Мия Альби
Слезы императора

Сэм слабо толкает его кулачком в подкачанное предплечье.

– Прекрати, Джейсон, – она устало вздыхает и откидывается на спинку мягкого плюшевого кресла. По чуть припухшим красным глазам видно, что она только недавно успокоилась. – Хватит гримасничать, расскажи все по порядку.

Наша внезапная встреча плавно перетекает в тихий, почти семейный ужин. За окном уже стемнело, и дом погрузился в мягкий лунный полумрак, а мы все говорили и говорили. История неудачного посещения любимого горнолыжного городка оказалась немного затянутой, но жутко занимательной и даже в какой-то степени поучительной. Но зато теперь я в курсе всех деталей несчастного случая.

Казалось, идея провести рождественский уик-энд в спортивном клубе со своей второй половинкой была превосходным решением. После долгожданного открытия нового китайского центра, куда так стремилась попасть Саманта, влюбленную парочку, как и остальных гостей, пригласили остаться на презентацию современной эко-лаборатории по изучению и охране красно-книжных животных, посетить вегетарианский фуршет и даже полюбоваться на очаровательных детенышей панд. Апофеозом вечера стала победа в розыгрыше билетов в Шанхай на Праздник Весны с двухнедельным проживанием в отеле близ Желтого моря. Все складывалось настолько чудесно, что поначалу молодые люди с трудом могли поверить в подобную благосклонность фортуны. Но для того и существует Рождество, чтобы волшебство снисходило на всех и каждого, верно?

– Когда выпал наш номерок, я подумала, что сплю. Ну не бывает такого!! – девушка проводит по лицу ладонями, нервно ерзая на месте. – Ты бы видела количество участников. А ведь многих попросту не было в тот день… Не пришли.

– Я почти оглох от твоего визга тогда, – Джейсон притягивает ее к себе и ласково целует в кончик носа. – Голосистая моя птичка.

Я невольно улыбаюсь, наблюдая за ними из-под полуопущенных ресниц. В непринужденной домашней обстановке они выглядят такими счастливыми и беззаботными, что внутри накатывают волны нежности и умиления.

– Эй, ребятки, я вам не мешаю? – напоминаю о себе спустя пару минут. Чувствую себя неловко и испытываю нечто подобное белой зависти, глядя на влюбленных голубков. Надо срочно разбавлять эту атмосферу воздушных бабочек в животе и радужных пони на седьмом небе.

– Не будь занудой, Ли, – хитро подмигивает мне парень. – Лучше позвони Коулу, он давно ждет тебя…

– Не начинай – резко перебиваю я, гася поднимающееся глубоко в душе привычное раздражение при упоминании о бывшем.

– Окей.

Мы какое-то время неотрывно смотрим друг другу в глаза. Джейсон сдается первым, поднимая вверх обе ладони в знак капитуляции.

– Проехали. Извини. Даже хорошо, что нам с Сэм не удалось вас свести на горнолыжке. А там кто знает, может, не я один сейчас был бы запакован в такой надежный каркас – он кивает на больную ногу, легонько морщась.

– А я циник. Все, что ни делается, – к лучшему, – откликается Саманта. Удивленно смотрю на нее, еще недавно бьющуюся в истерике и слезно зовущую меня в группу поддержки болеющих. В тихом омуте, как говорится…

– Что? Это правда, – заметив мой недоуменный взгляд, смущенно комментирует она. – Такое везение – повод задуматься. Закон сохранения энергии в действии.

Мы замолкаем, но в следующую секунду дружно смеемся в голос, ненадолго отстраняясь от неприглядной реальности.

– Охх… С вами не соскучишься, – хрипло бормочу я, вытирая слезинки в уголках глаз, выступившие от интенсивного веселья. – Но в какой-то степени я согласна. В мире должно быть равновесие. Нечестно так, одним лыжи и белые мишки, а другим – непоседливые близнецы и домашняя хандра.

Притворно вздыхаю, всем видом выражая печаль и безысходность, и не сразу замечаю странные переглядки друзей напротив.

– Ли, есть еще кое-что важное, о чем мы еще не сообщили, – быстро растеряв все веселье, пространно добавляет Джейсон. Его внимательный взгляд блуждает по моему лицу, заставив мгновенно напрячься в ожидании.

– Ну же. Не томите, выкладывайте, что еще произошло? – не до конца понимаю подвох, но чувствую, что он есть.

