Наталиса Ларий
Сказки темного города. Соната

– Ubi non est, tenebrae, non est in loco, nam lux et vice versa, – проговорила я.

– Там, где есть тьма, нет места свету, и наоборот, – прошептала Идрис, наблюдая за тем, как черные волны накрывают белый берег.

– Весьма сомнительное высказывание. Но так всегда говорила моя мама, – проговорила я, спешиваясь и привязывая свою лошадь к одному из растущих рядом деревьев.

– А вы верите в то, что тьма и свет могут иметь две стороны медали?

– Я ни во что не верю на все сто процентов. Добро и зло для меня – понятия абстрактные. Возьми к примеру Маису. Она погубила цветок, но забрала его страдания. Плохая она или хорошая после этого? – улыбнулась я.

– Интересная вы, светлая ведьма. Вас словно не учили тому, чему нужно в свое время. Вы ведь как раз и разделили всех на темную и светлую сторону магии. Значит Маиса – зло для вашего ковена, но не в ваших глазах. Отчего так? – прищурила глаза девушка.

– Не знаю. Может потому, что я росла подле темной ведьмы? – повела я бровью.

– А ваша тетя темная? – недоверчиво спросила Идрис.

– Относительно. В семье моей матери отец, мой дед, был темным ведьмаком, мама же, то есть моя бабушка, светлой ведьмой. Тетка пошла в отца, его линия крови взяла верх в ее венах, мама же родилась похожей на бабушку. Поэтому тетку и удалили от двора в свое время, сослав за пределы столицы в лесную глушь. Не совсем глушь, конечно, но тем не менее.

– А как…? Вам же запрещено заключать такие браки. Это у нас позволительно, но, чтобы среди светлых вот такой союз? Это же нонсенс!

– Ну, когда будущая невеста уже в положении, а отец девушки первый приближенный к королю ковена, иногда можно и закрыть глаза на то, что жених – темный ведьмак. Тем более, что дедушка отказался от своих сил ради бабушки. А когда так, то король может позволить такой союз. Только вот дети…тетку должны были отправить в семью отца, но опять же, когда она достигла шестнадцати, ей предложили или сохранить силы, но уехать к деду и бабке по линии отца, или же забыть о магии и остаться здесь.

– И она осталась?

– Да, отказалась и осталась. Она не ведьма как таковая. У нее нет сил. Но, – шепотом проговорила я, – она очень много знает. Таро, темный гримуар, всякие штучки, которые не известны светлым – знания ведь получать не запретишь. В общем, я росла среди этакого хаоса, сотворенного из светлых и темных знаний. Благо, не особо вникала в это все, а так бы кто его знает, какой бы я ведьмой выросла. Но я более любила, как уже говорила тебе, играть, гулять, ездить верхом, наряжаться и прочее, что не особо добавило в мою голову знаний о том, что от меня в итоге будут ожидать здесь. Целитель…да хоть бы не заморить кого, куда уж там до исцеления, – усмехнулась я, видя, с каким интересом слушает меня Идрис. – А ты, как представитель темных вервольфов, чем ты похвастаться можешь? – задала я вопрос, беря девушку под руку и идя с ней медленным шагом вдоль круто обрывающегося берега по белоснежной дороге, усыпанной маленькими шлифованными камешками.

– Да мы со светлыми кланами мало чем отличаемся, – пожала она плечами. – У нас больше прав разве что, и не столь все строго, как у них. Вот мой дед женился на пленной ведьме, будь он из светлых, это было бы проблематично сделать, а у нас – в порядке вещей. Бабушка, правда, так и не приняла обращение, но все же.

– Я не представляю себе, как это, обращаться, – скривилась я. – Лапы, шерсть, вой, это же ужас.

