Наталия Сотникова
Династия Виндзоров. Ужасная история английского двора

ФАВОРИТКА ПО НАСЛЕДСТВУ

Как уже было сказано выше, к 1734 году связь Георга II с графиней Саффолк окончательно сошла на нет, и, по свидетельствам многих мемуаристов, он обратил свое внимание на вдовую графиню Мэри Делорейн (1700-1744), бывшую фрейлину, а теперь воспитательницу юных принцесс. Сведения об этой амурной истории чрезвычайно скудны, похоже, что роман не получил развития. Король, тосковавший по родному Ганноверу, регулярно наведывался туда, и в 1735 году ему была представлена соотечественница Амалия-София Вальмоден, урожденная фон Вендт (1704-1765). Король немедленно по уши влюбился в эту даму уже не первой молодости. В этом увлечении следует усмотреть проявление роковой закономерности, и сейчас читатель поймет, почему.

У двух поколений семейства этой дамы были весьма тесные связи с курфюрстами Ганноверскими. Бабка Амалии-Софии по материнской линии, Катарина-Мария фон дем Бусше, урожденная фон Майсенбург, была родной сестрой графини фон Платен, всесильной любовницы курфюрста Эрнста-Августа, зловещей вдохновительницы таинственного убийства графа фон Кёнигсмарка и заточения законной английской королевы Софии-Доротеи. Упоенная собственными успехами, графиня фон Платен поначалу сумела навязать Катарину-Марию в любовницы молодому Георгу I, тогда еще холостяку. Правда, тот довольно быстро порвал с ней, но сестра быстро подыскала ей подходящего мужа. Отец же Амалии-Софии, Йоханн-Франц фон Вендт (1678-1740), состоял в гомосексуальной связи с герцогом ганноверским Эрнстом-Августом II (1674-1728), герцогом Йоркским и Олбенским, младшим братом Георга I. Когда Георг был коронован королем Великобритании, встал вопрос о государевом оке, необходимом для управления княжеством во время его отсутствия в родных пенатах. Эрнст-Август II был назначен регентом и председателем королевского совета. Его связь с отцом Амалии-Софии подтверждается обширной корреспонденцией между обоими мужчинами.

Как мы видим, роковая закономерность не позволила Георгу II ускользнуть от чар фрау фон Вендт, представительницы третьего поколения этого замечательного семейства. Замужество не послужило преградой: по слухам, всего за 1000 дукатов ее супруг уступил свои права любовнику, видимо, это не причинило ему особых нравственных страданий. Ввиду плохого качества старинной гравюры не имеет смысла приводить в книге портрет этой женщины, судя по всему, он был написан конкретно для Георга II. На нем Амалия-София представлена с декольте натуральным образом до пупка, выставляющим напоказ ее роскошную грудь. Такая манера живописи идет совершенно вразрез с бытовавшими тогда изображениями туго затянутых в корсет добродетельных немецких дам. Намек на высокое покровительство сделан более чем прозрачный: на плечи женщины наброшена накидка из меха горностая, непременный атрибут королей.

Георг II вообще имел привычку после появления новой пассии давать своей законной супруге совершенно циничную оценку ее достоинствам и недостаткам, причем делал это письменно. И на сей раз он держал королеву Каролину в курсе развития отношений с новым объектом его страсти, посылая в Лондон письма на сорока и более страницах с описанием своих переживаний.

«Но тебе известны мои увлечения, моя дорогая Каролина! Ты понимаешь мои слабости, в моем сердце ничто не скрыто от тебя… Дай Бог, чтобы я мог подражать тебе, ибо я умею восхищаться тобой, и чтобы я на твоем примере мог впитать в себя все добродетели, которым ты обучила меня, – видеть, чувствовать и любить!»

