Мэрион Зиммер Брэдли
Вынужденная посадка

– Разве это не доказывает, что мы должны убраться отсюда как можно скорее?

– Нет, это доказывает, что мы как можно скорее должны отыскать надежные источники пищи и обустроить надежное жилье, – возразил Морэй. – Вот где необходимо поголовное содействие! Забудьте о корабле, капитан. Никуда он больше не полетит. Придите в себя. Мы колонисты, а не ученые. У нас есть все необходимое, чтобы здесь выжить… чтобы здесь поселиться. Но у нас ничего не получится, если половину сил тратить на какой-то безумный план вернуть к жизни вдребезги разбитый корабль!

Зал взорвался; перекрывая негодующие выкрики, капитан снова и снова призывал к тишине. Наконец стало тихо.

– Я требую голосования! – выкрикнул Морэй, и снова воцарился бедлам.

– Мистер Морэй, я отказываюсь даже рассматривать ваше предложение, – произнес капитан. – Это не тот вопрос, который решается голосованием. Позвольте вам напомнить, что в данный момент верховная власть на корабле принадлежит мне. Мне что, приказать вас арестовать?

– Как же, арестовать! – презрительно фыркнул Морэй. – Капитан, вы больше не в космосе. И не на мостике своего корабля. И ваша власть на нас не распространяется – разве что на экипаж, если они хотят вам повиноваться.

Возвышающийся над трибуной Лейстер стал белее собственной шелковой форменной сорочки; глаза его яростно сверкнули.

– Напоминаю всем, что экспедиция Мак-Арана обнаружила следы разумной жизни. А Экспедиционный Корпус категорически запрещает колонизировать обитаемые планеты. Если мы поселимся здесь, то аборигенам, в их каменном веке, будет не избежать культурного шока.

Зал снова взорвался.

– Вы что, – сердито выкрикнул Морэй, перекрывая гомон, – думаете, от ваших попыток развить тут целую технологию культурного шока не будет? Сэр, побойтесь Бога, – у нас есть все необходимое, чтобы организовать здесь колонию. Если мы станем тратить половину сил на ваш безумный ремонт, тогда не факт, что нам вообще удастся выжить!

Капитан пытался сдержать бушующую в нем ярость, но получалось это у него плохо.

– И что же вы предлагаете? – хрипло выдохнул он. – Вернуться к варварству?

Морэй внезапно помрачнел; он вышел к трибуне и встал рядом с Лейстером.

– Надеюсь, нет, капитан, – голос его звучал ровно. – Варварство – это не уровень технического развития, это состояние души. Может быть, нам придется обойтись и без новейших чудес техники – по крайней мере, первые несколько поколений; но это вовсе не значит, что не в наших силах обустроить для нас и наших детей приличный, цивилизованный мир. Существовали, в конце концов, цивилизации, которые веками обходились почти без техники. Представление, будто история человечества сводится к эволюции средств производства – грубая технарская пропаганда. Этому нет никаких оснований – ни в социологии, ни в философии.

– Мистер Морэй, – хрипло проговорил Лейстер, – меня не интересуют ваши социальные теории.

– Капитан, – поднялся доктор Ди Астуриен, – необходимо учесть вот еще что. Сегодня выяснился один очень тревожный факт…

В этот момент прогремел оглушительный гром, и весь тент содрогнулся. На скорую руку проведенное электричество отключилось, и стало темно, хоть глаз выколи. А от входа один из постовых службы безопасности закричал:

– Капитан! Капитан! Лесной пожар!

7

Удивительно, но паники не было.

– Дайте свет! – проорал с платформы Лейстер. – Эй, наряд, дайте кто-нибудь свет!

Какой-то молодой врач нашел карманный фонарик и вручил капитану.

– Внимание всем! – прокричал кто-то из офицеров Космофлота. – Оставайтесь на своих местах и ждите приказов, здесь вы в безопасности! И выясните побыстрее, что там с проводкой!

Мак-Аран сидел достаточно близко к выходу, чтобы видеть разгорающееся на темном фоне далекое зарево. Через несколько минут постовые службы безопасности принялись раздавать фонари.