– Ну, этого я вам объяснить не могу. Это нужно пережить, чтобы понять, как это прекрасно, – улыбнулась девушка. – Только теперь, – она провела пальцами по ошейнику, – я не вервольф, да и не человек.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – задумчиво проговорила я. – Отпустить тебя вот так просто? Я бы отпустила хоть сейчас, но ты далеко не уйдешь. Нарвешься на дозорных и тебя тогда казнят. Купленным быть даже хуже, чем пленным. Рабам обрести свободу сложно. Но нет ничего невозможного в этом мире. Запомни это, – потрепала я ее по плечу. – А теперь пошли, искупаемся, – проговорила я, начиная спускаться к берегу.

– А если кто проезжать мимо будет? – беспокойно спросила Идрис, глядя на то, как я уверенно стаскиваю с себя одежду и захожу в темную воду.

– У нас с тобой нет ничего такого, чем бы были обделены другие женщины. Поэтому, ну увидят и что с того? – засмеялась я.

Идрис посмотрела на меня испуганным взглядом, затем покачала осуждающе головой и проговорила:

– Теперь я понимаю, почему отец ваш сказал, чтобы я докладывала о каждом вашем шаге. Вы, скорее всего, еще та штучка…светлая ведьма.

– О да, я такая, – подмигнув девушке, я нырнула под воду.

Задержав дыхание, я дала себе какое-то мгновение побыть в этом забвении. Вода. Как же я любила ее. Особенно вода залива, омовение которой словно забирало с собой все то, что глодало изнутри. Я такая…Нет. Я такой была только снаружи. Но не внутри. Внутри я была маленьким, забитым, несчастным ребенком, рано потерявшим свою маму и по какой-то неведомой причине лишенным отцовской любви и поддержки. Ребенок внутри меня часто плакал, обхватив свои хрупкие плечи трясущимися худенькими ручками. Он так боялся. Боялся быть брошенным, боялся показать свою боль и то, что внутри. Да, отец видел во мне взбалмошную молодую девчонку, не очень следящую за своим языком, вечно идущую напролом, не склоняющуюся ни перед кем и не особо думающую о том, что какой-то ее поступок осудят. Поэтому и была приставлена ко мне Идрис, чтобы в случай чего эта девушка могла сказать то, что будет необходимо в мою защиту перед чопорным обществом ведьм. И снова же…его волновало общество, а не тот маленький ребенок внутри, которого он никогда не замечал…не хотел замечать, и с которым я так хотела распрощаться, думая, что за тем фасадом образа, который создала, смогу оставить его. Порой казалось, что у меня это получается, но в такие моменты, как сегодняшняя стычка с отцом, тот маленький ребенок внутри рушил все то, что я с таким трудом возводила в себе. Рушил и вырывался наружу.

Вынырнув, я повернулась к берегу и обомлела. Идрис словно предвидела то, что спокойное купание нам не грозит. Три всадника на берегу нарушили наше уединение. Один из них стоял подле испуганной Идрис, двое же других спешились и располагались чуть поодаль. Зеленый цвет камзолов мужчин и вышитая золотом попона лошадей. Черт. Эскорт принца Данта. Ненавидела этого гада еще с детства. Хотя, может он изменился за столько лет. Неспокойные мысли тревожным огоньком полыхнули внутри меня, пока я гребла к берегу.

– Амаль Алистер, – протянул Дант, прищурив свои ярко-зеленые глаза.

– Отвернись, Дант, – сухо бросила я.

– Во-первых, не Дант, девочка, а ваше высочество. А во-вторых, вылезай, я не смущаюсь. В кои-то веки смогу увидеть тебя во всей красе. Столько лет прошло, уж из той неказистой, худой, рыжеволосой лягушки что-то толковое да должно было вырасти.

