Мила Сербинова
Рифы любви

Наконец добрались до Бахчисарая. Конечная цель путешествия достигнута. Ура! А что дальше то? Лика не понимала, зачем отцу взбрело в голову тащить их всех в эту глушь. Но смотреть на радостного отца было для Лики компенсацией за все неудобства в дороге. А мальчишки с Аленой как радовались! Может она что-то не понимает? Лика не раз задавалась этим вопросом, видя свою несхожесть с другими людьми. Но ведь люди тоже не очень то стремились ее понять. Друзей у нее не были в Краснодаре. Не появились они и за год ее жизни в Москве. Ну и что? Пусть все ее воспринимают такой, какая она есть и, главное, не пытаются изменить. Тогда и она не будет отравлять непонятные ей мелкие радости жизни другим людям.

Пока Лика, погруженная в себя, размышляла, Петр рассказывал историю Крыма. Рассказывал о русско-турецких войнах, об обороне Севастополя, о том, как Никита Хрущев подарил российский Крым Украине, для того, чтобы упрочить свое политическое влияние и заручиться поддержкой компартии Украины. Он вдохновенно рассказывал о Советском Союзе, который еще помнил лично, о его распаде и переходе Крыма Украине. Наконец, он рассказал о возвращении полуострова в состав России в 2014 году. Дальше Петр стал описывать различные регионы Крыма, и, конечно же, расхваливать красоты и достопримечательности Бахчисарая, который давно мечтал увидеть.

– В переводе с татарского Бахчисарай значит Дворец-сад, – продолжал свою лекцию по истории Петр.

Он явно был в своей стихии. Наверняка, он еще много интересного рассказал бы, если бы не вмешалась Лика.

– Папа, почему ты не выучился на историка? У тебя отлично получается рассказывать. Ты не хотел стать профессором истории? – неожиданно для всех спросила Лика. – У нас в универе лекции по истории читала такая нудная мымра, что, не знаю, как другие в группе, но лично я возненавидела историю до конца дней. Да и в школе с этим ЕГЭ мозги выносили. Не важно, что ты знаешь и чем интересуешься. Главное ответить на их тупые тесты.

– Еще как хотел, дочка, но кто же мне позволил. Да и женился я слишком рано, – нахмурившись, сказал Петр. – Мне в наказание первые годы родители почти не давали денег. Я подрабатывал переводчиком, чтобы нам с тобой и твоей матерью было на что жить. А дальше на меня свалился семейный бизнес и куча других проблем.

Лика обратила внимание, что отец нарочно не стал называть по имени ее мать. Она его прекрасно понимала и не осуждала.

– Ну, прости, пап, что из-за меня ты не стал тем, кем хотел. Я тебя так понимаю. Вот вы все давили на меня и вынудили поступить на управление персоналом. Я не буду там учиться, понимаешь? Не хочу и не буду! Я перевелась в архитектурный институт. Документы уже оформлены. Буду учиться на архитектора на дневном и на дизайнера на заочном. Я теперь твердо знаю, чем хочу заниматься, только…

– Только что? – спросил ошеломленный Петр.

– Обучение там платное и стоит дорого. Ты на моей стороне, папочка? Ты мне поможешь? – решительно спросила Лика, не отводя напряженного взгляда от водительского зеркала, в котором отражалось удивленное лицо отца.

– Я всегда на твоей стороне, Лика. Если ты так уверена в своей будущей профессии, я тебя поддержу, конечно. Все так неожиданно… Ты все решила сама, не посоветовавшись ни со мной, ни с мамой!? – смирившись с неизбежным, сказал Петр.

– А какой смысл, папа? Я разве в прошлом году не говорила, что хочу стать дизайнером. Ну и кто меня слушал? Все ведь такие умные, а я несмышленый ребенок. Я ничего не путаю, папочка? – ядовито заметила Лика, обиженно надув губы. – А маме на меня вообще плевать. Ей лишь бы я была подальше от нее и не нервировала своим присутствием ее ненаглядного Игоря.

– Наверное, ты знаешь, что делаешь. За учебу когда нужно платить? – спросил Петр, желая поскорее прекратить этот нервозный разговор.