– Капитан, – настойчиво произнес с платформы Морэй, – у нас есть лесопильные и землеройные машины. Позвольте мне послать людей копать заградительные рвы.

– Хорошо, мистер Морэй, приступайте, – хрипло разрешил Лейстер. – Господа офицеры, внимание! Отправляйтесь на корабль и спрячьте понадежней все горючие и взрывчатые материалы.

Светя себе фонариком, он скрылся в тени задней стенки тента. Морэй же скомандовал всем трудоспособным мужчинам выходить к краю вырубки и затребовал у постовых все фонари, не задействованные на мостике.

– Разбейтесь на бригады так же, как когда копали братские могилы, – распорядился он.

Мак-Аран оказался в одной бригаде с отцом Валентином; вместе с еще восемью незнакомыми Мак-Арану мужчинами они принялись валить деревья по периметру вырубки, образуя просеку шириной футов десять. Рев огня доносился еще приглушенно, за много миль, и красное зарево едва освещало горизонт, но воздух уже пах дымом, а в горле першило от странного едкого привкуса.

– Как вообще могут эти леса гореть после здешних дождей? – пробормотал кто-то рядом с Мак-Араном.

И в памяти у Мак-Арана всплыло, что говорил Марко Забал, в тот первый вечер: «В этих деревьях жуткая уйма смолы – не деревья, а сплошной трут. Некоторые наверняка могут гореть даже насквозь мокрыми – обратите внимание, для костра мне даже не пришлось искать сухостой, сырые дрова и так превосходно горят. Подозреваю, достаточно шальной молнии, и вспыхнет настоящий лесной пожар». «Нам еще повезло, – думал Мак-Аран, – мы же вставали лагерем в самой лесной чаще и даже не задумывались о пожаре или о заградительных рвах».

– Подозреваю, – произнес он, – теперь придется окружать заградительными полосами места любых работ и даже временные стоянки.

– Можно подумать, – отозвался отец Валентин, – вы считаете, что мы тут надолго.

Мак-Аран покрепче перехватил ручки пилы.

– Какая разница, кто прав – капитан или Морэй, – проговорил он, не поднимая головы, – в любом случае, похоже, нам куковать тут годы и годы.

Он слишком устал и слишком разуверился в себе, чтобы прямо сейчас решать, кто из двоих ближе к истине; да и в любом случае в одном-то он мог быть уверен – его мнения никто спрашивать не будет. Но в глубине души он чувствовал, что улетать с этой планеты ему было бы жаль.

– По-моему, – тронул его за локоть отец Валентин, – лейтенант ищет вас.

Мак-Аран выпрямился; к нему направлялась Камилла Дель-Рей. У нее был смертельно уставший вид, волосы в беспорядке, одежда в грязи. Больше всего на свете ему хотелось обнять ее; но он молча стоял и смотрел, пока она говорила, а Камилла старательно избегала его взгляда.

– Рэйф, – сказала она, – капитан хочет с тобой посоветоваться. Ты лучше всех знаешь окружающий рельеф. Как, по-твоему, пожар можно потушить или остановить?

– Только не в темноте – и нужна тяжелая техника, – тут же ответил Мак-Аран, но отправился вслед за Камиллой к полевому штабу.

Нельзя было не оценить того, насколько эффективно организовано сооружение заградительных полос. «Слава Богу, – думал Мак-Аран, проходя мимо застывших возле госпиталя корабельных пожарных автоматов, – что у капитана хватило ума не отказаться от услуг Морэя. Вот уж воистину два сапога пара – если бы только их можно было запрячь в одну упряжку… Но прямо сейчас они скорее похожи на непобедимую силу и неодолимое препятствие».

Когда Камилла с Мак-Араном добрались до полевого штаба, ледяная морось уже начала превращаться в мокрый снег. Под куполом было тесно и темно; подвешенный к перекладине фонарик светил вполнакала – похоже, садилась батарейка.

