произнесла:
– Ты мне не веришь, но кроме кошки за мной ещё колесо катилось.
Бабушка взяла меня за руку.
– Пойдём-ка.
– Куда?
– Узнаешь.
Она повела меня через двор на огород. Добравшись до грядок со свеклой, она внимательно оглядела их.
– Смотри здесь лишь примятая ботва, нет ни следа от колеса. А если бы здесь промчалось горящее колесо, то на дорожке вспыхнула бы сухая трава, но всё чисто ни пепла, ни гари. Теперь сходим за сумкой.
Как я ни возражала, бабушка, крепче сжав мои пальцы, потащила меня к тропинке через поле. Едва мы зашли в кукурузу, нас сразу охватило горячим, стоячим, пыльным воздухом. Сумка отыскалась вначале тропинки, недалеко от дороги. Бабушка подняла её, заглянула внутрь.
– Всё на месте. – Вытирая кончиком платка потный лоб, бросила на меня задумчивый взгляд. – Ты общалась с бабой Машей в магазине?
У меня перехватило дыхание. А ведь точно баба Маша остановила меня перед магазином, какое-то время ничего не говоря, молча смотрела мне в глаза, а потом, фыркнув, заявила:
– Глазами ты очень похожа на Веру в молодости. Может, и её дар переняла, а вот светлыми волосами и белой коже явно в своего папашу пошла. Характером, скорее всего, тоже в него. Однако девочке не подобает быть такой вредной, это надо срочно исправлять. Не дело насмехаться над пожилым человеком. Думаешь, я не знаю о твоих проделках? Отлично знаю, поэтому уж не обессудь. Получишь, что заслужила.
Я догадалась, что ничего хорошего от этой бабки, похожей на классическую ведьму и крючковатым носом, и узким подбородком, загнутым вверх, и глубоко посаженными глазами-бусинками, ждать не приходится. Я едва удержалась от того, чтобы не удрать от зловещей старухи со всех ног, постаралась, не отвечая, с достоинством уйти.
Имея отличную память, я почти дословно воспроизвела слова бабы Маши. Бабушка Вера усмехнулась.
– Понятно. Она тебя напугала. Это тебе урок на будущее.
– Но как? – Я с удивлением уставилась на бабушку.
– Ты, возможно, уже слышала о гипнозе. Маша им хорошо владеет. Всё это тебе просто привиделось.
Домой мы возвращались тем же путём. Проходя мимо грядок со свеклой, я коснулась листьев, а когда посмотрела на пальцы, на кончиках заметила чёрные следы от сажи. Я похолодела от страшной догадки, но будучи убеждена, что бабушка мне не поверит, ничего не стала говорить.
С того времени стоило мне расстроиться, испытать тревогу или волнение, мне стало сниться то, что произошло тем жарким летним днём. Даже спустя много лет я так и не поняла, было это на самом деле или мне просто почудилось.
С бабушкой Машей у меня связано ещё одно неприятное воспоминание, оставившее в моей душе досадный, тягостный осадок. Я как раз перешла в десятый класс. Начало октября выдалось тёплым, солнечным, похожим на припозднившееся лето.
Надо сказать, что бабушка Мария и моя бабушка Вера были давними врагами, и вражда эта началась задолго до их появления на свет. Дело в том, что они являлись потомками третьего поколения знахарей, живущих на нашем богом забытом хуторе. Он хоть и находился всего в тридцати километрах от маленького районного городка, являлся местом, до которого приходилось добираться где по грунтовке, а где и вовсе по бездорожью. Будто с концом асфальтированного покрытия обрывалась и нормальная цивилизация. Когда-то хутор являлся отделением большого колхоза, но когда тот распался, отделение ликвидировали. Люди помоложе, лишившись работы и средств к существованию, переехали кто в город, кто в большое село. На хуторе остались лишь старики и малолетние дети, доверенные бабушкам и дедушкам для воспитания. Про хутор совсем бы забыли, если бы не две местные знаменитости: знахарки, о которых знали в районе все.
Но если моя бабушка выливала испуг, снимала порчу, лечила «рожу», разные болячки, воспаления и язвы, то баба Вера занималась приворотами, помогала беспутным девицам вытравливать нежеланных младенцев, давала советы по избавлению от соперников в любви или от недругов при получении наследства. Иногда выходило так, что одна избавляла от испуга и порчи, другая их наводила. За глаза старушек называли одну чёрной ведьмой, другую – белой. Будучи антагонистками, пожилые женщины ненавидели, но уважали друг друга.
Я с детства наблюдала, как бабушка Вера принимает у себя в комнатке людей, как они потом благодарят её за помощь. Находясь в такой необычной обстановке, как всякий бунтующий подросток, я протестовала и возмущалась, называя лечение бабушки шарлатанством. И верила, и не верила в её знахарство. Иногда мой скептицизм разбивался о наглядные примеры. Не раз я видела людей с рожистыми воспалениями, выглядевшими довольно неприятно и жутко, но после двух-трёх сеансов лечения у бабушки, их болезнь отступала. Больше всего насмешек у меня вызывало избавление от порчи и сглаза, которые я не признавала, считая их выдумкой легковозбудимых людей. Именно мой скепсис в своё время побудил меня некрасиво подшутить над бабой Машей.
