Наталья Бобло
Двойная сплошная жизни

© Наталья Бобло, 2017

ISBN 978-5-4485-4088-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая
С чего всё и началось

Когда Сергей уехал, дверь, разумеется, никто даже и не додумался закрыть на замок. Зачем? Маньяки – это достояние других стран. У нас – закон и его соблюдение превыше всего. Об этом все знают и все в это верят. Как в президента и выборы…

Галюня смотрела мультики на первом этаже, механически тиская ручного хомячка. Люся была на втором, докрашивала правый глаз, чтобы через какое-то время завезти племянницу в музыкальную школу на репетицию. Люся не работала. Если уж быть совсем точной, то была ВРЕМЕННО безработной, потому что домохозяйкой в анкетах она после увольнения из риэлтерской компании, принципиально отмечаться не желала. Как же! Она – красивая, молодая, полная сил и энергии женщина, с «огроменным» творческим потенциалом, который ну никак не смог проявиться в продаже недвижимости противным, чаще всего брюзжащим и всем недовольным дядечкам и тётечкам. И она просто не может, ну, не имеет никакого морального права быть ДОМОХОЗЯЙКОЙ.

Так вот, бросив последний довольный взгляд на своё отражение, Люся услышала достаточно резкий для этого времени суток, а именно для полудня, звук. Сергей, её муж, уехал, но даже, если бы он вернулся за чем-то, что мог бы забыть, то никогда не стал бы хлопать дверью так громко.

Люся была девушкой неспокойной, иногда даже скандальной, и уж точно не трусихой (ну это так, между прочим), поэтому в предвкушении небольшого полуденного скандальчика, нахмурив брови, придав лицу справедливо-возмущённое выражение, стала спускаться по ступеням вниз.

То, что она увидела, ну никак не укладывалось в её представлении о теме красивого, классического скандала: двое молодых мужчин с безумными глазами, полными наглости и ужаса с оружием в руках зачем-то шёпотом кричали на Галюню, чтобы она наконец-то выключила «свои дурацкие мультики». С последним высказыванием Люся не могла не согласиться, они её тоже раздражали, хотя она старалась не лезть в воспитание племянницы.

– А ты кто? Кто ты такая? Сколько вас здесь ещё? – Один из них, наверное, самый смелый, стал выплёвывать на Люсю вопросы, тыча в неё пистолетом.

– Прошу прощенья, мне на вопросы по очереди отвечать, или можно импровизировать в вариациях? – Главное правило Люси во всех сложных ситуациях было: побольше непонятного. А исходя из быстро произведённого анализа внешнего вида ворвавшихся, Люся легко сделала вывод, что в данном случае правило должно сработать, как никогда.

– Чаво?!? Чё ты тут умничаешь? Давай… давай… чё смотришь, раздевайся давай!

Ну, потрясающе! Галюня зачем-то взвизгнула, как будто в её почти десять лет она особенно могла осознать весь ужас произнесённой фразы и её последствий.

– То есть вам не деньги нужны, а просто… не при детях будет сказано… – Люся с загадочным видом закатила глаза, – ну, вы понимаете…

– И деньги тоже… – взвизгнул другой, не такой смелый, похоже, понимая, что ему-то может совсем ничего и не перепасть…

– Ладно, хорошо, пойдём… – на секунду задумавшись, поманила Люся «главного» пальчиком, поднимаясь снова наверх.

– Эй, ты куда?

– Как куда – наверх!? Не собираешься же ты заниматься ЭТИМ здесь, на глазах девочки?!

«Главный» пребывал в замешательстве: с одной стороны нужно поддерживать имидж «главного», с другой стороны, судя по штанам, уж больно хочется, да ещё и девица эта странная непонятно что-то говорит, ну нельзя же упасть в грязь лицом на глазах у изумлённой публики…

– Тебя как зовут? – Лишь произнёс он, нетерпеливо следуя за девушкой.

– Эсмеральда.

