Наталья Александрова
Печать Иоганна Гутенберга

Тут тоже был холл, но поменьше и поскромнее, куда выходили всего две квартиры.

Разумеется, никаких номеров на дверях не было, но, стоило Жене недоуменно завертеть головой, как открылась левая дверь, и на пороге стоял сам Андрей Федорович Ушаков, великий и ужасный.

– Принесла? – спросил он, отвернувшись, и протянул руку.

– Вот, – Женя вложила ему в руку конверт, то есть хотела вложить, но замешкалась, и он нетерпеливо щелкнул пальцами – мол, не копайся, давай быстрее…

И повернулся, наконец, лицом к Жене, и тут же вздрогнул, и выронил конверт, который Женя успела отпустить.

– Вы кто? – спросил он.

– Я Женя… – голос предательски сел, когда она увидела его сердитое лицо.

– Кто такая? – гаркнул он.

И тут Женя внезапно разозлилась. Отчего они все на нее орут? Кто, в конце концов, дал им право? И какого черта она всего боится? Ну, уволят, да нужно было держаться за работу в этом зачуханном издательстве! Тем более что и так скоро этот Ушаков всех выгонит.

Женя мигом нагнулась и подняла конверт.

– Евгения Кукушкина, – отчеканила она как могла спокойно, – работаю в издательстве «Сириус», Альбина Николаевна просила передать вам эти документы.

И сунула ему конверт, и повернулась уже, чтобы уйти.

– Просила, говоришь… – было что-то такое в его голосе, отчего Женя замерла на месте. – Передать… в собственные руки небось…

– Ну да… – растерялась Женя, – так и сказала. В собственные руки. Так я пойду?

Он, казалось, не слышал, а пробормотал сквозь зубы цветистое ругательство. Женя попыталась тихонько отступить, потому что внезапно поняла, что нужно ей уходить.

Выйти из этого дома, сесть в метро и ехать… не на работу, нет, а домой. И там, в своей маленькой квартирке, закрыться на замок, напиться чаю с маковыми сухарями, посмотреть какой-нибудь скучный сериал или просто послушать музыку. И тогда вся ее жизнь останется такой же спокойной и ровной, как всегда. И такой же неинтересной, но это как посмотреть.

Все это пронеслось в голове Жени за секунду, но не успела она сделать и шагу назад, как Ушаков вдруг схватил ее за руку и втянул в квартиру. И захлопнул дверь.

– И что теперь делать? – он посмотрел на Женю злобно, придерживая ее одной рукой, а другой ожесточенно нажимал кнопки мобильного телефона.

– Черт, не отвечает… – пробурчал он, послушав, и Женя шестым чувством поняла, что звонит он Альбине, тем более что услышала, как он сказал, едва шевеля губами: «Стерва!»

Ну, кто бы сомневался, странно, что он только сейчас это понял, они в издательстве как поглядели на новую начальницу – так сразу сообразили, что зараза первостатейная.

Надо думать, что Ушаков все же Альбину неплохо знал, потому что отбросил телефон и раздраженно спросил Женю, как ее впустили в дом. Она честно ответила, что представилась Альбиной, как та велела.

– Понятно… – протянул он и скрипнул зубами. Потом покрутил головой, отступил назад и окинул Женю пристальным взглядом с ног до головы.

– Так… – сказал он, – значит, так… В общем, придется тебе… да, пожалуй, иначе никак…

«Чего еще? – запаниковала Женя. – Что от меня надо этому ненормальному?»

Он точно выглядел не совсем адекватно. Этот пристальный взгляд… и вообще, волосы растрепаны, глаза горят, за руки ее хватает… Может, у них так принято?

До сих пор Женя видела господина Ушакова всего пару раз. Один раз в коридоре, когда он шел с группой таких же, как он, мужчин в дорогих костюмах, и охранник оттеснил Женю мощным плечом в сторону и велел не высовываться и помалкивать. А еще раз, когда их пригласили на вечеринку по поводу Нового года. Не в ресторан, а сюда же, в офис. Раз уж вы теперь с нами, сказала бухгалтер Наина Павловна, которая вела теперь и дела издательства.

