Милена Кушкина
Легенда о рыжем драконе

Глава 4

Мы еще не зашли в дом, как заподозрили неладное. Младшие братья Парк и Тир вместо того, чтобы, по-обыкновению, драться и валяться в пыли, чинно ходили вокруг дома. Еще более необычным был их внешний вид: вместо коротких неряшливых штанишек – брюки до середины голени и белые рубашки с вышивкой по вороту. Наряд мальчиков и то, как они держались, говорил о том, что в доме происходит что-то необычное.

– Я зайду внутрь, а ты обойди-ка дом и послухай с улицы, где печка, – сказала бабуля, – не к добру это.

Я обежала дом и приникла к небольшой щели в стене, стараясь расслышать и рассмотреть все происходящее в доме. Хорошо, что никто сейчас не занимался готовкой, а не то жар от печи не дал бы припасть к заветной щели.

После яркого дневного света я не сразу смогла рассмотреть, что происходит. Сначала услышала голоса, а потом и глаза приноровились.

В доме находились двое: Ирга и незнакомый мне мужчина. Почти сразу к ним присоединилась бабуля.

– Доброго дня, тис Кайл, – приветствовала бабуля, а я охнула, сообразив, что вижу жениха. – Чем обязаны?

Мужчина хотел было что-то ответить даже издал какие-то звуки, но мачеха его перебила.

– Кайл пришел уговариваться о свадьбе. Так неожиданно! – радостно воскликнула Ирга, а я поняла, что впервые вижу, как она улыбается. Женщина была одета так же нарядно, как и ее младшие дети, которых мы встретили у входа: чистый синий сарафан из-под которого виднелась белая праздничная рубаха, а на голове повязан такой же синий платок.

– До Солнцестояния-то еще два дня! Стоило ли рабочий люд отвлекать от дел? Пришел бы в праздник к отцу родному, да и уговорился бы честь по чести, – резонно заметила моя защитница. При этих словах Ирга дернулась, что не утаилось ни от моего внимания, ни от бабулиного.

Я посмотрела на жениха. Вот уж точно, лучше утопиться, чем замуж! Невысокий, коренастый, с наметившимся животиком. Точный возраст мужчины угадать было сложно из-за неаккуратной бороды и кустистых бровей, нависающих над глубоко посаженными глазами. Кайл двигался как-то суетливо, почти дерганно, что выдавало в нем очень нервного человека. Его руки в беспокойстве постоянно что-то теребили. Вот уж точно, такому нельзя давать власть! Особенно над женщиной.

– Зачем тянуть? Кайл как раз пришел поговорить о том, чтобы побыстрее устроить судьбу девочки, – в голосе Ирги растекалась патока, – вот на Солнцестояние свадьбу и сыграем.

Мужчина активно закивал, выражая свое полное согласие. А я поняла, что он еще ни слова не произнес. Умеет ли он вообще разговаривать?

– А где Крэг? – огляделась бабуля в поисках сына и главы семейства.

– Не вернулся еще из леса, – неуверенно ответила мачеха, и по ее голосу стало понятно, что действует она на свой страх и риск, как несколькими часами ранее это сделали мы с бабулей, отправившись в школу на собеседование.

– Нехорошо это – без главы семейства девку-то сватать. Тем более первую из семьи. Люди скажут, что продали, как корову, – пока бабуля говорила, Ирга старалась вежливо улыбаться, однако улыбка ее все больше становилась похожа на оскал.

– Если уж так не терпится на Солнцестояние свадебку-то сыграть, то пусть завтра к ужину и сватов засылает, да чтоб договорились с отцом семейства, а не с бабами! – заявила бойкая старушка тоном, не терпящим возражений.

Кайл вопросительно посмотрел на Иргу, а та только плечами пожала. Причин беспокоиться о свадьбе она не видела, а потому согласилась исполнить прихоть старой бабки.

– Хорошо, но завтра, после окончания работ приходите к нам, тис Кайл с дружками. Днем невеста угощений наготовит и стол накроет, а уж вечером, по обычаю, девку засватаем.