– Б…, я так и подумал, шо как-то так гы-гы-гы…

– Ну, я смотрю ты умный такой… и опытный, наверное… – Люсе даже было где-то в глубине души стыдно за такую явно пошлую лесть, но кому-то нравится и МНОГО сливок, сахара и масла в торте одновременно…

Люся поднималась наверх, виляя бёдрами так, что даже хомяк поднял на неё голову… Всё. Полная дезориентация «клиента» – мозг выключен гормоном и, похоже, долгим воздержанием. «Всё, все козыри в моих руках. Хорошо, что Серёжи нет – он бы всё сейчас испортил своей ревностью» – думала Люся, не забывая покачивать и раскачивать попу.

То, что на самом верху была крышка, отделяющая первый этаж от второго на случай, если понадобится, полного отсоединения одного этажа от другого и держащаяся лишь на маленьком, но прочном крючке, конечно же, незваный гость не знал, поэтому Люсе оставалось лишь отвлечь его каким-нибудь интригующим вопросом, остановив в нужном месте…

– А как вас зовут? – Повернулась Люся, демонстрируя изгиб тела и поджидая его остановку именно там.

– А зови меня как хочешь! – Заржал, довольный собственной сомнительной шуткой парень, и остановился в нужном месте.

Люся протянула правую руку к нему и, незаметным жестом другой руки, опустила крышку прямо ему на голову, одновременно присев и подхватив пистолет правой. Звук был хлёсткий, но негромкий, к тому же, гость не издал ни звука. Пока тело скатывалось по ступенькам вниз, Люся наклонилась под перила и выстрелила в руку второго гостя, отвлёкшегося на непредвиденный «спуск» первого.

Тот вскрикнул, матюгнулся и заскулил:

– Что вы сделали-и-и-? Мы же не хотели-и-и-и! Мне больно-о-о! Вызовите скорую!

Люся спрыгнула с лестницы, чтобы тот не додумался взять пистолет в левую здоровую руку, хотела ещё пнуть его, но пожалела. Слабость любой женщины – это жалость к слабым мужчинам. (Возможно, именно поэтому они всё слабеют и слабеют…)

Когда и второй пистолет был уже в её руках, тело первого гостя достигло пола первого этажа и она, немного подумав, рассудила:

– Галюнь, может их связать?

Галюня приходила в себя медленно, в отличие от хомяка, который, воспользовавшись случаем, сбежал от хозяйки и суетливо обнюхивал лицо «главного». Второй скулил, истекая кровью – похоже, Люся попала ему в вену. Оценив ситуацию, хозяйка дома решила не совершать лишних телодвижений в поисках верёвки, которую она вспомнила лишь в виде бельевой, за которой пришлось бы идти на улицу, оставив налётчиков наедине с племянницей; и просто позвонила в милицию.

После слов … «ваш разговор записывается», Люся смутилась. В некоторых случаях она смущалась, как школьница…«ну, её же записывают…»

– Понимаете, извините конечно за беспокойство, но на мой дом напали грабители… и, наверное, насильники…

– Вы не можете говорить?! Продиктуйте адрес.

– Почему? Я же с вами разговариваю.

– Вы ранены? Вам угрожают? Сколько нападавших?

– Нет, я не ранена. Мне уже ничего не угрожает, хотя несколько минут назад очень даже угрожали… Ой, простите, надо по существу. Нападавших двое.

– Они вооружены? Раненые есть?

– Ну, вообще-то уже нет… в смысле не вооружены. – Люся никак не успевала за вопросами девушки в трубке. – А раненые есть. Точнее один… Нет, два. Скажите, а падение с лестницы ранением считается?

– Кто упал с лестницы?

– Второй нападавший.

– Назовите адрес.

Люся назвала адрес.

– Ждите, к вам едет наряд.

Наряд приехал довольно быстро – «главный» даже не успел прийти в себя. Почти сразу за ними приехала «скорая», которой особенно обрадовались второй гость и Галюня. Одна из профессий, о которой она иногда по наивности мечтала, это как раз была работа на «скорой» врачом. (Слово фельдшер она часто забывала, путая то с маршалом, то с фельдмаршалом).