А вездесущая Настасья Ильинична тут же выяснила, что вечеринка, как она выразилась, для простых, вся верхушка в ресторане гуляет. Так и то девицы из офиса смотрели на них косо, перешептывались за спиной, глядя на Женино платье.

Платье как платье, купила его, конечно, в недорогом магазине, а так почти новое. Ну, уж какое есть.

Вот тогда и пришел владелец фирмы, чтобы их поздравить. Альбины, конечно, не было, небось сразу в ресторан поехала.

Так что Женя владельца фирмы знала плохо. Так, издали вроде нормальный человек, сказал тогда на празднике речь, поздравил, пошутил даже. И быстро закруглился, с пониманием, значит, человек, знает, что людям выпить да повеселиться хочется, а не речи официальные слушать, и что начальство их смущает.

Сегодня же он какой-то странный, нервный очень. А она-то при чем? Ей велели – она пришла, принесла, что дали, передала из рук в руки, хотя это и не входит в ее рабочие обязанности. И пускай он сам с Альбиной разбирается.

– Послушайте, Андрей Федорович, – произнесла Женя, как могла твердо, – позвольте мне уйти. У меня работы непочатый край, и так сколько времени потеряла…

Таким образом она хотела дать понять, что она все же редактор, а не девочка на побегушках. Охранников да горничных пускай гоняет, а она пока что в прислуги не нанималась.

Разумеется, Ушаков ее намеков не понял, да он просто ее не слышал. Он покрепче прихватил Женю за рукав и вдруг завертел, оглядывая со всех сторон.

– Пойдет… – бормотал он, – сгодится… Жанна Романовна! – вдруг заорал он, так что Женя вздрогнула. – Идите сюда! Скорее! Да стой ты, не вертись!

– Да что же это такое! – закричала Женя. – Да пустите же меня, мне больно!

– А ты стой смирно, не дергайся! Сейчас Жанна тобой займется, потом пойдешь со мной…

– Никуда я с вами не пойду! Пустите меня, вы не имеете права! Да отпустите же!

Женя пыталась вырваться, но он держал крепко, и когда она уже решилась пнуть его ногой или укусить в плечо, послышался спокойный голос:

– Андрей, идите к себе. Мы уж тут сами разберемся.

В холле появилась женщина. Издалека Жене показалось, что она довольно молода, поскольку была очень стройна, и осанка отличная. Однако, приглядевшись, Женя поняла, что молодой женщина кажется только на первый взгляд. Она подошла ближе и мягко положила руку Жене на предплечье.

– Дорогая, – улыбнулась она, – давайте успокоимся и поговорим. Пойдемте со мной! Все будет хорошо!

И Женя тотчас послушно пошла за ней, поверив, что от этой женщины не будет ей никаких неприятностей. Что-то такое в ней было теплое и располагающее.

Женя пошла, не оглянувшись на Ушакова, потому что была очень сердита. Думает, если богатый, так ему все можно? Тыкать ей, за руки хватать, тащить куда-то…

Она не смотрела по сторонам, просто шла за женщиной, переходя из комнаты в комнату, потом еще по коридору, и наконец, пришли они в маленькую комнатку без окон, где две стены были заняты шкафами, а вдоль третьей располагался длинный стол с зеркалом, оснащенным сильной подсветкой.

– Присаживайтесь, дорогая, – женщина улыбнулась, и при ярком свете стало видно, что она сильно немолода, морщинки собирались лучиками вокруг глаз, и шея выдавала возраст.

Однако лицо было неоплывшее, щеки не висели, как у бульдога, и глаза приковывали внимание – яркие, темные, выразительные.

– Меня зовут Жанна Романовна, – сказала она, – а вас…

– Женя…

– Красивое имя и сейчас редкое… Вот что, Женя, хотите чаю? У меня хороший, английский.

– Не стоит беспокоиться, – вежливо отказалась Женя.

Она вовсе не собирается распивать здесь чаи и вообще терять время, ей бы поскорее уйти.

Женя демонстративно взглянула на часы.

– Никакого беспокойства, – Жанна Романовна вытащила откуда-то чайник, и две красивые чашки тонкого фарфора, и вазочку с печеньем, и еще крохотный заварочный чайничек в виде мыши. Чай был крепкий и очень ароматный.