– …наши источники энергии уже на исходе, – говорил Морэй. – Прежде чем что бы то ни было предпринимать – по вашему, сэр, плану или по моему – надо найти какие-нибудь источники тепла и света. Для колоний Короны мы везли солнечные батареи и ветряки – хотя сомневаюсь, что со здешним климатом от солнечных батарей будет много толка. Мак-Аран, – обернулся он, – насколько я понимаю, тут есть горные речки, правильно? Как насчет гидроэлектростанции?

– Не уверен… за те несколько дней, что мы были в горах, нам попадались только совсем крошечные ручьи, – ответил Мак-Аран. – Но с ветром тут все нормально.

– Значит, какое-то время придется обойтись ветряками, – сказал капитан Лейстер. – Мак-Аран, как по-вашему, насколько далеко от нас пожар?

– Достаточно далеко, чтобы не представлять непосредственной опасности, – произнес Мак-Аран. – Но а сегодняшнего дня любые стоянки надо обязательно окружать заградительными полосами.

– Но если эти леса горят и в дождь…

– Снег гораздо плотнее и тяжелее… – начал было Мак-Аран, но его оборвал громкий треск, похожий на беспорядочную стрельбу. – Это еще что такое?

– Всякое крупное зверье в панике бежит от пожара, – пояснил Морэй, – и как раз в нашу сторону. Капитан, я понимаю, ваши офицеры руководствуются самыми благими намерениями, и свежее мясо нам не помешало бы… но хочу снова напомнить, что боеприпасы следовало бы поберечь для самых крайних случаев. Даже на Земле до сих пор распространена охота с луком. У Службы досуга наверняка должны быть спортивные или охотничьи луки – как раз подойдут для пополнения мясных запасов.

– Мысль, я смотрю, бьет ключом, – буркнул Лейстер.

– Капитан, – поджав губы, заявил Морэй, – ваше дело управлять космическим кораблем; мое же – организовать колонию с наиболее экономичным использованием имеющихся ресурсов.

Секунду-другую Лейстер и Морэй буравили друг друга взглядами сквозь полумрак, словно все остальные вдруг перестали существовать. Камилла протиснулась вдоль стенки и встала за капитаном; Мак-Арану показалось, что она оказывает пожилому Лейстеру поддержку – не столько физическую, сколько моральную. Снаружи доносился обычный шум большого поселения, и негромко шипел снег, косо секущий пластиковый купол. Неожиданно налетел порыв ураганного ветра, все сооружение завибрировало, и в распахнувшуюся дверь ворвался обжигающе ледяной воздух. Камилла рванулась к образовавшемуся проему, но очередной порыв отбросил ее назад. Дверь бешено крутанулась, сорвалась с наспех привинченных к деревянной раме петель и сшибла девушку с ног. Мак-Аран помог ей подняться; Лейстер выругался сквозь зубы и принялся во весь голос звать кого-то из помощников.

Морэй поднял руку, привлекая внимание.

– Капитан, – произнес он, – нам нужно жилье понадежней и подолговечней. Эти купола ставились из расчета на шесть недель. Как, можно мне скомандовать, чтобы начинали строить из расчета на несколько лет?

Повисла тишина; Мак-Аран почувствовал, что в нем опять просыпается новая, обостренная чувствительность, и он будто бы явственно слышит, что думает Лейстер. Не попытка ли это завоевать плацдарм? Как бы так использовать несомненные организаторские таланты Морэя, чтобы не дать ему слишком большой власти над колонистами и не подорвать таким образом собственной власти? Когда капитан заговорил, в голосе его звучала горечь; но все же он решил красиво отступить.

– Мистер Морэй, в технике выживания вы разбираетесь лучше. Я же только ученый – и космонавт. Временно я назначаю вас ответственным по лагерю. Составьте список всего необходимого и затребуйте у главного интенданта. – Он подошел к дверному проему и замер, глядя на вихрящийся снег. – Тут никакой пожар долго не протянет. Объявите общий сбор и накормите людей; потом пусть продолжают с заградительной полосой. Теперь вы тут главный – на какое-то время.

