Наталья Александрова
Священный крест тамплиеров

– А откуда же еще? Ты вышла, они – за тобой, я видел.

Эва молчала, пораженная. Так вот почему следователь отпустил ее так легко! Он приставил к ней хвост. Точнее, два хвоста. И она, Эва, была такой идиоткой, что не заметила этих двоих, да их и слепой заметил бы!

– Слушай, давай знакомиться, – сказал парень, принимая из рук официантки большую чашку кофе и тарелку с омлетом. – Меня Федя зовут, а про тебя я знаю, ты Эва.

– Что еще ты про меня знаешь? – нахмурилась Эва. – И откуда, интересно?

– Ну, у нас, журналистов, свои источники информации, – уклончиво ответил Федор. – Я знаю, что ты в том автобусе ехала, а на заправке отстала. То есть повезло тебе, если честно. Если бы не отстала, то сейчас бы в морге находилась, обгоревшая вся, как головешка.

– Зачем ты такое говоришь? – Эву передернуло.

– Затем, что вместо тебя человек погиб!

– Не поняла… – Эва отставила чашку, – объясни.

– Да это я так… – Федя смутился. – Источник мой сказал, что на твоем месте какая-то женщина сидела, ее поначалу за тебя приняли.

– Точно, – Эва вспомнила, как все сотрудники всполошились, когда она явилась на работу, как Светка Милашкина кричала «Сгинь!» и складывала из пальцев крест. – А что ты еще про это дело знаешь?

Эве пришло в голову, что этот Федя может принести пользу. Может, и не врет он про свои источники, и она может у него что-то узнать. Но надо с ним быть поосторожнее, лишнего не болтать.

– Федя, – Эва ласково ему улыбнулась, – вижу, что человек ты осведомленный, так расскажи, я ведь тебе не конкурент.

– Ну, все считают, что это теракт, – неохотно начал Федор, поддавшись на грубую лесть, – однако пока никакая организация о себе не заявила и ответственность на себя не взяла. Эксперты пока своего мнения не высказывали, работают, землю носом роют, но… вот ты на каком месте сидела?

– Сзади, на предпоследнем справа. За мной дверь, а потом еще сиденье, там никого не было. Я специально сзади место попросила, потому что обычно никто там сидеть не хочет, и место рядом со мной было свободно. А что?

– В общем… взрывчатка была в чьем-то чемодане, – Федор наклонился к чашке и не видел, как у Эвы блеснули глаза – стало быть, он не знает, что чемодан-то был ее. – Я поспрашивал специалистов, говорят, что взрыв был направленный. То есть так получается, если взрывчатку заложить в самом конце багажного отделения.

«Точно, мой чемодан передвинули на остановке в Кингисеппе»! – сообразила Эва.

– Когда взорвалось, автобус съехал в кювет и перевернулся как раз на ту сторону, где двери, – бормотал Федор, – водитель пристегнут был, ничего с ним не случилось. Он не растерялся, окно выбил, и пассажиров через кабину выводил. Кого-то ранило, кто-то сознание потерял, кто-то руки-ноги сломал, но все живы. Кроме пяти человек, у этих шансов не было. Там всего мест было восемь, что сзади, но заняты пять.

– Точно, напротив муж с женой сидели, она противная такая, все время его пилила… – вспомнила Эва, – а дальше я уж и не помню кто.

– Как-то мне стремно. – Федор поглядел на Эву поверх чашки, и глаза его были грустными. – Может, это и не теракт вовсе, а просто заказное убийство?

– Что, целый автобус заказали? – хмыкнула Эва.

– Да говорят же тебе, что восемь мест были самые опасные! – Федор повысил голос и тут же оглянулся по сторонам.

– Не кричи, – цыкнула Эва, – вообще, тебе чего от меня надо? Только честно!

