Надежда Маркова
Семейные тайны: Практика системных расстановок. Семейное воспитание и развитие личности ребенка: Книга для родителей и педагогов
– Вы до сих пор считаете, что делаете доброе дело для Ирины?
– Нет, это медвежья услуга… Она так ничему в жизни не научится. Но не могу же я ее на улицу выгнать? – растерянно развел руками Родион.
Полина кивала в знак согласия. Что я могла сказать этим людям? Они сами погружали себя в это состояние липкой безысходности. Я могла их только осторожно направлять к выходу из тупика. Но они то и дело выбирали тупик.
– Скажите мне, Родион, вы еще долго сможете прожить, как вы выразились, в состоянии раздавленности, когда другие люди перешли все ваши личные границы, не оставив ни места, ни воздуха лично для вас?
– Нет, у меня даже появлялись мысли закончить все… покончить жизнь самоубийством.
– То есть вы чувствуете себя в состоянии дискомфорта и это не делает вас счастливым?
– Да какое там счастье. Хуже некуда.
– А когда вы жили вдвоем с Полиной, вы чувствовали себя лучше?
– О да, – просиял мужчина. – Тогда у меня была жена, а не бабушка внука. Мы так много времени проводили вместе, разговаривали, гуляли, шутили, дурачились…
– Вы хотели бы вернуть это состояние и ваши прежние отношения?
Родион посмотрел на жену с такой любовью и нежностью, что мое сердце аж зашлось от радости. Он взял Полину за руку и в его тело начала вливаться жизнь. Подождав немного, чтобы не спугнуть эту робкую птицу счастья, я тихо произнесла:
– Все в ваших руках. Ведь вы – хозяин в этом доме. От вас многое зависит.
– Но не могу же я выставить их?
– Их жизнь важнее вашей жизни? Или вы хотите быть порядочным и хорошим из моральных принципов?
Родион, пожав плечами, сидел в полной растерянности.
– Вы хотите быть счастливым или хотите быть хорошим, Родион. Вам решать. Это ваша жизнь и ваш выбор. Эта ситуация и эти люди являются для вас учителями. Чему они вас учат? Когда вы это поймете, когда выучите этот урок, все само собой начнет разворачиваться по-другому.
Спустя некоторое время мы коснулись еще одной, щепетильной для многих темы – сексуальные отношения в паре; хотя крики о помощи звучали только со стороны Родиона. Это один из самых важных, а для мужчин иногда и основополагающих, аспектов бытия.
Родиону было 35 лет. Его молодой организм требовал удовлетворения и сексуальной разрядки. Полина была его первой и на сегодня единственной женщиной. Она плавно заманила мужчину в официальные отношения, воздержанием и ласками разжигая в нем сексуальный аппетит. Но, заманив, как говорится в сказках, она его и покинула. Все больше она была для него недоступна как женщина.
– Секса нет, жизни нет, хочется все закончить, – азбукой Морзе, настукиванием SOS, звучало все повествование супруга.
Полина эти призывы о помощи игнорировала, словно именно в эти моменты у нее проявлялись признаки тугоухости. Но, судя по жестам и движениям тела, которое ерзало на диване, как на раскаленной сковороде, она все прекрасно слышала, но хотела избежать этой темы. Воспитанная в стране, где «секса нет», она родила двоих детей и сделала три аборта. Ведь не от Духа Святого она беременела? Почему же сейчас она краснеет и мнется, словно согрешившая монашка на исповеди?
Я не сексопатолог, которому в силу профессии часто приходится быть «третьим в постели супругов», но, задавая вопросы, я чувствовала себя именно так. Неловко, отстраненно.
– Когда в последний раз вы занимались сексом?
Полина опять попыталась впасть в ступор, но, перехватив мой взгляд, промямлила:
– Ну что, он не понимает… На мне дети, кухня, стирка, уборка…
– Когда вы выходили замуж за Родиона, вы обещали ему быть женой или нанимались на роль домработницы? Полина, давайте сузим всю палитру ваших разнообразных семейных обязательств до одного – сексуального. Итак, когда в последний раз вы занимались с мужем любовью?
