Надин Мэтисон
Убийца с пилой

Глава 7

Правила, установленные в блоке строгого режима в тюрьме Белмарш, к нему не относились. Двери камер, в которых содержались преступники категории «А»^[16], считавшиеся опасными даже для других обитателей тюрьмы, не открывались до восьми утра. Питер Оливер, заключенный номер А0743ТР, вышел из своей камеры в половине седьмого утра. Он в одиночестве почистил зубы и принял душ, перед тем как переодеться в совершенно новый синий спортивный костюм от «Найк» и кроссовки модели «Эйр Форс 1». За два года содержания в тюрьме он надевал положенную форму темно-бордового цвета, которую выдают заключенным, всего один раз. Первая посылка с одеждой, туалетными принадлежностями и книгами пришла через сорок восемь часов после того, как его доставили в блок предварительного заключения.

Он мог бы посмотреть первый выпуск новостей по маленькому телевизору, который стоял в углу его камеры, но он не хотел, чтобы его утренний распорядок нарушил тридцативосьмилетний торговец наркотиками, который сидел в соседней камере. Он очень тяжело переносил заключение, орал и каждое утро бился головой о стену. Оливер вышел из своей камеры и сел в пустой комнате отдыха напротив телевизора с 46-дюймовым экраном.

– Вы хотели кофе?

Надзиратель держал в руке кружку, от которой поднимался пар. Оливер улыбнулся, вокруг пронзительных голубых глаз на бледной коже появились морщинки. Этот надзиратель был новым сотрудником. Оливер уловил запах крахмала, который шел от новой хлопчатобумажной рубашки.

– Кофе – это просто прекрасно. Спасибо большое. Простите, я не разобрал ваше имя.

– Пол.

– А, да, Пол. Вы подождете здесь?

Надзиратель стоял не шевелясь, пока Оливер откинулся на спинку дивана, подул на пар и сделал маленький глоток.

– Хм, орехового сиропа многовато, но сойдет. Будьте так любезны, подайте мне пульт. Еще слишком рано, этот придурок Пирс пока не проснулся.

Оливер улыбнулся, когда надзиратель протянул ему пульт.

– Так, что у нас происходит? – пробормотал Оливер себе под нос, переключая на канал Би-би-си-1, где как раз начинались местные новости. Репортер стоял на Гринвичском пирсе.

«Следственные органы подтвердили, что молодой человек, тело которого вчера утром обнаружили всего в нескольких метрах от того места, где я сейчас стою, был официально опознан. Это Дэниел Кеннеди. Старший следователь по делу сообщила, что это убийство и начато расследование. При этом она не подтвердила местные слухи о том, что тело Дэниела Кеннеди было расчленено», – сообщил с экрана репортер.

– Ужасно так закончить жизнь, – заметил надзиратель, который так пока и не тронулся с места. – Как вообще кто-то мог разрезать… – Пол запнулся, когда Оливер медленно повернулся к нему и улыбнулся.

– Ты очень забавный, Пол. Но вообще я сомневаюсь, что это слухи.

Оливер подошел поближе к телевизору, когда на экране появилась фотография Дэниела Кеннеди. Он склонил голову набок и три раза постучал пальцем по экрану.

– И почему же ты кажешься мне таким знакомым, сынок? – спросил Оливер.

«Сегодня на вторую половину дня запланирована пресс-конференция, где выступят сотрудники полиции, ведущие это дело. А пока инспектор Анжелика Хенли обращается с просьбой ко всем свидетелям, которые могли что-то видеть, связаться с отделом по расследованию серийных преступлений. Сейчас на экране появятся телефоны для связи».

– Пол, я правильно услышал? Репортер сказал: «Хенли»?

– То ли Хенли, то ли Хенман. Я не уверен.

– А я практически уверен, что он сказал Хенли. – Оливер взял пульт и выключил телевизор. – Моя девочка стала инспектором.

Глава 8

Дэниел Кеннеди. Тридцать шесть лет. Состоит в отношениях. Жил в Лондоне. Родился в Лондоне. С фотографии из аккаунта в «Фейсбуке»^[17] смотрел улыбающийся мужчина на квадроцикле, все конечности были на месте. Судя по сведениям из Национальной базы данных полиции, этот человек жил под двумя фамилиями и четыре раза был осужден: за хранение наркотиков класса «А» и класса «В»^[18], грабеж в возрасте шестнадцати лет и, совсем недавно, за нанесение тяжких телесных повреждений.