– Я не ем сладкого, – сказала Жанна Романовна, – но могу принести сахар.

– Я не пью сладкий чай! – ответила Женя, и это была чистая правда, она и конфеты не слишком любила.

Она съела две печенюшки, которые просто таяли во рту, и вспомнила, что ничего не ела с утра. Только решили на работе чаю выпить – так на тебе, Альбина явилась!

Черт дернул Женю согласиться передать конверт, нужно было сразу послать Альбину подальше. Увольнением она грозила, подумаешь, напугала…

Жанна Романовна внимательно за ней наблюдала, потому что тут же начала говорить:

– Дорогая, вы не сердитесь на Андрея Федоровича. Он в последнее время очень нервничает, бизнес – дело непростое и очень нервное. Я, конечно, не в курсе его дел, но… вы должны ему помочь. То есть вы ничего не должны, конечно, но было бы прекрасно, если бы вы согласились поехать с ним.

– Куда? – оторопела Женя.

– На прием. Не подумайте ничего плохого, просто у него там какое-то важное дело, и ему очень нужно, чтобы рядом был кто-то, кто поможет ему…

– Но почему я? – спросила Женя и тут же замолчала, поняв, что вопрос бессмысленный.

Ну да, очевидно они договорились пойти на прием с Альбиной, а та отчего-то Ушакова продинамила. Что само по себе странно, поскольку такое устроить не каждая женщина сможет. Ну, Альбина всегда давала понять, что у них с господином Ушаковым свои особые отношения. А как уж там у них дела обстоят на самом деле, Жене, откровенно говоря, до лампочки.

– Ну вот, – мягко сказала Жанна Романовна, – вижу, что вы умница и сами обо всем догадались. Не знаю, что там случилось, но Андрею Федоровичу необходима спутница.

И хоть сказано это было ровным голосом, Женя сразу поняла, что Жанна Романовна Альбину терпеть не может. Что ж, это не новость, Альбина у всех вызывает такие чувства. Непонятно только, отчего господин Ушаков с ней поддерживает «свои особые отношения». Ну, это Женю не касается, пускай сами разбираются.

Да, но пока что Женю без ее желания вмешали они в свои проблемы. И снова Жанна Романовна заговорила так, будто прочитала ее самые сокровенные мысли:

– Вы, конечно, можете отказаться, но этим очень подведете Андрея Федоровича. Дело в том, что прием состоится в шесть часов, так что времени очень мало. Мы с вами работаем по найму, так что хорошо знаем, что ссориться с начальством не стоит… – она снова мягко улыбнулась, и от глаз разбежались лучики морщинок.

– А вы… – невольно начала Женя, она вспомнила, что Жанна Романовна назвала хозяина просто Андрей.

– Я работаю у него экономкой, веду дом и вообще присматриваю, чтобы все было в порядке, – и, видя, как недоверчиво прищурилась Женя, добавила: – мы очень много лет были дружны с его покойной матерью, он наверняка помогал бы мне просто так, но я не привыкла получать деньги задаром…

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – неожиданно для себя призналась Женя, – точно, я вас где-то видела раньше.

– Раньше я была актрисой, не слишком удачливой и не слишком известной, – улыбнулась Жанна Романовна, – но все это в прошлом. В театре, как вы понимаете, нужны молодые и подвижные, а из тех, кто требуется в сериалах на роль бабушки героини, стоит большая очередь. Впрочем, пару раз в месяц мне дают сыграть в одном спектакле, а так я подрабатываю там гримером и костюмером. Маленький такой театрик, называется Средний Драматический.

– Средний? – удивилась Женя.

– Ну да, есть Большой, есть Малый, а у нас – Средний… Он недалеко от Среднего проспекта находится.

– Надо же, я там близко работаю и никогда его не видела…

– Непросто его найти… – рассмеялась Жанна Романовна и стала серьезной. – Но, дорогая моя, у нас мало времени, сейчас уже больше трех. Так вы согласны пойти на прием?

– Но как же… – Женя посмотрела на свои далеко не новые джинсы и недорогую курточку.