Капитанская выправка оставалась безупречной, но в голосе его звучала усталость. Морэй чуть склонил голову – без тени подобострастия.

– Только не подумайте, будто я сдался, – предупредил Лейстер. – Корабль будет отремонтирован.

– Может быть, – еле заметно пожал плечами Морэй. – Но если мы не протянем тут достаточно долго, ремонтировать его будет некому. И это пока единственное, что меня волнует.

Он развернулся к Мак-Арану и Камилле, больше не обращая внимания на капитана.

– Мак-Аран, ваша экспедиция хотя бы немного исследовала окружающую местность. Мне надо, чтобы вы представили подробный отчет обо всех местных ресурсах, включая пищевые… Впрочем, это, скорее, к доктору Ловат. Лейтенант Дель-Рей, вы астрогатор и умеете обращаться с приборами; не могли бы вы составить что-нибудь типа метеорологического обзора, чтобы хоть чуть-чуть наладить дело с прогнозами погоды? – Он осекся. – Хотя середина ночи не самое удачное время для этого. Начнем уже завтра.

Он направился к двери, но выход загораживал Лейстер; тот стоял все так же неподвижно и так же завороженно разглядывал снежную круговерть. Морэй попробовал протиснуться мимо капитана – раз, другой – и в конце концов тронул того за локоть. Капитан вздрогнул и отодвинулся, освобождая проход.

– Первым делом надо бы позвать наших бедолаг с холода, – произнес Морэй. – Капитан, кто отдаст приказ об остановке работ – вы или я?

Лейстер хладнокровно встретил взгляд Морэя; в глазах его читалась откровенная неприязнь.

– Совершенно все равно, – негромко ответил он. – Меня не слишком волнует, кто из нас отдает приказы – и да поможет вам Бог, если вы добиваетесь только такой власти. Камилла, найдите майора Лэйтона, пусть он скомандует отбой тревоги; и проследите, чтобы все, кто работал на заградительной полосе, получили горячий ужин.

Девушка накинула капюшон и исчезла в белесой вихрящейся мгле.

– Морэй, в определенных талантах вам, пожалуй, не откажешь, – произнес капитан. – Можете, если заблагорассудится, при случае задействовать и мои скромные способности – не возражаю. Но в Космофлоте есть одна старая поговорка: пусть интриган дорвется себе до власти – и поделом ему!

Широко ступая, он зашагал прочь от купола, и врывающийся в пустой дверной проем ветер завыл с удвоенной силой; а Мак-Аран покосился на Морэя, и почему-то ему показалось, что эту схватку, пожалуй, выиграл все же капитан.

8

Дни становились длиннее, но все равно времени вечно не хватало. Через трое суток после пожара вырубку уже окружала заградительная полоса шириной тридцать футов, а для чрезвычайных ситуаций были сформированы несколько пожарных расчетов. Примерно тогда же под командованием Мак-Арана отправилась в путь вторая исследовательская экспедиция – составлять затребованный Морэем обзор местных ресурсов. Из участников первой в эту попали только Джудит Ловат и Мак-Леод. Джуди до сих пор вела себя тихо и замкнуто, оставаясь крайне неразговорчивой; Мак-Арана это не могло не тревожить, но свою работу Джуди делала исправно, временами проявляя чуть ли не сверхъестественное чутье.

Экспедиция выдалась не особенно богатая событиями. Были отысканы тропы (с видами на то, чтобы когда-нибудь проложить там нормальные дороги) в долину, где первой экспедиции встретились стада похожих на пони животных; был оценен ущерб от пожара (оказавшийся не слишком значительным); были нанесены на карту все местные речки и ручьи; и на высокогорье Мак-Аран собрал внушительную коллекцию геологических образцов, чтобы впоследствии оценить возможное содержание в них руд.

Приятную монотонность экспедиции нарушило одно-единственное событие. Как-то вечером, когда день уже близился к закату, они прорубались через необычно густой подлесок; и вдруг шедший первым Мак-Леод замер как вкопанный, обернулся, приложил палец к губам и поманил Мак-Арана.