– Да и сам не знаю, – вздохнул он, – думал, может, ты что вспомнишь, чтобы это дело как-то прояснить. Потому как эти, – он мотнул головой в сторону здания серьезной организации, – ничего ведь не выяснят. Спишут на теракт, найдут какого-нибудь бедолагу…

«Уже нашли, – подумала Эва, – меня…»

А ведь, пожалуй, этот Федя прав. Мыслит разумно. И хочет сам это дело расследовать, чтобы эксклюзив получить и прославиться. И он может быть ей полезен. Потому что если выяснится, что взрыв вовсе не теракт, а заказное убийство, то эти, из организации, от нее отстанут. Будут искать заказчика, скорее всего не найдут, но все-таки…

– Ты молодец, толковый парень, – сказала Эва и погладила Федю по руке, – давай не терять связь. Обменяемся телефонами, как что узнаем – сразу друг другу сообщим. Я постараюсь вспомнить своих попутчиков, ты же выяснишь их имена и координаты. И еще про ту женщину, что на моем месте сидела. Кто она такая?

– Ладно. – Федор отвернулся, подзывая официантку.

Несмотря на его протесты, Эва положила на стол деньги и поскорее ушла.

На работу ехать не имело смысла, рабочий день кончился. По дороге домой она так интенсивно думала, что заболела голова. Этот Федя вроде бы не врет, а с другой стороны, какой-то он простоватый. Выболтал ей все, что знал, а взамен ничего не получил.

Эва не собирается ни с кем откровенничать. Тем более с журналистом. Пускай он ищет имена этих пяти погибших, а она займется другим. Ей нужно найти ту девку, что налетела на нее на заправке, а лучше – лейтенанта Черемыкина. Хоть следователь и записал его фамилию, вряд ли он станет его искать. Во всяком случае, торопиться не будет. А как придут к нему записи с камер, да как увидит он на них Эву с коричневым чемоданом – так и все, собирайте теплые вещи, сушите сухари. Никакой Черемыкин не поможет.

Утром Эва позвонила в автосервис и не успела начать ругаться, как ей сообщили, что машина давно готова и чтобы Эва немедленно ее забирала, они даром держать ее в гараже не согласны. Эва позвонила начальнику и наврала, что ее снова вызывают на допрос прямо с утра и она выйдет с обеда. Начальник не посмел возразить.

Эва забрала машину из сервиса и решила поехать на двадцатый километр, на ту заправку, с посещения которой и начались все ее неприятности.

В просторной монастырской трапезной было шумно и многолюдно. За верхним столом, стоявшим на почетном возвышении, в дальнем от входа конце зала, сидел настоятель монастыря отец Огюст. По правую руку от него расположился почетный гость – знатный рыцарь из влиятельного и богатого ордена тамплиеров Жиль де Леннуа, который третий день гостил в монастыре. Прочие места за верхним столом занимали важные священнослужители и дворяне из свиты тамплиера, за нижним столом сидели простые монахи и слуги рыцаря. Аббат был одет в традиционное для ордена францисканцев одеяние простого, скромного покроя, с откинутым капюшоном, однако этот монашеский плащ был сшит из дорогого фламандского сукна, а на шее монаха красовалось резное распятие из слоновой кости. По всему было видно, что он не ограничивает себя свойственными для его ордена аскетическими правилами.

Тамплиер был одет куда более пышно.

Устав его ордена не ограничивал своих членов почти ни в чем, и хотя официально они назывались «бедными рыцарями Храма Господня», в действительности тамплиеры окружали себя всей доступной роскошью. Жиль де Леннуа был облачен в кафтан из алого сукна тончайшей выделки. Поверх этого кафтана был накинут короткий голубой плащ, по которому были вышиты серебром цветы из райского сада. Только нашитый на плечо алый крест говорил о его принадлежности к ордену.

Орден тамплиеров был основан в двенадцатом веке несколькими христианскими рыцарями, которые поставили своей задачей защиту паломников, прибывавших в Палестину, дабы поклониться святыням Иерусалима, Вифлеема и прочих мест, где прошли трагические и величественные события, описанные в Новом Завете.

Доблестные рыцари защищали паломников от разбойников и жестоких иноверцев, не требуя за это никакой платы – они считали, что доблесть и добродетель и есть плата за благие дела. Они считали также, что истинному христианину приличествует бедность, и даже избрали своим гербом изображение двух рыцарей, едущих на одном коне.