Вскоре после «наряда», который, в виде двух нагло-растерянного вида мужчин в форме, ходили взад и вперёд, задавая какие-то глупые, бессмысленные вопросы иногда с видом, переходящим в сомнительно-умный, приехали другие, более уверенного вида мужчины в штатском. Первые «козырнули» прибывшему и что-то долго шёпотом говорили. Люся не прислушивалась, что именно, соображая, стоит ли звонить сейчас Сергею, или же насладиться ситуацией в полной мере.

Остановившись на втором варианте, все-таки прислушиваться она стала. Однако, бросив взгляд на Галюню, вертевшуюся возле врача «скорой», напрочь забывшую весь страх перед развернувшейся с её точки зрения, драмой накануне; глянув на часы, Люся, будучи ответственным человеком, постучала пальчиком по плечу слушавшего отчёт «наряда» человека в кожаной, несмотря на ещё холодные дни, лёгкой куртке.

– Извините меня, конечно, что прерываю, но мне нужно племянницу в школу музыкальную отвезти.

Молодой человек, примерно её возраста (лет двадцати семи-тридцати), повернулся к ней, окинул внимательным взглядом, и, зачем-то, уточнил:

– С вами всё хорошо? Вам доктор, психолог не нужен?

– Мне нет. А вам? – Люся просто хотела быть вежливой, а получилось как-то глупо, и она снова смутилась. – Мы в музыкальную опаздываем…

– Девушка, простите, как вас зовут?

«Похоже, между собой представители правоохранительных органов называли меня как-то типа гражданка, если имени не запомнили, хотя я им его говорила» – разочарованно подумала Люся. – Вечер Лючия Вениаминовна.

– Лючия…

– Можно Люся. Мне так привычней…

– Гражданка Вечер… (ага, всё-таки гражданка)! На вас совсем недавно было совершено нападение с покушением на изнасилование…

– А вас, простите, как зовут?

– Я – следователь прокуратуры Богатко Григорий Михайлович…

– Очприятно!

– Вы мне дадите договорить?!

– А я разве не даю?!?

– Так вот, – откашлялся следователь, – а ведёте себя вы как-то совсем не соответствующе ситуации…

– А как нужно соответствующе? – Люся действительно удивилась. Ей казалось, что она очень даже соответствует, даже хотела в целях помощи следствию поспособствовать, поделившись своим анализом происходящего, так сказать с места и времени происшествия. – Постойте! – соображала она для домохозяйки, да и для риелтора достаточно быстро. – Вы хотите сказать, что я должна тут, заламывая себе руки, биться в истерике?!? Ну уж дудки! Я вам тут не бабушка какая с давлением и склонностью к инфарктам…

– Успокойтесь, я совсем не то хотел сказать… – хотя по внешнему виду Люся поняла, что сказать, может, и не хотел, но имел в виду уж точно. – Посидите, пожалуйста, на диванчике, я вас опрошу…

– Да опрашивали меня уже ваши… коллеги. Я же говорю: мы в школу опаздываем, но, поняв, что спорить бесполезно, вздохнув, решила позвонить Дине – сестре мужа, чьей дочкой Галюня и являлась.

Дина была успешной бизнес-вумен, владелицей компании по международным перевозкам, слишком занятой и практичной, чтобы отвозить дочь в бесчисленные школы, кружки и секции самой или доверить какой-нибудь няне. Да Лючия и сама, положа руку на сердце, была совсем не против покататься по городу и навестить немногочисленных подружек, живущих или работающих неподалёку от мест расположения Галюниных школ. К тому же открывалась шикарная возможность не заниматься уборкой дома, – Дина наняла уборщицу, приходящую два раза в неделю для основательной уборки их дома. «Наверное, уборщица дешевле, чем ежедневная гувернантка (няней Люся себя ещё меньше любила считать)» – так иногда думала она, особо не вникая в суть.