В ответ он медленно достает из заднего кармана джинсов клочок бумаги, свернутый вдвое, и протягивает мне.

– Держи.

– Что это? – заинтересованно разворачиваю переданный лист с двойной бордовой линией по краю. – Двадцать шестое января, рейс 102-008… – Что это? – изумленно вскидываю голову, повторяю вопрос, уже понимая, что именно за документ я держу в руках.

– Нужно восстановить равновесие вселенной, – подруга Джейсона в очередной раз вводит меня в ступор, повторяя мои недавние слова. – Это конечно не абонемент на слалом, но диких мишек ты точно увидишь, – Сэм тепло улыбается, расправляя плечи и складывая руки на коленях перед собой.

Нет. Этого не может быть, запальчиво прокручиваю я в мозгу все возможные варианты. Они наверняка решили меня разыграть, чтобы как-то развеяться. Да-да, именно так. Я качаю головой, отказываясь воспринимать происходящее. Билет дрожит в руках, звучно похрустывая в такт моим нервным движениям.

– Это прикол такой? – издав отрывистый смешок, кладу билет на стеклянную поверхность журнального столика, стоящего рядом. –Уже не смешно.

– Это наше обоюдное решение. Взвешенное и осознанное, заметь, – молодой человек уверенно ведет мяч на своей стороне поля. – К сожалению, нам уже не до путешествий, сама понимаешь. Я предлагал Сэм поехать одной, но, честно говоря, мне самому страшно отпускать ее одну в чужую страну. Мало ли, повстречает еще богатого симпатичного иностранца, – в ответ на провокацию девушка запускает в него декоративной плюшевой подушкой, за что получает воздушный поцелуй. – А сдавать билет было бы просто кощунственно. Ли, решайся, – он кладет ладонь поверх моей и легонько похлопывает, тактильно воздействуя на мои разгоряченные рецепторы, уговаривая согласиться на сумасшедшую авантюру.

Черт, а ведь это очень даже заманчиво. Сущее безумие, я ведь никогда прежде не выезжала за территорию родной страны, у меня нет ни опыта, ни знаний… Только безумное желание уйти от повседневности, тлеющее крохотным угольком в самой глубине моей души. Угольком еле уловимым, но не прогорающим до конца.

Мной овладевают сейчас самые противоречивые чувства, от смятения и стыда до возбужденного предвкушения, в котором я боюсь признаться. Сердце переходит на резкий галоп, краска отливает от щек, ладошки покрываются испариной. Нет, я не могу так. Это слишком крутой поворот для меня, тем более сейчас…

– Джейсон, я не готова принять от вас такой подарок…Я не могу. Это неправильно…

– Забудь о приличиях и позволь себе наконец оттянуться. Ты заслужила.

– Ты же знаешь, у меня работа, я не могу подвести твоего отца…

– С ним я уже поговорил, и мы уже нашли тебе прекрасную замену, – он берет Саманту за руку, они синхронно кивают мне, улыбаясь уголками губ. – Эльза, ни о чем не думай и ничего не бойся. Только не забудь привезти нам магнитик на память.

Наши дни

Не знаю, сколько времени я пролежала в абсолютной тишине и сумраке спальни, размышляя о своей незавидной участи и попутно освежая в памяти события последней недели. Как же все циклично в нашей жизни. Белые полосы всегда неизменно следуют за черными и наоборот, заставляя наши беззащитные души лавировать на всех уровнях земной атмосферы, иногда даже улетая за ее пределы. Меня всегда поражала эта непостоянность, эта вечная нескончаемая борьба. Между внешней невозмутимостью и тайными страхами, порой пронизывающими до самых костей…

Бесконечные часы наедине с собой безусловно способствуют мрачной философии, ничто не отвлекает от болезненных воспоминаний, мыслей и фантазий. Все это копится внутри и готовится излиться бурным потоком, но я вовремя останавливаю себя от нарастающего нервного истощения, которое грозит мне после разговора с отцом. Тяжело встаю с постели и направляюсь в ванную комнату, на ходу сбрасывая лишнюю одежду. На миг останавливаюсь у спальной консоли, оставляя на ней телефон и кулон, который весь вечер не выпускала из рук. Снова безотрывно им любуюсь, с нездоровым интересом размышляя о значении надписи на одной из сторон.