Его Святейшество папа, узнав о замысле добродетельных рыцарей, благословил их благородный почин и учредил новый орден, который получил название ордена Бедных рыцарей Храма Господнего, или коротко – храмовников, тамплиеров.

Поскольку новый орден пользовался покровительством самого папы, его влияние чрезвычайно выросло, число рыцарей и слуг ордена стремительно умножалось, и вскоре орден тамплиеров превратился в большую и влиятельную силу.

Тамплиеры более не ограничивались защитой паломников. Теперь они помогали христианским правителям в сражениях с иноверцами, а то и друг с другом, не гнушаясь при этом брать с них плату за эту помощь.

Первоначальный завет бедности был забыт, и со временем в хранилищах ордена скопились немалые богатства.

Вскоре кому-то из руководителей ордена пришла в голову гениальная идея, которой суждено было на многие столетия пережить сам орден и даже изменить мировую экономику.

Отправляясь в Святую Землю, паломники брали с собой деньги на дорожные расходы. Неудивительно, что эти деньги привлекали воров и разбойников, делая паломничество еще более опасным. И тут тамплиеры предложили свои услуги.

Перед тем как отправиться в путь, паломник мог отдать свои деньги представителю ордена в Марселе, или в Генуе, или в Мюнхене, или в любом другом крупном европейском городе. В обмен на деньги тамплиеры выдавали паломнику особым образом составленную расписку. Добравшись до Святой Земли, паломник обращался к тамплиерам в Иерусалиме, Акре или другом городе и в обмен на расписку получал обратно свои деньги – за вычетом некоторого процента за услуги. Таким образом, путешествие становилось безопаснее, а деньги – целее.

Но паломники – люди по большей части небогатые, а ведь были и купцы, которые вели дела с Востоком и которым также нужно было безопасно доставлять туда свои деньги. И они тоже стали обращаться к тамплиерам.

В общем, тамплиеры первые додумались до идеи перевода безналичных денег и фактически создали первый банк Европы.

Богатства ордена росли. Тамплиеры занимались теперь не только и не столько защитой паломников или даже военными действиями – главным их занятием стали финансовые операции. Они предоставляли займы торговцам и феодалам, и даже суверенным правителям – королям, герцогам и прочим владыкам, временно оказавшимся на мели. Даже влиятельнейшему королю Франции и Его Святейшеству папе.

Занятие это было прибыльное, но рискованное – могущественному должнику может прийти в голову идея, что расправиться с кредитором проще и выгоднее, чем отдавать ему долги…

Трапеза была в полном разгаре. Отец настоятель пил дорогое кипрское вино большими бокалами, и лицо его раскраснелось. Не оставлял он своим вниманием и изысканные кушанья – жирных пулярок, бургундских улиток, паштет из гусиной печени и прочие деликатесы. Тамплиер был более сдержан. Несмотря на выпитое вино, на его длинном, покрытом шрамами лице сохранялось озабоченное и утомленное выражение.

Вдруг в трапезную вошел молодой прислужник. Он подошел к верхнему столу, поклонился аббату и проговорил:

– Позвольте известить вас, святой отец, вашего гостеприимства просит еще один путник со свитой. Он стоит возле ворот монастыря и ждет вашего ответа.

– Кто таков? – осведомился аббат, взглянув на прислужника через зеленоватое стекло бокала.

– Милорд де Треси, королевский комиссар! – доложил служитель.

При этих словах лицо тамплиера помрачнело пуще прежнего. Аббат же оживился и воскликнул:

– Проси! Проси милорда де Треси разделить нашу скромную трапезу и передай отцу Жильберу, что я прошу как следует принять его спутников.

– Слушаюсь, святой отец!

Прислужник вернулся к воротам.

Тяжелые дубовые створки отворились, и в монастырский двор въехал высокий сухощавый рыцарь в дорожных доспехах, на которые был накинут черный плащ. За ним последовали еще два десятка всадников – все в доспехах и при оружии.

Гости спешились. Монахи под руководством монастырского кастеляна отца Жильбера отвели их коней в конюшни, гостей же проводили в трапезную.