– Мне не до этого! Я устаю, у меня воспаление придатков, а до врача дойти некогда.
– А диагноз кто вам поставил?
– Мне сексом заниматься больно – значит воспаление.
Зная жену как подражателя Сусанину по уводу разговора в дебри от решения проблем, в разговор вмешался Род:
– Последний раз мы занимались сексом четыре месяца назад. И ты прервала меня на пиковом моменте, вскочив на крик Костика: «Мама, я какать хочу!» А то, что я хочу, тебе пофиг. Но у него есть мама. А у тебя есть муж!
Полина огрызнулась в ответ. Ее слово должно быть последним. И меня охватило состояние бессилия. Чем я могу помочь этой паре, как спасти Рода? Эта женщина вошла в его жизнь, в его сердце, в его дом и от него же там забаррикадировалась. Она достигла желаемого, была сыта, довольна, удовлетворена. Но, наверное, ничто не убивает душу так, как тупая животная сытость. «Душа обязана трудиться и день и ночь, и день и ночь!» Душа Полины в своем пресыщении стала мертвой и глухой по отношению к воплю души любящего ее мужа. Несмотря на раздор, Род постоянно с гордостью произносил: «Моя жена».
Я смотрела на эту упрямую в своих убеждениях, маленькую, крепенькую, слегка расплывшуюся женщину. Вспомнилась поговорка: «Маленькая собачка – до старости щенок». Она знала, что Родион готов отдать за нее жизнь, но взамен для него и пальцем не хотела пошевелить. Как до нее достучаться?
– В древние времена вы, Родион, могли бы развестись со своей женой без объяснений. Женщина, не исполняющая свой супружеский долг, не может называться женой, – неожиданно для себя спокойно, но жестко произнесла я.
Опешив от самой себя, я некоторое время наблюдала за Полиной и Родионом. Мои тихие слова возымели действие колокольного звона. Оба заволновались. Полина ожила, раскраснелась, в глазах мелькнул испуг.
Выдержав паузу (пауза иногда воздействует сильнее, чем тысяча слов), я начала рассказывать услышанную когда-то древнеиндийскую притчу:
– А будешь ли ты любить меня всегда так сильно, как любишь сейчас? – спросил Вишну Парвати, беря ее в жены.
– О да, мой возлюбленный.
– А будешь ли ты любить моего младшего брата так же сильно, как любишь его сейчас?
– О да, мой возлюбленный.
– А будешь ли ты ласкать и ублажать с любовью моего младшего брата, если я буду в гневе или мы будем в ссоре?
– О да, мой возлюбленный.
– Тогда, о женщина, ты достойна называться моею возлюбленною женой.
Супруги слегка успокоились от моего повествования, но недоуменно переглядывались, не понимая смысла.
– Младший брат – это мужской член. Лингам – так его называют в индийской традиции. Он считается проявлением божественного в человеке и почитается с величайшей любовью и благоговением. Супруги могут быть уставшими, в плохом настроении, в ссоре, но лингам должен получить удовлетворение. Это незыблемо и свято. Если женщина отказывается от выполнения супружеского долга, она автоматически перестает быть женой.
Полина смотрит на меня недоверчиво. Но, с другой стороны, наверное, она думает: «Не может же она так красиво и складно врать?» Что-то проясняется в ее сознании, движения становятся мягче, взгляд теплеет.
Для каждого замка есть свой ключ. Для каждого человеческого сердца есть свое слово. Как нелегко его бывает отыскать. Сегодня мне удалось сделать это. Я не останавливаюсь. Сердца не могут быть открытыми всегда, и пока они не закрылись, моя задача – донести до моих клиентов свои знания, умения и находки, чтобы в дальнейшем они сами держались на плаву и не позволяли затонуть драгоценному кораблю любви.
Я мягко начинаю повествование обо всех составляющих семейного счастья, за что в семье, согласно Ведам и другим священным писаниям, с учетом человеческих потребностей отвечает мужчина, за что – женщина.
Здесь я привожу фрагмент из лекций Олега Торсунова, основой которых являются ведические знания.