Едва не выругавшись, я помедлила, но понимая, что этот ублюдок вряд ли поведет себя как воспитанный должным образом мужчина, медленно направилась на берег, пристально рассматривая высокого темноволосого, зеленоглазого ведьмака, которому в свое время была заехала в глаз кулаком, когда он назвал мое новое платье тряпьем, достойным лишь быть превращенным в половую тряпку. У принца образовался синяк, а меня дома ждала порка от любовницы моего отца, которая в то время была фрейлиной при королеве. До ужаса ненавидела тогда его, зазнавшегося страшненького наследника, который был старше меня лет на восемь, и который никогда не мог упустить случая поддеть меня, маленькую девочку, которая так часто крутилась при дворе. Теперь, глядя на молодого мужчину, назвать его страшненьким у меня язык не поворачивался. Высокий, статный, с надменным блеском зеленых глаз, взгляд которых с лихвой выдавал то, что некогда гадкий птенец хоть и вырос, превратившись в великолепного ястреба, но внутри остался тем же венценосным гаденышем, которого я помнила. Выйдя из воды, я даже руками не прикрыла свою наготу, поскольку до жути не хотела дать повод торжествовать над собой этому змею. Шагая по белым впивающимся в подошву камням, я чувствовала каждую каплю, которая стекала по моему телу. Стыд? Нет. Ярость. Как тогда, когда мое милое красно платье было обозвано тряпьем. Подойдя вплотную к мужчине, который был выше меня чуть ли не на целую голову, я тряхнула мокрыми волосами, окропив каплями его до тошноты идеальное одеяние, склонила голову набок и произнесла слащаво:

– Ваше любопытство удовлетворено…ваше высочество?

Моя грудь едва не касалась сосками вышивки его одеяния, настолько близко я стояла к нему. В глазах мужчины было нечто…словно это он стоял обнаженный передо мной, а не я перед ним. Мое торжество. Я едва улыбнулась. Такой же взгляд был у него тогда, когда я ударила его за те слова. Слизнув каплю соленой морской воды с губ, я закусила ее, как в детстве, когда мне до боли нравилось то, что происходит. Зеленый цвет глаз стал насыщенно-малахитовым. Темные брови нахмурились и меж ними появилась недовольная складка. Окинув меня взглядом, он перевел его на Идрис, потом снова на меня и проговорил:

– Сказал бы, что хороша, но на фоне этой рабыни ты лишь бледная тень красоты, присущей женщинам. Как была маленькой неказистой девочкой, так ею и осталась, Амаль Алистер. Оденься, может в платье ты выглядишь лучше. Хотя вряд ли, если твой вкус остался неизменным с тех самых пор, как ты тогда вошла в зал моего дворца в том ужасном тряпье кровавого цвета.

Едва только он произнес это, как я вмиг занесла руку для пощечины, но теперь уже передо мной был не тот мальчик, теперь уже был мужчина, который враз предотвратил удар, крепко ухватив за запястье. Стальная хватка и я едва не заскулила от боли. Идрис же в ужасе издала тихий возглас и бросилась было ко мне, но один из Стражников принца перехватил ее, не дав подойти ближе.

– Ты на кого руку поднимаешь, девчонка! – тихим голосом с нотами предупреждения проговорил Дант, дернув меня к себе так, что я просто слилась с его фигурой, чувствуя каждый камешек на вышивке его камзола.

– На кого? – зашипела я в ответ. – На невоспитанного мужлана, который не знает, что такое хорошее обращение к женщине. Вы как были для меня им несколько лет назад, так им и остались.

– Слишком долго ты не была при дворе, забыла, кто ты такая и кто я. Перед тобой не мужлан, маленькая гадюка. Перед тобой твой будущий король. Ты хоть знаешь, что я могу сделать с тобой за эти слова? – гаркнул он в ответ.

– Не больше, чем уже сделали ваши ядовитые слова, ваше проклятое высочество, – тихо произнесла я и поняла, что на глаза предательски начали набегать слезы.

Сначала стычка с отцом, теперь с этим гадом, это было слишком для одного дня.

– Дант, перестань. Она же еще девчонка совсем, – немолодой мужчина из эскорта принца явно понял мое состояние и решил вступиться за меня.

Резко отпустив мою руку, ведьмак презрительно окинул меня взглядом. Затем повернулся к спутникам и кивнув на Идрис сказал:

– Эту заберите. Поедет со мной.