Он не переставал удивляться своей девочке. Когда она успела вырасти. Лика в свои восемнадцать рассуждает как умный взрослый человек. Но она и вправду уже взрослая и очень умная. К счастью, она совсем не похожа на свою пустоголовую мать. Он очень хотел ее понять, но ему это плохо удавалось. Наверное ум и решительность Лика унаследовала от своего биологического отца – того банкира, как его… Эдуарда, с которым путалась Виктория.

– Я рада, что ты меня поддерживаешь, папа, – немного расслабившись, сказала Лика. – Учеба дорогая и стоимость каждого года обучения только увеличивается. Может, имеет смысл заплатить за все годы разом? Тогда стоимость не будет индексироваться.

– Вполне возможно… А о какой конкретно сумме идет речь? – привычным тоном говорящего о деньгах бизнесмена спросил Петр.

Лика быстренько рассчитала стоимость на калькуляторе своего смартфона и протянула его отцу.

– Верхняя цифра – это стоимость за обучение на архитектора, а нижняя поменьше – за обучение дизайну.

Глаза Петра немного округлились и густые брови расползлись в разные стороны. Одна бровь почему-то взлетела вверх, а другая напряженно приблизилась к глазу, но это состояние у него длилось не более минуты. Вскоре брови вернулись на прежнее место и он спокойным голосом ответил:

– Очень хорошо! Достойное образование стоит и не таких денег. Главное, чтобы ты потом не передумала и не вообразила себя модельером или еще кем-нибудь.

– И не подумаю, – жестко ответила Лика. – Так что? Мы договорились?

Петр еще раз внимательно посмотрел на Лику. Откуда в ней это? Она точно не его дочь? К сожалению, нет. Видно этот Эдуард – тот еще делец!

– Не все мои деловые партнеры имеют такую железную хватку и умеют добиваться своего, как эта девчонка. Браво, Лика! Далеко пойдешь! – подумал Петр.

– Когда ты перечислишь деньги на счет своего института? – строго спросил он.

– Да хоть сейчас! – ни секунды не раздумывая, ответила Лика.

Он достал блокнот и что-то стал писать, затем протянул листок бумаги Лике, сказав:

– Вот здесь написан номер моего текущего счета. Отсюда сними, сколько нужно. Из банка будут присылать СМС. Вот, держи мою трубку. Она понадобится для подтверждения операции.

– Ок! Та-а-к.... Заходим на сайт. Ага! Он-лайн квитанция. Заполняем… Есть! Дальше вбиваем номер счета…

Лика проговаривала вслух все свои действия. Она внимательно смотрела на данные Петром реквизиты счета, потом еще что-то нажимала в смартфоне. Чтобы не мешать Лике, Петр съехал на обочину. Они с Аленой вышли подышать воздухом и немного размять ноги. Мальчишки крепко спали в своих детских креслах на заднем сиденье машины.

Петр с Аленой вернулись через два часа. Лика лениво смотрела в окно, давно закончив все дела. Петр восхищенно смотрел на дочь.

– Ну, как дела? Все перевела, без проблем? – спросил он, прекрасно понимая, что Лика умничка и отлично со всем справилась.

– Конечно, папа, – ответила Лика, очаровательно улыбаясь. – Папочка, я тебя не сильно разорила?

– Ах! Миллионом больше, миллионом меньше!? Не все ли равно! Зато у тебя полностью оплачена учеба. Я думаю, это хорошая сделка, – смеясь, сказал Петр.

– Спасибо, папа! Ты не пожалеешь! Я обещаю! – сказала заметно повеселевшая Лика.

В душе Лики, наконец, воцарились мир и покой. Теперь можно не так тревожно смотреть в будущее. Она понимала, что как бы хорошо Петр к ней не относился, она не его родная дочь. Он, конечно, ее не обидит, но все его имущество принадлежит его нынешней семье и наследниками будут родные дети. Она не обижалась. Лика слишком рано научилась принимать жизнь такой, какая она есть и не ждать от нее слишком много. От больших иллюзий больше и разочарование. Уж этот урок жизни она твердо усвоила.