«25 Обязанностей мужчины»
из лекции Торсунова О. Г.
1. Брать на себя лидерство в отношениях «мужчина – женщина».
2. Внешняя политика – наличие друзей, отношения с людьми.
3. Давать Женщине сладкую пищу, украшения, красивую одежду.
4. Денежный заработок.
5. Расширения пространства – дом, квартира.
6. Найти работу согласно своей природе.
7. Давать вдохновение Женщине – разрешение мужчины.
8. Уважать Женщину.
9. Почитать Женщину и защищать ее.
10. Не осуждать Женщину, то есть принимать ее такой, какая она есть.
11. Не обсуждать Женщину.
12. Быть ответственным за нравственное воспитание.
13. Быть ответственным за физическое развитие.
14. Быть ответственным за духовное воспитание.
15. Быть главой в воспитании детей.
16. Быть уважаемым человеком в обществе.
17. Быть серьезным человеком.
18. Есть каши из круп.
19. Быть любящим, так чтобы Женщина это чувствовала.
20. Понимать изменчивую природу Женщины.
21. Для мужа – обязан почитать и уважать родителей жены, больше чем своих.
22. Устанавливать принципы совместной жизни – понимание смысла жизни.
23. Разделять сферы влияния совместной жизни – чтобы мужчина понимал, где его дела, а где – женские.
24. Определить, найти свою природу (интеллектуалы, руководители, торговцы, творящие своими руками).
25. Для мужа – родители мужа обязаны почитать невестку, больше чем сына.
«25 обязанностей женщины»
1. Создавать семью.
2. Сохранять семью.
3. Сделать Мужчину.
4. Организовывать все домашние дела.
5. Выполнять все домашние дела.
6. Быть верной Мужчине и телом, и делом, и в мыслях.
7. Стать лучшим другом Мужчины.
8. Быть красивой и сексуальной для своего Мужчины.
9. Вдохновлять Мужчину.
10. Кушать сладкую пищу.
11. Носить украшения.
12. Наслаждаться красивой одеждой.
13. Носить длинные юбки.
14. Всегда ощущать близость любимого Мужчины – не отдаляться.
15. Уважать Мужчину.
16. Ценить Мужчину и восхвалять.
17. Восхищаться Мужчиной.
18. Подчиняться Мужчине.
19. Уметь управлять своими эмоциями.
20. Иметь выдержку – терпение.
21. Разговаривать тихим и ласковым голосом.
22. Быть чуткой.
23. Участвовать в воспитании детей.
24. Служить Мужчине – делать с любовью.
25. Не выполнять обязанности Мужчины.
Конечно, я могла сказать клиентам, чтобы они пришли домой, нашли лекции на YouTube, посмотрели и сделали выводы. Но я чувствовала, что им какое-то время нужен кто-то третий, чтобы они смогли переварить все, что всплыло в ходе наших терапевтических сессий, без обвинений, стыда и обид.
Что касается ведических знаний, то это некая концентрация правил взаимодействия между супругами, соблюдая которые, можно выстроить гармонию и лад в семье. Если бы Веды пришли в мою жизнь во времена моего замужества, мне бы хватило ума и мудрости не сотрясать воздух непримиримыми фразами, отстаивая свою точку зрения и держась за свою «правоту». А сделав выводы, найти точки соприкосновения и сохранить семью. Но разрушать ведь намного легче! Здесь не надо большого ума, терпения или настойчивости. Бросил свою неокрепшую любовь, как хрустальную вазу об пол – бац, и вдребезги! И еще, как первобытный человек, ликуешь и хлопаешь в ладоши, радуясь звону разлетающихся радужных осколков. И не замечаешь, что сам стоишь в крови и слезах, и не видишь, как кого-то порезал, кого-то ранил насмерть, кому-то причинил боль на всю оставшуюся жизнь. Герой!
А ты попробуй из этих осколков любви, брызг эмоций, россыпи противоречивых чувств создать нечто целостное, устойчивое и красивое. Слабо?