Я сначала в ступоре перевела взгляд на Идрис, еще до конца не понимая, что это исчадие ада хочет сделать, затем, когда мужчины схватили и потащили ее, отчаянно отбивающуюся, к лошади, я прошептала дрожащим голосом:

– Ты не можешь забрать ее. Она моя.

– Здесь все твое – это мое. Ты подданная моя и короля, – стальной оттенок голоса с лихвой выдавал то, что мужчина слушать меня не будет.

– Не имеешь права! – заорала я, вцепившись пальцами в его камзол.

– Я на все имею здесь право, Амаль. Ты оскорбила меня, за это требуется платить. Вот расплачиваться и будет она, – кивнул он на Идрис, которую один из мужчин зашвырнул на лошадь.

– Пожалуйста, не надо, Дант. Я тебя умоляю, – заревела я, глядя в холодные зеленые глаза. – Она еще девчонка. Ты же ее уничтожишь так.

– Она рабыня. А что ты думаешь бывает с красивыми рабынями в нашем государстве? Отец что, купил ее для тебя? Ее, с таким-то телом, волосами, лицом. Если ты так думаешь, то очень ошибаешься. Все знают, что за развлечения он устраивает для гостей, когда в боях побеждают его вервольфы. Если она еще девица, то я для нее буду как манна небесная, поскольку, обещаю тебе, что отнесусь к ней с должной нежностью, чего не скажу про тех, кто потом будет после меня, в доме твоего отца.

– Ублюдок, – заорала я, вновь кинувшись на него с кулаками.

Дант больно ухватил меня за запястья и процедил сквозь зубы:

– Жалко рабыню? Так займи ее место.

– Ты что такое говоришь? – я даже поникла в его руках, услыхав такое.

– А что? Могу оставить ее, но со мной поедешь ты. Одна ночь и утром я отвезу тебя обратно домой. Никто ничего не скажет, поскольку против шлюхи наследника никто рта никогда не откроет. Объезжу тебя вместо нее. Ну так как, Амаль, поедешь? – насмешливая улыбка тронула губы Данта. – Знаю, что не поедешь.

Сказав это, он отошел от меня и быстро вскочил на лошадь.

– Оденься, Амаль Алистер, пока сюда не приехал еще кто-то, кто будет не столь щепетилен с тобой, – сухо бросил он и пришпорил коня.

Его спутники направили лошадей следом, увозя Идрис, которая одарила меня таким наполненным дикой болью взглядом, что я взревела и упала на колени, впившись в белоснежные камешки пальцами. Одна мысль в голове. Как я могла быть такой неосторожной в общении с этим дьяволом, ведь до меня доходили слухи о том, на что способен наследный принц и насколько он жесток, по сравнению со своим мудрым отцом, который находился на смертном одре уже около полугода. Поэтому-то Данта и не заботило то, что я могу пойти жаловаться, ведь жаловаться было некому. Будущий король. Тварь чертова. Заревев, я поднялась на ноги и поплелась к лежащему на огромном камне платью. Наспех натянув его и закрутив волосы в тугой узел, я, не переставая рыдать, пошла к привязанным лошадям. Когда поднялась по склону, меня ждал еще один удар. Лошадей около дерева не было. Этот гад и об этом позаботился, забрав их. Около трех миль…Пешком! Застонав, я со злостью ударила кулаком по стволу дерева, взвыв от боли, поскольку проколола ребро ладони небольшим торчащим шипом, который не заметила. Поднеся рану к губам, слизнула кровь и засопела, пытаясь унять отчаяние. Затем, выдохнув, поплелась в сторону дома, понимая, что попаду туда не раньше, чем солнце сядет за горизонт.