Рафаэль осторожно приблизился; за ним на цыпочках последовала Джуди. Она казалась необычно возбужденной.

Мак-Леод ткнул пальцем вверх, в самую гущу листвы. Два древесных ствола вздымались на головокружительную высоту, и первые ветки начинались по меньшей мере футах в шестидесяти от земли; а в вышине между стволами был перекинут мостик. И никакое другое название к этому сооружению не подходило – самый настоящий мост, сплетенный из чего-то наподобие ивняка, с ажурными перильцами.

– Вот и доказательство, что тут действительно есть аборигены, – прошептал Мак-Леод. – Может, они живут в древесных кронах и потому-то нам не попадались…

– Тихо! – оборвала его Джуди.

Издалека донесся пронзительный, вибрирующий крик, и на мостике появилось существо.

В это мгновение все успели хорошенько его разглядеть. Существо было футов пяти ростом, бледнокожее или покрытое бледным мехом, с плоским, но удивительно человекоподобным лицом, уплощенным носом и красными глазками; и оно цепко хваталось за перильца самыми настоящими ручками – ни у кого не хватило присутствия духа сосчитать, сколько на руках у существа пальцев. Секунд, наверное, десять существо, замерев изваянием, разглядывало их с не меньшим изумлением, чем они его; наконец, испустив пронзительный птичий крик, оно метнулось к ближайшему дереву и, по-обезьяньи перепрыгивая с ветки на ветку, скрылось в листве.

Мак-Аран испустил протяжный вздох. Значит, все же этот мир обитаем; и, может, вовсе не жаждет раскрыть объятия человечеству.

– Джуди, – вполголоса спросил Мак-Леод, – это их ты видела в Тот День? Это и есть твои «Прекрасные»?

Лицо Джуди снова замкнулось в характерной упрямой маске, какая появлялась каждый раз, когда с ней заговаривали о Том Дне.

– Нет, – негромко, но очень решительно ответила она. – Это маленькие братья, не обладающие мудростью.

И ничего больше от нее было не добиться, так что расспросы пришлось очень быстро прекратить. Но Мак-Леод и майор Фрэйзер были на седьмом небе.

– Гуманоиды, живущие на деревьях. Образ жизни, скорее всего, ночной, судя по глазам; вероятно, приматы – хотя скорее ближе к долгопятам, чем к обезьянам. Наверняка разумные – пользуются инструментами и уже есть какие-то зачатки ремесел. Homo Arborens. Человек древесный, – произнес Мак-Леод.

– Если нам придется здесь остаться… – неуверенно проговорил Мак-Аран, – как могут два разумных вида ужиться на одной планете? Разве это не приведет обязательно к войне на уничтожение?

– Вовсе не обязательно, будем надеяться, – отозвался майор Фрэйзер. – В конце концов, на Земле долго жили бок о бок четыре разумных вида: люди, дельфины, киты… и, вероятно, слоны. Просто так получилось, что технологическую цивилизацию, строили мы одни. Они живут на деревьях, мы – на земле. Так что никаких оснований для конфликта я не вижу – ни достаточных, ни необходимых.

Мак-Аран не был настроен столь оптимистически, но предпочел держать сомнения при себе.

Несмотря на всю монотонность и размеренность экспедиции, от непредвиденных опасностей никто не мог считать себя застрахованным. В долине, где паслись стада похожих на пони животных – для удобства ее окрестили равниной Забала – рыскали крупные хищники явно из семейства кошачьих, и только костры караульных удерживали их ночью на почтительном отдалении. А на высокогорье Мак-Аран впервые увидел птиц с голосами банши; огромных бескрылых птиц с жутковатого вида клювами, двигающихся столь стремительно, что лишь разряд ручного лазера, взятого для самых крайних случаев, спас доктора Фрэйзера от неминуемого потрошения; тут же произведя вскрытие, Мак-Леод обнаружил, что чудовищная птица абсолютно слепа.

– Интересно, как они охотятся – по слуху… или еще как-то? – задумчиво полюбопытствовал он.

– Подозреваю, они реагируют на инфракрасное излучение, – отозвался Мак-Аран. – Похоже, там, где нет снега, их можно не опасаться.