Бабуля, казалось, была удовлетворена полученным ответом. Жениха это тоже устраивало, а потому он криво поклонился женщинам и как-то боком вывалился из дома, поспешив восвояси.

Единственным человеком, кого совершенно не устраивали достигнутые договоренности, была я. Отойдя от стены, я присела на вязанку хвороста. Мысли метались в голове, а я пыталась поймать хоть одну из них, и лучше бы – здравую. Которая поможет мне избежать ненавистной свадьбы и попасть в заветную школу.

Пока получалось, что бабуля и мачеха имеют равные права на обустройство моей жизни, но решающий голос – у отца.

Бабуля покинула дом сразу после ухода моего жениха, и я не успела перехватить ее, чтобы поговорить. Я все еще сидела на куче хвороста, уронив внезапно потяжелевшую голову на руки. В таком положении меня и обнаружила Марта спустя некоторое количество времени.

– Идем, ужин пора готовить, – сказала девочка, – давно я не видела мать такой счастливой. Она разрешила приготовить что-нибудь вкусное.

Я нехотя поплелась за сводной сестрой в дом, надеясь, что не встречу счастливую мачеху.

В прошлой жизни я часто отвлекалась от тяжелых мыслей за приготовлением чего-то необычного. Друзья и коллеги мужа без устали нахваливали мои кулинарные таланты. На всех встречах научного общества главным блюдом становилось то, что готовила жена профессора Иванова. Оно и понятно! Ни детей, ни научных проектов, обычная школьная учительница. Однако, умение накрыть праздничный стол, имея очень скудный набор продуктов, не раз меня выручало.

Вдобавок, я надеялась, что отец, как и все остальные мужчины, когда-либо пробовавшие мои кулинарные шедевры, согласится выслушать и исполнить мою просьбу.

Я не была настолько наивной, чтобы полагать, что отец не в курсе замысла Ирги. Однако, только его слово против ее могло остановить мое скоропостижное замужество. К тому же бабуля куда-то исчезла, а без нее у меня совсем не оставалось союзников в этом доме. Приходилось полагаться на собственное чутье.

– Пойдем, приготовим что-нибудь необычное, – сказала я, и мы с Мартой пошли смотреть выделенный нам набор продуктов.

Огонь в очаге уже горел, от чего в доме сразу сделалось жарче, чем на улице. Мяса все так же не было. Зато был хороший кусок сала, клубни, очень похожие на молодой картофель. Разрезала один из них, понюхала, лизнула – точно картофель. От большого куска сала отрезала брусочек, а затем порубила его поперек, разделяя на небольшие квадратики.

– Порежь остальное так же, как я, – велела я Марте, а сама взялась за картофель.

Промыв и обсушив клубни, я порезала их на толстые кружочки. Кожуру решила не счищать – вкуснее будет. Взяла жаровню с высокими бортами и сложила кружочки картофеля, перемежая их квадратиками сала. Чтобы все равномерно прогрелось, накрыла жаровню сверху другой сковородой.

Затем присела у очага и раздвинула угли кочергой. Подготовив таким образом аналог духовки я установила жаровню прямо на расчищенное место. Уже через пару минут сало растопилось и весело шкворчало. Спустя полчаса по дому разносился божественный аромат жаренной картошки с салом.

Тем временем я нашла кислую капусту, корнеплоды вроде белой морковки и редьки. Порубила овощи мелкой соломкой, смешала с капустой и залила растительным маслом. Если судить по запаху – оливковым. Хорошо бы потом узнать, как все эти овощи правильно называются.

Когда пришло время доставать жаровню, почти все семейство собралось за столом. Не хватало только бабули, что несколько беспокоило меня. Отец и братья шумно втягивали воздух, Ирга пыталась угадать, что же я приготовила на ужин, но не считала нужным спросить, и ходила, поджав губы. Марта, имевшая самое непосредственное отношение к приготовлению необычного ужина, была невероятно довольна собой и накрывала на стол с важным видом.