– Невольно задумываешься, правда? – Рамоутер просматривал страницы отчета. Выглядел он сегодня несколько по-другому, вчерашняя официальность исчезла: начищенные ботинки сменились на черные кроссовки. Пиджак остался, но галстука не было.

– О чем задумываешься? – Хенли повернула руль, уворачиваясь от велосипедиста, который возник неизвестно откуда.

– Кого Кеннеди так достал, что оказался разрезанным на куски на берегу Темзы? Он получил полтора года за нанесение тяжких телесных повреждений. Вышел из тюрьмы в 2018 году, три месяца назад закончился период, в течение которого ему требовалось отмечаться в полиции, а затем он был задержан за нарушение общественного порядка и причинение легкого вреда здоровью. Правда, под стражу его не отправили, но он оказался с электронным браслетом на ноге.

Хенли задавала себе тот же вопрос, когда прошлой ночью лежала в постели и не могла заснуть, а Роб храпел рядом, и до нее доносился легкий, сладкий, дурманящий запах конопли, который шел у него изо рта, так и не успев выветриться.

Она завернула на подъездную дорогу к трехэтажному дому, построенному в викторианском стиле. Трава и кусты перед домом сильно разрослись, в ряд стояли переполненные зеленые передвижные контейнеры для мусора. На низкой стене сидели двое мужчин, они курили и наблюдали, как Хенли парковалась между белым грузовым автофургоном и красной малолитражкой.

– Это место не похоже на хостел для преступников, – заявил Рамоутер, проверяя, чтобы удостоверение сотрудника полиции у него на шее было сразу видно.

– А чего ты ожидал? – спросила Хенли, выключив двигатель и снова бросив взгляд на сидевших на стене двоих мужчин, прежде чем открыть дверцу.

– Не знаю, – пожал плечами Рамоутер. – Это не самое чистое место, но я думал, что будет… хуже.

– Разочарован, что жильцы не стреляют в саду перед домом?

– Нет… но…

Хенли перегнулась к нему через крышу своей машины.

– А ты раньше бывал в подобных общагах, где живут те, кого не отправили в тюрьму?

– На самом деле нет, – с некоторым смущением признался Рамоутер. – Все когда-то бывает впервые, правда?

– Хм. Ладно. Только не поставь меня в неловкое положение, – предупредила Хенли, направляясь к бронированной входной двери.

– Сюда уже два раза приезжали из «Стража», искали его, – сообщила Берил, затягиваясь электронной сигаретой и оставляя на ней след неоново-розовой помады, пока Хенли и Рамоутер записывали свои фамилии в журнал посещений. – Если честно, я вообще удивилась, когда они заявились. Обычно они приходят только для того, чтобы надеть электронный браслет. И все. Так что он натворил? Мне он никогда не нравился. Вообще никто из них не нравится.

– Когда вы в последний раз видели мистера Кеннеди? – спросила Хенли, игнорируя вопрос Берил.

Берил закрыла журнал и убрала его под стойку, потом исчезла и вернулась со связкой ключей.

– Давайте посчитаем. Я не работаю по выходным и понедельникам. В пятницу я болела, значит, в последний раз я была здесь в четверг. Я работаю только в дневную смену, с восьми до пяти, и не помню, чтобы тогда его видела. Думаю, что в последний раз видела Кеннеди во вторник.

– Сколько времени он здесь находился перед тем, как приехали люди из «Стража» и прикрепили ему электронный браслет?

– По крайней мере, две недели. Проклятая лестница. Он на третьем этаже жил, – охая, сообщила Берил.

Она первой поднималась по лестнице, Хенли и Рамоутер следовали прямо за ней.

– Кеннеди соблюдал комендантский час до появления людей из «Стража»?

– Да, соблюдал. Ходил тише воды ниже травы. В первую неделю он жил с еще одним типом, но тот подрался с психом из девятой, и его отправили в изолятор временного содержания. Так что Кеннеди получил комнату в единоличное пользование.