Лику позабавила реакция на все Алены. У нее было такое лицо, как будто при ней говорили на неизвестном ей иностранном языке. В голове Алены не укладывалась то, что она сейчас услышала. Она, конечно, не высказывала своего мнения и ни во что не вмешивалась. Она вообще никогда не вмешивалась в дела Петра и не обсуждала с ним ничего, что не касалось бы непосредственно их семьи, отношений или детей. Но она была не в состоянии понять, зачем такой красивой девушке, как Лика, вместо замужества думать о какой-то учебе, заниматься делами. Пока отец, а потом муж обеспечат ей безбедно существование. Зачем тратить жизнь так бестолково? Не понятно…

Лика никогда не забудет эту поездку в Бахчисарай. Они вчетвером гуляли, много смеялись, объедались чудесным свежим виноградом, от которого язык и губы становятся фиолетовыми. Не забыли и про долгожданные исторические достопримечательности. Потом делились впечатлениями друг с другом.

– Как вам Фонтан слез, девчонки? – спросил Петр в кафе, ставя на столик запотевшие от холода стаканы с газировкой.

– Если бы Пушкин не написал об этом фонтане, кто бы вообще его заметил? – цинично сказала Лика, потягивая из соломины ледяной напиток.

– Какая ты вредная, доченька, – ехидно заметил Петр.

– А мне все понравилось, и фонтан, и сам город, и старый храм и Дворец Султана, – с детской непосредственностью сказала Алена, причмокивая от удовольствия.

Лика снисходительно улыбнулась, глядя на Алену. Мальчишки мотались вокруг, не чувствуя усталости. Похоже, ее способны чувствовать только взрослые.

По дороге домой говорили намного меньше, чем по пути в Бахчисарай. Предвкушение приключений сменилось усталостью и частичным разочарованием. Разочарованием не потому, что достопримечательности горного Крыма оказались менее яркими и интересными, чем это описывалось во всех каталогах и проспектах, а потому, что наше воображение рисует картины гораздо более яркие и впечатляющие, чем сама действительность.

– Папа, а ты был раньше в Крыму? – спросила Лика, ненадолго оторвавшись от смартфона.

– Мы в Крыму были с твоей мамой, Лика, когда ты была по возрасту примерно как Антошка, – сказал Петр, даже не подумав, что напоминание о бывшей может быть неприятно Алене. – Правда, дальше пляжей и прибрежных ресторанов мы никуда не ходили. Ее интересовали только шмотки и места, где ими можно пощеголять. Никаких чувств и романтики. Сплошной гламур.

Петр аж передернул плечами от воспоминаний о Виктории.

– Ты видела ее дочку, Лика? – спросил Петр, пытаясь унять раздражение. – Небось, носится с ней.

– Еще бы! Копия мамы, только без ботокса. Пока… Почему мама так меня не любит, пап? Я всегда все делаю плохо. Я во всем виновата. Она даже не позволила мне взять на руки Эльвиру. Видите ли, я не умею обращаться с младенцами. Мало мы с Антошкой гуляли? Чтобы видеть, как он растет, я на каникулы никуда не поехала, помнишь? – обиженно сказала Лика, краем глаза поглядываю на реакцию Алены на их разговор.

Алена невозмутимо сидела, глядя в окно, как будто все, о чем говорили отец с дочерью, ее вообще никак не касалось.

– Сложно объяснить. Она мне не может простить того, что я не тот банкир, от которого она тебя родила, наверное. Но ведь ты все равно моя малышка, правда?

– Конечно, папа! А она точно моя мать? – наполовину в шутку, наполовину всерьез спросила Лика.

– К сожалению, – с обреченной улыбкой ответил Петр.

– Почему ты позволил ей забрать меня у тебя? – вспомнив давнюю обиду детства, просила Лика.

– На ее стороне был закон. Я ничего не мог с этим поделать. Мне что, нужно было тебя украсть? – спросил Петр, пытаясь понять, что на самом деле чувствует к нему его дочь.

– Как вариант, – сухо ответила Лика и уставилась в смартфон.

Разговор был окончен. Алена попыталась разрядить напряжение, переведя разговор на другую тему.