Когда пришло время, мы с Мартой в четыре руки достали жаровню с ароматным блюдом и водрузили ее в центр стола. Семейство принялось рассаживаться по своим местам.

– А где мать моя? – спросил глава семейства у Ирги, но та лишь равнодушно пожала плечами.

В этот момент дверь отворилась и вошла бабуля вместе с управляющим из школы. Вот уж кого точно не ожидали увидеть в тот вечер в нашем доме. Бабуля сделала мне страшные глаза, явно стараясь подать какой-то знак.

– О, дед Веня! – Обрадовался отец, а Ирга вся как-то подобралась. – Какими судьбами? Проходи к столу! Жена, неси пива!

Мачеха метнула недовольный взгляд на гостя, но, ничего не сказав, скрылась в закутке, служившем кладовкой, чтобы принести кувшин с кислым пивом.

Тем временем учитель не спешил садится, хотя уже бросал заинтересованные взгляды в сторону стола.

– Погоди, Крэг, – сказал он отцу, – давай сначала о делах поговорим. А потом можно и пива.

– Какую сделку?

– Видишь ли, пришло время определять отроков на учение. Из каждой семьи, где больше трех детей, надобно представить одного на три года для обучения в школе. Вот и указ имеется, – учитель достал грамоту, исписанную мелким убористым почерком, и помахал ею перед носом отца. Но все в этом доме были безграмотны, а потому не могли ознакомиться с текстом указа.

– Прям из каждой семьи? – подала голос Ирга.

– Да, пока одного отрока на три года. В следующем году хотят сократить число безграмотных и звать уже каждого второго. Кроме тех семей, что уже отдали одного ребенка в полное распоряжение школе. Такие семьи получают пожизненную охранную грамоту.

– Что значит в полное распоряжение? – не унималась мачеха.

– К примеру, сейчас проходит набор девочек для обучения в прислужницы в господские дома. Такая девочка выкупается из семьи и больше туда не возвращается, а после уезжает на место службы или для дальнейшего обучения.

– Вот еще, девок вам подавай! – Отец стукнул кулаком по столу. – Нужен отрок – забирай Тира. Он мелок и криклив, через три года, может, и будет от него толк. А нет – и не жалко!

Раздался протяжный вой – это не выдержало материнское сердце. Ирга вцепилась в младшего сына, будто его забирали прямо сейчас. Мальчик, опешив от реакции матери, нахохлился, как маленький воробушек.

А я поняла, что шанс на то, чтобы вырваться из традиционного уклада, тает, как утренний туман над рекой.

Отец хмуро смотрел на гостя, но на выручку пришла бабуля:

– А вот если бы девочка из нашей семьи пошла бы в ученицы, то какая выгода кроме охранной грамоты для остальных детей? Какой выкуп даётся?

На словах о выкупе мачеха почти прекратила причитать, а взгляд отца стал более заинтересованным.

– Выкуп семье дается такой, что ни один жених за девку не выложит. Вот за сколько вы сговорили старшую девочку? – спросил учитель у Ирги.

– Семь золотых, – ответила та и покраснела.

– Даже коровы не купить, – заметила бабуля.

Отец молча перевел взгляд с жены на мать. Он хотел было что-то сказать, но гость перебил его:

– А вот школа бы ее за пятнадцать выкупила. Смогли бы и корову взять, и пару свинюшек, и на приданое второй девочке отложили бы, чтоб она могла жениха по сердцу выбирать, а не по родительскому карману.

Я видела, что каждое слово учителя бьет в самую цель. Семья остро нуждалась в деньгах.

– Да зачем девке учиться, раз уже и жених сыскался? – спросил отец.

– Сватов не засылали еще, – заметила бабуля, – да и хорошо бы у самой Тоньки спросить, чего она хочет. Про живого человека говорим, а не про скотину!

Кажется, последние слова стали не меньшим аргументом, чем размер предложенного выкупа.

– Тонька! Поди сюда, садись, – глава семейства хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. Я тихонько подошла, но не села, так и осталась стоять, чтобы в глаза ему смотреть, открыто, как равному.