Кто знает… Может, ты не случайно попался мне в руки, и несешь в себе какой-то тайный знак, печально отмечаю про себя. Необъяснимое, волнующее предчувствие не перестает терзать, и в который раз за день я с прерывистым вздохом отнимаю от камня руку, прерывая нашу ментальную связь.

Глава 5

Международный аэропорт Сан-Франциско

Мэтт

– Ваши документы, сэр. Посадка начнется через десять минут.

Слова кассира за тонким стеклом регистрации доходят до меня будто через толщу ваты, и конец стандартной фразы я уже читаю по губам. Аэропорт, несмотря на ранее утро, гудит как многомилионный муравейник, жизнь здесь никогда не останавливается. Все многообразие звуков и посторонних шумов сливается в единый непрерывный гул, и периодически приходится останавливаться, чтобы сконцентрироваться на конкретном действии.

– Благодарю – улыбаюсь в ответ во все тридцать два белоснежных.

– Приятного полета, сэр!

В дальние командировки я всегда летаю только бизнес-классом, иногда первым, особенно если время полета составляет больше десяти часов. Только бизнес, только место у окна. Обычно рядом всегда маячит ассистент, но на этот раз моя помощница Кристина осталась в Шанхае, поскольку там сейчас нужен свой человек, которому можно доверить основные проекты. Я отсутствовал меньше месяца и надеюсь, что по возвращению домой не буду сильно разочарован в текущем положении дел.

Рассеянно рассматриваю обгоняющих меня пассажиров. Взгляд сразу останавливается на странной парочке, выясняющей отношения прямо в зале ожидания, неподалеку от стойки регистрации. Одетая в белоснежную легкую шубку, кожаные брюки и высокие бежевые ботинки, девушка выглядит как Снегурочка на современный лад. Парень явно провожатый и, судя по раздражению и недовольству молодой леди, сквозившим в каждом ее взгляде и жесте, он явно нежеланный претендент для слезливого прощания. Ох уж эти влюбленные, отмечаю про себя с иронией. Сейчас они ссорятся, а через пару часов уже начнут неистово написывать друг другу душераздирающие сообщения, несмотря на запрет мобильных телефонов в самолете. Каждый раз одно и то же. В который раз ловлю себя на мысли, что чужие чувства и такие живые откровенные эмоции не вызывают у меня ничего, кроме насмешек и несерьезной поверхностной критики. В моей жизни я не оставил места для любви, отдав предпочтение работе. И это было осознанное решение. Мне совсем не сложно бороться со своими инстинктами и, несмотря на изматывающий график, найти себе ту, которая удовлетворит определенного вида потребности, мне не составит особого труда. Крис не в счет. Она моя правая рука в офисе и частая гостья в доме, но мы давно выстроили оптимальный вид сотрудничества, а главное – личные границы. Мы единомышленники по многим вопросам, и порой я даже всерьез подозреваю у нее наличие телепатических способностей, настолько тонко она чувствует перемены в моем настроении.

Захожу в самолет, следуя дежурным подсказкам бортпроводника, устраиваюсь на любимом месте у иллюминатора и чуть прикрываю глаза, откидываясь на спинку комфортного кресла. Странные и нелепые ассоциации возникают где-то в глубине сознания. Вроде размышляю об одной девушке, а перед глазами возникает совсем другая. Смутное ощущение дежавю подхватывает меня упругой волной и балансирует на самой пиковой точке. Внешность той сердитой брюнетки у стойки кажется мне подозрительно знакомой – вьющиеся темные волосы, ярко очерченные пухлые губы на фоне фарфоровой кожи… Мы могли пересечься только на благотворительном вечере после открытия центра, поскольку остаток времени вне фонда я провел исключительно в горизонтальном положении, в состоянии глубокого сна. В одиночестве.

– Проходите сюда, пожалуйста, – в мои сумбурные мысли вторгается вежливый голос стюардессы, находящейся где-то рядом. – Вот ваше место.

Боковым зрением замечаю, что на соседнее кресло опускается сначала миниатюрная женская сумочка, а потом и ее хозяйка в легкой белоснежной шубке до колена.

– Благодарю вас! – возвращает любезность бортовому персоналу случайная попутчица, одновременно разворачиваясь в мою сторону. Приглаживая ладонями распущенные локоны, она миролюбиво скользит взором по мне снизу вверх, явно собираясь поздороваться, но в следующую секунду застывает на месте, ощутимо вздрогнув.