Берил выбрала ключ из связки и отперла дверь.

– Ответьте еще на один вопрос, пока не ушли, – попросила Хенли. – К Дэниелу приходили посетители?

– Посетители не допускаются. Но это не означает, что к нему никто не приходил. У нас есть камеры видеонаблюдения. Записи хранятся тридцать дней, можете их посмотреть, если хотите.

Рамоутер зажал нос рукой, когда зашел внутрь. В комнате воняло сгнившей едой и давно не стиранной одеждой. У противоположных стен стояли две односпальные кровати, рядом с каждой находилось по небольшому шкафу. Хенли открыла окно так широко, как только могла. Стол был завален пустыми коробками с едой навынос, пивными банками, здесь же стояла наполовину пустая бутылка дешевого виски. На подоконнике нашелся пакет скисшего молока. Маленькие черные мушки жужжали вокруг оранжевой сетки со сгнившими мандаринами.

Хенли надела латексные перчатки, которые лежали у нее в кармане, наклонилась и подняла хозяйственную сумку. В ней лежали бесплатные рекламные проспекты, информационные листки и прочий почтовый мусор, а также судебный бланк, в котором подтверждались условия содержания Кеннеди на свободе, номер для следующего визита к терапевту и письма от адвокатов.

– Это отвратительно, – сказал Рамоутер, обходя комнату. – Как можно так жить? Умер он не здесь, но, судя по запаху, он тут не появлялся по крайней мере неделю.

– Мне нужно, чтобы ты поговорил с другими обитателями этого дома, – обратилась к нему Хенли. – Скажи им, что мы не просим их стучать. Мы только хотим знать, когда они видели его в последний раз и разговаривали с ним. После этого посмотрим записи с камер. Думаю, что больше пользы будет от той, которая висит снаружи.

– Без проблем. Кажется, здесь больше ничего интересного для нас нет.

– Вроде бы больше ничего… – Хенли запнулась, когда что-то привлекло ее внимание в ногах кровати. Она отбросила в сторону трусы-боксеры и взяла в руку айфон.

– Похоже, новый, – заметил Рамоутер. – Зачем ему было оставлять совершенно новый телефон дома?

– У тебя есть пакеты для вещдоков?

Рамоутер порылся в карманах и покачал головой:

– Нет. Простите. Наверное, оставил их в машине.

Хенли сняла перчатку с левой руки, обернула ею айфон и вручила Рамоутеру, после чего заглянула под кровать. Ее пальцы коснулись чего-то твердого и потрескавшегося. Даже не глядя на эту вещь, она поняла, что это. Она встала и показала Рамоутеру небольшую круглую коробочку, прикрепленную к ремешку. На черном пластике сразу же бросалась в глаза трещина.

– Он снял браслет? – спросил Рамоутер, пока Хенли вертела его в руке в перчатке.

– Похоже, не только снял, но еще и раздавил. Он оставляет телефон и снимает браслет. Что он, черт его побери, собирался делать?

Рамоутер забрал у Хенли сломанный браслет, когда зазвонил ее телефон. На экране мелькнул мобильный номер Стэнфорда.

– Поезжай в парк Ледиуэлл-Филдс, – заявил Стэнфорд, не поздоровавшись и не дав возможности Хенли самой что-то сказать.

– Зачем?

– Думаю, что мы нашли нашу девушку.

Глава 9

– Их нашла одна дама из группы физкультурниц. Она вон там.

Стэнфорд показал пальцем на чернокожую женщину, которая разговаривала с полицейским. Ее плечи заметно дрожали. Белая женщина, выше ростом, стояла рядом и обнимала ее обеими руками.

– Можно не говорить, что свидетельница в жутком состоянии, – заявил крупный и атлетичный, как игрок в регби, Стэнфорд и скрестил на груди огромные ручищи. – Больной на голову урод. Теперь у нас их двое… Я вспоминаю предыдущий раз, когда у нас было аналогичное дело.

– Врать не буду: мне это тоже пришло в голову, но разрезать тела на части и разбрасывать их – не такое уж необычное дело, поэтому давай пока не проводить параллелей, – сказала Хенли, оглядываясь вокруг.

