Народное творчество
Диво дивное
«Ну, твое диво еще не Бог-весть, какое, – говорит другой охотник, – мое куда почуднее. Женили меня родители на одной девице, собой очень прекрасной. Только, по времени, стал я замечать за женой: чуть я засыпать стану, она – прыг с кровати, и нет ее долго-долго… Дальше-больше. Вижу: она в горшочках зелья разные варит, что-то над ними бормочет… И притом вдруг оказался у нее хвост. Эге, – думаю, – вот оно что!..
Раз ночью, как ушла она с кровати, я потихоньку за ней. Смотрю: она у печки села на помело, хлебнула чего-то из горшочка и только что взвилась в трубу, а я ее цап за ногу… „А, – говорю, – так ты ведьма!..“ Она ничего, опустилась вниз из трубы, а как стала на землю, кинулась вдруг в угол, ухватила оттуда какую-то ветку: „Был, – говорит, – ты мужиком, стань черным псом!“ Да меня веткой – хлысь… И вдруг обернулся я пребольшим черным псом, и выгнала меня моя баба на двор, чтоб я дом стерег. Сижу я утром на завалинке и думаю: „Авось жена опомнится, сделает меня по-старому человеком“. Куда тебе! Только и милости от бабы, что невзначай отворит окно да ошпарит тебя кипятком, а кормить, совсем не кормит, хоть с голоду околевай. Нечего делать: вижу, что бабе меня совсем извести хочется – а у меня хоть вид собачий, да ум-то человечий – и убежал я из своего дома, к одному барину прибился. Здесь мне житье стало, что лучше и не придумать: как сыр в масле я катался за свой человечий разум. Бывало, начнет меня барин гостям показывать: сколь я все хорошо понимаю – дивятся все, всякий мне самый лакомый кусок в зубы сует. А все-таки соскучился я по дому: „Дай, – думаю, – жену проведаю“. И улизнул от барина. Прибежал домой: „Ох, ты, постылый! – говорит жена. – Не пропал еще!.. Был ты черным псом, так будь же серым воробьем!“ Да сама меня прутом вдоль спины – хлысь!.. Обернулся я серым воробьем и улетел в поле. Пришла зима холодная, трудно кормиться: есть хочется, а корму нет и достать негде. Вдруг вижу я: стоит при дороге птичья западня. „Дай, – думаю, – залезу в нее: все, может быть, у людей в избе лучше будет“. Поймали меня ребятишки, принесли в избу и показывают отцу: „Ишь, тятя, какого мы воробья поймали“. А отец-то их был хороший знахарь; посмотрел на меня и говорит: „Да, это воробей занятный!“ Посадил он меня на ладонь, дунул-плюнул – и обернулся я по-прежнему человеком… Дает мне знахарь веточку: „Ступай, – говорит, – несчастный, к тому, кто тебя так заворожил, и ударь его этой веткой: увидишь, что будет“. Я сейчасживо домой; вскочил в избу да как вытяну свою ведьму-жену веткой – вмиг обернулась она кобылицею… Наэтой кобылице я и сейчас землюпашу. Пойдемте со мной – сами ее увидите». Усмехнулсяохотник Ермолай. «Было, – говорит, – с тобой, братец, дивонемалое; только, против моейистории твоя тоже ничего не стоит.