– Красиво! Но мне душно от этих гор. И справа скала и слева, а в ущелье спокойно живут люди. Кажется, горы сомкнутся и все уничтожат. Мне как-то не по себе. Я, наверное, не смогла бы здесь жить. Я люблю, когда вокруг до самого горизонта, со всех сторон поля, степь.

Дорога домой казалась почему-то намного длиннее и утомительнее, чем долгожданный путь в Бахчисарай. Жара с утра раскалила машину, как печь. Лика не понимала, почему отец поехал на этой старой колымаге, а не на своем роскошном внедорожнике. Он ей объяснил это желанием не выделяться среди других авто-туристов и не привлекать к себе нездоровый интерес всяких авантюристов, грабителей и мошенников. Кондиционер, как назло, сломался и единственной попыткой охладить салон авто было открыть окна. Но вместо свежего воздуха в салон авто закачивался сухой горячий горный воздух.

– Наверное, сорок градусов в тени. Не меньше. А на солнце – так все шестьдесят, – сказал папа Лики, допивая последний глоток теплой минералки из полуторалитровой пластиковой бутылки. – Алена, у нас еще есть вода?

– Уже нет, Петруша. Ты только что допил последнюю, – с лукавой улыбкой сказала Алена.

Мальчишки, прикованные ремнями безопасности к детским креслам, разомлев от жары, крепко спали. Лика уткнулась в смартфон и, казалось, ничего вокруг не замечала.

– Если верить GPS навигатору, впереди должна быть заправка. Наверняка там и магазин есть, – неожиданно сказала Лика, оторвавшись от смартфона.

– Это хорошо, – лениво сказал Петр, вытирая тыльной стороной руки вспотевший лоб. – Да и бензин на исходе.

– Папа, я писать хочу, – сказал внезапно проснувшийся Мишка.

– Скоро доедем до заправки. Там и туалет, и магазин есть. Потерпи маленько, родной, – ласково улыбаясь, сказала Алена.

Антошка крепко спал. Лика что-то выискивала в интернете.

– Да брось ты эту железку, дочка. Посмотри в окно, красота то какая, – сказал Петр, показывая рукой на великолепный горный пейзаж вдоль дороги.

Лика растерянно посмотрела вокруг, но ничего интересного для себя не увидела.

– Ну горы… Ну и что? Это всего лишь камни, местами поросшие травой и чахлые кусты вдоль пыльной дороги. Что в этом интересного? – равнодушно сказала Лика, вновь уйдя в виртуальный мир.

Ее намного больше, чем красота природы, интересовали необычные архитектурные сооружения, чудеса человеческой мысли, волшебство искусства. Ей нравилось все необычное, нестандартное, шокирующее воображение. Вот если бы за окном машины она увидела архитектурное строение в духе Антонио Гауди, она действительно заинтересовалась бы. Но по пути встречались, как назло, похожие друг на друга домики крымских татар, хорошо видные за сеткой заборов. Аккуратненькие, приземистые постройки в национальном стиле не интересовали Лику. Бахчисарайский дворец, конечно, очень красив, но интерес представляет, скорее для историков и любителей древностей. Ее интересы были в будущем. Ей хотелось проектировать здания, похожие на сюжет фантастических фильмов или на космические станции. Она ненавидела технику на проводах, микроволновки и газовое отопление, а духовку газовой плиты называла «крематорием». Мировые державы столетиями позорно грызутся друг с другом из-за нефти и газа. А ведь в мире полно альтернативных, экологически безопасных источников энергии: солнечные батареи, энергия ветра, воды, гравитации, хотя последнее пока из области научной фантастики. Дома должны быть экологичными и энергонезависимыми. Именно такие дома она хотела создавать. В своем воображении она уже спроектировала целые города для счастливых людей, которые дышат чистым воздухом, пьют не отравленную токсинами воду и едят натуральную еду. Папа в шутку даже называл ее «гостьей из будущего».