Жутких птиц нарекли банши, и впредь экспедиция старалась преодолевать перевалы только при свете дня. На пути им встретились муравейники скорпионоподобных тварей, от укуса которых погиб Забал, и завязалась дискуссия, не стоит ли тех потравить. Против этого решительно выступил Мак-Леод – мол, не следует нарушать местный экологический баланс, о котором пока все равно ничего не известно. В конце концов, сошлись на том, что надлежит уничтожить все муравейники в радиусе трех миль от корабля и разъяснить колонистам и экипажу, что скорпиономуравьи смертельно опасны. Это была временная мера – но, в конце концов, все, что делали они на этой планете, было временными мерами.

– Если нам повезет убраться отсюда к чертовой матери, – хрипло проговорил Фрэйзер, – желательно оставить этот мир таким же, каким он был.

Вернувшись к кораблю после трехнедельного отсутствия, они обнаружили, что посреди вырубки появились два внушительных строения из дерева и камня – досуговый центр и столовая, а также здание поменьше – лабораторный корпус. Собственно, это был последний раз, когда Мак-Аран вел счет времени неделями; длительность местного года по-прежнему оставалась неизвестной, но для удобства и более рациональной организации дежурств и рабочих смен было решено ввести условный десятидневный цикл с десятым днем – общевыходным. Успело организоваться внушительное садоводство, и первые семена уже начали давать всходы, а в лесу полным ходом шел сбор тех немногих фруктов, что диетологи успели признать годными в пищу.

Начал работать небольшой ветрогенератор, но электричество пускалось только на самые экстренные нужды; для ночного освещения из древесной смолы плавили свечи. Большая часть колонистов и экипажа по-прежнему жила в легких временных куполах – кроме тех, кто до сих пор находился в госпитале; Мак-Аран оказался «вписан» в тринадцатиместный холостяцкий купол.

На следующий день по возвращении экспедиции Мак-Арана и Джуди вызвал в госпиталь Юэн Росс.

– Вы пропустили объявление доктора Ди Астуриена, – сообщил он. – Короче, наши гормональные контрацептивы здесь ни к черту не годятся; пока что беременностей не зарегистрировано – если не считать одного очень сомнительного раннего выкидыша – но мы так долго полагались на гормоны, что в доисторических противозачаточных средствах никто уж и не разбирается. Акушерско-диагностических комплексов у нас тоже нет – кому это надо на космическом корабле! Так что если нам и удастся зарегистрировать беременность, то без диагностической аппаратуры это будет слишком поздно, и ни о каких безопасных абортах и речи идти не может.

– Мог бы и не напрягаться – мне от этого ни тепло, ни холодно, – криво усмехнулся Мак-Аран. – Единственная девица, которая, так получается, в данный момент меня интересует, смотрит на меня как на пустое место – или, по крайней мере, не возражала бы, стань я действительно пустым местом.

Камиллы после возвращения он так до сих пор и не видел.

– А ты что скажешь, Джуди? – поинтересовался Юэн. – Я заглянул в твою медицинскую карточку; в твоем возрасте гормональные уколы – дело уже не обязательное, а добровольное…

– Наверно, считается, – слабо улыбнулась Джуди, – что в столь зрелом возрасте человек уже в состоянии контролировать свои эмоции. Нет, последнее время я не замечала за собой всплесков сексуальной активности; никто меня особенно не интересовал, так что я и не беспокоилась насчет гормональных уколов.

– Хорошо; но все равно на всякий случай зайди к Маргарет Раймонди, она тебя проконсультирует, Секс – дело, конечно, добровольное, но инструктаж – обязательное. Может, ты и предпочтешь воздержание – но ты абсолютно свободна не воздерживаться; так что будь пай-девочкой, забеги к Маргарет, и она тебя проинструктирует.

Доктор Ловат рассмеялась, и Мак-Арану пришло в голову, что он не видел Джудит смеющейся с того самого дня, когда ими овладело безумие. Но в смехе этом ощущалась некая истерическая нотка, и Мак-Арану стало не по себе; к его облегчению, Джуди наконец заявила, отсмеявшись:

– Хорошо, хорошо. Вреда от этого, по крайней мере, никакого не будет.