Я заинтересованно жду продолжения. Что такого шокирующего она увидела, что настолько округлила и без того огромные шоколадные глазищи? Неужели грязь на лице или одежде? Догадываюсь, что не в этом дело.

Продолжая потрясенно сканировать мое лицо, Снегурочка смущенно облизывает нижнюю губку, нервно проводя по ней кончиком языка. Красивая невысокая брюнетка, закутанная в искусственный мех. Я узнал ее. Это же она была в зоне регистрации, когда пыталась спровадить надоедливого ухажера. Или провинившегося возлюбленного, непринципиально.

– Со мной что-то не так? – немного резко прерываю затянувшуюся неловкую паузу.

Девушка уже поработала над собой и взяла эмоции под контроль, хотя ее глаза оттенка горького шоколада выражают целый коктейль из потрясения, шока и, как ни странно, скрытого удовлетворения.

– Мы с вами могли встречаться раньше? – вопросом на вопрос парирует она, заправляя за ухо каштановый локон. Мелодичный голосок звучит мягко, но уверенно, будто ей доступна какая-то секретная информация, но раскрывать ее на данный момент не входит в планы.

Открываю рот, чтобы бросить какую-нибудь привычную колкость в тон нашей комичной ситуации, но тут мой взгляд случайно опускается на ее руки, сжимающие тоненькие кожаные перчатки. На правом запястье в несколько оборотов повязана красная шелковая лента, с которой свисает, оттягивая ткань своей тяжестью, небольшой сиреневый камень. Меня словно молнией ударяет. Острой, ядовитой стрелой, летящей прямо в солнечное сплетение. Становится трудно дышать, по позвоночнику пробегает мерзкий холод. Я не верю глазам своим, когда на обороте украшения удается прочесть до боли знакомый иероглиф древнейшей императорской династии.

Нет, такого не бывает, просто не может быть.

Черт возьми, за моей спиной больше двадцати лет безрезультатных поисков! Моментов, когда руки опускаются, а безнадежное отчаяние и собственное бессилие буквально ломает изнутри. Если бы это рядовое на вид украшение не имело столь трагического значения в моей жизни, я бы бессовестно рассмеялся в голос на весь лайнер.

Единственный дорогой сердцу подарок погибшей мамы, который жестоко у меня отняли.

Спустя столько мучительных лет он нашел меня сам.

Часть

II

. Альбинос

Глава 1

«Детство – это то, что мы потеряли во времени, но сохранили в себе.»

Эльчин Сафарли

Мэтт

Спустя столько лет безуспешных поисков оберег нашел меня сам.

Эта простая мысль набатом бьет по моей голове, идеально совпадая с ударами сердца. Не в силах оправиться от первоначального шока, я вынужден проигнорировать вопрос симпатичной соседки и заставляю себя оторвать взор от камня. Поворачиваюсь к окошку иллюминатора, оттягивая похолодевшими пальцами ворот джемпера, тугим кольцом сковавший шею. Меня буквально душат вопросы. Миллион вопросов пчелиным роев проносятся в голове, рвутся с губ, жаждут вырваться наружу, и в какой-то момент я почти теряю самообладание. Но инстинкты работают безотказно, возвращая меня в режим самосохранения. Выдавать себя нельзя, пока я не выясню все до малейшей детали.

Все длится долю секунды, и я надеюсь, что девушка не обладает навыками нейролингвистического программирования, иначе она рассекретит меня раньше, чем я успею подумать об этом.

– Не думаю. Но вас я определенно успел запомнить, как и горячее прощание с парнем в зоне регистрации, которое наблюдал весь аэропорт, – мой голос звучит неожиданно низко и хрипло. Я намеренно вызываю в ней чувства стыда и неловкости, чтобы стереть свои собственные ошибки, которые чуть не совершил минутой ранее. И мне определенно это удается. Брюнетка тушуется моментально, вся напускная бравада смыта ярким румянцем, постепенно заполняющим ее точеные скулы и переходя на шею. Никогда такого не видел. Крошка явно не ожидала такого поворота.

– Я не… Не понимаю, что вы имеете в виду, – продолжая так мило краснеть, она отрывистыми движениями освобождается от верхней одежды. Любопытно, насколько глубоко по телу способен распространиться этот румянец, шальной мыслью проносится в моей голове.

– Все нормально, успокойся, – примирительно вскидывая ладони вверх, незаметно перехожу на «ты». – Это был твой парень?