Вот Алена, например, не верила в будущее. Она считала, что жизнь состоит только из «сегодня» и «сейчас», а что будет завтра, нам не ведомо. Она была твердо убеждена, что Боженька не даст им пропасть. Папа, казалось, вообще не мечтал. У него голова разламывалась от текущих каждодневных проблем и забот. Бизнес становилось поддерживать на плаву с каждым годом все сложнее и сложнее. Он и так уже закрыл четыре филиала сети, на очереди было еще два. Чтобы продержаться, он взял кредит под залог бизнеса. Почему-то людям с каждым годом все меньше хочется есть. Вместо прибыли одни убытки. Если бы не нужно было ставить на ноги троих детей, он давно продал бы дело и жил преспокойно в свое удовольствие в уютном домике где-нибудь на побережье. Постоянный стресс и заботы посеребрили его виски и проложили глубокие морщины на лбу. В свои тридцать семь он выглядел на все сорок пять. Постоянные разочарования в жизни изменили и его характер. Из любознательного доверчивого паренька он сам не заметил как, превратился в угнетенного, немного циничного и жесткого человека. Единственной отдушиной были Алена и дети. Ради них он готов был на все. Они – его настоящее сокровище, за которое он готов бороться до последнего вздоха.

– Петруша, смотри, что там впереди? – спросила, щуря слезящиеся от яркого солнца глаза, Алена.

– Похоже на маленький отель, – сказал Петр, внимательно рассмотрев невзрачное современное строение с яркой вывеской.

– Папа, давай остановимся здесь, – сказала вернувшаяся в реальный мир Лика. – Надеюсь, у них там прохладно и есть вода?

Подъехали ближе. Сотрудница на входе сообщила, что отель временно закрыт из-за внеплановой санитарной проверки. Пришлось ехать дальше. Все изнывали от жары. Лика сняла с себя легкую блузку из хлопка, оставшись в коротеньких джинсовых шортах и облегающем желтом топике на тонких бретельках.

– Алена, а ты не хочешь ничего с себя снять? – не без издевки спросил Петр немного смутившуюся Алену.

На Алене был надет лишь коротенький цветастый сарафанчик.

– Я ничего лишнего, в отличие от некоторых, не надела, – весело сказала Алена, повернувшись к Лике.

Лика высунула язык, а Мишка звонко расхохотался.

– Так вам, девчонкам, и надо! Вот мне вообще майка не нужна, – сказал Мишка.

– Нашел чем гордиться. Может тебе и штаны не нужны? – спросила Лика, ласково отвесив брату легкий подзатыльник, за что получила «душ» из водяного пистолета.

Суровое выражение лица Петра в такие минуты исчезало. Алена вела себя как еще один ребенок. В дороге не раз Петру приходилось слышать:

– Какие у вас замечательные дети. Девочки просто красавицы.

Вначале он сильно смущался, когда его молодую жену принимали за дочь, но со временем привык. Алена подшучивала над ним, называя на людях «папочка». Для Лики это был цирк бесплатный. Непосредственность Алены ее вначале раздражала. Узнав Алену лучше, Лика к ней очень привязалась.

Впереди показалась заправка с магазином. Как только остановились, Мишка пулей выскочил их машины и побежал к зданию. Лика выбежала следом. Ее немного укачало и свежий воздух был жизненно необходим. Лика с Мишей зашли в магазин. Стоявшая за кассой симпатичная смугленькая девочка лет шестнадцати с выразительными скулами и длинными черными волосами приветливо улыбнулась редким в этот час посетителям.

– Добрый день! – поздоровалась она. – Жарко там, правда?

– Привет! – ответила Лика. – Мы с братом умираем от жажды. Наши родители в машине. Сейчас тоже подойдут.

– Туалет где? – нахально спросил Мишка.

Девушка показала рукой на противоположную сторону магазина.

Мишка побежал, как будто за ним черти гнались.

Лика с девушкой у кассы переглянулись и дружно расхохотались.

– Боится не добежать! – смеясь, сказала Лика.

– Кто там, Айше? – спросил мужской голос из подсобки.

– Все нормально, папа. Покупатели. Пришли девушка с мальчишкой, – громко сказала она, чтобы отец в другой комнате смог ее услышать.