Войдя в ярко освещенный зал, королевский комиссар подошел к аббату, сдержанно поклонился и проговорил:

– Простите, святой отец, что я со своими спутниками прервал вашу трапезу, но вынужден просить вашего гостеприимства, ибо прибыл к вам по приказу его величества.

– Всегда рад принять у себя слуг милорда короля! – вежливо ответил ему аббат. – Прошу вас, садитесь рядом со мной и разделите наш скромный ужин.

Сотрапезники аббата передвинулись, освободив для королевского комиссара место по левую руку от отца Огюста.

Трапеза потекла своим чередом, и только тамплиер стал еще более хмур и немногословен.

Наконец трапеза завершилась. Тамплиер первым покинул зал, извинившись перед настоятелем и сославшись на боль в старых ранах, полученных им в Святой Земле. Вслед за ним и остальные гости разошлись по отведенным им покоям.

На стоянке перед заправкой машин было немного – пара грузовых фур, «Газель» и несколько легковушек.

За стойкой стоял симпатичный парень с голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами.

Ну вот, уже прокол! Эва надеялась увидеть ту вредную девицу, которая работала здесь в роковой день… Неужели это было только позавчера?

– Чем помочь? – проговорил парень, заметив растерянность на ее лице.

И улыбнулся поощрительно – мол, говори, не стесняйся!

Улыбка у него была очень приятная.

– А здесь раньше работала девушка… – неуверенно протянула Эва.

– Вообще-то здесь я работаю…

– Такая… волосы рыжеватые, короткие…

– Так это вы, наверное, про Кристину. Она меня заменяла, пока я в отпуске был. А когда я вернулся, она уволилась с понедельника и вообще отсюда уехала. Кажется, в Челябинск. У нее там парень знакомый.

– Ничего себе! – Эва не смогла сдержать разочарованный возглас. – Это какая же даль!

– А вообще, зачем она тебе нужна? – парень незаметно перешел на «ты».

Эва тяжело вздохнула и решила озвучить заранее приготовленную историю.

– Представляешь, я была здесь позавчера, и прямо тут, вот на этом самом месте, на меня налетела какая-то ненормальная. Стала кричать, что я у нее парня отбила, полезла драться, чуть глаза не выцарапала, вот до сих пор на лице синяк остался…

Эва заметила в глазах парня недоверие и повернулась щекой к свету, так что синяк проступил сквозь слой тонального крема.

– Вот, видишь?

Тот кивнул.

– Но все же, зачем тебе Кристина?

– Ох! Придется все тебе рассказать… – И Эва с твердой почвы фактов ступила на зыбкое болото вымысла. – Представляешь, – начала она, – я замуж собралась…

– Поздравляю!

– Да не с чем поздравлять! Мой парень – в смысле жених – хотел меня со своей мамой познакомить. Как раз в тот день мы с ней должны были встретиться. А тут такое дело. У меня лицо в синяках и настроение соответствующее. Я Олегу – это жениха моего зовут Олегом – рассказала всю эту историю, все как есть. Ну, он вроде поверил, нормально все принял. Даже посмеялись вместе – каких только психов на свете не бывает! Такое нарочно не придумаешь! Я ему и говорю – может, не нужно с твоей мамой сегодня встречаться, не хотелось бы предстать перед ней с побитой рожей. Все же первое впечатление – самое главное. Свекровь, невестка – дело трудное, везде про это пишут и по телевизору даже показывают.

А он мне – нет, мама тебя уже ждет, нельзя откладывать, ты ей все расскажи, как есть, она женщина умная и все поймет. Самое главное – ничего не выдумывай, все честно расскажи, как мне. Потому что главное в отношениях между людьми – это доверие. Ну, я и согласилась. Не сразу, конечно, но согласилась.

– Зря! – парень покачал головой.

– Да теперь понимаю, что зря! – вздохнула Эва. – Но тогда Алик сумел меня убедить…

– Алик? – переспросил парень. – Ты же говорила, что его зовут Олег!