Король часто просил совета у нее и премьер-министра Роберта Уолпола, каким образом ему вести себя. Летом 1736 года он вновь отправился на континент и буквальным образом застрял там, тем более что Амалия-София родила сына Йоганна-Людвига фон Вальмодена. Тем временем в Англии один кризис накладывался на другой, положение становилось поистине угрожающим. На ворота Сент-Джеймсского дворца кто-то прицепил объявление о розыске отсутствующего монарха: «Пропал или сбежал из дому… навязав церковному приходу жену с шестью детьми». В народе в открытую судачили:

– Если королю нужна шлюха, отчего он не возьмет английскую и не останется дома? Их тут полно и обходятся дешевле.

Даже пресловутое терпение Каролины, в конце концов, истощилось. Королева написала мужу, что он может привезти любовницу с собой, но тот все-таки счел за разумное не совершать столь опрометчивого поступка. В 1737 году Каролина скончалась, перед смертью дав мужу завет заново вступить в брак, на что тот ответил:

– Нет, у меня будут любовницы!

– Одно другому не мешает! – пробормотала из последних сил супруга, умиравшая после операции, проведенной без анестезии.

Премьер-министр посоветовал овдовевшему королю привезти Амалию-Софию фон Вальмоден в Лондон, где она получила покои в двух королевских дворцах, подданство Великобритании и титул графини Ярмутской – последняя королевская фаворитка в Англии, заработавшая титул таким образом. Фаворитка вела себя весьма тактично, не привлекая особого внимания, если не считать того, что после возведения в графское достоинство вскоре начала вовсю торговать титулами. С мужем ее развели, определив тому ежегодную пенсию в 4000 фунтов.

Овдовев, король как-то заявил, что знавал многих женщин, но ни одна из них не была достойна даже надевать его покойной супруге туфли на ноги. В Великобритании покойная оставила по себе добрую память – о королеве Каролине, зело страдавшей от похождений мужа. Оба же короля из новой ганноверской династии получили в народе прозвища «Тупица I» и «Тупица II».

Георг II скончался в 1760 году в возрасте 76 лет, пережив не только своего премьер-министра, но и сына-первенца, принца Уэльского. Он завещал похоронить себя рядом с преждевременно усопшей супругой. После смерти короля графиня Ярмутская получила пенсию в 10 000 фунтов и некоторое время еще прожила в Англии, вернувшись, в конце концов, в Ганновер.

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ КОРОЛЬ

Хотя Фридриху-Людвигу (1707-1751) – так окрестили его при рождении в родном Ганновере – не суждено было взойти на трон Великобритании, он сумел оставить след в интимной истории ганноверской династии. Согласно установившейся традиции, у него сложились отвратительные отношения с родителями. Супружеская чета в 1714 году уехала вслед за Георгом I в Лондон, а сына оставила в Ганновере под надзором дядюшки. Тот воспитывал его как первое лицо в государстве и приучил играть главенствующую роль на всех церемониях. В Лондон Фредерик переехал только в 1728 году и обнаружил, что он и его родители – совершенно чужие люди. Принц к тому времени был уже сложившейся взрослой личностью, которую непреодолимо тянуло к азартным играм, женщинам и пьяной гульбе. Родители же отодвинули его на второстепенный план, что весьма уязвило молодого человека. Он тут же присоединился к оппозиционной политической партии (королевская чета благоволила вигам, сын же поддерживал тори) и даже создал свой собственный двор.

Царственные родители не скрывали своего пренебрежительного отношения к наследному принцу, их любимым сыном был второй, герцог Камберлендский. Надо полагать, Фредерик совершенно опостылел им, ибо как можно истолковать иначе такое высказывание королевы Каролины:

– Сие есть величайший осел, величайший лжец, величайшая каналья и величайшее животное на свете!

Однажды мать даже высказала пожелание, чтобы «земля разверзлась и поглотила сего монстра».

Надо сказать, что современники также были невысокого мнения о принце, в частности, оставив о нем такую характеристику: «несчастный, слабый, нерешительный, притворный, лживый, бесчестный, презренный негодник, которого никто не любит, которому никто не верит и никто не будет доверять».