Читая впервые ведические правила взаимодействия мужчины и женщины, я не была в восторге. Сказать честнее – я была возмущена. Мне они казались вселенским сговором мужчин против женщин. Это они, хитрые, коварные, собрались вместе, чтобы придумать правила, удобные для мужской половины человечества, притеснять женщин, не учитывая их потребностей.
Теперь я понимаю, как сильно я тогда держалась за свою самостоятельность, независимость, свободу, то есть за мужские проявления себя.
Согласно Ведам, правилам, отраженным в них, мне нужно было стать Женщиной. Слабой! Послушной! Служащей мужчине! Любящей! Терпимой и терпеливой!
Время прошло. Длительная работа над собой, расстановки и тренинги примирили мои внутренние части, устранили конфликт. Я могу позволить себе быть Женщиной. Да вот служить больше некому… Мужчины разбежались.
Ведам более пяти тысяч лет. Можно припасть к этому источнику мудрости, жить, наслаждаться и радоваться. А можно потратить лучшие годы своей молодости на изобретение собственных велосипедов, падать, сбивая в кровь коленки и душу. Это тоже имеет право на существование. Что выбрать? Выбор за каждым из нас.
Через неделю я проводила марафон, посвященный десятилетию расстановок в Одессе, с целью ознакомить с методом семейных расстановок широкий круг одесситов. Вход был свободный, посетителей много. Родион и Полина пришли поучаствовать в качестве заместителей. Потом решились на расстановку.
Расстановка
Полина и здесь попыталась перетянуть одеяло на себя. Попросила расставить свои отношения с дочерью и внуком, поведение которого, по ее словам, становилось все более неадекватным: он впадал в истерику, нападал с кулаками на мать, наотрез отказывался одеваться, собираясь на улицу. В доме он чего-то сильно пугался, сидел, боязливо глядя в одну точку, как это делают коты.
В этом было что-то мистическое, необъяснимое, похожее на то, о чем говорил Родион, когда звонил мне. Чутьем я понимала, что мне не надо в это вмешиваться, во всяком случае в день презентации метода семейных расстановок новым людям.
Я пообещала Полине сделать расстановку позднее. И лучше, чтобы заявка на работу с ребенком прозвучала от его матери. Полине пришлось согласиться, тем более что рядом сидел Родион с четким запросом:
– Хочу увидеть наши отношения с Полей со стороны. Хочу вернуть жену, чтобы наши отношения стали такими же классными, как в начале.
– Вернуть жену не обещаю, посмотреть на ваши отношения со стороны и найти причины дисгармонии – это вполне реально. Особенно если это желание обоюдно.
– Да, я тоже хочу, чтобы нам всем было хорошо, – сказала Полина, но добавила, встретившись взглядом с мужем: – Чтобы нам с Родионом было хорошо, как в начале семейной жизни.
Я согласилась с этой заявкой, хотя чувствовалось, что заявка Поли была с двойным дном. Она словно чего-то недоговаривала или озвучивала только легальную составляющую своих мыслей. Я спросила, кто из супругов готов расставить заместителей.
Пока Родион раздумывал, тщательно подбирая кандидатуры на роли себя и жены, Полина встала и вывела в круг мужчину и женщину. Недолго думая, она поставила их близко друг против друга. Такое расположение супругов многими классиками семейных расстановок интерпретируется как завершение отношений. Зная подноготную их семейной истории, я бы и рада была пойти на поводу у этого образа, но мой опыт неоднократно показывал обратное, поэтому я стала наблюдать без каких-либо предварительных умозаключений.
– Для меня это слишком близко, хоть я и испытываю к этой женщине очень сильные чувства. Любовь, желание, страсть. Но я бы немного развернулся.
– Ну, слава богу, а то так он меня напрягает, даже бесит, – облегченно выдохнула женщина и тоже развернулась. Теперь пара стояла рядом, но не близко, и взгляды их были направлены в разные стороны.
Я спросила Родиона, как бы он поставил заместителей себя и жены.
Он встал и поставил их рядом, в пол-оборота друг к другу. Но не успел Род вернуться на свое место, как заместители развернулись и встали почти так же, как в первом случае – чуть развернувшись в стороны и не глядя друг на друга.