– Ну да, Олег! – Эва ничуть не смутилась. – А уменьшительное – Алик… по всякому можно называть, он говорил, у него до меня была девушка, так она его Олешиком называла. Олешик, Олешик, Олененочек… Так ему нравилось, пока не сообразил, что олень-то с рогами! В общем, скандал у них вышел, поругались насмерть, а вроде бы жениться собирались…

Тут Эва ничего не придумала, точно такая история произошла в прошлом году со Светкой Милашкиной, в коллективе ее широко обсуждали.

– Слушай, ты переходи уже ближе к делу, – посоветовал Эве парень за стойкой, ставя перед ней чашку кофе.

– Ну да. В общем, запудрила я синяки, приехали мы с Аликом к его маме, а у той глаз-алмаз, сразу все заметила. И так, знаешь, губы поджала и спрашивает: «Что это у тебя, милочка? С лестницы свалилась?»

Я с Аликом переглянулась и все ей честно выложила. Она меня выслушала, а потом Алику и говорит:

– Извини, дорогой, можно тебя на два слова?

Я чувствую, дело плохо, но что поделаешь? Алик с мамашей уединился, потом возвращается и говорит:

– Извини, но нашу свадьбу стоит отложить.

Как так? Почему?

А он в ответ – мне мама открыла глаза. Я тебе, как дурак, поверил, потому что чувства к тебе затмили мой разум… ты мне навешала лапшу на уши… сочинила совершенно неправдоподобную историю… дыма без огня не бывает… наверняка у тебя была связь с этим Валерием…

В общем, чувствую, что говорит он мамочкиными словами. Она за пять минут сумела его против меня настроить.

Говорю ему – как ты можешь? Да я вообще в том поселке никогда в жизни не бывала и Валерия этого в глаза не видела!

Но вижу – он мне не верит… так что накрылась моя свадьба медным тазом. А я уже и подруг всех пригласила…

– Сочувствую! Насчет подруг – это ты поспешила.

– Да, может, и не стоит сочувствовать. Если он так легко в это поверил – как с ним всю жизнь прожить? Опять же мамаша его все равно свадьбы не допустила бы. Мне потом рассказали, что и с той девчонкой, что передо мной была, его мама развела. Насчет оленя и рогов она все придумала, сам бы он ни за что не сообразил.

– Тогда чего же ты хочешь?

– А я решила найти ту девицу и заставить ее взять свои слова назад. В присутствии Алика. А еще лучше – не ее, а полицейского, который нас разнимал. Чтобы он рассказал Алику, как все было. Полицейскому Алик скорее поверит.

– Так ты же говоришь, что раздумала за него замуж выходить.

– Раздумала или не раздумала, а только пусть он увидит, как на мой счет ошибался! Пусть поймет! И мамаше своей передаст!

История, конечно, была шита белыми нитками, логика отсутствовала, но Эвин собеседник, похоже, поверил. Ну что взять с натуральной блондинки?

– Постой, ты сказала про полицейского, который вас разнимал, – сообразил он. – Это что за полицейский? Я тут всех знаю.

– Лейтенант Черемыкин.

– Черемыкин? – Парень удивленно поднял брови. – Ты ничего не путаешь?

– Нет, конечно! Я все, что в тот день случилось, на всю жизнь запомнила. И лейтенанта этого. Он подошел и представился – лейтенант Черемыкин.

– Странно! Здесь у нас такого лейтенанта нет. Есть Вася Столбов, мы с ним в школе вместе учились, есть Толик Васильев, а Черемыкина никогда не было.

– Точно говорю – лейтенант Черемыкин. Он сперва хотел протокол составить, а потом передумал, сел в машину и укатил.

– В машину? – переспросил парень.

– Ну да. Вот там его машина стояла… милицейская машина, с мигалкой…

– Вот как… а ведь там видеокамера стоит, так что я могу посмотреть запись за тот день. Если здесь действительно стояла милицейская машина – она должна попасть на запись. Когда, ты говоришь, вся эта история случилась?

Эва назвала дату происшествия, которое сломало привычное течение ее жизни. Парень повернулся к стойке с монитором, на который выводилось изображение с нескольких камер, пощелкал кнопками и наклонился над экраном.

– Вот запись за тот день…

Эва обошла стойку, встала рядом с ним и стала следить за быстро меняющимся изображением.