Шагая по пустынной дороге который уже час, я сначала дала себе слово убить этого зеленоглазого демона, потом битый час размышляла над тем, как вывезти отсюда Идрис так, чтобы она смогла вернуться домой, поскольку после слов Данта я поняла, что ни черта не знаю о своем отце, потом проревела неизвестно сколько, боясь даже думать о том, что этот змей сделает с ней и кляня себя за то, что не смогла уберечь девушку от такой участи. Миллионы жутких мыслей и ни одного проблеска хоть чего-то хорошего в данной ситуации. Когда на горизонте замаячили огоньки окон домов, я уже была настолько измотана дорогой, что едва могла переставлять ноги. Благо, особняк отца находился на окраине и мне не пришлось в столь ужасном виде идти через всю столицу. Когда стражник отворил передо мной ворота и с ужасом окинул меня взглядом, я поняла, что выгляжу еще хуже, чем предполагала.

– Только попробуй скажи об этом отцу, – процедила я сквозь зубы и поплелась в сторону особняка.

– Мадмуазель Амаль, – услышала я в этот момент и оглянулась.

Один из Стражников входа на территорию арены учтиво поклонился мне.

– Чего тебе? – устало выдохнула я.

– Один из вервольфов очень просит вас выслушать его, – осторожно проговорил он.

– Вервольф? – удивление враз сняло с меня всю усталость. – Может ты ошибся и ему бы надо поговорить с моим отцом?

– Нет, – тихо проговорил стражник. – Он просил поговорить именно с вами. Я могу, конечно, передать эту просьбу вашему отцу, но боюсь, если он узнает, что кто-то из них, – он кивнул на ворота, за которыми держали вервольфов, – захотел с вами пообщаться, ему просто голову свернут. А этот мужчина – лучший боец, да и воспитан он должным образом. Не хотелось бы…

– Я поняла, – оборвала я речь Стражника, боясь, что нас увидят. – Веди меня. Только быстро. Отца еще нет в доме, я так думаю. Поэтому лучше поторопиться.

Пройдя за Стражником в высокие кованые ворота, я поежилась. Место было просто пропитано смертью, ведь именно здесь гибла львиная доля вервольфов в дни боев. Ступая уставшими ногами по покрытой песком площади, я напряженно оглядывалась по сторонам. На территории арены никого не было, поскольку уже было темно и в это время…о боги, я даже не знала, что они делали в это время суток. Когда Стражник подвел меня к дверям входа в здание, которое служило домом для вервольфов, то проговорил мне, видя, что я явно не горю желанием входить внутрь:

– Они все закрыты сейчас. Я распорядился. Вам нечего бояться.

Сглотнув, я кивнула и прошла за ним внутрь. Наполовину освещенный горящими светильниками коридор вел вглубь здания, которое было на самом деле довольно-таки большим. Миновав коридор, мы остановились около еще одной массивной двери, запертой на железный засов. Окинув взглядом эти меры предосторожности, я еще раз убедилась в том, что мои мысли об опасности тех, кто жил в этих стенах, не были простым девичьим страхом. Скрип открываемой двери и мне в нос ударил запах какого-то варева. Аконит.

– Да ладно, вы что, поите их этой дрянью? – строго спросила я у стражника. – Они же в ошейниках. Зачем издеваться еще и таким образом?

Стражник окинул меня хмурым взглядом и нехотя проговорил:

– Полнолуние. Они мучаются так без этого яда, который усыпляет влияние луны на них. А так, пара капель и спят, как убитые. Это только в полнолуние даем им, не переживайте.

Понимающе кивнув, я направилась следом за ним вдоль коридора, по обе стороны которого были расположены дубовые двери с решетчатыми окошками. Клетки, не иначе. За каждой из них слышались голоса: где-то смех, где-то какое-то пение, из одной даже доносились женские стоны, услышав которые, я поняла, что отец не шутил, говоря о том, что у этих мужчин были свои женщины, утоляющие их голод по женской ласке.

– Здесь своя жизнь, – пробурчал Стражник, видя мою растерянность. – Не для ваших прекрасных глаз и ушей. Я бы не привел вас сюда, если бы не просил об этом Радан.

Сказав это, он остановился около одной из дверей и отпер висевший на ней замок. Опять же – предосторожность. Едва только дверь заскрипела, я уже и не знала, хочу ли я говорить с тем, кто там находился. Оно дело было наблюдать за ними из окна, а совсем другое – вот так воочию встретиться с одним из этих хищников.