– Дина, я не успеваю отвезти Галюню в школу.

– Ну, ты же знаешь, у неё очень важная репетиция, она даже в школу не пошла… – Дина всегда была в курсе жизни Галюни.

– Представь себе, знаю! Как будто не я её туда каждый день вожу! – Люся начинала злиться, когда Дина пыталась играть (так Лючия считала) в хорошую маму.

– Извини, Люся. Я тебе, правда, очень благодарна за твою… помощь. Что-то случилось? – В её голосе слышалось нетерпение и лёгкая (наилегчайшая) раздражительность. Само собой! У занятых людей время – деньги.

– Представь себе, – случилось! – Люся решила её не щадить. – На наш дом напали грабители, и я жду свою очередь для дачи показаний…

– Что? Что ты сказала? Извини, меня отвлекли! Можно чуть позже, не видите, я занята? – Это она уже говорила кому-то там у себя. – Извини, Люся, что ты сказала?

Но Люся уже выпустила пар произнесённой фразой, и чувство сострадания снова поселилось у неё в сердце…

– Говорю: ничего особенного, просто милиция проводит опрос и я не могу отвертеться, нужно ответить на кое-какие их вопросы. Сижу вот, очереди своей жду.

– Милиция? Какая милиция? Люся, объясни, что происходит?!

– Да, ничего особенного, не волнуйся, о, вот, меня позвали. Извини, надо бежать… Позже отзвонюсь. – И дала отбой.

В это время к ней подошёл следователь с натянуто-вежливой улыбкой уставшего от всего человека.

– Ну, давайте теперь вы ответьте на вопросы…

– А давайте не будем. Я уже ответила на вопросы вашим коллегам.

– В принципе… хорошо. Но, если не возражаете, всё-таки парочку я задам.

– Ну, только если…

– Почему входная дверь была не заперта? Нападавшим даже не пришлось ломать замок!

– Вот видите! А так пришлось бы ещё и замок чинить…

– Вы издеваетесь?!? – И, уже немного остыв: – Вы говорите, что никогда их раньше не видели, нападавших?

– Говорю. – Люся старалась быть краткой, чтобы ускорить процедуру и не раздражать лишний раз следователя, окончательно убедившись, что ничего интересного, кроме потери времени, она из ситуации уже больше не выжмет.

– Вы их совсем не испугались? – Уже как-то более душевно спросил он, дав лёгкую надежду Люсе, что всё это скоро может прекратиться.

– Ну, как вам сказать… Нет.

– Вы отдавали себе отчёт, что они злы, вооружены и опасны. Они сбежали из КПЗ, убив охранника и тяжело ранив офицера, отобрав табельное оружие…

– Нет, этого я не знала. Хотя логично предположить, что оружие им не вручили торжественно на параде.

– О чём вы вообще думали, когда всё это – он зачем-то покрутил кистью руки в воздухе, – проделывали?

– Честно? О том, что если ситуацию не буду контролировать я, а у меня ещё ответственность какая-никакая за Галюню, то её начнут контролировать эти бандиты. А это плохо. Думаю, вы не будете с этим спорить. К тому же все преимущества на моей стороне: расположение в доме они не знают, гормоны от воздержания зашкаливают, да и уровень интеллекта оставляет желать лучшего.

– А если бы вы ошиблись, и у вас ничего не получилось?

– Ну, ведь получилось. Что уж об этом сейчас говорить. Победителей, как говориться, не судят.

– Что да, то да… А скажите, где вы так хорошо стрелять научились?

– Ну, в тир школьный ходила. Даже как-то четвёртое место по городу заняла. А вообще, что тут сложного?

– В армии не служили, случаем?

– Шутите? Кто ж меня взял бы? Папа у меня не мент… ой, простите… не милиционер. Мама тоже. Хотя я хотела. Да… когда это было…

– Ладно. Хорошо. Всё, спасибо. Если что, мы вас ещё, возможно, вызовем к нам. А сейчас отдыхайте.