– Я хорошо отношусь к мужу, но меня периодически накрывает чувство злости, я бы даже сказала, злобы. Это сильнее меня, была бы моя воля, я бы сильно оттолкнула его подальше от себя, – заявила заместительница Полины.
При этом лицо ее за то время, что она говорила, меняло свое выражение от спокойного к злобному. И моментами даже с проявлением отвращения с позывами к рвоте.
Вначале у меня мелькнула мысль, что заместительница переигрывает, включая нечто свое. Но, подойдя к ней, чтобы удостовериться в ее ощущениях, я почувствовала, что меня тряхануло и стало втягивать в мощную воронку.
«Да здесь чувств на десятерых», – подумала я. Я отошла на край поля, вдохнула, выдохнула и попросила Полину поставить еще девять женщин своего рода. Она поставила их в некую беспорядочную шеренгу. Я переходила от одной к другой, спрашивая о чувствах, – просто для того чтобы энергия стала проявленной. Ибо их чувства были написаны у них на лицах. В них было мало человеческого и много животного: дикой злобы, ненависти, желания разорвать и уничтожить. Все то и дело оглядывались на Родиона. Но чувства относились не к нему. Они относились к мужчинам вообще.
Болевая точка всего происходящего, та самая первичная травма, которая произошла в роду и повлекла за собой всплеск агрессивных эмоций, находилась в самом конце шеренги женщин. А по существу – в начале родовой памяти. Женщина, что находилась в этой роли, выглядела как обезумевшая от боли и горя страдалица, не имеющая сил защитить себя.
– У меня разрывается душа от нестерпимой боли, а тело саднит, словно с меня живьем содрали кожу. Я испытываю стыд. Стыд, как яд, как отрава, от которой все нутро выворачивает наружу. Я чувствую себя в окружении мужчин. Похоже, что это солдаты. И почему-то в голове звучит песня на украинском языке:
Їхали козаки iз Дону до дому,
Пiдманули Галю, забрали з собою.
Заместительнице было реально плохо, у нее закатывались глаза, дрожь била ее как в лихорадке, еще чуть-чуть – и она упала бы без чувств.
– Ты можешь выйти из роли, если для тебя это переживание невыносимо, – взяв за плечо женщину, сказала я, глядя ей в глаза.
Она отрицательно мотнула головой.
Мне нужно было быстро найти решение. Я вывела трех мужчин и поставила их рядом с этой заместительницей. Неожиданно она успокоилась, выпрямилась и встала на ноги. Один из заместителей подошел к ней, и они смотрели друг на друга с любовью. Но, увидев стоящих в стороне мужчин, женщина схватилась за низ живота и издала душераздирающий крик. Первый мужчина сделал несколько шагов в сторону, втягивая голову в плечи.
Я вошла в центр этого пекла, и, как это иногда случается с расстановщиками и заместителями, для меня на долю секунды высветилась вся история, произошедшая многие десятки, а то и сотни лет назад.
Все люди – добрые
– Кралечка моя, – говорил батько, возвращаясь с ярмарки и наряжая Ксеню в обновки. Красные сапожки, длинная вышитая сорочка и клетчатая юбка с запа́хом, коралловое намысто (бусы). Ух! Девушка с солнечной улыбкой любовалась нарядами и целовала отца в длинные усы, пропахшие табаком. Чихнув с непривычки, она бежала на край села к подружкам похвалиться обновками. Такую ее, летящую, легкую, с распущенными волосами, прихваченными венком из полевых цветов, и увидел Андрей. Сердце его застучало, как всполошенный птах.
Он был солдатом. Война кончилась, а полк не распускали. В ожидании приказа ели кашу, начищали оружие и заводили шуры-муры с девушками из окрестных сел.
Поморочив сладкими речами Ксюше голову у плетня возле цветущей сирени, парубок заговорил о любви и женитьбе. Ей едва исполнилось шестнадцать. Она не знала ни любви, ни жизни, была доверчивой, как дитя. Всегда помнила мамины слова: «Все люди – добрые, доню. А злых Бог наказывает». Мать рано умерла, отец всегда в разъездах, девушке не с кем было слова молвить. Ей нравился чернобровый, широкоплечий, красивый парень, нравились его слова, но что такое «жениться»?