Она удалилась; Юэн проводил ее взглядом, в котором тоже читалась тревога.

– Мне это не нравится. Похоже, она до сих пор не может оправиться от того, что с нами тогда случилось; но у нас нет ни одного свободного психиатра – да и к тому же она вполне справляется со своей работой, а значит, с точки зрения закона, с ней все в порядке. Ладно, надеюсь, она еще придет в себя. Кстати, в экспедиции она как себя вела, нормально?

Мак-Аран задумчиво кивнул.

– Может быть, она прошла через что-то, о чем предпочла нам не говорить. Она ведет себя здесь, на удивление уверенно. Очень похоже на… помнишь, ты рассказывал, как Мак-Леод знал, что из лесных фруктов можно есть? Не могло ли получиться, что эмоциональный шок пробудил потенциальные пси-способности?

– Бог его знает, – покачал головой Юэн, – а у нас и так дел выше головы, проверять времени нет. Да и как можно что-то такое проверить? Пока она справляется со своей основной работой, я предпочел бы не вмешиваться.

Выйдя из госпиталя, Рафаэль зашагал через вырубку. Все выглядело вполне мирно, от маленькой мастерской, где изготавливали орудия для полевых работ, до огороженного участка вокруг корабля, где хранились временно демонтированные крупные агрегаты. Камиллу он обнаружил в куполе, чуть не рухнувшем под напором ветра в ночь пожара; разболтавшийся каркас укрепили, а под куполом организовали компьютерный терминал. Камилла подняла глаза от клавиатуры, и во взгляде ее Мак-Арану почудилась откровенная враждебность.

– Что тебе надо? Может, Морэй приказал устроить тут метеобудку или еще что-нибудь в том же роде?

– Нет… но мысль неплохая, – отозвался Мак-Аран. – Еще один такой же буран, как в ночь пожара – и пиши пропало, если он застанет нас врасплох.

Камилла поднялась от клавиатуры и замерла перед Мак-Араном; кулачки ее были крепко стиснуты, лицо перекосила гневная гримаса.

– По-моему, вы все просто спятили, – заявила она. – О колонистах я уж и не говорю – в конце концов, они просто гражданские, от них ничего ждать и не приходится; все, что им надо, это организовать свою драгоценную колонию. Но ты-то, Рэйф! У тебя научное образование, ты-то должен понимать, что все это значит! Единственное, на что мы можем надеяться – это починить корабль; а если распылять силы на что-то еще, шансов остается меньше и меньше! – В голосе ее звенела истерика. – И тогда мы застрянем тут навечно!

– Камилла, – медленно произнес Мак-Аран, – не забывай, я ведь тоже из колонистов. Я отправился с Земли в систему Короны…

– Но там настоящая колония, со всей инфраструктурой… нормальный цивилизованный мир. Это я еще понимаю. Твоя профессия, образование – там они чего-то стоили бы!

– Камилла… – взяв ее за плечи, Мак-Аран вложил в звук имени все свое страстное томление. Она не отозвалась, но и вырываться не стала – недвижно замерла в его руках, подняв к нему несчастное осунувшееся лицо.

– Камилла, – повторил он, – послушай, пожалуйста, хоть минутку. Я готов идти за капитаном до конца – по крайней мере, действовать по его плану. Я готов на любую работу, лишь бы починить корабль. Но я не забываю о том, что из этого может ничего и не выйти; и я хотел бы быть уверенным, что мы сумеем тут выжить, если из ремонта ничего-таки не выйдет.

– Выжить ради чего? – пронзительно выкрикнула Камилла, чуть не сорвавшись на визг. – Чтобы деградировать до первобытного состояния, стать фермерами, варварами – безо всего того, что придает жизни смысл? Лучше уж погибнуть, но зато с честью!

