Н Аканов
Красный круг
– Простите, сэр – смиренно ответил худенький, зашуганный парнишка лет 25
– И что же скажет ваше всевидящее око? – допытывал детектив Рейтор, подойдя ближе. -Всё прочтешь в отчете ближе к обеду – процедил сквозь зубы эксперт по баллистике.
– Риттер, ты же знаешь что нам надо, а ко времени отчёта тут уже всё будет загажено.
Обернувшись и, казалось бы, смягчившись в лице Риттер заговорил
– Это невозможно.Видел ту стену? Судя по взрыву её должно было снести, но кто-то подсчитал всё настолько скрупулёзно, что её даже не задело осколками, а это несущая стена здания. Оно могло обрушится в любую секунду упади эта стена. Взрыв даже не задел улицу, хотя и произошел на краю здания. Кто-то повернул взрывчатку внутрь здания, вон в том направлении, как раз в сторону этой стены, но не задел её! Такую работу я не видел даже среди профессионалов. Этот подрывник чёртов гений.
Риттер уважал скрупулезную работу, и видел сколько исследований и знаний нужно было, чтобы провернуть такое, и был впечатлен. Факт того, что он кого-то убил его не особо волновал.
– Значит, в том направлении говоришь? – уточнил задумавшись Рейтор
– Да. Если начинать поиски улик, то в том направлении.
– Понял. С меня в следующий раз стаканчик виски.
– Я не пью уже 15 лет и тебе не советую – вновь с ноткой презрения ответил Риттер, отворачиваясь.
– Итак, новичок – сказал старый детектив своему напарнику уже отойдя – наши улики, если таковые найдутся, находятся в том направлении. Давай примемся за работу.
И они принялись. Искать золото в куче мусора было неотъемлемой частью работы Рейтора, но, сколько ни старайся, опыта в этом деле больше не становится, особенно после такого взрыва. Он не знал что они ищут со своим напарником, но если не найти зацепки тут, то можно и не тратить время дальше. Никто не смог найти ничего на этого парня, а что уж говорить о не всегда трезвом детективе, чьи лучшие дни были давно позади, и его зелёного, не особо смышленного напарника, чьи лучшие дни возможно и не настанут. Он знал, что времени у него особо не оставалось. Скоро более высокие инстанции займутся этим делом и оцепят периметр, поэтому надо было сделать максимально быстро то, что сделать было еще можно.
Дело это, оказалось еще более безнадежным, чем он предполагал. Они с напарником прорыли горы мусора, и, казалось, ничего полезного не нашли. Всё, что было в здании ещё могло оказаться чьим-то компьютером, поэтому гарантий что это было как-то полезно в его работе никто не давал. Но Рейтор был тот еще проныра. Он проглядел старые фотографии, нашёл упавший шкаф и горсть книг, и предположил, что, если что-то отлетело в том направлении, а потом от огня спаслось книгами и сажей, то что-то могло остаться. И он оказался прав. Передвинув достаточное количество барахла, он нашел его – маленький кусок пластмассы, из которого торчали 4 разноцветных провода. Он был почти расплавлен, но текст явно виднелся "Собственность армии…".
Рейтор был зол. Они использовали бомбы военного типа, и не смогли избавиться от части взрывного устройства, так легко выдержавшего взрыв и воспламенение. Это было слишком просто, если бы это нашел не он, так любой пожарный, судмедэксперт или даже его напарник. Он был настолько взбешен, что даже не убедился, что за ним никто не смотрит, сунул улику в карман, и быстро позвонил Ларри.
– Детектив, уверен вы уже занялись утренним делом – лениво ответили ему на другом конце.
– Ваши люди работают хуже, чем вы обещали. – гневным шепотом ответил Рейтор – использовали военную технику. Вас легко было бы вычислить, если бы не я.
– Я рад, что вы нашли кусочек нашего подарка вам, советую быть с ним аккуратнее. Не мешайте расследованию, детектив. Даже больше, ведите его сами, как пожелаете нужным. Нам в нашем кругу важно, чтобы именно вы смогли найти человека на другом конце этой дилеммы.
