Фарфоровый переполох – Милена Завойчинская

Ну тут юмор или заходит, или нет, так же как и автор. Я к Милене Завойчинской по большей части отношусь нормально, от рассказа многого не ждала, мне хотелось легкости и я ее получила.Героиня, конечно, не далекого ума да еще и с плохо контролируемым даром, который оживляет неодушевленные вещи. Сирота Юна, которая по воле случая досталась опекуну эльфу и превратила его размеренную жизнь в какой-то ад. Ясно, что живя в приюте, даже если он для благородных девиц, то ты не узнаешь как себя вести с мужчиной, тем более с тем, который нравится, но такие глупости совершать это надо еще постараться. Хотела она того или нет, но в итоге она оживила похоже все вокруг себя и результат оказался непредсказуемым, то озабоченные приборы для еды, то ковер-матершинник, то кровать явно с большим опытом.Не знаю насколько надо быть неадекватным, чтобы выбрать себе такую девушку в жены, но каждый извращается как может и нам не судить такой выбор. По мне вышло довольно быстро и развития чувств я не успела осознать, но с другой стороны это всего лишь рассказ.

Каждый рассказ сборника «Опекуны несносных леди» посвящён подопечной пансиона для сирот-дворянок. В возрасте 18 лет им подбираются опекуны, которые заботятся о девушках до 21 года – или до замужества, если оно случится ранее. Открывает сборник «Фарфоровый переполох».Героиня этого рассказа обладает даром оживлять неодушевлённые предметы, причём очень плохо его контролирует – благодаря чему мы имеем массу курьёзных ситуаций с ожившей мебелью и прочими предметами интерьера. В опекуны ей достаётся богемный эльф, гончар и скульптор, и в его доме Юне особенно есть, где развернуться – предметы для оживления не переводятся примерно никогда.Юна – такая девочка-припевочка, прелесть, какая дурочка. Но, понятное дело, симпатичная, и у опекуна просто нет шансов не влюбиться в эту непосредственность. Отношения развиваются супер-стремительно, и в основном благодаря тому, что героиня оживляет всё вокруг себя, да ещё и очень с душой. В итоге наивное восприятие мира героиней – простое и плоское, ей бы платьишки и сладенького – резко контрастирует с богатым жизненным опытом оживлённых предметов:Ответа я не успела получить. В холл вывалился, переступая нижними углами, розовый ковер с рисунком радуги. «Осмотревшись», он затянул хриплым, прокуренным голосом, словно пьяный матрос:

– Говорят мне, я – старик, только мне не верится. Посмотрите на меня, у меня шевелится… А похабный ковер затянул вторую песенку:

– Хвастать точно я не стану: засажу так засажу. Пусть до горла не достану, а по сердцу повожу.– Привет, красавчик, – прошептала чашка, когда лорд поднес ее к лицу. – Ты такой милый. Прижмись же ко мне губами.

Рука эльфа замерла, лицо окаменело. Окаменели мы все, что уж. Даже Моррис. Но в отличие от кузена, у него брови поползли на лоб, а рот растянулся в ухмылке.

Опекун кашлянул.

– О да! Дыши на меня… Это так волнующе… – выдала томным голосом чашка и заволновалась: – Куда же ты? Почему ты поставил меня обратно на стол?

Отставив посудину, лорд Тейлз взялся за приборы, отрезал себе кусок ветчины, поднес вилку ко рту, и тут она изогнулась и жеманно протянула:

– Возьми меня в рот, милый.Начало рассказа мне показалось каким-то оторванным от всего остального действия, и вообще как будто есть непонятно для чего вставленные элементы. Зачем нужна была пьянка с напитком, после которого никто ничего не помнит, если Юна всё помнила? Зачем кузен так старательно прикидывался дворецким, если потом резко бросил? Почему вообще герой – эльф, если нет в нём ничего эльфийского, даже зовут его Луис Тейлз (а эльфийка-пансионерка вообще Хиральдина)? Может быть, эти детали освободили бы место для большей проработки отношений, кто знает!Отдельно меня озадачили проставленные ударения. Обычно их ставят в спорных случаях, но как можно ошибиться в ударении в имени Линда? Или Ильма? «Книксен», кстати, тоже заботливо украшен ударением, но окончательно я осознала то, что читатели считаются не очень умными людьми, на этом моменте:На его лице были нарисованы му́ка и больНу и вишенкой на торте:Я вложила всю душу, украшая обнаженного мраморного юношу с ли́рой[1].И сноска тоже, для верности!

При этом гораздо более редкое слово жардиньерка автор оставила без сноски.

И даже без ударения.

Очаровательно. Героиня такая милая и забавная, прелестно бедовая, и, конечно, все неприятности она доставляет исключительно нечаянно. Ну, почти всегда)) И искренне огорчается, кается и чувствует вину. Ну вот такая вот она, и сила её. Но оно само!)))) А ещё она очень юна и наивна, много не понимает, и порой очень по-девчоночьи на что-то реагирует. Вот о ней написали в статье, а она расстроилась, что там не сказали, что она красивая))

В истории много фирменного авторского юмора, и очень милая и забавная игра слов с именем героини: о том, что Юна слишком юна, что она – юное чудовище, и просто юная Юна.

История просто прелестная, очаровательная, забавная и невозможно милая.