Он зацеловывал ее губки, глазки, шейку и взял ее силой, не совладав со своей похотью, прямо под кустом сирени. Сказал, что это и есть любовь, и повел к отцу просить руки. Батько не мечтал о таком безродном зяте. Они уже сговорились с мельником, что к осени сыграют свадьбу своих детей.
– Вон!!! – заорал в бешенстве оскорбленный отец, указывая обоим на дверь. – А ты, ты, – задыхаясь, посмотрел на Ксению родитель, – ты мне больше не дочь!
Ксюша, насмерть перепуганная, попятилась назад. Таким своего любимого тата – с бордовым лицом и вздувшимися синими венами на шее – она не видела никогда.
– Ничего, опомнится, передумает, – тащил за руку неблагословенную жену в свой обоз самонадеянный парубок.
Отец не передумал. Через пару дней обоз снялся с места и поехал к новым местам стоянки по раздольной Украине.
Ксенечка быстро наскучила парню, ведь в каждом селе его ждала другая жена – молодая вдовушка или спелая грудастая девица. Он начал покрикивать на Оксану, а иногда и поднимать на нее руку. Но девушка свято верила в материнские слова.
«Плохих людей не бывает», – думала она, стирая белье, вычесывая вшей, готовя любимому еду. Она занималась с ним любовью так нежно и восторженно, что и Андрей со временем прикипел к ней душою.
Да, видно, душа у него была поганенькая. Чтобы «посвататься» к богатенькой вдове, за две бутылки сивухи он… продал Оксану браткам из соседнего обоза. Четыре потных, немытых тела каждый вечер разыгрывали ее в кости и имели ночами напролет, закрывая ей рот кто рукой, кто портянкой, чтобы не шумела. Ксюша только в первый день неистово кричала от злости, обиды, отвращения, отчаянно билась, как птица в силках. Но хрупкая девушка была бессильна против четырех озверевших от воздержания солдат.
После этого Ксюша сделалась бесчувственной, какой-то странной. То молчала, уставившись в одну точку, то отмахивалась от кого-то неведомого, то хихикала, то истерически хохотала. Еще через два месяца стала явной ее беременность. На ее хрупком девичьем теле ребенок выпирал неестественно, как проглоченный арбуз. Никто из четырех сожителей не сжалился над бедной девушкой. Стирать и готовить она могла лишь через силу, спать с ней было неудобно, шла осень, кому нужен такой гембель[2]? На следующее утро полк снимается с места и будет расквартирован в большом уездном городе. Мужики высадили беременную женщину на проезжей дороге, развернули и показали в даль дальнюю: «Иди прямо, там твой дом». На заре один из них увидел, что она, как привязанный телок, семенит вслед за обозом – она очень боялась волков, обоз казался ей менее опасным. Парень разбудил сотоварищей.
– Что делать будем?
Обоз проезжал по разбитой дороге. С одной стороны – деревня, с другой – лесок. Они затащили Ксению в лес. Она не сопротивлялась, была словно без памяти. Подошли к старой березе. Один приподнял ее над землей. Нет, убивать не стали. Не брать же из-за убогой грех на душу. Прихватили веревкой только под подмышками и привязали к дереву.
Когда Ксения пришла в себя, одна, в лесу, она обомлела от ужаса, и к ней вернулась вся ясность сознания. Когда она представила, как волки будут подходить к ней, обгладывать ее ноги, руки, ее ребенка, ее грудь пронзил нечеловеческий душераздирающий крик. Тело в судорогах забилось о дерево. Начались схватки.
«Мама, мамочка, родная моя, зачем же ты мне говорила, что все люди добрые? Мама, как же мне больно… Где же твой Бог, мама?»
Деревенские бабы пошли поутру за грибами в осенний лес. Они всю дорогу судачили о бередящем душу крике в ночи. Когда же они пришли на опушку леса, от увиденной картины у них похолодело внутри. Голова привязанной к дереву женщины безжизненно свисала, волосы, легкие и пушистые, доставали до земли. Она была мертва. На земле лежала новорожденная девочка. Рядом с ней сидела волчица. Обвернув дитя серым мехом, она облизывала тельце ребенка шершавым языком.
