Надежда Костина
Конфета для папы
Добродушная тетка Оксана, ее обещание прислать новую подружку или просто… все хорошо?! Если может быть хорошо, когда с папой нет связи уже восьмой день?!
В ногу ткнулось что-то мокрое и холодное. Соня вздрогнула, резко обернулась. Хозяйская дворняга умудрилась расстегнуть ошейник и приветливо виляла хвостом. Да нет, тоже… улыбалась!
Нет, честно! Кто бы сказал раньше, что собака может вот так, совсем по-человечески улыбаться – ни в жизнь не поверила бы. А это беспородное чудище лыбилось во все свои, сколько там у нее зубов!
Соня присела на корточки, порывисто обняла кудлатую псину. Та, не будь дура, положила голову маленькой хозяйке на плечо, радостно лизнула прямо в ухо.
– Фу, Муха, перестань! – засмеялась Соня.
Собака, услышав свое имя, принялась облизывать соленые от слез глаза, нос и щеки.
Тётя Тамара с мамой выскочили на крыльцо. Замерли, уставившись на невероятную картину – Сонька, сидя на траве, отбивалась от разыгравшейся собаки, а Муха норовила завалить девочку на землю и облизать, как потерявшегося и снова найденного щенка.
Мама дернулась было к дочке, но Тамара придержала за локоть. Покачала головой и потянула в дом.
– Ниче, ниче. Собака, она не психотерапевт, но тоже кой-чего может…
*****
– Эй, ты чего в пыли валяешься?! – раздался насмешливый голос с улицы.
Муха нехотя тявкнула в сторону забора и улеглась в тени старой раскидистой яблони.
За калиткой стояла девчонка в коротких джинсовых шортах и растянутой черной футболке. Коротко остриженные пряди черного и малинового цвета торчали во все стороны. Руки в карманах шорт. Примерно ровесница Сони.
– Ээээ. Я не валяюсь. – Соня неловко поднялась, отряхиваясь от песка и травинок, вытирая мокрое лицо. – Я с собакой играюсь.
– Ааа. Тогда ладно. А я уж думала тебя спасать…
Гостья неуверенно топталась за воротами, а Соня не совсем понимала, чего от нее хотят.
– Я это… Лера. Меня бабушка к тебе послала. Дружить. И… ну … помогать.
– Чего помогать?!
– Ну, ты травмированная? Так? Так! Вот, и я, типа, тоже. Будем, короче, того. Адаптироваться. Давай меня зови в дом и предлагай чаю с конфетами.
Соня недоверчиво уставилась на чудную девчонку.
– А если не позову?
– Будешь жалеть об этом всю жизнь! – ехидно ответила Лера и широко улыбнулась.
– Софийка, кто там пришел? – тетя Тамара казалось, слышала все, что происходит в ближайших ста метрах.
– Это ко мне! – отозвалась девочка.
Когда к тебе кто-то приходит, – значит, ты есть? И есть место, где ты есть и туда может прийти кто-то, кому ты нужен…
– Это ко мне, – шепотом повторила она, уже для самой себя. – Ко мне. Пришли.
Пили компот. Клубничный и чуточку черешневый. Для светской беседы – самое то! Конфет не нашлось, кроме парочки засохших карамелек в деревянной хлебнице. Гостья великодушно отказалась от сомнительного лакомства. А вот миску спелой клубники слопала. Причем засыпав ягоды одной, двумя, пятью ложками сахара.
– Знаешь, я ведь каждое лето к тетке Оксане приезжаю. У нее клубники – море! Местные носы воротят – зажрались. А я всю зиму мечтаю, как приеду, и целый тазик съем. Тащу из дому кучу баллончиков с взбитыми сливками и объедаюсь целый месяц.
– А я черешню больше люблю. У нас дома, – Соня запнулась, забыв, что дома больше нет. Тряхнула головой и упрямо продолжила. – У нас дома вишни были и абрикосы, ещё смородины много, а черешни не приживались. А тут их столько…