Семейная жизнь принца поначалу также складывалась неудачно, ибо женился он для своего положения наследника короны чрезвычайно поздно. Поначалу предусматривалось его бракосочетание с двоюродной сестрой, прусской принцессой Вильгельминой. Переговоры тянулись очень долго, пока не выяснилось, что родители молодых людей преследовали совершенно различные цели, и вся затея потерпела фиаско. Тотчас же за открывшуюся возможность породниться с королевской семьей попыталась уцепиться одна из самых богатых женщин Великобритании, овдовевшая герцогиня Сара Мальборо. Она воспользовалась тем, что принц погряз в долгах, и выставила в качестве приманки неслыханной величины приданое в сто тысяч фунтов, которое сулила дать за своей внучкой, леди Дианой Спенсер. Фредерик был готов хоть завтра идти под венец, но его пыл охладил премьер-министр Роберт Уолпол, расстроивший эту стратагему старой интриганки.

Принц слыл меломаном, сам прекрасно играл на скрипке и виолончели, а также увлекался оперой, создав в пику родителям, покровительствовавшим «Королевской академии музыки», оппозиционный оперный театр, так называемый «Театр знати». Но ввиду никудышных управленческих способностей Фредерика театр вскоре прогорел, несмотря на блестящий состав труппы, включавший знаменитого кастрата Фаринелли.

Параллельно принц проигрывал большие деньги в карты, набирал долги, вступал в легкомысленные связи и весьма крепко сдружился с вице-гофмейстером двора родителей, лордом Джоном Харви, личностью весьма неординарной. Несмотря на британское здравомыслие и стремление англиканских пасторов прививать своим прихожанам все мыслимые добродетели, Лондон буквально кишел распутниками, причем наряду с традиционными видами разврата все больший размах приобретала содомия. Дело дошло до того, что непотребные акты совершались даже в храмах, включая такой столп веры, как собор Святого Павла. Но на темных улицах и в тавернах с подозрительными репутациями греху предавались в основном представители низших классов, хотя порой туда не гнушались наведываться весьма знатные и богатые люди. Личности же, которые возвели подобные отношения на уровень высокого искусства, придавая им красоту, недоступную простым смертным, вращались в самых высших кругах общества.

Лорд Джон Харви (1696-1743) был младшим сыном лорда Бристля и, по своему собственному выражению, прошел обычный путь молодого аристократа сначала в Вестминстерской школе, а затем в Кембриджском университете: «стремительно одолел курс обучения, пил со своим наставником, спал со своей прачкой, бил окна в часовне и затем получил степень магистра гуманитарных наук». Он обладал хрупкой женственной красотой, а в Париже выучился наносить на лицо белила для придания коже модной бледности. Его притягивало к себе все возвышенное и прекрасное. В возрасте 23 лет Харви сумел совратить самую пригожую фрейлину королевы Мэри Лепелл и тайно вступил с ней в брак. Далее супруг отправил жену в свое поместье, где она в тоске прозябала до самой его смерти, дожидаясь редких посещений Джона и регулярно рожая наследников. Число отпрысков достигло восьми, причем они по большей части унаследовали специфические наклонности своего отца. Этот факт послужил основанием для известного высказывания интеллектуалки леди Монтэгю: «сей мир состоял из мужчин, женщин и Харвеев».

Хотя Харви в 1725 году избрался в парламент, ему не было свойственно чрезмерное честолюбие, он искал продвижения скорее через королевский фавор. Поэтому он не был частым гостем в палате общин, его высокочувствительная натура и частые обмороки не позволяли ему особо утруждать себя перипетиями активной политической жизни. Впрочем, когда один из деятелей оппозиции пустился в гнусные рассуждения по поводу его интимной жизни, Харви вызвал его за клевету на дуэль на шпагах, каковой поединок завершился незначительными ранениями обоих участников. В прочее время он регулярно отправлялся на воды модного курорта Бат, был завсегдатаем скачек, но чаще всего вращался в том аристократическом кругу лондонских аристократов, где «сочинение стихов было столь же обыденным делом, как употребление нюхательного табака».