– Нет, – как-то быстро отвечает «Снегурочка». – Бывший парень. Мы давно расстались, – добавляет она, выстрелив в меня испытующим взглядом.

– Но он, по всей видимости не теряет надежды, – лениво выгибая бровь, продолжаю отстраненно за ней наблюдать.

– Мне безразличны его надежды, – отрезает девушка, поджимая пухлые губы.

– Все, что ни делается, к лучшему, – философски заключаю я, положа руки на подлокотники кресла. Брюнетка периодически касается камня на своем запястье, поглаживая его грани мягкими подушечками. Кто ты такая, черт возьми, и откуда у тебя мой оберег?

– Как тебя зовут? – фамильярно спрашиваю я. Мне важно это знать, и ради своей цели можно пренебречь хорошими манерами.

– Не помню, чтобы ты представлялся, – дерзко произносит девушка, откидывая назад часть блестящих темных волос.

– Мэтт Янг, – протягиваю руку, пристально глядя прямо ей в глаза.

– Эльза Уотсон – без тени улыбки представляется красавица, несильно сжимая в ответ миниатюрной ладошкой. Уже убирая руку, я внезапно касаюсь пальцами прохлады кулона, и слабый электрический заряд обжигает меня, заставляя резко отстраниться.

– Ваше украшение бьется током, – я стараюсь пошутить, слегка поморщившись. –Необычный камень. Как называется?

Эльза медлит с ответом, вынуждая меня внутренне напрячься в ожидании.

– Я выиграла его на уличной ярмарке на Рождество, – спустя минуту нерешительно объясняет она. – Забыла уточнить название.

Я подозрительно прищуриваюсь, блуждая по ее лицу в поисках правды или фальши. Мне кажется, или она на самом деле исказила информацию? Ответ прозвучал слишком поверхностно и нелепо, отмечаю про себя с недовольством.

– Любой драгоценный камень обладает определенными свойствами, и способен передавать их своему хозяину. Некоторые из них обладают даже магической силой. Не учитывать это безрассудно и опасно, – осторожно вывожу ее на откровенность, изучающе разглядывая побледневшее лицо девушки. – Ты действительно не знала об этом?

– Ты сейчас серьезно? – она слегка подается вперед, шоколадные радужки почти заполнены расширившимся зрачком. Я напугал ее, осознанно. Но отчасти сказал правду.

В свое время меня предупреждали об особенностях такого подарка. Я досконально их изучил.

– Я лишь хочу сказать, чтобы ты была осторожней с подобными украшениями, и помнила про особенности страны, в которую летишь. Там существует целый культ поклонения таким оберегам. Иногда наличие камня у человека говорит само за себя.

– C моим кулоном что-то не так? – Эльза скептически уточняет, с долей недоверия и иронии глядя на меня из-под длинных ресниц. Наивная малышка, или хочет казаться таковой. Мне еще предстоит это выяснить.

– Я сказал то, что сказал. Просто будь осторожней – небрежно заканчиваю я, решив более не морочить ей голову прочим мистическим бредом. Верить в него или нет, она в конце концов скоро решит сама. Я уверен в этом.

Проверено на личном опыте.

- Я тебя услышала.

Эльза невозмутимо кивает и, полоснув по мне подозрительным взглядом, отворачивается, утыкаясь в свой гаджет. Закинув ногу на ногу, она поправляет подол легкого хлопкового платья цвета морской волны, едва доходящего до колена. Рукава-фонарики обнажают изящные руки, не обремененные браслетами и цепочками, которые так жалуют молодые девчонки. Не могу сдержать ироничной ухмылки. Снегурочку ждет жестокое разочарование по прилету в Шанхай, и она будет еще долго корить себя за неуважение и легкомысленное отношение к местным погодным условия Дальнего Востока.

Уверен, что следующие часы, проведенные рядом, она потратит на размышления об адекватности моей психики. Мне все равно. Главное, что волнует меня в данный момент – это черничный аметист, который так удобно расположился в выемке ее запястья. Блестящий кварц редкого цвета с гравировкой на одной из сторон. В отличие от молодой особы, я владею всей информацией о нем, вплоть до мельчайшей царапины, если есть таковая. Камень издевательски мерцает в яркой подсветке салона, неустанно притягивая к себе внимание проходящих мимо пассажиров. Воспоминания о том, как я впервые увидел кулон тем злополучным летним днем, знаменующим собой долгожданный праздник моего пятилетия, предательски всплывают в памяти, опаляя внутренности жарким пламенем…

22 года назад,

Циньдао, провинция Шаньдун,

Китай

Теплое полуденное солнце струится непрерывным ванильным потоком из распахнутого настежь высокого двухстворчатого окна в моей крошечной спаленке. Озорные лучи поочередно прогуливаются по поверхности вещевого шкафа, задерживаются на детском столике с письменными принадлежностями и, наконец, останавливаются на моем сонном лице. Щурясь от его ярких бликов, я лениво потягиваюсь и внезапно распахиваю глаза. Уже сегодня! Сегодня мне исполняется пять лет, мой самый долгожданный и любимый праздник. Отбрасываю одеяло и со всех ног мчусь в гостиную, на ходу натягивая домашние тапочки.

– Мама! Мааааама!! – кричу во весь голос, не боясь разбудить ее и потревожить домашних питомцев – годовалую собаку породы акита по кличке Бут и волнистого попугайчика Ину. Вскоре дружелюбный пес уже взвизгивает вместе со мной, кружась и подпрыгивая вокруг. Мама подходит ко мне со спины, закрыв глаза чуть шершавыми сухими ладонями. В ответ я резко оборачиваюсь, изо всех сил обнимая ее за шею, вдыхая сладковатый родной аромат. Запах можжевельника и апельсина заполняет ноздри, и я чувствую, как меня переполняет абсолютное счастье, безмятежное и невесомое.

– Сынок, с днем рождения! – мама покрывает легкими поцелуями мои щеки и плечи, ерошит пушистые волосы на макушке. – Смотри, что я тебе принесла.

Она достает из кармана домашнего халата что-то круглое и блестящее. Я заинтересованно слежу за каждым движением, норовя поскорее получить подарок в руки.

– Это камень-оберег, Ам. Он сохранит и убережет тебя от зла и несчастий, – она внимательно вглядывается в мое лицо, призывая сосредоточиться. – Пусть он всегда будет с тобой, никогда не снимай его, слышишь?

Я согласно киваю, позволяя ей надеть его мне на шею. Щупаю медленно пальчиками, натыкаясь на необычный иероглиф на обороте.

– Что это за символ, мам?

– Это иероглиф, помнишь? Он означает твое имя, сынок. Этот камень сделан специально для тебя, – она поднимает меня на руки и утыкается носом в щеку.

– Правда? Это только мой камень, мама? – я удивленно восклицаю, широко улыбаясь. – И никто не сможет отнять его у меня?

– Только твой, – улыбаясь в ответ, кивает она. – Никто не заберет его у тебя, только если ты сам не отдашь, – добавляет, помедлив минуту.

– А папа сегодня придет?

– Обязательно придет, сынок! Как же он может не поздравить тебя? – она невозмутимо щелкает меня по носу и кружит по комнате. Я радостно кричу, умоляя ее не останавливаться.

Мы завтракаем и идем гулять на набережную, прихватив с собой за компанию неугомонного Бута. В моей левой руке находится связка разноцветных воздушных шаров, в правой – рожок вишневого мороженого, соком от которого я успел измазать добрую половину лица. Мамочка шагает рядом, время от времени поправляя съехавшую на бок полосатую панамку. Вдалеке мягко шумит Желтое море, и его волны неустанно слизывают следы от таких же как мы гуляк, оставленные теми на горячем крупинчатом песке.

– Ам, хочешь пить? Я схожу куплю воды, подождешь?

Она указывает мне на витую железную лавочку под сенью дерева.

– Я быстро, не заскучаешь? – она снова целует меня и ласково проводит по скуле от виска до подбородка, слегка прищипывая пухлую щечку.

– Неа.

Деловито усевшись на место, я доедаю свое лакомство, отрывисто раскачиваясь на лавочке как на качелях.

Я не помню, сколько времени просидел в одиночестве в тени дерева, пока не услышал пронзительный крик женщины и несколько рваных громких звуков, оставляющих короткое эхо после каждого. Резко обернувшись, я вскакиваю с места, испуганно мотая головой по сторонам. Мне стало резко страшно и холодно, не смотря на летний зной и палящее августовское солнце.

– Мам?

Бегу в сторону ларька, куда недавно ушла мама. Шарики выскальзывают из моей руки, быстро поднимаясь в небо все выше и выше, но я не замечаю. Мне нужно срочно найти маму.

– Мамаааа!