– Ах, это… С этим проблем не будет.

Старая актриса распахнула дверцы одного из шкафов, и Женя увидела множество одежды, висящей на плечиках. И какой одежды…

Даже на первый взгляд было видно, что все дорогое и отличного качества.

– Это вещи жены Андрея Федоровича, – пояснила Жанна Романовна, и Женю отчего-то неприятно кольнуло известие, что у господина Ушакова есть, оказывается, жена. Тогда какого черта Женю на этот прием зовут? Шел бы с женой, как обычный человек, она бы ему и помогла, по-семейному.

И снова Жанна Романовна прочитала ее мысли.

– Его жена уже несколько лет живет за границей, – пояснила она, – и… она очень любила шопинг. Тут есть вещи совершенно новые, и, я вас уверяю, она их никогда не наденет. Ну-ка, снимите куртку! Ну да… – пробормотала она, осмотрев Женю профессиональным взглядом, – вы, моя дорогая, худощавы и подтянуты, а это главное. Вещи вам подойдут, все остальное я беру на себя.

И Женя покорно отдалась в умелые руки старой актрисы. Та распустила довольно-таки жидковатый пучок ее волос и что-то сделала с этими самыми волосами – чуть подстригла, сбрызнула чем-то, потом расчесала, уложила и снова сбрызнула, но уже чем-то другим. Затем занялась лицом, и через некоторое время из зеркала на Женю смотрела совершенно другая личность. Глаза блестели, ресницы трепетали, брови изгибались изящной дугой, губы застыли в полуулыбке. И цвет лица изумительный.

– Ну, перейдем к выбору одежды, – сказала Жанна Романовна, и у Жени в глазах зарябило от платьев.

– Дорогая, у вас зеленые глаза, так подойдет вот это…

Жене всегда говорили, что глаза у нее цвета болотной тины, но сейчас в зеркале глаза и правда блестели зеленым.

– Пепельная блондинка с зелеными глазами – это ваш вариант! – Жанна Романовна развернула перед ней платье серо-зеленого шелка с жемчужным блеском.

Блондинка? Жене всегда говорили, что волосы у нее серого цвета, мама в детстве в сердцах называла его нежно-крысиным. Это не волосы, говорила она, а просто пух какой-то: ни заплести толком, ни заколоть. И косичка жидкая, как хвост у крысы.

Теперь же волосы и правда посветлели.

– Вы просто волшебница! – искренне сказала Женя.

– Времени мало, примеряй платье!

Платье подошло, как будто было пошито на Женю, и Жанна Романовна подала ей серые лодочки. Они были совершенно новые и тоже оказались впору, как Женя ни удивлялась.

И тогда Жанна Романовна выпустила Женю из гардеробной в коридор, где поджидал уже господин Ушаков при полном параде. Он оглядел Женю с ног до головы, и даже если и удивился, то ничего не сказал, только протянул ей маленькую дамскую сумочку из мягкой серой кожи и велел не выпускать ее из рук.

«Ничего туда не клади, – шепнула Жанна Романовна, – голову держи выше, спину прямее, главное, ничего не бойся, все будет хорошо. Ну, с богом!»

Оказалось, что на улице идет мокрый снег, так что скрепя сердце Ушаков разрешил накинуть Жене ее курточку – все же платье открытое и довольно короткое, хоть до машины и два шага, а промокнуть можно и простудиться.

Водитель к подъезду автомобиль не подал, сказал, что никак не развернуться, так что курточка оказалась кстати.

В машине Женя постаралась сесть как можно дальше от господина Ушакова, это оказалось нетрудно, поскольку в салоне было просторно. Она положила сумочку на свободное место между ними, но поймала суровый взгляд Ушакова и прижала сумку к себе.

Дорогой они молчали, водитель тоже, даже музыку не включал.

Машина остановилась перед голубым особняком с белоснежной колоннадой.

На парковке перед этим особняком уже стояло несколько десятков роскошных автомобилей. Женя не знала, как они называются, но сразу поняла, что машины эти жутко дорогие.