Она не была в Ледиуэлл-Филдс уже много лет. Тренировки проводились рядом с теннисным кортом, с видом на Льюишемскую больницу. Полиция установила кордоны, отгородив часть парка. Трава здесь потемнела от летней жары.

– Так что случилось?

– Аиша каждую среду проводит занятия для женщин, они начинаются в половине двенадцатого.

Стэнфорд, Рамоутер и Хенли пошли в направлении кустов.

– В последние две недели отсюда поступали сообщения об эксгибиционисте, – продолжал Стэнфорд. – Стельян Вакареску, сорок восемь лет. Аиша разделила женщин на маленькие группы, а сама прогуливалась тут. И кого же она видит в кустах?

Хенли нырнула под ленту заграждения.

– Попробуй меня удивить, – предложила она.

– Вакареску с приспущенными штанами, демонстрирующего свой мужской орган. Она бежит к нему, говорит, чтобы убирался вон отсюда, а то она сейчас позвонит в полицию. Он застегивает ширинку и бросается бежать, но зацепляется за что-то ногой и падает. Аиша думает, что ей повезло и она сейчас проведет гражданский арест^[19]. Она тянет руку к Вакареску, опускает глаза и видит, что именно он задел ногой.

Рядом с кустами лежала нога карамельного цвета, тонкая, покрытая запекшейся кровью. Три пальца, ногти на которых были покрашены ярко-голубым лаком, торчали из разорванных колготок в сеточку, спущенных до щиколоток.

– Проклятье, – выругался себе под нос Рамоутер.

– Вначале она подумала, что это нога манекена, но потом заметила засохшую кровь, а Вакареску начал визжать так, словно в него вселилась какая-то нечисть.

Примерно в метре от ноги у пенька валялись рука и голова. Голова с длинными волосами, часть прядей черные, часть выкрашена в пурпурный цвет. Но было и место без волос – размером с двухфунтовую монету, справа. На лбу оказалось много порезов, на правой скуле синяк. По губам размазались остатки засохшей красной помады. На месте глаз зияли две черных дыры. Рамоутер прикрыл рот рукой и отвернулся, заметив, как мокрица заползает в левую глазницу.

– Где Лин? – спросила Хенли у Стэнфорда. – А ты почему не в суде?

– Один присяжный заболел, а Лин уже едет сюда.

Стэнфорд повернулся к телу спиной. Хенли знала, что он чувствует. Они думали, что уже видели все, пока жизнь не показывала им новую сторону ада.

– Ты как? – спросил Стэнфорд у Хенли.

– В порядке, – ответила Хенли. – Не беспокойся.

Хенли была готова найти здесь оставшиеся части девушки. Она не боялась, у нее не дрожали руки, но на нее волнами накатывала ярость от мысли, что кто-то мог вот так выбросить девушку, словно мусор.

– В прошлом году у нас в Брэдфорде было похожее дело, – сообщил Рамоутер. Судя по напряженному выражению лица, он пытался взять себя в руки. – Участковый нашел полумертвую женщину позади небольшого магазинчика на углу. Она сама себе выдавила глаза. Она была наркоманкой, сидела на метамфетамине. Но вы посмотрите на нашу девушку… Не похоже, что она сама выцарапала себе глаза. Но зачем они кому-то нужны?

– Где сейчас Вакареску? – спросила Хенли.

– Сидит на скамейке с двумя полицейскими. Он в шоке, – ответил Стэнфорд, достал из кармана скомканную бумажную салфетку и высморкался в нее.

– Рамоутер, пойди поговори с ним. Он тут регулярно появляется. Значит, должен был заметить что-то необычное. Помни: неважно, насколько бессвязным и незначительным кажется то, что он говорит, – убедись, чтобы Вакареску рассказал все.

– И скажи ему, чтобы не высовывал свой член из штанов, – добавил Стэнфорд. Улыбка быстро сошла с его лица, когда он повернулся и его взгляд снова опустился на тело женщины. – Бедняжка.

– Через сколько приедут криминалисты? Нам нужно как можно быстрее установить тент. А то тут уже собралось слишком много фотографов-любителей. – Хенли обернулась на небольшую толпу, которая заметно увеличилась с момента ее приезда. Подростки бросили свои велосипеды в траву и стояли, приготовив телефоны к съемке. – А как насчет камер видеонаблюдения?