– Любовь моя, я тебя не понимаю. В конце концов, первые люди начинали даже с меньшего. Может быть, с климатом им повезло больше – но за нами знания и умения десяти – двенадцати тысячелетий. Если капитан Лейстер считает, что нам под силу починить космический корабль – значит, мы тем более должны суметь обустроить этот мир для себя, наших детей и всех последующих поколений.

Он попытался привлечь Камиллу в объятия, но та вырвалась, белая от ярости.

– Лучше уж смерть, – хрипло выдавила она, – и любой цивилизованный человек ответил бы так же! Ты даже хуже, чем эти новогебридцы, эти идиотики, которые кричат: «Назад, к природе!» – и подыгрывают Морэю…

– Никогда не слышал ни о каких новогебридцах… Камилла, дорогая, не сердись, пожалуйста. Я только пытаюсь рассматривать вопрос с обеих сторон…

– Но никакой другой стороны нет! – обрушилась на него девушка. – И если ты этого не понимаешь, о чем тогда с тобой говорить! Как мне стыдно!.. Боже, как мне стыдно – когда-то я думала, что ты не такой, как все! – По щекам ее текли слезы; она сердито отбросила его руки. – Убирайся и не смей подходить ко мне! Убирайся, черт возьми!

Характер у Мак-Арана был именно тот, какой, считается, должен быть у рыжеволосых. Он отдернул руки, словно обжегся, и развернулся кругом.

– С превеликим удовольствием, – бросил Рэйф через плечо и шагнул прочь из купола, хлопнув новой утяжеленной дверью с такой силой, что петли жалобно заскрипели.

Камилла без сил опустилась на свое рабочее место, уронила голову на руки и разрыдалась – пока не накатила волна жуткой, выматывающей тошноты, и Камилла с трудом успела доковылять до туалета. Оттуда она еле выползла; в голове уже мучительно пульсировало, лицо пылало, и в каждом нерве отдавалась боль.

Вернувшись под купол с компьютером, она вдруг вспомнила: такой приступ тошноты случался с ней уже третий раз. Холодный нерассуждающий страх когтистой лапой стиснул сердце, и Камилла вцепилась зубами в побелевшие костяшки пальцев, чтобы не закричать в голос.

– О нет… – прошептала она. – О нет, нет…

Мольбы и проклятия невысказанными замерли у нее на губах, а в широко раскрытых серых глазах застыл ужас.

Мак-Аран проходил между досуговым центром и общей столовой (два новых здания успели стать своего рода ядром многочисленного и неорганизованного сообщества), когда заметил на импровизированной доске объявлений записку о собрании коммуны Новые Гебриды. Ничего удивительного в этом не было: в систему Короны Экспедиционный Корпус отправлял не только отдельных лиц (вроде Мак-Арана или Дженни), но и небольшие группы или коммуны, семейные кланы и даже – в полном составе – два-три филиала торговых компаний, желавших расширить сферу влияния или открыть дочерние фирмы. Все подобные группы тщательнейшим образом проверялись на совместимость в рамках детально сбалансированного плана развития колонии – но компания все равно не могла не складываться достаточно разношерстная. Коммуна Новые Гебриды, подозревал Мак-Аран, представляла собой одну из множества неоруралистских коммун,^[5] возникших в последнее время на Земле как реакция на охватившую все сферы жизни индустриализацию и регламентацию. Многие из подобных коммун предпочитали отправиться в колонии; и все соглашались, что те, кого на Земле считали неудачниками и не от мира сего, становились прекрасными колонистами. Прежде Мак-Аран не обращал на них ни малейшего внимания; но после того, что услышал от Камиллы, ему стало любопытно. Интересно, а на собрание пускают посторонних?

Теперь Рафаэль смутно припоминал, что еще на корабле эта группа периодически резервировала для своих собраний одну из рекреаций; похоже, общинная жизнь их носила довольно замкнутый характер. Ладно, в худшем случае его попросят удалиться.

Новогебридцев он обнаружил в пустой столовой. Большинство, рассевшись в круг, настраивали музыкальные инструменты.

– Прости, друг, но собрание закрытое, – поднял голову высокий юноша с длинной косичкой.