Водитель заглушил мотор. Женя потянулась к дверце, собираясь выйти, но Андрей Федорович придержал ее за локоть и еле слышно произнес:

– Сиди! Курташку сними!

Водитель тем временем выскочил из машины, обежал ее и распахнул заднюю дверцу с Жениной стороны. Андрей Федорович отпустил ее локоть и едва заметно подтолкнул.

Женя выбралась из машины и оказалась перед широкими мраморными ступенями. Метель стихла, а может, ее и не было в этом районе.

Андрей Федорович уже стоял рядом с Женей. Не глядя на нее, он привычно согнул левую руку калачиком. Женя взяла его под руку, и они медленно, торжественно поднялись на крыльцо особняка.

Женя вспомнила трансляции с разных кинофестивалей – там тоже красивые, хорошо одетые мужчины и женщины неспешно поднимались по широким ступеням…

Перед входом стояли двое удивительно похожих мужчин в одинаковых черных костюмах, в руках у одного из них были скрепленные листы, видимо, список приглашенных.

– Ушаков! – высокомерно бросил Женин спутник.

Охранник быстро сверился со списком и, подобострастно заглядывая в глаза, проговорил:

– Проходите, Андрей Федорович!

А Жене только кивнул – проходи, мол, раз пришла.

Дверь словно сама распахнулась, и они вошли.

На Женю обрушились потоки света и звуки музыки.

В просторном холле, где они оказались, медленно прохаживались мужчины в темных вечерних костюмах и их сногсшибательные спутницы. Напротив входа было громадное зеркало, целая зеркальная стена. Женя бросила взгляд в это зеркало – и не сразу нашла себя. Только увидев в зеркале Андрея Федоровича, поняла, что красивая женщина рядом с ним – это она.

Да нет, не может быть… у нее нет ничего общего с этой уверенной в себе красавицей… Платье серо-зеленого шелка прекрасно облегает фигуру, рост высокий… ну, это из-за каблуков. Женя никогда в жизни не носила такие шпильки, думала, что и шагу в них не сможет ступить, а оказалось, что обувь просто должна быть дорогая…

Глаза сияют, кожа, наоборот, матовая, гладкая, и волосы… куда девался этот нежно-крысиный хвостик?..

Они пересекли холл, поднялись по широкой, застеленной ковровой дорожкой лестнице и оказались в огромном зале, залитом ярким светом многочисленных хрустальных люстр.

По краям зала возвышался целый лес колонн, а сам зал был заполнен такими же блистательными мужчинами и женщинами. Темные, отлично сшитые костюмы, вечерние платья – голубые, розовые, сиреневые, серебристые, конечно же, классические черные. Между ними сновали девушки в черно-белой униформе официанток, с серебряными подносами, на которых были бокалы с вином и тарелки с крошечными бутербродами.

Женя внезапно почувствовала зверский голод, ну да, ведь она с утра только чашку чая выпила у Жанны Романовны да два крошечных печеньица съела… Она протянула руку и взяла с подноса один бутерброд. Она откусила от него половину, но не успела прожевать, даже вкус не почувствовала.

Потому что увидела совсем близко, всего в нескольких шагах, мужчину в темно-сером костюме, с гладко зачесанными темными с проседью волосами.

У нее сразу пропал аппетит, рот наполнился чем-то горьким, сияние хрустальных люстр потускнело.

Это был тот самый мужчина. Тот, кого она видела на полу Третьего Цеха. Точно такие же темные с сединой волосы, точно такие же близко посаженные глаза… только теперь эти глаза были живыми, блестящими и внимательными.

И самое главное – его правую бровь пересекал бледный белесый шрам…

Женя почувствовала, как пол под ее ногами качнулся, как палуба корабля, и крепче вцепилась в руку своего спутника, чтобы не упасть, устоять на ногах.

Андрей Федорович склонился к ее уху и прошептал:

– Что с тобой?

– Мне… мне что-то нехорошо. Должно быть, душно.

– Возьми себя в руки. Посмотри на того человека… тот, что с блондинкой в розовом платье.