– Ты не поверишь: их тут полно. По всему парку. Надеюсь, что-то там будет.

– Дай бог. – Хенли сложила руки на голове и сделала глубокий вдох. – Кто, черт побери, мог совершить подобное?

– Может, ревнивый любовник? – пожал плечами Стэнфорд.

– Может. Нам нужно ее опознать. Придется посмотреть базу данных пропавших людей, если ее нет в базе ДНК.

– Хорошо. Какие еще будут указания, шеф?

Хенли подняла голову и посмотрела на небо. Солнце уже стояло в зените, опять было жарко, а к жаре добавлялись еще и влажность, и городская вонь.

– Мне нужно, чтобы вы с Иствуд съездили в офис «Стража». На Кеннеди был электронный браслет, который он снял. В хостеле, где он жил, есть камеры видеонаблюдения, у нас есть его телефон. Но он выключен. Нужно связаться с техническим отделом. Пусть посмотрят телефон и сломанный браслет, но я хочу, чтобы первым с телефоном попробовал поработать Эзра.

– Понял.

Стэнфорд кивнул и салютовал, как принято у бойскаутов, Хенли подозвала к себе Рамоутера. К ним приближалось несколько автомобилей – полицейский «БМВ Икс5» с мигающими голубыми огнями, но выключенной сиреной, прямо за ним следовал грузовой автофургон, а потом серебристый «Хендай».

– Как там наш эксгибиционист? – спросила Хенли Рамоутера, когда он опустил блокнот в карман.

– Бесполезен. Мой волнистый попугайчик говорит по-английски лучше, чем он.

– У тебя есть волнистый попугайчик?

– У моего сына. Ему четыре года, – Рамоутер посмотрел на Хенли так, словно она должна была это знать.

– Вакареску. Он румын?

Рамоутер кивнул. Хенли достала из кармана ключи от машины, вручила Рамоутеру, потом достала свой телефон. Грузовой автофургон, машина полиции и «Хендай» остановились за машиной Хенли.

– Мне удалось разобрать только его имя и фамилию и понять, что он живет в Сиденхеме и ему очень жаль. И для этого потребовалось использовать переводчик Гугл. Потом он все повторял: «девушка, девушка». Все остальное было на румынском, а я не умею так быстро печатать.

– Понятно. Отвези Вакареску в Льюишем, – велела Хенли, просматривая контакты в телефоне, потом нажала на «вызов». – Если я сейчас дозвонюсь до Бьянки, то попрошу ее вас там встретить. Это переводчица. Если ждать, пока со всем этим разберется Отдел по работе со свидетелями, то потеряешь весь день.

Бьянка ответила на звонок и сказала Хенли, что сейчас заканчивает работу в магистратском суде на Боу-роуд, а в Льюишеме появится через час.

– Так, этот вопрос решен. Я отправила ей твой номер. Она тебе позвонит, как только окажется в отделении. И я очень не хочу, чтобы она тебя ждала.

У Рамоутера зазвонил телефон, и он снова пошел к Вакареску. Хенли обернулась на поляну, по которой кто-то разбросал части тела девушки. Ледиуэлл-Филдс был открыт круглосуточно, в парке имелось несколько входов. Как и в первом случае, тот, кто оставил здесь части тела, знал это место. Сюда не попадают случайно. Женщину, кто бы она ни была, должны были найти. Два тела за два дня. Оба разрезаны на части и выставлены напоказ. Мужчина и женщина. Белый и чернокожая.

– Ну, должна сказать, что время от времени приятно выезжать из кабинета на природу.

Голос Лин вывел Хенли из задумчивости.

– Мне сообщили, что у нас еще один труп, – сказала Лин.

– Я вообще-то не люблю строить предположения, но в данном случае думаю, что сегодня мы нашли остатки той, часть кого мы нашли вчера у реки. Как ты и говорила, по виду ей… было от двадцати до тридцати.

– Так, дай я сама на нее посмотрю. Не знаю, сколько она уже тут лежит, но из-за жары разложение будет стремительнее, чем реакция стриптизерши, увидевшей пятьдесят фунтов.

– Ты знаешь, что это не смешно?

Лин ухмыльнулась и поправила ремень сумки на левом плече.