Несмотря на принятое в этом мире отношение к детям как к имуществу, этот крепкий мужчина, простой крестьянин, старался честным трудом прокормить семью, любил своих домочадцев и заботился о них в меру своих возможностей.

– Ответь-ка, дочь, – излишне торжественно начал он, – и не скрывай своих мыслей от отца! Пойдешь ли ты замуж за Кайла или хочешь в учение поступить? Будет так, как ты решишь, неволить не стану. Не думай, что мне золото важнее счастья единственной дочери!

Похоже, отец считал, что любая девочка считает великим счастьем выйти замуж за соседа. Но раз уж мне предоставили право выбора, то я решила им воспользоваться и сказала:

– Отец, благодарю за заботу! Это тяжёлый выбор, но я бы предпочла учение.

В комнате повисла тишина. Кажется, никто не дышал, ожидая ответа главы семейства.

– Тонька, ты уверена? – в голосе Крэга слышалось беспокойство. – Увезут же тебя далеко от родного дома, будешь жить на чужбине. Не хозяйкой при муже, а прислужницей в барском доме. Девкой бесправной!

С каждым словом голос отца становился громче и резче. Я увидела, что учитель хочет вмешаться и перебить, чтобы заявить о несправедливости таких суждений.

– Отец, я уверена, – сказала я смело, – не по сердцу мне Кайл. Я хочу посмотреть мир. Не представляю, что проживу в нашей деревне всю свою жизнь.

Я заметила, как Марта стоит в углу, прижав ладони к пылающим щекам. Наверняка она не могла предположить, что у ее сестры есть такие дерзкие мысли.

– Кровь проснулась, – едва слышно сказала бабуля, но в тишине ее голос разнесся, как глухой раскат грома.

– А что за кровь у девочки? – живо поинтересовался учитель.

– Мать из благородных была, – пояснила бабуля, – да померла вторыми родами.

– Тогда ей самое место в школе. За благородную кровь ещё золотой сверху накину. И охранную грамоту на всех детей нынешних и будущих дам, – учитель выразительно посмотрел на живот Ирги, а я только сейчас заметила, что он несколько больше положенного.

Отец обвел взглядом своих самых близких женщин: мать и жену. Те утвердительно кивнули. На этом семейный совет был завершён.

– Что ж, по рукам! – воскликнул отец. – Дед Веня, садись за стол, отметим это событие!

Гость сел на почетное место по правую руку от хозяина дома, а семейство, подгоняемое чувством голода, принялось оживлённо рассаживаться вокруг стола.

Мы с Мартой разложили еду по грубым тарелкам. В этот раз никто не разглядывал необычное блюдо. Тишину нарушал лишь стук ложек да довольные возгласы мальчишек.

Когда с ужином было покончено, учитель поблагодарил хозяйку за угощение и спросил:

– Когда вы ожидаете сватов?

– Завтра вечером, – ответила Ирга, косясь на мужа и все еще ожидая его гнева за самоуправство.

– Пожалуй, будет лучше, если мы подпишем все документы сегодня, и девочка уйдет со мной. Причитающееся золото и охранную грамоту на остальных детей вы получите в школе завтра утром.

Отец согласно кивнул, и учитель тут же вытащил документы, которые нужно было подписать. Учитывая, что грамоте никто обучен не был, пришлось читать вслух.

Стандартный канцелярский текст назначал школу, в лице ее управляющего, моим опекуном с правом определения дальнейшего места жительства и рода занятий.

Прощание было быстрым и скомканным. Кажется, лишь старушка будет скучать по бедной девочке. А вот мачеха, уже не стесняясь, вслух прикидывала, на что сможет потратить свалившееся на семью богатство.

На прощание бабуля дала мне в руки узелок со сменой белья, отдала метрику учителю и крепко обняла.

Я уходила в новую жизнь осознавая, что любые испытания предпочтительнее, чем спокойная жизнь бесправной крестьянки.

Глава 5

Был уже поздний вечер, когда мы с Веней подошли к школе. День выдался длинный и сложный, а потому под конец я еле передвигала ноги и мечтала только о том, как бы скорее оказаться в постели.