Почуяв людей, волчица вздыбила серую шерсть, встала и начала отходить в глубину леса, где ее ждали волчата. Она то и дело бросала в сторону людей взгляд, полный недоумения и упрека: «Люди, люди, что же вы творите? Звери порою добрее вас».
Покойную похоронили тут же на опушке леса. Красные бусы – единственное наследство от матери – надели на шею новорожденной.
Девочку взяла на воспитание пожилая бездетная супружеская пара.
Расстановка (продолжение)
Теперь внимание всех женщин перенеслось с Родиона на мужчин, стоявших недалеко от первой женщины, которая теперь тоже гневно смотрела на них. Кулаки у большинства представительниц рода сжимались, из глаз сыпались искры, они были готовы рвать и метать.
Я попросила Ксению (так мы ее и будем называть) подняться с пола и заявить другим женщинам:
– Это принадлежит мне. И боль, и слезы, ярость и бессилие. Все мое. Я не могла справиться с этим, и вы взяли это себе.
Женщины остановились в нерешительности. По инерции сила злости и праведного гнева несла их на мужчин.
Я жестом приказала остановиться и, глядя на Полину, а потом и на всех женщин в расстановке, произнесла:
– У всех вас есть сильная связь с этой прародительницей. Ее жизнь, невинная, чистая, загубленная, осталась неотмщенной. И из своей любви, слепой любви и преданности прародительнице, вы мстите и уничтожаете ни в чем неповинных мужей, которые встречаются на вашем пути. Виноваты те мужчины перед Ксенией, а вы отыгрываетесь на своих мужьях, которые ни в чем не виновны. Во всяком случае, не до такой степени, чтобы сживать их со свету. Это никому из вас, ни одной из десяти поколений женщин, счастья не принесло.
В зале воцарилась тишина, которую хоть ножом режь. Одни заместительницы замерли, другие упали на колени, некоторые, прижав руки к груди или схватив себя за волосы, наконец разрыдались.
Несколько женщин причитали, как над умершим. Но когда я спросила каждую о ее чувствах и переживаниях – в основном это была горечь о загубленном счастье и о том, что жертва их была ненужной, бесполезной и разбила сердца многим людям, их мужьям и детям.
Заместительница Полины, упав на колени перед заместителем Родиона, тихонько скулила от тоски: «Я не видела тебя. Я издевалась над ними, – она указала на мужчин, – когда мучила тебя. Боже, что же я наделала!»
Я попросила каждую из женщин снять с себя какую-нибудь вещицу как символ злости и мстительности, которые они несли в себе, то есть перенятые чувства. Перенятые неосознанно от Ксении, которая, испытывая их, в силу своего воспитания, кротости и инфантильности, никогда не выражала их и унесла с собой в могилу. Но эти чувства, обладающие неимоверной силой и зарядом, вышли из преисподней, пропитав ядом отмщения все последующие поколения женщин.
Все женщины взяли в руки какую-то свою вещь: платочек, сережку, браслетик или шарфик. Я попросила их подержать некоторое время эти вещи между ладонями, мысленно передавая предмету перенятое чувство злости на мужчин, гнева, мстительности, желания уничтожить.
Каждая из представительниц рода подходила к Ксении и, глядя ей в глаза, отдавала предмет и говорила несколько фраз, но в целом это звучало так:
– Дорогая прародительница, мне очень жаль. Это принадлежит тебе. Я взяла это без твоего благословения. Это не принесло мне пользы и не спасло тебя. Моя жертва оказалась напрасной. Это принадлежит тебе, и я верю в твою силу нести это, ты справишься. Я уважаю твою жизнь, твою смерть и твою судьбу. У меня своя судьба. Благослови меня прожить ее с любовью.
Некоторые женщины обнимали Ксению, некоторые кланялись, кто-то становился на колени. Чтобы картина была полной, я ввела еще и заместительницу Ирины, дочери Поли, и она тоже освободилась от перенятого чувства.