– Какое отдыхайте?! Галюня, давай, одевайся быстренько! – Мы ещё можем успеть на твою репетицию!

Галюня, распрощавшись уже давно с врачами скорой и со скучающим видом сидевшая на стуле, качая ногами, быстренько вскочила с криком: «А я готова!», и побежала к двери.

Уже провожая всю толпу и демонстративно закрывая на три замка входную дверь, Люся, посчитав разговор каким-то не до конца завершённым, прихватив за локоть следователя, сказала:

– А вы знаете, если честно, меня вдруг такая злость взяла, что какая-то сволочь вот просто так может вломиться в мой дом и командовать, что мне делать, что у меня, наверное, все инстинкты самосохранения самоустранились да так, что страха не было ну вот совсем, одна злость… Это, наверное, плохо, и Галюне действительно могло что-то угрожать, но у меня была какая-то тупая уверенность в том, что я всё делаю правильно, на сто процентов контролируя ситуацию. Ну вот. Я вам всё честно сказала…

– Спасибо, Люся! – Первый раз обратился к ней следователь по имени и пожал руку. – До свиданья!

– До свиданья!

И они сели каждый в свою машину и поехали каждый в своём направлении…

Глава вторая
Предложение

Следователю прокуратуры не давало покоя уже второй день воспоминание о происшествии в коттеджном посёлке М. Всё вроде хорошо. Дело, можно сказать, открыто и закрыто по факту, «не отходя от кассы». Причём сразу два преступления… Подозреваемые переведены в ранг преступников при наличии стопроцентных по доказуемости улик, не говоря уже о пальчиках, с которыми всё тоже очень красиво. Свидетели – есть, пострадавшие – есть. Всё красиво, как никогда.

Но осадок, как говориться, всё же остался. Вроде все лавры и ему, но радости нет, ведь, по сути, преступников поймал и разоблачил не он, а какая-то… Люся?!?!? Вот просто так взяла и задержала двух убийц и потенциальных, хотя в уголовной терминологии и нет таких понятий, насильников…

Григорий всё вспоминал, накладывая сказанное ею на её образ: высокая, далеко не худенькая, с чёрными длинными прямыми волосами и серыми, как две любопытные мыши, глазами, и поражался: симпатичная?.. – да. Умная?.. – скорее да, чем нет… Ну откуда же такая несвойственная простому обывателю отчаянная, хотя нет… – хладнокровная, рассчитанная смелость? Что это – гены, патология, загнанная на самое дно неизрасходованная энергия не реализовавшей себя в жизни домохозяйки?

Надо сказать, следователь Богатко довольно ответственно относился к своим обязанностям, изучая так нужную в его нелёгком труде психологию, психопатологию и другие науки предположительно и теоретически связанные с психикой и знаниями о ней.

И тут Григорий вспомнил недавний разговор со своим старинным приятелем по Академии:

– Гриш, ты, если что у тебя будет такого интересного, ну там люди, например, ведущие себя как-то неадекватно или неординарно, ну, в общем, не соответствующе общепринятым стандартам и нормам, ты вспомни меня, – позвони.

– А зачем тебе? Что, своих психов мало? – Григорий никак не мог понять суть вопроса, к тому же и на грудь он принял немало, – был день рождения одного всеми уважаемого генерала в отставке, преподающего до сих пор, как и во время обучения Гриши, в академии. А в конце трудовой ну очень насыщенной событиями недели, Григорий позволил себе расслабиться, изменив своему обычному правилу, догоняться при надобности уже дома.

– Ты позвони, а я уже разберусь, что и с какими мне психами делать, окей?

Было слегка грубо, но из его уст грубым не звучало, поэтому напрягшийся было Гриша, снова расслабился и улыбнулся собеседнику:

– Окей!