– Госпожа согласилась поговорить с тобой, – услышала голос вошедшего в келью стражника. – Думаю тебе не надо объяснять, что будет, если ты хоть пальцем тронешь ее.

– Марк, ты меня знаешь, – последовал спокойный ответ, произнесенный бархатным голосом.

– Да знаю, знаю, – пробурчал тот. – Но напомнить не мешает о том, кого ты сейчас увидишь и что, если даже хоть волосок слетит с головы наследницы нашего хозяина, вас всех перережут здесь, как скот.

– Я понял, – снова тот же приятный мягкий голос и меня почему-то отпустил страх.

– Проходите, мадмуазель, – проговорил стражник, выходя из кельи. – Не бойтесь, я буду за дверью.

Ничего не ответив, я вошла внутрь наполовину затемненного помещения, освещаемого лишь горящей свечой, стоящей на дубовом столе. Подняв голову, встретилась с взглядом серых глаз смотревшего на меня вервольфа. Высокий мужчина с темно-пепельными волосами, собранными сзади в недлинный хвост, был на порядок выше меня, и я почувствовала себя тростинкой, которую он может сломать в два счета, если захочет. Сильное натренированное тело скрывали укороченные штаны и льняная рубаха, расшнурованные завязки выреза которой открывали взор к могучей груди мужчины. Легкая щетина на точеных скулах, строгий изгиб губ, четкая линия широких темных бровей над платиновыми глазами и…татуировка по центру меж ключицами. Голова со змеями! Я даже глаза прикрыла, осознав, кого будет касаться этот разговор. Клан Горгоны. Все-таки был их представитель среди бойцов отца.

– Меня зовут Радан, клан Горгоны, – представился мужчина. – Я благодарен, что вы не отказались поговорить со мной.

– Амаль Алистер, – я по привычке протянула мужчине руку для поцелуя.

Вервольф повел бровью.

– При других обстоятельствах я был бы рад оказать вам такой знак внимания, как поцелуй вашей руки, но боюсь, что сейчас, едва я только коснусь ваших пальцев, он меня прирежет, – легкая улыбка тронула его губы, когда он кивнул на стражника, который с предостережением вытащил клинок из ножен.

– Простите, это было глупо с моей стороны, – отдернув руку проговорила я. – О чем будет разговор? – задала вопрос, пристально рассматривая татуировку.

– Знаю, что к вам в услужение сегодня утром привезли девушку из моего клана. Идрис. Мог бы я ее увидеть? Всего на пару минут, не более.

Услышав это, я едва не застонала. Поразмыслив, спросила у мужчины:

– А кем она вам приходится?

Мужчина нахмурил брови, явно не желая вдаваться в подробности, поскольку любая информация была чревата неприятностями, ведь меня-то он толком не знал. Но затем проговорил нехотя:

– Она сестра моего лучшего друга. Когда началась война, ее брат погиб. Я в то время находился при нем. Когда же попал в плен, то весть об этом пришла в мою семью и Идрис, она…в общем, я думаю, что она не просто так сюда попала. Ее семья достаточно могущественная и она могла узнать, где я нахожусь, поскольку я точно знаю, что за меня вашему отцу предлагали огромный выкуп. Это не могли быть мои родители, у них таких денег нет. Только отец Идрис. Значит девчонка знала, где меня искать. Поэтому она именно в вашем доме.

– Подождите, но она мне рассказала совсем другую историю, – нахмурила я брови.

– Она всегда была сказочницей, – усмехнулся мужчина. – Может так оно и было на самом деле, а может она сумела договориться с наемниками, чтобы они привезли ее именно сюда и продали вашему отцу.

– Но зачем? – удивленно спросила я. – Или, подождите, она что…она влюблена в вас?

– Так было, по крайней мере до начала войны. Она тогда была еще ребенком и все время бегала за мной по пятам. Думаю, и сюда ее привело то же, что тогда заставляло бывать везде, куда только направлялся и я.