Женя проследила за его взглядом и увидела в дальнем конце зала сначала красивую высокую женщину в длинном, очень открытом розовом платье, с жемчужным ожерельем, обвивающим длинную белоснежную шею, а уже потом ее спутника – коренастого, широкоплечего мужчину с квадратной челюстью и длинными руками. Рядом со своей очаровательной спутницей он казался особенно грубым и нескладным, хотя от него исходило ощущение силы и власти.

– Поняла, о ком я говорю? – прошептал Андрей Федорович напряженным голосом.

– Да, – ответила Женя.

– Так вот, пойди к нему и отдай ему вот это… – он показал на ее сумочку.

– Но как же я буду без сумки… – пролепетала она и тут же поняла нелепость своих слов.

А секундой позже Женя поняла, что Андрея Федоровича нет рядом с ней, что она совсем одна стоит посреди сверкающего зала.

Только тогда она решилась снова взглянуть на того мужчину, мужчину с белесым шрамом, пересекающим бровь… но его тоже не было, он бесследно исчез, растаял, растворился в толпе, в сиянии хрусталя и бриллиантов.

Может быть, его и не было? Может быть, он ей просто привиделся? Хотя она так отчетливо разглядела его… Ай, да с тех пор как утром она увидела в Третьем Цеху труп, с ней столько всего случилось! Так, может, у нее глюки? И тогда, и сейчас…

Так или иначе ей нельзя терять время, нужно немедленно выполнить поручение Андрея Федоровича, он ведь именно для этого ее сюда взял…

Женя снова нашла взглядом женщину в розовом платье и ее коренастого спутника. Как раз вовремя – в это время они выходили из зала в одну из дальних дверей. Женя устремилась за ними, чтобы не упустить, не потерять из виду.

Она скользила среди нарядных пар, едва не сбила с ног официантку с подносом, налетела на молодую женщину в алом платье, с красивым, удивительно бледным лицом, растерянно извинилась, получив в ответ улыбку, больше похожую на волчий оскал, наконец, пересекла зал и вылетела в дверь, оказавшись в узком полутемном коридоре, идущем вдоль всего зала.

Тех людей, которых она искала, здесь не было. Да и вообще почти никого не было, только два мужчины средних лет о чем-то вполголоса разговаривали, опасливо оглядываясь по сторонам.

Женя в панике пробежала по коридору – и увидела в конце его приоткрытую дверь.

Те двое могли уйти только в эту дверь, другого пути отсюда просто не было.

За дверью оказалась лестница, застеленная зеленой ковровой дорожкой. По ней Женя взбежала на два пролета вверх и оказалась на галерее, которая опоясывала большой зал.

Выскользнув на эту галерею, Женя увидела все скопление людей сверху. Отсюда это общество не казалось таким блестящим, разве что в ярком свете люстр сверкали украшения дам да отсвечивали многочисленные лысины их спутников.

Женя оглядела галерею – и увидела в ее дальнем конце коренастого мужчину и его спутницу. Она устремилась к ним, но на полпути галерея была перегорожена ажурной деревянной решеткой. Чтобы обойти ее, Жене пришлось выйти в очередную дверь и пройти по узкому, тускло освещенному коридору, вроде тех, что проходят по верхним ярусам театров, соединяя ложи.

Женя спешила, чтобы не упустить нужных людей, и не смотрела по сторонам. Пробежав несколько шагов, она снова толкнула очередную дверь, надеясь выйти на галерею – но вместо этого оказалась в маленькой комнате вроде театральной аванложи. В углу этой комнатки сидел на стуле человек в черном костюме – но сидел он в странной позе, спиной к двери, лицом к стене, так что Женя не увидела его лица. Она попятилась было, чтобы вернуться в коридор, но тут сзади нее дверь захлопнулась, а на плечо легла тяжелая рука.

Женя вздрогнула и попыталась обернуться…

– Не дергайся – убью! – прошипел незнакомец прямо ей в ухо, обдав ее горячим дыханием.

И она поверила ему на слово и застыла как изваяние.

А он вырвал у нее из рук сумочку, что-то сделал с ней за спиной у Жени и снова вложил в ее руки.

А потом развернул и вытолкнул в коридор, захлопнув дверь у нее за спиной.

Женя стояла возле двери, окаменев от ужаса и едва дыша.