«Где-то он мне визитку свою оставлял…» Григорий порылся в портмоне, потом в штанах… потом стал вспоминать, во что он был одет на юбилее генерала. В конечном итоге, визитка всё же была найдена в нагрудном кармане кожаной и лёгкой не по погоде куртки.

Чтобы избавиться от того самого осадка, Григорий решил не откладывать звонок в долгий ящик и позвонил.

– Никита? Здравствуй. Не буду тебя сильно отвлекать от дел служебных. Помнишь наш недавний разговор на юбилее генерала по поводу нестандартных и неадекватных… ну, в общем, странных людей? Так вот, один случай мне уже несколько дней покоя не даёт.

– Здравствуй, Григорий, какой случай?

– Может я, конечно, и не помню чего-то, так ты мне напомни: как должна себя вести нормальная женщина – домохозяйка двадцати шести лет в случае проникновения в её дом двух грабителей и насильников, в присутствии десятилетней племянницы?

– Ну, нормальная реакция – паника, переходящая в стресс и депрессию, хотя такое обстоятельство, как маленькая девочка, могут аккумулировать весь её психологический потенциал и заставить следовать требованиям нападавших, чётко следуя их указаниям… Хотя могут быть и вариации, да и я, честно говоря, в отношениях психологии не силён. У меня в штате достаточно специалистов по этим вопросам. А что?

– А как тебе такой вариант: она одна их обездвижила, заметь – не убила, а на время вывела из строя; обезоружила, вызвала милицию, а потом, как ни в чём ни бывало, повезла ту самую девочку на урок фортепиано в музыкальную школу?

– Что я могу сказать… Она мне нравится!

– Извини, у неё муж.

– Роли не играет. Мне нужно обязательно с ней встретиться. Ты можешь мне это организовать на своей территории?

– Могу, тем более, что она предупреждена о возможном вызове в прокуратуру…

– Вот и отлично. Завтра в 15.30 организуй нам встречу.

– Это даже на просьбу не натягивает…

– Гриша, не драматизируй! Я могу её и так взять в оборот, но если подготовительным этапом будешь ты, уже знакомый ей человек, мы сэкономим только время, да и деньги, как ты сам понимаешь, налогоплательщиков.

– Звучит неубедительно, но сойдёт. Хорошо. Завтра в полчетвёртого у меня в кабинете.

Звонок из прокуратуры удивил… но и обрадовал. Ощущение, пусть хоть какой-то, но важности, смягчил выговоры и заботливые нравоучения близких родственников в лице мужа и его сестры в безответственности и небрежении, после лёгкого надавливания любимой свояченицей (или кем там является сестра мужа) на нужные кнопки и рычаги для получения наиполнейшей (где-то как сговор их с Галюней вместо сольфеджио сходить в кино и объесться попкорном в то время как Дина с лёгким сердцем верит в самое лучшее…) информации.

– Слушаю вас, Григорий Михайлович. Завтра говорите, в 15.30? Хорошо. Конечно, я буду. Я же понимаю, как это важно. – Само собой, последняя фраза была произнесена совсем для других ушей.

– Пойдёшь с моим адвокатом. Знаю я их… – Дина, после того как Люся дала отбой, беспокойно заходила по залу туда-сюда, пытаясь прогрызть наращенный ноготь. Разумеется, ничего не получалось, отчего она злилась ещё больше. – Знаю я, кто там у них работает. Одни взяточники и безмозглые кретины. Того и гляди, ещё и виноватой во всех смертных… сделают.

– Да ладно, не переживай, в убийстве Гитлера и Ворошилова я уже созналась…

– О чём ты говоришь?!?! Ни в чём сознаваться нельзя!!!!

Даже Серёжа не выдержал и рассмеялся. «Всё-таки есть одно, как ни странно, но золотое правило, что, когда мы готовим мысленно свою речь, мы никогда не вникаем в суть того, о чём говорят нам. Мы не умеем слушать, а, делая вид, что слушаем, слышим только самих себя. А нет – ещё и то, что хотим слышать. Вывод: Серёжа меня ещё всё-таки слышит.» – подумала Люся и, чтобы не слушать подготовленной речи Дины, зевнула изо всех сил и сказала:

– Всё. Всех люблю, я – спать. Спокночи!