Пока Мишка занимался своими делами, Лика купила три полуторки холодной минералки, пачку печенья, четыре йогурта и килограмм краснобоких молодых яблок. Когда она расплачивалась, у кассы, помимо девушки, стояли смуглый черноусый мужчина средних лет и как две капли воды похожий на него парень, только без усов и в бейсболке. Изучающе посмотрев на Лику, они успокоились и ушли назад в подсобку.

Мишка с довольным видом вышел из туалета и решительно потребовал шоколадку. Лика купила ту, которую выбрал братик.

– Держи пакет, а я схожу туда же. Мы вернемся в машину к Антошке, а мама с папой выйдут прогуляться.

Лика с Мишкой, не выпускавшем пакет с покупками из рук, выходили из магазина, когда заметили мчавшийся к заправке на сумасшедшей скорости грузовик. Никто и не подумал, что с ним что-то не так. Мало ли лихачей на дороге? Но грузовик несся напрямую к заправке и магазину, хотя дорога их огибала. Лика, повинуясь какому-то рефлексу, схватила за руку Мишку и отбежала в сторону подальше от магазина. Около заправки стояла только машина Петра. Немного в стороне был припаркован желтый мини-фургон, наверное, принадлежавший владельцам заправки. В такую жару все, кто сумел найти тень и прохладу, не покидали свои уютные убежища. И только немногие, застигнутые в дороге путешественники, мучились под палящим солнцем в раскаленных автомобилях. Залив полный бак, Петр сел на водительское место, когда грузовик на огромной скорости раздавил легковушку, протащив смятую в узел груду железа, пластика и некогда сидевших в ней людей до магазина. Влетев в магазин в вихре осколков стекла, грузовик, наконец, сбавил скорость, разнося аккуратно разложенные на полках товары во все стороны. Лика с Мишкой чудом успели отскочить, чтобы не попасть под колеса сумасшедшего грузовика.

– Бежим, Мишка! Бежим отсюда! Скорее! – крикнула Лика, таща за руку едва поспевающего за ней брата.

Мишка споткнулся, и растянулся, содрав в кровь коленки. Лика схватила его за подмышки, насильно поставила на ноги и заставила бежать дальше. Они отбежали метров на сто, не меньше, когда за спиной послышался чудовищной силы взрыв. Вначале один, потом еще и еще. Ворвавшийся в магазин грузовик вместе со скомканной им легковушкой Ликиного отца, снес газовый баллон. После первого взрыва взлетел на воздух и сам грузовик. От охваченного пламенем магазина огонь перекинулся на заправку. Земля затряслась под ногами убегающих от смерти детей. Лика с Мишкой, потеряв равновесие от волны третьего, самого мощного взрыва, упали на землю, но тут же поднялись и снова побежали. Из разодранного пакета по одному выкатывались и падали в пыль краснобокие яблоки. Лика с братом бежали, не глядя под ноги, не разбирая дороги. Бежали вперед. Бежали, куда глаза глядят. Взрывы, наконец, прекратились. Столб огня и черного дыма от горящего бензина с заправки, несмотря на ясный солнечный день, было видно за много километров. Наверное, его можно было увидеть даже из космоса. Воздух наполнил тошнотворный запах горящего бензина, перебивший все остальные запахи от пожара.

Не в состоянии бежать дальше, Мишка без сил рухнул на землю. Лика отпустила его руку. Она сама задыхалась. В боку ужасно кололо, а дыхание перехватило так, что она слова вымолвить не могла. Она села возле вымученно лежащего на земле Мишки, пытаясь и его посадить рядом с собой. Миша, наконец, пришел в себя. Лика обняла его за плечи и, ослепленная ужасом произошедшего, не мигая, смотрела, как огромным факелом поднимается все вокруг испепеливший огонь. Все произошло так быстро! Лика не сразу поняла, что в один миг с лица земли исчезли и ее любимый папочка, и милая простушка Алена, и веселый малыш Антошка. Это не могло быть правдой! Нет! Она дико закричала, больно стиснув в объятьях Мишку. Он онемел от увиденного кошмара, намертво зажав в своих детских ручках порванный пакет, из которого по пути вывалились все продукты. Его мама, папа, вредная плакса Антошка.... Что, их больше нет? В свои восемь он все прекрасно понял. Слезы беззвучно текли по его щекам. Белые носочки испачкались и были закапаны кровью, шедшей из содранных коленок. Лика кричала, как сумасшедшая, царапая ободранными пальцами сухую песчаную землю.