Собрав в ладони все, что вернули ей потомки, заместительница Ксении почувствовала себя сильнее. Она оглянулась на мужчин, стоявших возле нее:
– Если бы я не только надеялась на Бога, но защищала свое достоинство, вы бы не озверели, – она посмотрела на них с сожалением, содроганием и болью. – Я беру на себя часть ответственности за то, что произошло, и оставляю вам вашу часть ответственности. И Бог вам судья. Я больше никому никогда не позволю издеваться надо мной!
Сверкая глазами, она швырнула в них с размаху горсть предметов – символы злости и отмщения. Вещи рассыпались полукругом, отделяя женщину защитной полосой от ее мучителей. Те шарахнулись от нее подальше. Притихшие, с повинными головами, они стояли на периферии расстановки на коленях.
– Ведь могла же защитить себя! Но что судачить – сделанного не вернешь.
Ксения выглядела по-другому. Глаза горели силой и достоинством, она твердо стояла на земле. Я поставила за ней все ресурсы, которые даны ей были от природы и которые были у нее отняты: любовь, доверие, здоровье, жизненная энергия, сила предков, здравый смысл.
Когда заместительница Ксении почувствовала полноту сил, целостность и гармонию, она положила руки на плечи следующей после нее в роду женщине, и энергия потекла по всей цепочке до Полины и Ирины. Когда обе Полины (клиентка и ее заместительница) почти синхронно вздрогнули и ожили, как расколдованные принцессы, с любовью глядя каждая на своего Родиона, меня отпустило. Во всех женщинах проявилась новая энергия, что выражалось в осанке, живости, выражении лиц, искрящихся глазах, улыбках и разрумянившихся щеках.
Я попросила всех сделать большой шаг назад и выйти из расстановки. Сегодня я проследила, чтобы люди особо тщательно освобождались от полученных ролей и все чужое оставляли здесь, не унося с собой.
По ходу расстановки у меня было желание сделать еще две интервенции. Первая – это ввести фигуру Бога, вторая – ввести заместителей мужчин, которым мстили за Ксению. Но в последний момент я отказывалась от своих идей, видя, что исцеляющий процесс и так набирает силу. Ведь лучшее иногда – враг хорошего.
Хоть расстановка и была заказана парой, а пошли мы в семейную историю только одного из партнеров, все выглядело настолько жизнеутверждающе, что, казалось, на этом сегодня можно остановиться. И я объявила большой перерыв. Но, вернувшись в зал за забытым шарфом, я увидела там Родиона, который сиротливо стоял, прижавшись лбом к оконному стеклу. Взрослый мужчина был похож на одинокого мальчика, всеми забытого в садике. Сердце мое дрогнуло. Ничего не сказав, я на цыпочках вышла из зала, а после перерыва объявила, что мы продолжаем расстановку Полины и Родиона.
Расстановка (продолжение)
Я спросила мужчину, готов ли он продолжать расстановку. Он кивнул в знак согласия, и мы продолжили. Родиону снова пришлось расставить заместителей себя и Полины. Видно было, что он очень волнуется. Поставил он себя и Полю практически так же, как и в первый раз, но расстояние сделал поменьше. Заместительница жены, потупив взор, сделала шаг в сторону и начала медленно кружиться. Заместителя мужа развернуло в сторону, и, глядя в пол, он стал выходить из круга. По его ссутулившимся плечам, опущенной голове и подкашивающимся ногам было видно, что человека тянет из жизни в смерть. Я вспомнила свой внутренний испуг, когда впервые увидела мертвенно-бледное лицо Родиона. «Не жилец», – мелькнула тогда у меня мысль. Сейчас эта правда была развернута в пространстве.
– Как ты думаешь, за кем из умерших может устремляться твоя душа? – спросила я клиента, присев рядом с ним.
– Я почти никого не знаю. Мама со всеми родственниками порвала, даже с собственной матерью не разговаривала до самой смерти. С моим отцом она разошлась сразу после моего рождения. Я их линию тоже не знаю совсем. Мама умерла несколько лет назад.