Эта личность всегда была объектом для злословия, но в особенности прославилось сатирическое «Послание от мистера Поупа мистеру Арбетноту», написанное выдающимся английским поэтом Александром Поупом в 1735 году. В нем он изобразил лорда Харви в образе Спора, прекрасного юноши, вольноотпущенника древнеримского императора Нерона, которого тот приказал кастрировать и затем вступил с ним в брак как с невестой. Портрет, нарисованный пером этого мастера слова, весьма выразителен и безжалостен: «То возвышенный, то низменный, то барчук, то барышня, сам по себе гнусное противопоставление противоположностей. Двойственная тварь! Играющая любую роль, никудышняя голова или растлевающее сердце! Фат за туалетом, льстец за пиршественным столом, то порхает он как леди, то важно шествует как лорд».

Наличие красавицы жены, которую Харви так регулярно оплодотворял, совершенно не мешало ему увлекаться представителями противоположного пола. В 1726 году он повстречал в Бате 21-летнего помещика Генри Фокса и начал обхаживать его. Курс лечения на курорте завершился, отдыхающие разъехались по домам и общались посредством корреспонденции, более смахивавшей на переписку двух влюбленных голубков. На следующий год любовники вновь встретились в Бате, но Генри имел то ли несчастье, то ли счастье привезти с собой 23-летнего брата Стивена, на которого Харви немедленно переключил свое внимание. После пребывания в поместье Фоксов в графстве Сомерсет пара прошла еще одно двухмесячное лечение в Бате и отправилась в полуторагодовое путешествие по Европе.

От леди Харви потоком шли письма, подписанные «Твоя тоскующая жена», и по возвращении в родные пенаты муж прямиком направился в свое имение утешить ее и заодно отдать кое-какие хозяйственные распоряжения. По подсчетам современников, как раз через девять месяцев, день в день, Мэри родила их пятого ребенка. Из этого совершенно не следует делать вывода, что Стивен Фокс опостылел ему и Джон предпочел семейные ценности. Он убедил лорда Бэтмена (которого родня вынудила из-за его гомосексуальных наклонностей оформить раздельное проживание с женой, дочерью графа Сандерленда, видного политика) приютить Стивена в своем доме в Виндзоре. Объекты обеих привязанностей лорда Харви сблизились настолько, что даже после его смерти овдовевшая супруга и Стивен оставались друзьями до конца своих дней.

Хотя в глазах общества Харви был гомосексуалом, на самом деле он был бисексуалом, что подтверждалось вышеприведенным метким высказыванием леди Мэри Уортли Монтегю (1689-1772). Российскому читателю не совсем понятно, почему стоит верить именно этому утверждению, но эта женщина определенно знала, что говорила. Она всю свою жизнь пыталась идти против течения. Еще будучи юной дочерью герцога Кингстона, она не пожелала стать типичной кисейной барышней и тайком приобрела большие знания, пользуясь огромной библиотекой отца. Этими познаниями Мэри завоевала сердце своего будущего мужа, но сей претендент на руку дочери не понравился ее родителям. Тогда она просто-напросто сбежала и обвенчалась с ним без родительского благословения.

В качестве замужней дамы леди Монтэгю произвела сильное впечатление на лондонский свет своими умом и красотой. Когда ее мужа назначили послом в Константинополе, она последовала за ним и там ухитрилась даже попасть на прием к султану, переодевшись в мужской костюм. До сей поры не теряет своей исторической ценности ее труд «Письма турецкого посольства». Путевых заметок мужчин о путешествиях на Восток довольно много, но никто из них не смог проникнуть в закрытый мир турецкого гарема. В этих посланиях совершенно отчетливо просматривается гомоэротическая направленность. Отсюда неудивительно, что, когда автор возвратилась в Европу, пошли слухи, что она обзавелась женским сералем. К тому времени Мэри переболела оспой, причем болезнь нанесла существенный урон красоте ее лица. Леди Монтэгю сошлась с Харви, ибо, как выражался один из биографов лорда, это было неизбежно: «они понимали друг друга как несовершенных, но привлекательных человеческих существ, которых и являли собой, соответственно, леди Мэри как женщина, временами желавшая быть мужчиной, и лорд Харви как ее противоположность». В особенности нашумел их роман à trois¹⁸ с итальянским литератором и искусствоведом Франческо Альгаротти, более известным в истории под прозвищем «Падуанский лебедь» в роли фаворита прусского короля Фридриха II Великого¹⁹.