Она почти не помнила, что было потом. Приехала скорая. Их с Мишей отвезли в больницу Симферополя. Они не пострадали, если не считать нескольких ссадин, но психическое состояние у Миши было очень тяжелым. Он отрешенно, по-прежнему не мигая, смотрел куда-то в себя, сжав кулаки, и отказывался разговаривать. Лика тоже была уничтожена горем, к которому еще добавилось беспокойство за брата.

– Доктор, у него же это пройдет? Миша будет таким, как прежде? – неоднократно допытывала она врача.

Врач мог только разводить руками, говоря:

– Время лечит. Ребенок пережил ужасную психологическую травму. Надеюсь, он с этим справится, но точно никогда не забудет. Такие нервные потрясения никогда не проходят бесследно.

От заправки с магазином ничего не осталось. Когда приехали пожарные, догорал бензин заправки. В огне помимо семьи Лики погиб и владелец заправки с двумя детьми. Имя водителя обезумевшего КамАЗа установить удалось, а вот причину трагедии можно было только пытаться угадать. Версия о терракте отпала сама собой. Злоумышленникам можно было найти и более людное место, чем крошечная заправка в горах. Скорее всего, у грузовика отказали тормоза. Но могло случиться и так, что водителю стало плохо, а быть может, он и вовсе умер за рулем. К несчастью, ведь и такое бывает.

В больнице Лике задавали много вопросов. Спрашивали врачи. Спрашивал следователь. Спрашивал психолог. Депрессивное состояние Лики было вполне естественным и объяснимым. Она – девушка сильная и с этим справится, врачи не сомневались. А вот психическое здоровье Миши вызывало очень серьезные опасения. Настоятельно рекомендовали на какое-то время положить его в стационар, но Лика наотрез отказалась. Она поклялась, что отвезет его домой в Краснодар и будет регулярно водить к специалистам. Благо, в таком крупном городе их предостаточно.

Как только сообщили об ужасной трагедии, бабушка Лики и Миши первым же рейсом прилетела в Симферополь. Она почернела от горя, но стойко держалась, не плакала, только ни на минуту не выпускала руки Мишеньки из своей. Елена Афанасьевна жила ради своего единственного сына и его детей, уже три года борясь с неизлечимой болезнью. Теперь у нее остался только Мишенька. С Ликой она всегда держала дистанцию, лишь ради сына терпя ее присутствие, говорила с ней сухо, холодно и вежливо.

Сердце Лики сжалось при виде бабушки. Она хотела было броситься ей на шею, но холодный взгляд покрасневших глаз пригвоздил ее на месте. Домой летели самолетом. За всю дорогу не обменялись и двумя словами. На такси приехали к дому Петра. Высокий кирпичный забор, широкие автоматические ворота, обсаженный с двух сторон цветущими розами подъезд к красивому трехэтажному коттеджу из красного кирпича. И вот они дома. Опять скорбная тишина. Миша, как зомби, молча сел на диван, уставившись в одну точку.

Лика не знала, что сказать и что делать. Здесь ей было еще хуже, чем в больнице. Там ее донимало сочувствие совершенно посторонних людей, а здесь убивало равнодушие родного человека. Она почувствовала себя лишней в этом доме. Но куда ей идти? К матери? Ей она тоже не нужна. Они втроем молча сидели в комнате, почти не шевелясь. Несмотря на августовскую жару, казалось, лед сковал движения каждого из присутствующих. Домработницу Елена Афанасьевна отправила домой, чтобы не путалась под ногами. Молча сидели, пока быстро падающая на землю чернильная южная ночь не накрыла их дом. Наконец, Елена Афанасьевна поднялась, зажгла свет и, не поворачивая головы в сторону Лики, буркнула:

– Иди в верхнюю гостевую спальню. Приляг, отдохни. Погорим завтра.