– Жилые комнаты имеют отдельный вход со стороны двора. Но можно пройти через парадную дверь и дальше мимо классов, – сказал учитель, когда мы заходили в школу так же, как делали это с бабулей несколькими часами ранее.

Внутри было довольно темно, и Веня зажег две свечи в маленьких подсвечниках, похожих на чашечки. Одну свечу он дал мне, а вторую оставил себе.

– Сейчас определим тебе комнату, а завтра уже познакомишься с другими учениками, – говорил он, пока мы поднимались по лестнице на второй этаж.

Миновав светлые широкие коридоры, мы оказались в более тесном и узком проходе, куда выходил десяток дверей. Над каждой дверью было небольшое слуховое окно. То ли для вентиляции, то ли для того, чтобы легче было следить за поведением учеников не заходя в комнату.

– Обычно мы селим учеников по два-три человека в комнате. Но сейчас в школе нет девочек твоего возраста, поэтому поживешь пока одна. Надеюсь, не заскучаешь.

С этими словами Веня толкнул дальнюю от входа дверь, и мы очутились в небольшой комнате с двумя кроватями. Окон здесь не было, но это было единственное ее сходство с той, которую я делила со сводной сестрой в родительском доме.

– Умывальник и туалет на улице. Завтрак в шесть, часы висят в коридоре как раз напротив твоей двери. Одежду и остальные принадлежности утром выдаст тисса Лара. Занятий у тебя завтра нет, обустраивайся.

Управляющий школой ушел, а я присела на краешек кровати и осмотрелась на своем новом месте жительства при свете тусклой свечи. Между двумя кроватями располагался крепкий стол, стульев в комнате не было – они бы здесь просто не поместились. Сидеть можно было только на постели.

Над столом – два ряда полок для книг или посуды. На стене над каждой кроватью – несколько крюков для одежды. А около самого входа у стены стоял сундук. В нем обнаружилось постельное белье и несколько отрезов ткани, которые, как я решила, использовались в качестве полотенец.

Я застелила постель и с наслаждением устроилась на новом месте. Кажется, с первым испытанием в жизни в новом мире я справилась. Сколько их еще будет впереди?

В первое же утро на новом месте я чуть было не проспала. Хорошо, что через слуховое окошко доносились голоса и детский смех. Я не сразу поняла, почему Парк и Тир так приветливо разговаривают вместо того, чтобы по привычке мутузить друг друга.

Только через минуту сообразила, что нахожусь совсем не дома, а в своей новой комнате в школьном общежитии. От этой мысли я моментально проснулась и, схватив отрез ткани для вытирания, я выбежала из комнаты в поисках удобств.

В коридоре было светло, несмотря на то, что окно было одно. Сквозь мутноватое стекло пробивались солнечные лучи. Я усмехнулась: принцип благоустройства школ в этом мире не отличался от того, который я наблюдала, проработав на одном месте больше тридцати лет. Выбеленные просторные коридоры и окна с дорогим прозрачным, как слеза младенца, стеклом обращены на фасад. Туда, где их увидит проверяющий. Часть здания, где находились жилые помещения, выглядела иначе: узкие темные коридоры с одним окном в торце и тесные комнаты учеников вообще без окон.

Среди учеников было человек десять мальчиков разного возраста, от семи до двенадцати лет. И всего пара девочек лет десяти. Я казалась самой себе ученицей выпускного класса, случайно очутившейся в начальной школе. Детишки с интересом поглядывали на меня, гадая, не являюсь ли я кем-то из работников школы, и на всякий случай, перестали бегать по коридору и громко смеяться.

Я быстро справилась с бытовыми нуждами и поспешила за детьми, которые ровно в шесть двинулись вниз по лестнице, откуда уже тянулся запах свежей выпечки.

Столовая, находившаяся на первом этаже, была просторной и светлой. Одно большое окно, длинный дубовый стол и две широких лавки по по обе стороны от него. На столе – два больших блюда с ароматными пирожками, творог, мед, простокваша и горячий травяной чай. Дети быстро заняли свои места и принялись за завтрак, а я замешкалась.