– Разве ты можешь меня винить, с такой-то работой? Ты останешься?

– Ненадолго. Мне нужно поговорить с Аишей – женщиной, которая ее нашла, а потом попрошу кого-нибудь из патрульных довезти меня до Гринвича.

– Я не думаю, что сама тут надолго. Чем быстрее ее доставят ко мне на рабочее место, тем лучше. Если задержишься, пока я закончу осмотр, я сама тебя довезу, может, наконец договоримся о девичнике. Сколько мы уже пытаемся собраться? Я уже начинаю думать, будто ты мной пренебрегаешь.

Через двадцать минут Лин подошла к Хенли и похлопала ее по плечу. Хенли только что разрешила отвезти Аишу домой.

– Мне нужно с тобой поговорить, – заявила Лин. Улыбку с ее лица как водой смыло.

Лин беспокойно хмурилась и терла мешки под глазами, ее лоб прорезали морщины. Она взяла Хенли под руку и повела к теннисному корту, подальше от группы криминалистов, которые собирали в кустах вещественные доказательства, и от небольшой толпы, которая за последний час увеличилась с тридцати до пятидесяти человек.

– Вначале о глазах. До тела уже добрались лисы, бездомные кошки, может, еще кто-то, но не до глаз. Глаза, похоже, вырезали. Мне нужно доставить тело в морг, чтобы определить время смерти.

– Как ты считаешь, она здесь давно лежит?

– Трудно сказать. Если ты хочешь, чтобы я примерно определила время смерти, то могу сказать, что она умерла несколько дней назад. Но сколько она лежит именно здесь, ожидая, что ее найдут? Без понятия. И я не об этом хотела с тобой поговорить. На теле есть метка, – сообщила Лин очень тихим голосом.

– Что?

Мысли судорожно проносились в голове у Хенли, но из глубин сознания всплывало только одно объяснение. Тошнота подступила к горлу, она почувствовала горький привкус желчи, поднявшейся из желудка.

– На коже вырезан символ, Анжелика. На предплечье. Он новый, не старый. Кровь в районе пореза свернулась. Я считаю, что его вырезали после смерти.

– Это… – Хенли не нужно было заканчивать предложение. Лин знала. Но тем не менее она уточнила: – Двойной крест^[20] с полумесяцем сверху?

– Да. Сантиметров пять в длину.

– А что с телом Кеннеди?

– На теле есть следы шрамов от порезов, которые он явно наносил себе сам. Я нашла старые шрамы на руках и туловище, но все оно покрыто татуировками. Очень детальными, сложными татуировками. Если честно… – Лин покачала головой. – Нет, не может быть. Сомнительно, что я могла пропустить что-то подобное.

– Может, ты ничего и не пропустила. Может, на том теле ничего такого и нет.

Хенли прижалась лбом к забору, надеясь, что все это ерунда.

– Проклятье, мне придется достать его из холодильника. Для своего собственного успокоения. Сейчас позвоню Терезе, скажу, чтобы подготовила его к новому осмотру и сфотографировала каждый сантиметр его тела.

– Я еду с тобой. Если у него на теле есть метка, то я хочу стоять рядом, когда ты ее найдешь.

– Если найду. Значит, рука ее…

Хенли с Лин посмотрели туда, где работали криминалисты.

– Кто же она? – спросила Хенли, в сознании которой всплыл образ женской головы.

Глава 10

– Да уж, ты не торопился, – заметила Хенли, когда Рамоутер зашел в ОРСП.

Было почти четыре часа. Он выглядел уставшим, даже измотанным. Он закатал рукава рубашки, на лбу у него блестели капельки пота.

– Простите. Мне нужно было купить поесть, а то рухну. – Рамоутер показал промокший пакет из кафе с едой навынос. В нем лежал бургер с курицей и картофель фри. – Но вначале о главном. Вакареску любит поболтать. Говорил он очень много. Потом я отправился в местный муниципалитет. Он располагается через дорогу от Ледиуэлл-Филдс. Я поговорил с сотрудником, который отвечает за содержание парка. Простите, мне следовало вас предупредить.

– Все в порядке, – ответила Хенли. – Я последний человек, который станет тебя ругать за проявленную инициативу. Так что все-таки сказал Вакареску?