– Лика взбежала на второй этаж, зашла в хорошо знакомую ей комнату с яблочно-зелеными обоями и как была, в одежде, рухнула на заправленную нежно розовым шелковым покрывалом кровать. Это всегда была ее комната, когда она гостила у папы. Даже вещи ее здесь ждали свою хозяйку. Лика тихо плакала, пока усталость и переживания не одержали победу. Она уснула, уткнувшись лицом в покрывало, так и не разобрав постель. Проснувшись в районе десяти утра, Лика почувствовала себя намного лучше. На душе было мрачно, но нужно было двигаться вперед. Она шарахнулась от своего отражения в зеркале и прямиком направилась в ванную комнату. Вымывшись и переодевшись, она спустилась вниз.

– А, встала, наконец! – злобно сказала Елена Афанасьевна. – Мы тут ждем, пока ты соблаговолишь спуститься.

Лика заметила сидевшего в кресле бородатого мужчину. Мелкие, как у кабана, темные глазки ехидно поблескивали из-под кустистых черных бровей. С ним лично она никогда не встречалась, но не раз видела на фотографиях. Это был папин партнер по бизнесу, совладелец торговой сети, Залихвацкий Артем Сергеевич. Он поднялся с кресла, приветствуя Лику.

– Девочка моя, какое горе! Соболезную! Мне очень, очень жаль. Мы были друзьями и компаньонами с твоим отцом, – сказал он с искренностью, достойной премии Оскара.

– Здравствуйте! Я знаю, кто вы такой. Отец мне говорил о вас не раз, – мрачно сказала Лика, прекрасно помня, как отец отзывался об этом человеке.

В памяти Лика прозвучали слова отца:

– Этот негодяй спит и видит, как бы отнять мою долю акций и стать единственным владельцем нашей сети. Мой отец в свое время сделал ошибку, продав в трудные для нас времена часть акций этому пройдохе Залихвацкому.

Залихвацкий списал все на стресс и не удивился такому тону Лики.

– Иди суда, Лика! Присядь, пожалуйста. Нам нужно серьезно поговорить, – сказала Елена Афанасьевна как можно мягче.

Лика послушно присела на краешек дивана, предчувствуя, что этот разговор для нее ничем хорошим не кончится. Предчувствия не обманули.

Разговор пошел о наследстве Петра Владимировича Сафинова. Оказывается, он еще четыре года назад составил завещание, по которому, в случае его смерти и смерти его супруги, опекунство над детьми и право распоряжаться всем движимым и недвижимым имуществом переходит к его матери Елене Афанасьевне Сафиновой.

– Лика, сейчас ты, конечно взрослая, совершеннолетняя девушка и можешь оспорить последнюю волю отца, но ты ничего не понимаешь в делах. Верно? Ты доверишь мне, как и хотел твой папа, распоряжаться наследством? – спросила Елена Афанасьевна, накрыв руку Лики своей пожелтевшей морщинистой рукой.

Если бы Лика сейчас что-нибудь сказала или сделала, не соответствующее интересам бабушки, та, наверное, вцепилась бы ей в лицо своими тонкими пальцами с остро заточенными ногтями. Бабушка жила с семьей сына и была прекрасно осведомлена обо всех его делах.

Лика молчала и слушала, начиная понимать, что от нее требуется.

– А о каком именно движимом и недвижимом имуществе идет речь? – как можно простодушнее спросила она.

– Мы с тобой потом об этом поговорим. Это, как говорится, дело семейное, – прошипела Елена Афанасьевна. – Сейчас речь о другом. Г-н Залихвацкий великодушно предлагает выкупить долю Петра в торговой сети. Он делает очень щедрое предложение, поверь мне. В последнее время дела у твоего отца шли не очень хорошо. Он взял огромный кредит, который нужно как-то погасить. Если мы примем предложение Артема Сергеевича, то и с долгами расплатимся и на безбедную жизнь всем хватит. Тебе нужно учиться, Мишеньке требуется серьезное дорогостоящее лечение. Что скажешь, внученька?

Лика тоже знала о проблемах отца. Действительно, кто бы занимался бизнесом отца? Больная бабушка или студентка второкурсница? Минуту подумав, она ответила: