Милош Витинари
Манифест ноократии
Глава 8. Религия
Сейчас, когда Китай почти стал экономическим гегемоном, когда мусульманский мир ассимилирует Европу, когда Запад дезориентирован левой пропагандой, всевозможными sjw, BLM и ЛГБТ, христианские нации не могут себе позволить такую роскошь, как взаимная вражда.
Поэтому необходимо на государственном уровне поддерживать экуменическое движение, прежде всего между Католической и Православной Церквями, также следует укреплять отношения с консервативными протестантскими деноминациями . Это позволит сплотить христианский мир и дать нехристианским цивилизациям достойный отпор. Также обмен богословским опытом позволит усовершенствовать методики христианской пропаганды, что благотворно повлияет на рождаемость среди белокожих людей и позволит хотя бы на время предотвратить падение христианских цивилизаций. Возможно, христиане даже смогут вернуть себе роль безусловного гегемона, что благотворно скажется на судьбах всего мира.
Всё более и более очевидным становится несостоятельность тезиса о том, что религия это лишь средство для управления массами. Автор манифеста – экзистенциалист, поэтому большинство рациональных аргументов в пользу христианства ему кажутся не вполне убедительными. Поговорим об аргументе от личного опыта, который, при всей его внешней психологической несостоятельности, является единственным полноценным доводом. Представим себе человека, который ни разу в жизни не пробовал шоколад. Что он может знать о вкусе шоколада? Лишь мнение других. И вот он заходит в интернет и гуглит, какой же у шоколада вкус. Видит несколько отзывов, где люди хорошо отзываются о шоколаде от того или иного производителя. Однако последний прочитанный им аргумент звучит примерно так. «Потребители шоколада – не люди! Эти придурки жрут слегка переработанные фекалии и остаются при этом довольны! Это же так очевидно, что шоколад – переработанные фекалии, ведь и у того и у другого коричневый цвет!» Этот комментарий содержит, казалось бы, очень логичный довод и никогда не пробовавший шоколад бедняга принимает это мнение и начинает делиться им с каждым встречным.
Но человеку может не понравиться конкретно горький шоколад (православие), в то же время ему может прийтись по вкусу молочный (католицизм) либо белый (протестантизм). О вкусах не спорят, поэтому автор манифеста – православный экуменист. Но даже горький шоколад может быть очень низкого качества. Скажем, человеку может встретиться не вполне адекватный священник, какой-нибудь социальный садист по Фромму. Но ведь это не причина отказываться от швейцарского шоколада.
Российская власть пытается использовать РПЦ в своих интересах, пытаясь таким способом как-то компенсировать идеологический вакуум, сложившийся в обществе. Культ победы в ВОВ также религиозен – это по сущности своей одна из форм культа предков, уходящего корнями еще во времена язычества. Проводится сейчас и определенная реабилитация советской власти. Думается нам, что подобный эклектизм хоть и эффективен на нынешнем этапе, будущего у него нет, слишком много в нем внутренних противоречий. Да он и сейчас уже начинает утрачивать свои позиции.
При принятии ноократии потребность в данном эклектизме отпадёт. Это пойдёт на пользу и самой Русской Православной Церкви, которая сейчас страдает от множества кризисных явлений, подробности которых вы можете узнать в блоге диакона Андрея Кураева. Мы намерены в полной мере реализовать принцип свободы совести. Это смотивирует РПЦ бороться с внутренними кризисными явлениями и ликвидировать такую традиционную для православия проблему, как неразвитость миссионерского института. Кто-то считает, что причина кризиса в РПЦ в так называемом сергианстве, т.е. в политике безусловной лояльности руководства Русской православной церкви по отношению к власти, начало которой положил митрополит Сергий Страгородский в 1927 году. Нам же думается, что корни проблемы уходят еще в имперские времена с их теорией официальной народности. Итак, для того, чтобы православие развивалось, ему требуется свободная конкуренция с другими конфессиями, да и с другими религиями тоже. Думается, что в диспуте с буддизмом могут возникнуть и курьёзы наподобие новых форм православного атеизма. Но это лишь побочный эффект свободы слова, и серьезной проблемы не составит.