– Тоника, здравствуй, – ко мне подошла высокая худощавая женщина лет сорока, – меня зовут Лара, я помощница управляющего. Тис Вен рассказал мне, что ты прибыла вчера вечером и будешь учиться в нашей школе по индивидуальной программе. Зайди ко мне после завтрака. Мой кабинет находится рядом с выходом из столовой.

– Хорошо, тисса Лара, я обязательно зайду.

Женщина кивнула и удалилась из столовой, а я поймала на себе заинтересованные взгляды десятка детских глаз. Конечно же, они все слышали и теперь сгорали от любопытства.

– Меня зовут Тоня, Тоника, – пояснила я, присаживаясь на край лавки и хватая последний пирожок с тарелки, – буду учиться вместе с вами. Но так как я сильно старше, то у меня будет какая-то особенная программа.

– Тоня, а можно я тебе тут все-все покажу потом? – спросил самый маленький мальчик. Едва ли ему исполнилось семь лет.

– Я – Берт, и мне сказали, что я могу стать наставником для следующего новенького в нашей школе, – продолжал мальчуган.

Мальчик был очень серьезным, а его друзья прятали улыбки в кулак. Я решила не расстраивать малыша, и согласилась.

– Конечно, Берт! Я буду очень рада, мне и правда очень нужен наставник. Я схожу после завтрака к тиссе Ларе, а потом ты мне все покажешь и расскажешь.

Малыш весь светился от собственной важности, а я поняла, что нашла себе идеального наставника в этом мире. Берт едва ли распознает во мне иномирянку.

После завтрака я отправилась в кабинет к помощнице управляющего. Я рассчитывала если не на ее дружбу, то хотя бы на покровительство. Мне так много нужно было узнать о мире и особенно о том, как женщина может здесь самостоятельно жить и строить карьеру.

– Тисса Лара, – для приличия я постучалась, затем толкнула массивную дверь и вошла.

Кабинет оказался небольшим с выходящим на задний двор окном. В центре, боком ко входу, за массивным столом сидела помощница управляющего школой. На столе лежали стопки бумаг и, судя по всему, женщина пыталась свести итог, но суммы не сходились. Она нервно пересчитывала что-то, помогая себе на пальцах. Перечеркивала старые цифры и записывала новые.

– Кажется, я не вовремя, вы заняты, – произнесла я, намереваясь закрыть дверь и зайти позже.

– Нет, что ты! Наоборот. Заходи, а я отвлекусь от этих расчетов, – она кивнула на единственный в этой комнате свободный стул, предлагая присесть.

Я расположилась на краешке, сложила руки на коленях и выжидательно посмотрела на женщину. Она не спешила начинать разговор, но и я не знала, с чего начать.

– Я смотрела запись в твоей метрике, – наконец заговорила Лара, изучая меня внимательными серыми глазами, – твоя мать благородных кровей, дочь, пусть безземельного, но графа. В свое время она получила хорошее воспитание. Как так получилось, что правнучка известного политика и внучка ученого оказалась безграмотной крестьянкой?

– Тисса Лара, мне хочется быть честной с вами, – во время ответа я чувствовала себя сапером на минном поле, аккуратно делающим каждый новый шаг, чтобы не оступиться на следующей же фразе. Услышав эти слова женщина слегка кивнула, и ни один волосок в ее строгой прическе не шелохнулся.

– Я совершенно не помню свою мать, – продолжила я. – Моим воспитанием занималась мачеха – честная, но бедная крестьянка. Отцу же приходится поднимать четверых детей и в ближайшее время они с Иргой ждут пополнения. Если бы не бабушка, я бы вышла замуж за соседа, так и не узнав ничего о своем происхождении.

Этот рассказ вполне устроил строгую женщину, и она кивнула в знак того, что история принята.

– Наверное, бабушка и правда тебя любит, а предстоящий брак был не лучшей партией, раз это вынудило ее сделать столь щедрое пожертвование на счет школы.