И тут из-за поворота коридора появились те двое, за которыми она только что гналась – коренастый широкоплечий мужчина и его очаровательная спутница. Вблизи она показалась Жене еще красивее, кроме того, в ее осанке было что-то царственное, какая-то удивительная, неправдоподобная грация.

Коренастый мужчина быстро взглянул на Женю, потом на сумочку, которую она испуганно прижимала к груди, и проговорил низким хриплым голосом:

– Что так долго?

Женя открыла было рот, чтобы рассказать, что с ней произошло, – но слова не шли изо рта, она потеряла дар речи. В ее ушах все еще раздавался свистящий, угрожающий шепот незнакомца.

А коренастый мужчина ее не слушал, он нетерпеливо выхватил у нее сумочку, протянул своей спутнице, а у нее забрал другую, точно такую же, и отдал Жене. Затем, больше ни слова не говоря и не оглядываясь, они быстро зашагали прочь.

Женя еще несколько бесконечных секунд стояла возле двери, но наконец опомнилась и бросилась за этими людьми, чтобы сказать им, что случилось.

Но тех уже не было в коридоре.

Она сбежала вниз по лестнице, влетела в большой зал, огляделась по сторонам.

Ей показалось, что в дальнем конце зала мелькнуло знакомое розовое платье. Она устремилась к нему – но тут ее ухватила за локоть сильная рука. Женя вздрогнула и оглянулась.

Это был Ушаков.

– Что так долго? – проговорил он вполголоса.

– Там… – начала Женя, – я должна сказать…

Она должна сказать ему, что произошло, сказать, что у нее ничего не вышло, что она не смогла выполнить его поручение… должна его предупредить… потому что все пошло не так, не по плану… потому что того, что она должна была передать тому гориллообразному типу, в сумочке уже не было. Иначе зачем бы ее вырвали у Жени из рук в той крошечной комнатке…

– Потом, потом! – перебил ее Ушаков и быстро повел сквозь толпу к выходу. – Все потом! Сейчас нам пора уходить.

– Но там… но я… – повторила Женя.

Он ее явно не слушал, и она замолчала.

Андрей Федорович проволок ее через зал, вывел на улицу, остановился на крыльце, оглядываясь в поисках своей машины.

Женя снова попыталась заговорить, но тут в кармане у него зазвонил мобильный телефон.

Он выпустил Женин локоть, достал телефон, взглянул на дисплей, оглянулся на Женю и, бросив вполголоса «подожди», спустился по ступеням.

Женя стояла, растерянно глядя ему вслед.

И в это время возле крыльца остановилась большая черная машина с хищными стремительными обводами, с небольшой серебряной статуэткой на капоте. В первый момент Женя подумала, что это приехал за ними водитель Ушакова, но затем у нее возникло ощущение какой-то неправильности, несоответствия.

Она шагнула было вперед, но споткнулась и едва не упала.

А когда восстановила равновесие и подняла глаза – увидела, что ее спутника втаскивают в черную машину.

Двери машины захлопнулись, и она умчалась в неизвестность.

Женя зажала ладонью рот, чтобы не закричать от обрушившегося на нее ужаса и безысходности.

Несколько секунд она смотрела вслед черной машине, но та мигнула задними огнями и скрылась за поворотом. Женя стояла на ступенях в полной растерянности. Из прострации ее вывел пронизывающий холод – на улице как-никак зима, хоть и теплая, а на ней было только легкое платье.

Она завертела головой и увидела чуть в стороне от крыльца на парковке машину Ушакова. Там, в этой машине, осталась ее куртка, и в карманах кое-какие мелочи… Потому что в сумочку по совету Жанны Романовны она ничего не положила.

Она сбежала с крыльца и бросилась к машине.

За стеклом машины виднелся силуэт водителя.

Женя подумала, что он прокололся – не заметил, как буквально на его глазах похитили шефа… а ведь он не только водитель, но еще и охранник… хорош охранник!

Водитель сидел в расслабленной позе, видимо, дремал.

Все проспал, разиня!

Женя подбежала к машине, постучала в стекло…

Водитель не шелохнулся.

Да что же это такое!