– Ну, вначале он не хотел ничего говорить, пока я не пообещал ему, что его не привлекут за эксгибиционизм. А пообещать я это мог, ведь никто не потрудился его арестовать, а Аиша заявления не подавала.

– После того как она увидела труп, она про него уже не думала.

– Да, конечно. – Рамоутер бросил в рот пару кусочков картофеля. – Вакареску сказал, что пришел в парк примерно в половине одиннадцатого утра. Он зашел в кафе, выпил чашечку чая, почитал книгу, а потом отправился на прогулку. Потом, по его словам, ему захотелось помочиться, и он зашел в кусты.

– А туалетом в кафе он не мог воспользоваться?

Рамоутер пожал плечами.

– Похоже, он подцепил какое-то ЗППП^[21] от бывшей подружки, поэтому у него частые позывы к мочеиспусканию.

Хенли скорчила рожу, когда Иствуд, которая только что вошла в комнату, расхохоталась, услышав последнюю фразу.

Рамоутер вытер руки салфеткой.

– В любом случае он заявил, что просто мочился, а не мастурбировал, и в кустах вообще ничего не заметил, пока не начала орать Аиша. Он также сказал, что вчера был в парке примерно в то же время.

Хенли кивнула и открыла на компьютере фотографии с места преступления.

– Тело нашли немного дальше и правее. – Она показала на кусты в левой части парка. – С тренировочной площадки не видно, что там происходит, но с того места, где стоял Вакареску, должно быть видно. А в муниципалитете что сказали?

– У них были проблемы с пожарами в парках из-за очень жаркой погоды. Трава сухая, всякие идиоты бросают окурки в кусты, устраивают там пикники, жарят мясо и не затаптывают костры. Плохое сочетание. В муниципалитете мне сказали, что вчера в 17:48 вызывали пожарных, потому что загорелись кусты рядом с теннисным кортом.

Хенли кликнула по следующей фотографии и увеличила ее, чтобы получше рассмотреть место, где возник пожар. Оно находилось в паре метров от головы девушки.

– Наш убийца хотел, чтобы тело нашли, или он просто хотел от него избавиться? – спросила она.

– Зачем утруждать себя, раскидывая части ее тела по парку, а Кеннеди – у реки? – заговорил Рамоутер. – Он уже разрезал тела на части, так почему бы не положить их в мешки для мусора и не бросить в ближайший мусорный контейнер? Мусорщики, вероятно, просто перегрузили бы мешки в свою машину и не обратили бы на них внимания.

Хенли подумала об отметке, которую Лин заметила на предплечье у девушки. Это было важно, и она не могла не рассказать об этой метке Рамоутеру.

– У нас есть кое-что еще. У нашей девушки на коже вырезаны два символа. Питер Оливер вырезал такие же символы на телах всех своих семи жертв.

У Рамоутера округлились, а затем просветлели глаза: он вспомнил.

– Вы говорите про «убийцу с пилой»? – уточнил он с полным ртом, пережевывая бургер с курицей.

Хенли содрогнулась. Это прозвище для Оливера придумали СМИ. Ей было не по себе от того, что серийного убийцу называли так тривиально.

– Кто бы ни убил нашу таинственную девушку, он поставил на ней такое же клеймо, как Оливер ставил на своих жертвах, – пояснила Хенли. – Двойной крест и полумесяц.

– Но ведь Оливер в тюрьме, да?

Хенли повторила слова судьи, объявлявшего приговор, чтобы успокоить саму себя:

– Ему дали семь пожизненных сроков. Он получил по полной. Без шансов на помилование. Он умрет в тюрьме.

Хенли снова смотрела на фотографии с мест преступления. Части тел, разбросанные по юго-востоку Лондона. Там, где стоит ее дом. У одной жертвы есть имя и фамилия, но вторая до сих пор остается безымянной. Молодая чернокожая женщина, которая совсем недавно была полна жизни, оказалась убита, разрезана на куски, а потом выброшена, как сломанная кукла.

– Кто ты? – спросила Хенли вслух.