Наконец, на экране мелькнула машина с мигалкой на крыше.

– Вот, вот она! Прокрути назад!

Парень вернул изображение назад и пустил снова, на этот раз гораздо медленнее.

Теперь на экране была четко видна полицейская машина, удалось разглядеть даже ее номер.

– Интере-есно… – протянул парень, и достал из кармана мобильный телефон.

Он набрал номер своего школьного приятеля и проговорил:

– Привет, Столб! Как жизнь молодая?

– Да вроде ничего. А что? У тебя имеются конкретные предложения?

– Насчет конкретных предложений, конечно, можно подумать. А пока у меня к тебе есть конкретный вопрос. Ты на этой неделе по каким дням дежурил?

– Да в чем дело-то? С чего это вдруг ты заинтересовался моими дежурствами?

– Значит, есть причина.

– Ну, давай уже, выкладывай свою причину, а то мне некогда с тобой просто так болтать.

– Ух ты, какой занятой! Ладно, вопрос вот какой. Я тут у себя на камере засек твою машину на стоянке возле нашей заправки. С включенной мигалкой, между прочим. А тебя там не было, и Толяна не было, какой-то незнакомый парень в нее садился. Так вот, мне стало интересно – что, у вас с Толяном новый напарник появился или что? И какой у вас интерес к нашей заправке?

Полицейский на мгновение замолчал, затем переспросил:

– В какой день, ты сказал, наша машина попала на камеру?

– Вообще-то я пока насчет дня не говорил, но могу сказать, – и парень назвал роковой день, когда Эва опоздала на автобус.

– Позавчера, что ли? – мрачно спросил Вася. – Так я и думал… обещай, что никому про это не расскажешь.

– Само собой, никому, кроме вас с Толяном. А что такое?

– Понимаешь, мы в тот день заехали в гости к Люське…

– К Люське Гусевой?

– Ну да, сам понимаешь… Люська – баба добрая, мы у нее маленько засиделись…

– Во время дежурства? – уточнил собеседник.

– Ну да…

– Вот почему наше районное отделение отстает по раскрываемости преступлений!

– Да ладно тебе! Кто это тебе сказал?

– Да шучу, шучу!

– Такими вещами не шутят! Мы, между прочим, вовсе даже не отстаем, а наоборот!

– Ну ладно, ты начал рассказывать про тот день…

– Ну да. Значит, выходим мы от Люськи, смотрим – нет нашей машины. Оставили мы ее чуть в сторонке, чтобы ни у кого лишних мыслей не было насчет нас и Люськи, а какой-то гад ее угнал. Ты только прикинь, каким нужно быть отморозком, чтобы угнать полицейскую машину во время дежурства!

– А вы к Люське небось с мигалкой ехали?

– А то!

– Да, видно, у того человека серьезные проблемы с головой!

– А я тебе о чем?

– Значит, пропала машина? Вы, конечно, операцию «Перехват» объявили?

– Ты что, шутишь? Ведь это тогда пришлось бы объяснять, где мы ее оставили и по какой причине!

– Так что же вы начальству сказали?

– К счастью, ничего не пришлось говорить. Мы только еще репу чесали и думали, как быть – а тут Степаныч мне звонит…

– Это какой же Степаныч?

– Ну, тот, у которого гараж и мастерская в Запечье. Звонит, вот как ты сейчас, и спрашивает, не ищем ли мы свою машину. Мы ему – Степаныч, родной, где она? А он объясняет, что какой-то хмырь бросил ее возле его гаража. И что мы, само собой, можем ее забрать. Ну, мы с Толяном вздохнули и погнали в Запечье…

– На чем?

– У Мишки Полуянова мотоцикл реквизировали. Все равно Мишка пьяный был и мотоцикл ему ни к чему.

– Степаныча-то хоть отблагодарили?

– Ну а как же! Само собой, бутылку ему поставили.

– Дешево отделались!

– Да ладно, Степаныч нам по жизни должен! Мы его сколько раз прикрывали… он с ворованными деталями сколько раз попадался, а мы на это закрывали глаза.

– Все равно он вас от больших неприятностей спас.