Я вижу ее, лежащей на земле в окружении трех мужчин, одетых в черное. Один из них поднимает голову и решительным шагом направляется прямо на меня. Резко дергает за руку и тянет к остальным, грубой ладонью больно закрывая мне рот. Я дергаюсь и мычу, трепыхаясь в руках незнакомца, умудряясь укусить того за большой палец. Выругавшись, он ослабляет хватку и выпускает меня из рук, но напоследок срывает с шеи подарок мамы – мой личный оберег от зла.

– Отпусти! Отпусти меня!! – кричу изо всех сил, привлекая внимание немногочисленных гуляющих. Мужчины в черном скрываются за магазином, оставляя меня одного, заплаканного и осиплого от крика.

– Мамочка, – шепотом зову я, подбегая и хватая ее за упавшую на землю потяжелевшую руку. Она молчит, с закрытыми глазами продолжая лежать на грязном песке в неестественной позе.

– Мама, просыпайся! Посмотри, я измазал тебя мороженым, вставай!

Все ее платье испачкано багрово – красной краской, которую я принимаю за фруктовый джем из рожка, оставленного мной на железной лавке.

Какие-то чужие руки отрывают меня от матери, не обращая внимания на плач и безостановочные попытки вцепиться в ту за все, что попадется – спутанные волосы, уже ставшее влажным и алым грязное платье, объемную пляжную сумку на хрупком плече…

Меня сажают в машину, куда-то везут, но от шока и боли я ничего не соображаю, липкими ладошками стирая с лица соленые слезы.

Тем днем, восьмого августа, мне исполнилось пять лет.

Наши дни

Выныриваю из мучительных воспоминаний, по крупицам вплетая реальность в чуть замутненное сознание. Всего один взгляд на до боли знакомый камень, и как много воскресших страданий. На самом деле в тот роковой день украшение не пробыло у меня и суток, но дело совсем не во времени. Имеет значение сама суть этого кулона, и нетленная память о дарителе.

Отца тогда я так и не дождался, хотя понимал, что он все равно был не в силах вернуть мне маму. Он появился в моей жизни спустя несколько дней, когда я уже мало-мальски смог оправиться от первоначального ужаса. Отец и раньше нечасто удостаивал нас своим присутствием, и будучи совсем несмышленым ребенком, я не понимал причин такого отношения к своей семье. Уже гораздо позже, когда мне нашли приемную семью, пожилую одинокую пару, меня стали постепенно посвящать в тайны родной династии, но к тому времени я уже стойко ненавидел отца, сделав это своей основной привычкой. Я не мог простить ему гибель матери, как не мог понять и постоянных отлучек, и равнодушно-холодных встреч между ними.

Посещая меня раз в три-четыре месяца, он снисходительно взирал на меня свысока, словно император на челядь, и нес невообразимую ахинею про величие и чистоту нашего рода.

Но все же я отдаю ему должное, поскольку лишь с помощью отца я смог найти тех подонков, которые лишили меня единственного дорогого человека. Мы с мамой подверглись нападению так называемой преступной «тройки» – организованной группы глобальной сети триад, но истинную причину такого вероломного убийства невинной женщины средь бела дня так и не удалось выяснить. Я с трудом поверил в то, что неполная семья без обширных связей и с довольно скромным доходом стала объектом для ликвидации китайской мафиозной структурой, но свою долю мрачного удовлетворения при виде казни подонков и их предсмертной агонии однозначно урвал.

Во время одного из посещений отец поведал мне одну любопытную местную легенду, которая проливает свет на происхождение и особые свойства аметиста, а также его связь непосредственно со мной. По его словам, тот самый иероглиф, который увековечен на древней драгоценности, является моим личным символом и обозначает имя, с которым я пришел в этот мир. Имя, которое дали мне родители. Имя, которое несет в себе коллаборацию нескольких значений – года дракона, определенных лунных суток и одной из четырех священных стихий.

Но как бы этот волшебный камешек не был мистически ко мне привязан, его все же удалось украсть, вопреки словам матери или выдержкам из преданий. Почему он решил вернуться ко мне таким странным способом, через незнакомого человека, на другом континенте? Связано ли его загадочное возвращение с крылатым огнедышащим животным из одноименной легенды, в честь которого назван будущий год? Очередной вопрос из миллиона.

Что ж. Находиться в воздухе нам предстоит больше десяти часов, и будь я проклят, если не заставлю сидящую в соседнем кресле очаровательную американку ответить хотя бы на один из них.