– Но это же глупо! – с ужасом прошептала я. – Смысл идти на закланье, если в любом случае вам не сможет она помочь!

– Это понимаем мы с вами, но не Идрис, к сожалению, – проговорив это, вервольф внезапно побледнел и покачнулся.

– Что с вами? – спросила я, бросившись к нему.

– Ничего. Так, пустяковая рана, полученная на тренировке, – едва сдерживая стон проговорил мужчина.

– Пустяковых ран не бывает, – строго проговорила я. – Сядьте на кровать и покажите, что там у вас.

– Мадмуазель! – враз кинулся ко мне стражник. – У них есть лекарь личный для этого!

– Если есть, то где он, раз этому мужчине так плохо. Все будет хорошо, не мешайте, – отмахнулась я от стражника и тот вышел из комнаты.

Я же помогла мужчине сесть на кровать и стащила с него рубаху, которая скрывала глубокую рану, идущую сверху вниз вдоль всех ребер. Рана была воспалена, хоть и была обработана какой-то зеленой дрянью.

– Пустяковая? – покачала я головой, строго посмотрев на вервольфа.

– Это да, пустяковая. Бывало и хуже, – усмехнулся он в ответ.

Я же опустилась подле него на колени, рассматривая рану.

– Откиньтесь на стену. Будет немного больно, – проговорила я, до жути боясь ошибиться и сделать еще хуже, ведь такого рода исцеление было подвластно разве что круглым отличницам, коей я не являлась.

Мужчина застонал и оперся спиной на стену. Я же легонько провела вдоль раны, мысленно проговорив нужные слова. Затем еще и еще, и когда уже даже в глазах вервольфа зажглось недоверие, рана засветилась и затянулась, оставив после себя лишь светло-розовый след.

– Ну вот, не так уже и плохо, – выдохнула я и подняла взгляд на мужчину. – Что? – осторожно спросила, видя, как он на меня смотрит.

– Сама наследница Кириана Алистера стоит передо мной на коленях. Ведьма с целительными силами, уготованными для приближенных короля, излечила меня. Это знак, мадмуазель, – из его взгляда улетучилась боль и теперь платиновые глаза загорелись хищным лукавством.

– Это знак того, что от этой раны вы точно не умрете, – недовольно проговорила я, быстро поднявшись на ноги.

– Кто знает, – спокойно ответил он и тоже встал на ноги. – Ну так что, вы дадите поговорить мне с Идрис?

– Я подумаю, – проглотив комок в горле, ответила я и направилась к выходу.

– С ней ведь все в порядке? – бархатные нотки голоса мужчины сменились на сталь.

– Да, вполне, – соврала я как можно более беспечно.

– Амаль, – окликнул он меня еще раз у двери.

Я обернулась и напряженно посмотрела на него.

– Я вырежу весь особняк, если с этой девчонкой что-то случится. Никого не пожалею. Даже тебя. Поняла? Поэтому береги ее как зеницу ока, – угроза из уст этого вервольфа была отнюдь не пустой, я это чувствовала.

– Думай, что говоришь, – рявкнул подлетевший к нему стражник.

– Я все сказал, – спокойно проговорил вервольф, усаживаясь на край кровати.

Я молча наблюдала за ним с четверть минуты, затем хрипло ответила:

– Надо было дать вам умереть от раны. Всегда знала, что вервольфы не умеют быть благодарными. Вам не стыдно угрожать девушке, которая не старше вашей Идрис?

– Ты для меня не девушка, ты мой враг.

Мгновение, и стражник едва не ударил вервольфа, но только один взгляд того и мужчина отступил ко мне.

– Пойдемте отсюда, мадмуазель. Глупо было в полнолуние приводить вас сюда. Они как звери в это время становятся, хоть и не обращаются, – бормотал он, закрывая дверь на замок.

– Ничего. Не переживайте так. Его слова вполне себе ожидаемы были. Я действительно враг ему, – задумчиво проговорила я, шагая по длинному коридору, окутанному сладковато-пряным запахом отвара волчьего аконита.