– Ну да. Ты мне лучше скажи – у тебя там на записи виден отморозок, который нашу машину угнал?

– Только со спины.

– Ни на кого из наших не похож?

– Я не узнал. Со спины мужик как мужик, самый обыкновенный, молодой, росту среднего, не толстый, не худой… в общем, стандартный. В форме он был, кстати.

– Ну, елки-палки! Ладно, ты про это молчи, чтобы до начальства не дошло.

– Договорились!

– Ну, все слышала? – спросил парень Эву. – Угнали у них машину, попользовались, потом бросили. Не знаю, кто уж тебя так сильно любит, что такую подлянку устроил.

Парень смотрел с подозрением, Эва испугалась, что он сопоставит даты и сообразит, что она имеет отношение к тому самому автобусу, который взорвался на семнадцатом километре. Она поскорее распрощалась и поехала на работу.

Начальник, видно, побеседовал с сотрудниками, чтобы не приставали к Эве с вопросами, а лучше занялись своими непосредственными обязанностями. Так что Светка Милашкина только поинтересовалась, как поживает ее синяк, и снова предложила свои услуги, и злыдня Леонида Павловна шипела из угла что-то неодобрительное.

В конце дня начальник вызвал Эву в кабинет. Она шла, ожидая плохих новостей. В лучшем случае начальник узнал, что утром она не ходила на допрос, а ездила по своим делам. А в худшем, ему звонили из очень серьезной организации и что-то такое про Эву сообщили. Может, велели ее уволить?

Однако ее опасения не оправдались.

– Вот что, Стрижева, – сказал начальник, – тут такое дело, что работы с вас в последнее время, как с козла молока.

«Увольняет, – поняла Эва, – сам козел»!

– Я с вами спорить не собираюсь, – заметил начальник, поскольку Эва не уследила за своим лицом, и он сумел прочитать на нем многое. – Вас теперь, конечно, будут на допросы таскать, а у меня работа стоит. Я заказчикам не могу сказать, что у меня ведущий специалист под следствием находится!

– И ничего не под следствием! – возмутилась Эва, решив, что ей нечего терять. – Я у них как свидетель прохожу! Сами же меня в ту командировку послали!

– Голос у меня в кабинете могу повышать только я, – сказал начальник, который, все знали, никогда ни на кого не орал, предпочитал делать выволочки тихо.

Эва наконец взяла себя в руки и решила молчать. Совершенно не в ее духе скандалить с начальством.

– В общем, так, – строго сказал начальник, – со всех проектов я вас снимаю. Дела передадите Алексею. Если что нужно, он сам с вами свяжется.

«Уволил!» – мысленно вздохнула Эва. Теперь эта мысль ее не ужаснула.

– А вам предложу такой вариант, – продолжал начальник. – Можно, конечно, в отпуск уйти, но я так понимаю, что это для вас не подходит. Тогда посылаю вас на недельный семинар. С завтрашнего дня.

– Что еще за семинар? – Эва откровенно разинула рот.

Чтобы начальник ее, востребованного специалиста, послал неделю скучать на дурацком семинаре?

– Вы не ослышались, – невозмутимо ответил начальник, – там занятия с десяти до трех, потом на работу можете не приходить. И там никому не нужно сообщать, отчего вы не можете присутствовать. Я надеюсь, за неделю ваша ситуация прояснится. В ту или другую сторону. Всего хорошего, успехов в учебе.

– Спасибо, – только и успела сказать Эва.

Все же начальник у них человек неплохой, что и говорить.

Наутро Эва отправилась по указанному адресу. Здание, где проходил семинар, было буквально увешано вывесками. Были тут группы для детей, мастер-классы, музей анатомии человека и даже какой-то квест. Сбоку притулилась вывеска «Отличный театр».

– Мне на семинар, – сказала Эва старушке, сидящей у входа. Бабуля читала толстую детскую книжку с картинками.

– А это тебе сейчас направо по первому этажу, потом налево, а потом будет лестница, по ней поднимешься на второй этаж, а там люди есть, спросишь, какая комната. Если буфет нужен – то он на третьем этаже. Только иди все прямо, никуда не сворачивая и никакие двери не открывай! – крикнула старуха Эве вслед.