Так вот куда вчера пропала бабуля! Пришлось глубоко вдохнуть, загоняя подступившие комом слезы благодарности к этой почти незнакомой мне женщине.

– Теперь нам придется интенсивно заняться твоим обучением, чтобы к совершеннолетию ты благополучно покинула стены школы и при этом не была похожа на дикую крестьянку.

– Я готова учиться без отдыха, – заверила я ее.

– Отмечу, что у нас никогда еще не было столь взрослой девочки, поступившей в школу, – продолжила она. – Но меня радует твое желание учиться. Обычно девочки не считают это необходимым.

Я еще раз заверила ее в своем намерении приложить все усилия, чтобы стать прилежной ученицей. На этом знакомство было закончено, и Лара приступила к описанию порядков, принятых в школе.

Чаще всего дети поступали на обучение на три года, после чего они либо возвращались домой с возможностью занимать какие-то должности, где нужна грамота, либо продолжали обучение в высшей школе еще в течении двух лет.

Школа так и назвалась – начальной, потому что давала лишь базовые знания о науках и мире. Воспитанники жили здесь на полном государственном обеспечении. Их не только учили и кормили, но и одевали и, при необходимости, оплачивали услуги лекаря. Немало внимания уделялось грамотной речи и изучению культуры и этикета. Эти дисциплины Лара преподавала сама.

Наверное, в нашем мире это можно было бы назвать школой-интернатом для одаренных детей.

Обучение в начальной школе необходимо было завершить до совершеннолетия, которое здесь наступало в шестнадцать лет.

– У тебя осталось меньше года на то, чтобы освоить трехлетнюю программу обучения и сдать экзамен. Если ты его провалишь, то вернешься в семью и не сможешь учиться дальше. И я уверена, что твоя рачительная мачеха быстро найдет жениха побогаче, чтобы получить за невесту, обучавшуюся в школе, выкуп побольше.

– Тисса Лара, уверяю вас, я сделаю все, чтобы успешно сдать экзамен, – я говорила с таким жаром, что сердце строгой женщины дрогнуло, и она, наконец, улыбнулась.

– Что ж, для начала займемся твоим внешним видом, а то платье твое совсем никуда не годится, – сказала она, а я почувствовала себя Золушкой, которая встретила фею-крестную.

Одежда ученицы, которую мне выдали, состояла из темно-коричневой грубо сшитой юбки чуть ниже колена, тонкой белой рубашки и жилетки в цвет юбке. К моей величайшей радости, выдавалась смена белья – вполне аккуратные панталончики на завязках. Не очень удобно, однако это было намного приятнее, чем ходить вообще без ничего. Спать предлагалось в белой просторной рубахе. Стиркой ученики не занимались. Раз в неделю необходимо было получать чистый комплект одежды, сдав грязную в прачечную.

Выходных в школе не было. Исключение составляли большие праздники. Обычно ученики проводили в классах четыре часа между завтраком и обедом, затем двухчасовой отдых и еще три часа учебы до ужина. Мне же, чтобы освоить программу, придется учиться и во время перерыва, и после ужина.

– Жилые комнаты не предназначены для самостоятельного обучения. Там слишком темно, – пояснила Лара. – Управляющий покажет тебе библиотеку, где ты сможешь заниматься без помех.

– Веня, – начала было я.

– Веня – это для деревенских. А ты, если хочешь быть образованной, привыкай говорить грамотно. Тис Вен – так мы обращаемся к управляющему школой.

– Хорошо, тисса Лара, спасибо, – прошептала я, заливаясь краской смущения.

– Ну ничего, выучишься, станешь совершеннолетней и будешь тиссой Тоникой, – улыбнулась Лара, – а сейчас иди, до обеда ты свободна. Кажется, за дверью тебя ожидает юный поклонник.

За дверью меня нетерпеливо ожидал малыш Берт. В конце коридора я увидела группу хихикающих мальчишек постарше. Они поглядывали на Берта и что-то весело обсуждали. Кажется, они не верили, что такая взрослая девушка, как я, примет всерьез предложение самого младшего ученика стать моим наставником.