Женя дернула ручку. Дверца машины распахнулась, но водитель не пошевелился. Веки его были опущены.

Женя протянула руку к водителю и осторожно, опасливо тронула его за плечо.

И снова он никак на это не отреагировал.

Женя потрясла его чуть сильнее…

Голова водителя безвольно упала на плечо, но он не издал ни звука, на лице его не дрогнул ни один мускул.

И тут до Жени дошло очевидное.

Водитель не спал, он был без сознания. А может, даже мертв. Проверять это ей не хотелось, ей и без того уже сегодня досталось. Ей хотелось одного – бежать, бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше…

Вот как чувствовала она, что ничем хорошим это не кончится! Черт бы побрал эту Альбину, которая втянула ее в эту жуткую историю! Черт бы побрал этого Ушакова… тут Женя воочию увидела, как двое мужчин втаскивают его в машину… нет, ему сейчас явно хуже, чем ей. Но даже если и так, то теперь каждый за себя, ей-то точно никто не поможет, так что – бежать, бежать!

Но у нее все же хватило остатков здравого смысла, чтобы понять – в легком шелковом платье, без денег и без ключей от дома она убежит недалеко.

Женя собрала в кулак остатки мужества, протянула руку между спинками сидений, стараясь не прикоснуться к неподвижному водителю, схватила с заднего сиденья машины свою курточку, вытащила ее из машины, торопливо накинула куртку на плечи, захлопнула дверцу и осторожно попятилась.

И тут в зеркале заднего вида на дверце машины она увидела двух мужчин, которые приближались к парковке.

Во всем облике этих мужчин, в их быстрых и в то же время осторожных движениях, во внимательных, цепких взглядах, которыми они обшаривали парковку, было что-то от смертельно опасных хищников, преследующих свою жертву.

И тут же Женя поняла каким-то шестым чувством, что эта жертва – она, что эти двое ищут ее, ищут, чтобы похитить, а может быть, даже убить… Ушакова они уже взяли, теперь ищут ее, поскольку сумка-то была у нее. Но что она им скажет? Она ведь даже не видела того типа, который взял то, что было в сумочке, только слышала его голос. Да эти люди ей не поверят.

Женя инстинктивно согнулась, спрятавшись за соседнюю машину, так, не разгибаясь, пробежала мимо нескольких автомобилей, снова взглянула в одно из зеркал.

Те двое мужчин разделились и шли через парковку, внимательно оглядывая ее. Еще немного, еще буквально несколько шагов – и они ее увидят…

Тут к парковке подкатил еще один автомобиль – серебристый «Мерседес».

Он остановился, дверца распахнулась, из машины, пыхтя, отдуваясь и вытирая платком потную лысину, выбрался толстяк в черном кашемировом пальто.

Женя подскочила к нему, схватила за локоть и быстро, раздраженно заговорила:

– Где тебя носило? Сколько можно ждать! Мы с тобой на сколько договаривались?

Толстяк изумленно уставился на нее и открыл рот, чтобы что-то сказать, но Женя не дала ему этой возможности. Она тащила его с парковки, при этом без остановки сыпала словами:

– Ты же мне обещал, что придешь вовремя, а сам опоздал почти на целый час! Нужно же и совесть иметь! Я торчу здесь одна, как чучело на огороде, замерзла, так что зуб на зуб не попадает, а тебя нет и нет! Ко мне уже какие-то козлы начали приставать, еле от них отбилась… ну разве так можно?

Толстяк изумленно хлопал глазами, безуспешно пытаясь вставить хоть слово в ее горячий монолог. Они уже пересекли парковку и подошли к проезжей части.

Один из двоих мужчин, осматривавших парковку, прошел мимо них, едва не задев толстяка плечом, скользнул по Жене равнодушным взглядом и двинулся дальше.

Толстяк, наконец, сумел вклиниться в Женину речь:

– Ты откуда взялась такая? Ты вообще кто? – проговорил он простуженным голосом.

– Кто-кто, фининспектор в пальто! – выпалила Женя, отпустила его руку, шагнула на мостовую и выбросила руку в призывном жесте.

Возле нее тут же остановилась неприметная, видавшая виды серая машина.