Истинную глубину отношений Харви с его друзьями обоего пола теперь выяснить трудно, ибо потомки хорошо поработали над его рукописным наследием. Часть страниц в его мемуарах вульгарным образом вырвана, кое-какие письма исчезли, правда с них еще тогда успели снять копии, в некоторых посланиях были вымараны целые строки. Кусок, удаленный из мемуаров, охватывал как раз двухлетний период близких отношений принца Фредерика и Джона Харви. На публике они не скрывали своей близости. По просьбе принца Харви регулярно направлял ему послания, причем в письмах сравнивал их отношения с отношениями Александра Македонского и Гефестиона, которые, как известно, считали себя Ахиллом и Патроклом, связанными тесной дружбой с несомненным гомосексуальным окрасом. Они часто встречались. Как-то принц заболел и послал за Харви, дабы тот услаждал его слух разговором, способствовавшим быстрому засыпанию. Фредерик всегда носил при себе золотую табакерку для нюхательного табака с портретом Харви. Эта близость возбуждала ревность Фокса, но Харви уверял его в нерушимом постоянстве своих чувств и подписывал письма к нему неизменной фразой: «Adio, sempre amiable & sempre amato»²⁰. Принц был завзятым юбочником и всегда делился с другом своими похождениями, хотя тот заверял его, что не претендует на знание тайн его сердца.

Однако дело дошло до размолвки, когда оба стали одновременно добиваться благосклонности очень красивой фрейлины Анны Вэйн. Сначала она была любовницей принца, который снимал для нее различные дома в Сохо, Кью и на Сент-Джеймс-стрит, затем переехала в дом в Уимблдоне, где встречалась с Харви до самой своей смерти от припадочных конвульсий в 1736 году, в возрасте всего 26 лет. Осталось неизвестным, кто был отцом ее ребенка, рожденного в 1733 году, причем называют еще имя третьего кандидата, лорда Хэррингтона. После смерти Анны Фредерик и Харви помирились и часто проводили вечера вместе в личных покоях принца. Ребенок, отданный на воспитание дяде, брату Анны, вскоре умер. Тут следует упомянуть, что в Харви была безумно влюблена принцесса Каролина, сестра Фредерика, завязались ли между ними какие-то отношения – неизвестно. Но она испытывала к нему столь сильные чувства, что, когда тот скончался, практически удалилась от светской жизни. В 1736 году Харви устроил брак Стивена Фокса с богатой наследницей. У аристократов гомосексуальность никоим образом не препятствовала вступлению в брак, ибо для человека с положением в обществе было немыслимо играть более или менее значительную роль без хозяйки либо городского особняка, либо замка или дома в поместье. До 1739 года это супружество было чисто номинальным, но после расставания с Харви в 1739 году Фокс зажил счастливой семейной жизнью, став отцом многочисленных отпрысков.

В 1736 году принца Фредерика, наконец, женили на шестнадцатилетней принцессе Августе Саксен-Кобург-Альтенбургской, не отличавшейся особой красотой, но мягкого характера и всецело преданной своему мужу. Вокруг молодой пары тут же сформировался оппозиционный двор. Надо сказать, принц стал недурным семьянином и много уделял внимания своим детям. Сближения между ним и отцом так и не произошло. Даже скоропостижная преждевременная смерть Фредерика не изменила презрительного отношения Георга II к нему. В конце того же года скончалась младшая дочь Георга Луиза, датская королева. По этому поводу король высказался следующим образом:

– Это был роковой год для моей семьи… Я потерял моего старшего сына – но я рад этому… Теперь ушла Луиза. Я знаю, что не любил своих детей, когда они были маленькими, не переносил, когда они забегали в мой кабинет. Но теперь я их люблю так, как и большинство отцов.