Это произошло полгода тому назад. Тогда, никому не нужный, угрюмый и расстроенный жизнью детектив Терри Рэйтер был на абсолютном дне. Первое время после ухода жены, он еще пытался жить, как-то образовывать свою жизнь, фокусироваться на карьере, но… Всегда есть такое но. Всё было не то. Его брак распался задолго до самого инцидента, но легче от этого не становилось. Наоборот, смотреть ей в глаза, пытаться заставить что-то сработать, и при этом знать, что ей противно смотреть на тебя, было сложно, а сам себя простить ты не можешь. Ты встаешь по утрам, благодаришь её за вкусный завтрак, не глядя целуешь в лоб, машинально заполняешь бланки и движешься на автомате.
Во время ужина вам говорить не о чем, а в постели стараетесь даже не прикасаться друг к другу. Рана была столь велика, что любой разговор, любое действие, словно раздражало её. Присутствие проблемы было настолько ощутимо, что при встречах с друзьями натянутые отношения и никуда не ведущие разговоры создавали атмосферу неудобного молчания. Они поняли, что легче было разойтись, но как показала жизнь, он был не прав.
Она, хоть и создавала неудобства, двигала его. Заставляла хоть как-то пытаться. Он всё ещё видел смысл в том чтобы двигаться, что-то делать. После того, как она ушла, он остался с пустотой. Даже то неудобство, та боль были чем-то. Теперь же, пустота осталась с виной, которая пожирала его изнутри. Не хотелось ничего. Более того, он не думал, что он даже этого “ничего” достоин. Тогда он нашел выход, там, где его находили многие до него. Он много раз слышал эти истории. Он был уверен, что это не про него. Сейчас же, он совершенно плевал на все условности, то куда это может привести. На дне бутылки, он находил то блаженное забытие, те моменты отдыха, от собственного разума, от одиночества, которые долго и мучительно искал.
Какое-то время он пил один. Он не любил людей, да и вообще компании людей не любил. Но в какое-то время бремя одиночества стало на него давить. Он ощущал, что его дом перестал быть его домом. Из него и так пропал уют, а плевательское отношение к вещам лишь усугубило ситуацию. Тогда он решил попробовать делать как все – пить в баре. Шум людей, ненавязчивость бармена, гул, смех, музыка и хорошее настроение были заразны, и тогда он ещё ощущал себя живым. Его работа встала, он перестал заниматься чем-то серьезным, ему перестали давать что-либо. Все ждали, когда он сопьётся или уйдет на пенсию. Но всё изменилось полгода назад. Многие стали замечать, что он стал выглядеть собраннее, двигаться увереннее, а глаз его стал наметан как никогда. Кто-то предполагал, что новый напарник заразил его своим энтузиазмом, его назначили примерно в то же время. Кто-то разводил слухи о новой пассии, что возможно не дала ему пропасть и вдохнула жизнь в его одинокий, тихий мир. Те, кто знал его давно, отмахивались. Новичок не смог бы его впечатлить, он уже был далеко за стадией обращать внимания что о нём думают, а те, кто знал его историю исключали вариант с пассией. Как и все новости в этом мире, все быстро забыли, что он вообще проходил эту фазу, и он снова стал таким же хорошим работником, которым он был всегда. Почти таким же.