С фотографии женщины на нее смотрели пустые глазницы. Не было той молочной пелены смерти, которая обычно подергивает глаза трупа. Хенли непроизвольно содрогнулась. Она вспомнила, что несколько лет назад сама могла оказаться на такой фотографии – порезанной и оставленной умирать в парке.

– Все еще не выяснили фамилию?

Хенли подняла голову. Перед ее письменным столом стоял Стэнфорд. Она так глубоко задумалась, что даже не услышала, как он зашел в кабинет.

– Мы ввели ее отпечатки пальцев и ДНК в базу данных, но ничего не нашли. Что сказали в «Страже»? – спросила Хенли.

– Им нужно несколько дней, чтобы подготовить полный отчет.

Стэнфорд снял красный галстук, который надевал каждый раз, когда ему требовалось выступать в суде, и сбросил на стол пиджак, в который облачался на свадьбы, похороны и дисциплинарные слушания, где ему периодически приходилось появляться.

– Тебе не нужно было сюда возвращаться. Ты мог поехать прямо домой. Я бы так и сделала.

– И там Юджин сунет мне под нос еще один образец плитки. Нет, спасибо.

Хенли рассмеялась, представляя, как партнер Пола пытается убедить его поучаствовать в очередном проекте реновации дома.

– Значит, ты решил проверить, как у меня идут дела, – сделала вывод Хенли.

– Ничего подобного. Юджин велел, чтобы я пригласил тебя в воскресенье к нам на обед. Своего Зануду не бери. Приглашаем только тебя и малышку.

– Ты на самом деле хочешь провести воскресенье с ребенком, который еще и ходить толком не научился?

– Нет, я планирую напиться вместе с тобой в кухне.

Стэнфорд взял бутылку воды, которая стояла у него на письменном столе уже больше недели, и отвинтил крышку.

– Итак, я слышал от Исти, что это дело остается у нас и вести его будешь ты?

– Мне особого выбора не предоставляли.

Хенли начала приводить в порядок и так уже чистый стол. Она переставила ручки и карандаши в стакане, проверила, что все папки лежат ровной стопкой в пятнадцати сантиметрах от края стола. В процессе она слушала Стэнфорда – тот рассказывал о том, как прошло слушание в суде, и жаловался на последние требования руководства полиции Лондона к оформлению протоколов.

– Так, а где он? – вдруг спросил Стэнфорд. – Я про твоего стажера. Я думал застать его тут вместе с тобой. Он же должен за тобой по пятам ходить.

– Вообще-то предполагалось, что он будет твоим стажером.

– Нет, спасибо. По мне, он слишком мягкотелый.

– Ты сам был таким когда-то, – ухмыльнулась Хенли.

Стэнфорд скорчил гримасу.

– Никогда!

– Я обожаю с тобой болтать, но Рамоутер ждет меня внизу, – сообщила Хенли. – Мы собираемся в Кэмден^[22], поговорить с братом Дэниела Кеннеди.

Стэнфорд вопросительно приподнял густую бровь.

– На север? Да, лучше ты, чем я. Так как далеко мы продвинулись с этим делом?

– Лин нашла метку на теле девушки.

– Метку?

– Двойной крест с полумесяцем.

Веселье сразу сошло с лица Стэнфорда.

– А на втором трупе? На том, который нашли у реки? – спросил он.

– Прямо сейчас проверяет. Я жду звонка.

– Но этого же не может быть…

Хенли взяла планшет. На экране были двойной крест и полумесяц, вырезанные у жертвы на коже.

– Оливер устраивал беспредел в том числе и в тех краях, но это совсем другое дело. Оливер сидит в тюрьме. Это мог сделать кто угодно.

– Ты серьезно? – с беспокойством посмотрела на него Хенли. – После всего, что натворил Оливер, ты говоришь, что мы должны полностью отмести возможность его связи с этим делом?

– Сядь, Анжелика.

Стэнфорд пододвинул ей стул и уселся напротив.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Пол, но не нужно.

– Еще как нужно.

Хенли вздохнула и в качестве компромисса уселась на свой письменный стол.

– Ты не должна этим заниматься, – сказал Стэнфорд. – Ты не должна ставить себя в положение, в котором из подсознания полезут болезненные воспоминания.

– А по-твоему, разговоры об этом их не вызывают? – рявкнула Хенли.

Стэнфорд откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.