Гадкие мальчишки! Во всех мирах они одинаковы: любят подшутить над одноклассниками. Но иногда эти шутки бывают довольно жестоки. Я достаточно насмотрелась на такое, когда работала в школе.

Мне стало очень обидно за Берта: наверняка он, как самый младший, часто становился объектом шуток школьных товарищей. Вот и сейчас они с нетерпением ждут, как я откажусь от предложенной дружбы, и бедный ребенок даст новый повод для насмешек.

– Берт, очень рада, что ты меня дождался, – я улыбнулась мальчику, а он просто расцвел от моих слов, – я боялась заблудиться. Ты мне обещал все здесь показать. Идем?

Я протянула руку, и малыш вложил в нее свою теплую и немного влажную от волнения ладонь. Боковым зрением я заметила, что смешки в конце коридора стихли, но наблюдать за нами стали с еще большим интересом.

– Что тебе показать вначале? Хочешь, пойдем во двор, и посмотрим огород и птичник? Я там часто помогаю тиссе Ларе. А можем пойти в библиотеку! Там много книжек с картинками, я люблю их смотреть, потому что пока еще плохо читаю, – перечислял Берт варианты.

– На огород и птичник я насмотрелась в доме своего отца, а вот в библиотеке никогда не была, да и читать пока не умею, – призналась я.

Решив начать с библиотеки, мы двинулись по коридору и прошли мимо притихшей компании мальчишек. За поворотом нашлись и те, кого я сразу не заметила, в том числе и самый старший мальчик. Это был угловатый, немного угрюмый подросток. Обычно такие вечно всем недовольны, любят поспорить со взрослыми и при этом жутко стесняются своего ломающегося голоса. Он смотрел на меня тяжелым взглядом, не обещающим ничего хорошего.

Берт, как и все дети его возраста, был очень болтлив. Пока мы шли к библиотеке, я узнала, что он четвертый ребенок в семье, а всего их было шестеро, пока прошлой весной самые младшие сестренки не умерли от горячки. А в школу его отдали, чтобы и он не умер, с голоду. Потому что мама не может работать, а заработка отца не хватает на всю многочисленную семью.

Еще я узнала, что у кухарки роман с садовником, и он приносит ей трогательные букетики из капусты и морковки, а тисса Лара никогда не была замужем и не уходит из школы даже на праздники. А самого старшего ученика, того самого хмурого подростка, зовут Лекс. Ему тринадцать, а выглядит младше он из-за того, что плохо питался в детстве. Он заканчивает третий год обучения, является лучшим учеником и надеется после экзаменов поступить в высшую школу в городе, чтобы никогда не возвращаться в нищую семью. Как я его понимала!

Мне даже не нужно было задавать вопросы – Берт без умолку выдавал все известные ему факты. Лучшего информатора и представить себе было сложно! Я старалась запомнить все, но не успевала за своим наставником, чей рассказ был смесью как полезных мне сведений, так и случайных мыслей, влетевших в детскую голову.

Честно сказать, от библиотеки я ожидала большего. Надеялась увидеть стеллажи с учебниками, справочниками и художественной литературой, но оказалось, что книг здесь не более сотни и расставлены они совершенно бессистемно. Книжки с картинками стояли и лежали вперемешку с учебниками по математике и другим дисциплинам, поэтому найти что-то с первого раза было довольно сложно. Но Берт без труда отыскал те книги, что были его любимыми, и которые он хотел мне показать.

Это были сказания и легенды, детские сказки с картинками и иллюстрированный справочник растений и животных. Берт читал пока еще очень плохо, с трудом складывая буквы в слова, поэтому мы просто рассматривали иллюстрации, а мальчик пытался прочитать подписи к ним.

А я задумалась о том, почему я так хорошо знаю местный язык. Скорее всего, эта способность досталась мне вместе с моим новым телом. У себя в голове я думала и строила предложения по-русски, но когда начинала говорить, то неосознанно использовала местный язык. Кажется, чтобы научиться читать и писать на языке этого мира, мне придется очень сильно постараться.