Ровно 6 месяцев назад, произошло то, чего не мог ожидать и он сам. В одном из баров, вусмерть пьяному, ему приглянулась женщина, что не спускала с него глаз. Она была молода, красива, элегантно одета и обладала самым хитрым, хищным взглядом, который он видел в своей жизни. К моменту когда он её приметил, он уже был настолько пьян, насколько может быть пьян человек его опыта с половины бутылки виски, его любимого напитка. Он долго наблюдал за ней, ожидая чего-то, медленно потягивая из своего бокала напиток. Но ничего не происходило. Она просто сидела за столом, выпивая коктейли и изредка провожая грустным взглядом зал. Она приметила его давно, но его одурманенный разум не смог заметить её интерес. Когда же она оказалась рядом с ним, спрашивая что-то, он долго вглядывался в её лицо в попытках понять реально ли это или же это его воображение. Она слегка улыбнулась и повторила свой вопрос, часто ли он бывает в этом баре. Насколько он мог помнить, в первый и последний раз в жизни. Он был обескуражен. Его пьяный мозг пытался вычислить что происходило. Молодая, красивая женщина сама завела разговор. Она пытается его ограбить? По его виду сразу понятно, ловить у него нечего. У нее в детстве были проблемы с отцом, и её тянет на кого-то нерешительного и постарше? Сложно сказать. Наблюдая за ней, он не заметил ,отшивала ли она кого-то или ждала. Тем временем молчание затягивалось, но она не спешила его разрывать. Она глядела на него своим загадочным взглядом, как бы взвешивая. ”Что она пытается узнать? Достаточно ли я пьян? Стою ли я её времени?” мелькнуло у него в голове.
Мысли кружились, как и потолок над его головой, но язык смог вымолвить лишь: “Меня зовут Терри, но ты меня можешь звать в любое время дня и ночи” как на духу выговорил он заученную в молодости фразу, в попытках подцепить девчонок. Он был готов провалиться сквозь землю, но её видимо такая старомодность лишь позабавила. Она проговорила своё имя, но ,к своему стыду, Терри даже его не запомнил. Алкоголь выбивал из его памяти всё, кроме главного. Её прикосновение. Оно обжигало. Её руки были теплые и мягкие, и, изголадавшийся по женскому телу, он таял при одном её касании. Он помнил, как они заказали такси. Таксист с подозрением озирался на них, но Терри был слишком беспамятен, чтобы обращать внимание. Придя домой, он молился, чтобы воздержание преобладало его возраст и алкогольное опьянение. И ему повезло. Как же ему повезло. Молодость, гибкость, красота, страсть – всё, чем может гордиться такая молодая особа было тем, чего так давно не было у старика Терри. Он помнил ощущения той ночи: ему было жарко, но он от нее не отлипал. Как изголодавшийся и раненый зверь, он стремился утолить голод и жить. Любить.
Головой он прекрасно знал, что это не любовь, но телу было всё равно.
Но на следующий день, она исчезла. Что это было? Сон? Белая горячка? Бред, в который вогнала его депрессия? Или же всё было реально? Его тело ломило во всех местах, в которых оно обычно ломит, особенно если этим не заниматся долго, поэтому он знал, что это было наяву. Но она исчезла. Он хотел найти её. Он приходил в тот бар каждый день, но теперь пил намного меньше. Он убирался дома, следил за одеждой, побрился и даже стал лучше выполнять свою работу. Он вновь ощутил вкус жизни. Но её всё не было. В попытках как-то скоротать время в баре, он разговорился с барменом, тоже мужчиной не молодых лет, которого все звали Ларри. И он мог звать его Ларри, хотя именной таблички у него не было.
Терри и Ларри разговаривали обо всем: о спорте, нечестных выборах, олимпиаде, богатых корпорациях, последних новостях или видео, что они посмотрели. Терри видел в нем семейного человека, но Ларри тактически о них умалчивал, зная, что просто так в бар не приходят. Спустя некоторое время Рейтор стал замечать, что разговоры Ларри всё чаще вёл в сторону больших корпораций, политиканов, коррумпированных чиновников, прогнившей системе и старался в основном выводить его негативные эмоции. “Эй, Терри. А ты слышал о сексуальном домогательстве в такой-то компании? Это дело замяли, а богачи вновь рассмеялись нам в лицо. Надо бы что-то сделать с этим.” “Эй, Терри. Смотрел видео, где сбили насмерть маленькую девочку и её мать? Ублюдка не нашли, хотя везде были видеокамеры. А машина по слухам принадлежит сынку местного политикана. Отмазывает своего отпрыска убийцу? Надо бы что-то сделать с этим” и тому подобное каждый день. "Надо бы что то сделать с этим". "А что ты сделаешь?" – в один день спросил его детектив, и лицо Ларри словно загорелось, будто он ждал этого вопроса с первого дня.
– Ты же детектив. Может, мы их найдем и сдадим полиции?