Эва пошла по коридору направо и все шла и шла, надеясь обнаружить поворот налево, но вокруг были только стены. И наконец, когда она уже отмахала едва ли не километр (так ей, по крайней мере, показалось), впереди обнаружилась дверь.

Может, за ней лестница? Эва нажала на ручку, дверь открылась.

Эва оказалась в узком коридоре, по стенам которого были развешены фотографии. Судя по всему, это были снимки актеров и актрис – некоторые портретные, другие сделаны во время спектакля – в гриме и сценических костюмах.

Эва поняла, что вместо семинара попала в театр, и хотела было выйти обратно, как вдруг на глаза ей попалась одна из фотографий.

Она застыла, как громом пораженная.

Это была фотография молодого артиста… и этот артист был Эве хорошо знаком. Хотя видела она его всего один раз, но запомнила на всю жизнь. Короче, это был лейтенант Черемыкин, тот самый полицейский, который задержал ее на автостоянке в поселке Бережки, из-за чего она опоздала на автобус.

И осталась жива, мысленно добавила Эва.

Под фотографией имелась подпись – «Актер Евгений Чистяков».

В первый момент у Эвы еще оставались какие-то сомнения – возможно, это просто случайное сходство, может быть, актер Чистяков действительно похож на лейтенанта Черемыкина – но тут же она увидела рядом на стене еще одну фотографию.

На этой фотографии тот же актер был изображен в форме полицейского, с погонами лейтенанта на плечах – и Эва больше не сомневалась: именно этого лейтенанта она видела на автостоянке в поселке «Бережки». Именно в этой форме. Форма даже сидела на актере Чистякове так же плохо, как на лейтенанте с автозаправки. Чувствовалось, что она с чужого плеча.

Под фотографией стояла подпись:

«Евгений Чистяков в сцене из спектакля «Ангел в погонах».

Выходит… выходит, этот актер… этот актеришка из второразрядного театра облачился в форму полицейского, позаимствованную из театральной костюмерной, и приехал на автостоянку, где сыграл роль лейтенанта Черемыкина… Ну да, говорил же тот парень с заправки, что у настоящих ментов угнали машину с мигалкой, пока они у какой-то Люськи прохлаждались!

Но зачем? Какой в этом смысл?

В результате этой импровизированной постановки она, Эва, опоздала на автобус. Но кому и зачем это могло понадобиться? Кто был режиссером и драматургом сцены на заправке?

Бывают пьесы, в которых задействован всего один актер. Бывает даже театр, который так и называется – театр одного актера. Но в ее случае сцена на автостоянке была разыграна перед одним-единственным зрителем – перед ней, Эвой.

Что же это – театр одного зрителя?

Тут она вспомнила, что как раз актеров в той сцене было двое – кроме «лейтенанта», в ней была задействована еще ревнивая бабенка, явно хорошо знакомая с липовым полицейским. Может быть, она – тоже актриска из этого театра?

Эва осмотрела все снимки на стене, но не нашла ревнивую и скандальную особу из Бережков. Впрочем, это еще ничего не значит. Может быть, она недавно работает в театре и еще не заслужила фотографию на стене.

Или она актриса из другого театра… Ага, погорелого… Надо же, какую сцену разыграла, как в образ вошла! Натурально в драку полезла, синяков наставила…

Одно Эва поняла точно: актер Чистяков должен что-то знать о событиях того рокового дня. Он должен знать, кто и зачем устроил тот спектакль. Кому и зачем понадобилось задержать ее на автозаправке, чтобы она не села в тот автобус.

Значит, ей непременно нужно поговорить с Чистяковым, и как можно скорее…

И тут за спиной Эвы раздался громкий мелодичный голос:

– Вас заинтересовали наши актеры?

Эва обернулась и увидела высокую стареющую женщину со следами былой красоты.

– Приходите на наш спектакль, ближайший будет завтра. «Соло для часов с автоответчиком», замечательная современная пьеса. Вообще, наш театр – один из лучших в городе, он так и называется – «Отличный театр»… не подумайте, что это название нескромно. Он отличный в том смысле, что отличается от всех других театров…