ДВОЕЖЕНЕЦ НА ТРОНЕ

Невзирая на позднее вступление в брак, Фредерик успел основательно обеспечить престолонаследие, обзаведясь восемью детишками (младшая дочь появилась на свет уже после его кончины). Поэтому по смерти короля Георга II на престол под именем Георга III взошел его внук. Это был первый монарх из ганноверской династии, родившийся в 1738 году в Великобритании и выросший в семье, общавшейся в быту на английском языке, чему его отец Фредерик придавал большое значение. Тем не менее говорил он с сильным немецким акцентом и весьма нередко неприятно удивлял придворных высказываниями такого рода:

– Сердце мое никогда не забудет, что им движет немецкая кровь.

Вообще-то у Георга III была репутация добродетельного мужа и отца семейства, но, неизвестно по какой причине, до сей поры упорно бытует легенда, запущенная в 1770 году, согласно которой он в возрасте пятнадцати лет тайно вступил в брак с «прекрасной квакершей» Ханной Лайтфут и прижил с ней двух детей. Квакерша будто бы была на восемь лет старше него и замужем, но то ли сбежала от мужа, то ли была похищена принцем, подпольно обвенчавшимся с ней в 1759 году. Ханна якобы довольно рано умерла, но дети выжили. Казалось бы, к этой истории следовало отнестись как к легенде, но она до сих пор занимает историков. Дело в том, что брак этот делает незаконной женитьбу короля в 1761 году на принцессе Софии-Шарлотте Мекленбург-Стрелиц, а всех родившихся от нее 15 детей – бастардами. В Великобритании регулярно возникали потомки Ханны Лайтфут; теперь, когда появились более современные методы установления родства, было доказано, что они не имеют отношения к Георгу III.

Мать короля, энергичная вдовая принцесса Уэльская Августа, хотела побыстрее женить сына либо на прусской принцессе, либо на своей родственнице из рода Саксен-Гота. Однако Георг пожелал вступить в брак с принцессой Софией-Шарлоттой из крошечного, одного из самых отсталых суверенных государств Германии, герцогства Мекленбург-Стрелицкого. Он пришел к этому решению весьма необычным образом. Ему в руки попало письмо семнадцатилетней принцессы к королю Пруссии, требующее, чтобы тот положил конец бесчинствам солдатни в ее родном герцогстве. Это письмо приобрело такую известность, что его не только переписывали от руки как образец красноречия, но даже и напечатали, после чего несколько копий попали в Англию. Прочитав письмо, Георг будто бы заявил:

– Вот именно эту девушку я избираю своей супругой – сие послание выказывает ту ее красоту, каковая никогда не увянет.

Для заштатного полунищего немецкого двора Шарлотта получила неплохое образование. С семилетнего возраста ее обучением занималась поэтесса фрау фон Грабов, которую называли не иначе как «немецкой Сафо». Принцесса бегло говорила по-французски и по-итальянски, впоследствии быстро выучила английский и прекрасно владела пером по части эпистолярного жанра. В частности, не будучи знакомой лично с французской королевой Марией-Антуанеттой, она вела с ней весьма оживленную переписку. Помимо штудирования языков, к ее образованию также было приложено обучение истории, ботанике и естественным наукам. Несмотря на все эти незаурядные познания, Шарлотта сильно разочаровала жениха: она была не то что не совсем пригожа лицом, но, чего уж там скрывать, откровенно безобразна. Похоже, Георг мудро исповедовал нехитрую житейскую истину «стерпится – слюбится» и мирно прожил с ней всю жизнь, став отцом 15 отпрысков. Похоже, он все-таки так и не привык к неказистому облику супруги, о чем говорит следующий факт. Георг заказал придворному художнику портрет Шарлотты, который тот добросовестно написал, как говорили современники, с большим сходством с оригиналом. Король же остался недоволен и отказался оплачивать живописцу его труды.

Королева была исключительно набожна и добродетельна, в частности, она упорно отказывалась принимать во дворце небезызвестную леди Эмму Гамильтон²¹ как в качестве жены посла Великобритании сэра Уильяма Гамильтона, так и спутницы жизни национального героя, адмирала Горацио Нельсона. Шарлотта считала себя идеальной супругой монарха и образцом для подражания подданных, чего нельзя было сказать о родственниках мужа.