Слушать недовольство Дины она могла себе позволить и не слушать, имея свою собственную спальню, в которую даже Галюне входить не разрешалось (особенно после ненавязчивого намёка Дине, что они с её наидорожайшим братцем любят «побаловаться» чем-нибудь «остреньким». Что это такое – Люся не знала, но где-то слышала. И этого было достаточно.)

Утром Люся пожалела о том, что назвала время и повод, для чего ей нужно ехать в прокуратуру, – Серёжа обещал её отвезти, а Дина ещё и посадить им на хвост адвоката.

– Так. Всё. Стоп. Хватит. На-до-е-ло. К следователю я поеду сама, сажать меня никто не собирается. Понадобится адвокат, – позвоню. Чего расселись? – Давайте, вперёд, денежки зарабатывать нам с Галюней! – Конечно, нескромно, но каждый своё услышал, и… засобирались, отбыв через десять минут.

Люся, как добропорядочная домохозяйка со всей ответственностью подходила ко всем вопросам, связанным с возможностью себя развлечь, отвлечь и увлечь, поэтому заботы о Галюне она перекинула на запасной вариант (он всё же имелся в лице бабушки, или мамы её благоверного), продумав туалет, соответствующий случаю. Макияж должен был быть наисвежайшим (благо она могла себе это позволить) и отложен на самый последний момент.

К зданию прокуратуры Лючия подъезжала при полном обмундировании. Она любила, (ну надо же хоть как-то развлекаться), производить впечатление на мужчин своим видом. Когда она выходила из машины в эффектном платье из немецкого каталога (благо, зарплата мужа позволяла), подчёркивающим сильные стороны её фигуры и отводя внимание от слабых; с роскошными, чёрными, как воронье крыло, волосами и с уверенным видом; внимание мужчин она привлекала. Даже женщины оценивающе смотрели на неё.

Найдя нужный кабинет, Люся осторожно постучала, и, услышав, «войдите», – вошла. К её удивлению, в кабинете помимо уже знакомого следователя Богатко, находился ещё один мужчина. Тоже в штатском. Светлые вьющиеся волосы и скрупулёзный проницательный умный взгляд чёрных глаз был устремлён на Люсю. Но Люся-то ко всему уже готова, поэтому взгляд выдержала. Приподняв дерзко подбородок и слегка прищурив глаза, сделав вид, что не заметила Григория Михайловича (у неё была всегда отличная память на имена), спросила:

– Я, конечно, очень извиняюсь… я вообще туда попала? Мне нужен следователь Богатко и мне сказали, что он в этом кабинете… О, простите, я вас не заметила. – Сделав вид, что заметила его только сейчас. – Может я не вовремя? Мне подождать? (При этом подумав: «Ага, ещё чего, скажет подождать, – уйду. Пусть потом ищут…»)

– Нет, что вы! – Это заговорил незнакомец. – Мы вас, Лючия Вениаминовна, очень ждём. Простите, я должен представиться… («да он душка, сама галантность» – насторожилась Люся) – Степанов Никита. Должен признаться, это я попросил Григория… вызвать вас к себе. («Ага, обходимся без отчеств, значит, разговор приобретает слегка личностный оттенок…»). Это я очень сильно захотел с вами познакомиться. Ваш поступок меня поразил… – так как его монолог никто даже не пытался прервать ни вопросами, ни комментариями, Степанов Никита всё продолжал: – Вы смелая, находчивая, в вас присутствует дух авантюризма. А также в меру наглости и злости. («сомнительный» комплимент…, хотя…). И самое главное: вы чертовски привлекательная молодая женщина! Я хочу предложить вам работу.

«Опа!» – Вот этого Люся никак не ожидала! – «Уже интересно…» Что за работа?

Никита Степанов выразительно посмотрел на Богатко, на что тот отреагировал фразой:

– Ну, вы тут поболтайте, а я пойду, покурю… – и вышел из собственного кабинета вон.

– Понимаете, Люся – начал свой монолог после ухода Григория Степанов, – организация, на которую я работаю, теоретически, юридически и документально не существует… Но на самом деле, мы существуем довольно давно. И нам нужны такие люди, как ты, Лючия, – смелая, дерзкая, нестандартно мыслящая, умная и, повторюсь, очень привлекательная.

– Интересно, и где это может понадобиться такой набор качеств? – Не удержалась Люся, – обычно всё это мне только мешало.

– Как тебе лучше объяснить… (прикинулся задумавшимся Никита) – Мы вне политики, вне государственности, вне любого влияния со стороны олигархов и власть имущих не только в СНГ, но и во всём мире. Нашими услугами пользуются все, имеющие средства и врагов, но мы всегда оставляем за собой право решать, будем ли мы за это браться или нет…

– И снова я страшно извиняюсь, – за что браться? Что вы делаете или не делаете? Чем вы занимаетесь?

– А знаешь, ты нравишься мне всё больше! Не даёшь увести себя от темы… И вообще, я всё больше склоняюсь, что не ошибся в выборе… Возможно, это прозвучит цинично, но мы «убираем» мешающих в той или иной сфере, в том числе и нам, людей. Но ты не делай поспешных выводов. «Убирать» – не обязательно убивать. К тому же у тебя всегда будет выбор. И хороший гонорар. И зарплата, поверь, которую ты не получала никогда. И вряд ли у тебя будет шанс получить когда-нибудь подобную в другом месте.

– Вот с этого момента поподробней…

– На период обучения или, точнее, испытательного срока, твоя… зарплата будет составлять три тысячи условных единиц или в эквиваленте. Остальное во многом зависит от результатов, которые ты должна будешь показать.

– Давайте не будем забегать далеко вперёд. Остановимся пока на этом. Я согласна!

– Отлично! Насколько я осведомлён, а осведомлён я всегда на сто процентов, – ты сейчас безработная… (» ну что ж такое?!? обязательно лишний раз макать тебя в это позорно-унизительное, ничуть неинтересное состояние?!?…) Поэтому вопросы по переводу сами собой исключаются, и Вы, Лючия, с завтрашнего дня можете приступать к работе!

– Что, вот прямо завтра?!

– А чего тянуть?!

– Если бы вы действительно были осведомлены обо всём происходящем на сто процентов, то знали бы, что на мне лежит ответственность за ребёнка…

– А, ну да, Галя. И что? Насколько я знаю, у неё есть мать.

– Мать, конечно, есть… Но временно исполняю её обязанности в вопросах организации её культурного, спортивного и прочего развития, я. И мне нужно найти человека, способного в полной мере исполнить обязанности постоянного заместителя временно исполняющего обязанности матери…

Никита завис…

– Да шучу я. Завтра, так завтра. Куда приходить?

Надо отдать должное, Никита «отвис» сразу и, продиктовав адрес, куда в десять часов утра завтра, 26 марта, в среду, Люсе следует явиться для прохождения службы пока ещё неизвестно кому, простился, пожав её руку и, проводив до двери, сказал:

– Думаю, что вы понимаете, что всё, что вы сегодня услышали, не предназначено для любых других ушей, кроме ваших.

– Не маленькая, всё понимаю. Я увижу вас завтра?

– Конечно.

– Значит, до завтра.

Выйдя за дверь, Люся увидела сидящего на стуле рядом с собственным кабинетом следователя Богатко и обратилась к нему скорее утвердительно, чем вопросительно:

– То есть, у вас лично ко мне вопросов нет.

– Вопросы-то как раз есть… – как-то вяло произнёс он, – но толку в данном случае, я так понимаю, от вас будет мало, не так ли?

– Как вы с вашей проницательностью ещё не генерал? – Обворожительно улыбнулась Люся и продефилировала по коридору к выходу.