Михаил Зыгарь
Все свободны. История о том, как в 1996 году в России закончились выборы

Окорочка и миллиарды

Приближается приватизация крупнейших предприятий страны, но в этот раз, в отличие от ваучерной приватизации, подготовка идет очень тихо. Население страны про предстоящие аукционы почти ничего не знает или считает их чем-то неважным и неинтересным.

Единственный бурно развивающийся сектор экономики 1990-х – это не производство, а торговля. Большая часть бизнесменов (и бандитов) к плану приватизации относится совершенно равнодушно. Кому нужны проблемы, когда можно зарабатывать быстрые деньги?

Юрий Рыдник – акционер компании «Союзконтракт», в 1995 году одной из самых богатых в стране. По его воспоминаниям, перспектива покупать заводы в Сибири «Союзконтракт» совсем не прельщала: «Наша выручка в тот момент составляет 1 миллиард 200 миллионов долларов. Мы продаем куриные окорочка. Таможню мы не платим, налогов не платим. То есть чистой прибыли – 200 миллионов долларов, это больше, чем у кого бы то ни было. И все это наличными».

Куриные окорочка – самый популярный продукт 1990-х. Их еще называют «ножками Буша», потому что в Советском Союзе никогда не продавали курицу по частям. Но с начала 1990-х в Россию начали впервые привозить куриные окорочка в качестве гуманитарной помощи из США, где тогда президентствовал Джордж Буш-старший. А потом крупнейшим импортером куриных ног становится «Союзконтракт».

«Денег было пиздец сколько. 3 миллиона долларов в день – в рублях, правда. Мы КамАЗами вывозили деньги. Мы тогда шутили, что деньги можно вообще не считать, на вес просто оценивать, плюс-минус миллион долларов вообще никого не интересовал», – рассказывает Рыдник. В 1995 году ему всего 29 лет, он живет в Санкт-Петербурге. «Союзконтракт» – известная компания, ее рекламные ролики крутятся на всех телеканалах. Но Потанин и Кох, конечно, даже не предлагают Рыднику и его партнерам участвовать в приватизации. А ему самому мысль купить промышленное предприятие просто не приходит в голову.

Бизнес Рыдника такой прибыльный, потому что он, как и большая часть предпринимателей в России, не платит налоги – окорочка он закупает через Национальный фонд спорта.

Впрочем, и Борис Федоров тоже не обращает внимания на залоговые аукционы. Он отстает на шаг – его амбиции сосредоточены на том, чтобы из контрабандиста превратиться в финансиста.

Аукцион и сговор

Казалось бы, банкиры заранее договорились: кому интересны залоговые аукционы, а кому нет. Но по мере приближения торгов выясняется, что некоторые поменяли свою точку зрения. Осенние месяцы 1995-го проходят в постоянных телефонных звонках и закулисных согласованиях.

17 ноября. Первый аукцион – продаются акции компании «Норильский никель». До последнего момента всем кажется, что ОНЭКСИМ легко завладеет «Норникелем» – ведь других претендентов нет. Против только директор Филатов, который не хочет отдавать предприятие в собственность москвичам. Но Потанин полагает, что ему по силам прогнать красного директора и забрать «Норникель» себе. Чтобы конкурс выглядел честным и конкурентным, в нем участвуют сразу три принадлежащие Потанину компании. Но в последний момент появляется новый игрок – фирма «Конт», представляющая банк «Российский кредит». Это шок для всех. «Конт» предлагает за 38 % «Норникеля» 355 миллионов долларов. Потанин и его команда уверены, что с «Российским кредитом» договорился красный директор Филатов, чтобы сорвать аукцион: «Конт» выиграет конкурс, заплатить обещанную сумму не сможет, аукцион будет объявлен несостоявшимся. А через год – кто знает, что будет через год.

Альфред Кох не теряется, он дисквалифицирует неожиданного участника, указав, что стартовая цена лота превышает собственный капитал банка «Российский кредит». И Кох отстраняет «Конт» от конкурса. До аукциона допущены три участника – компании Владимира Потанина. Две предлагают за «Норникель» по 170 миллионов долларов, третья – 170,1 миллиона. Она и побеждает.

После первого аукциона банкиры, которые еще полгода назад не собирались участвовать в залоговых аукционах, заявляют, что передумали, – и начинают протестовать против сговора. 26 ноября владелец Альфа-банка Михаил Фридман, глава «Роскредита» Виталий Малкин и владелец Инкомбанка Владимир Виноградов выступают с совместным заявлением: они требуют перенести залоговые аукционы на более поздний срок и изменить правила их проведения. Систему, при которой организатор аукциона является его участником, они считают несправедливой. Причем в первую очередь они критикуют даже не ОНЭКСИМ, который уже приобрел «Норникель», а «Менатеп», который на следующем аукционе собирается приватизировать ЮКОС.

Три банкира говорят, что Ходорковский, скорее всего, намеревается купить ЮКОС на деньги самого ЮКОСа и Министерства финансов – у обоих есть счета в «Менатепе». Чтобы помешать «Менатепу» завладеть нефтяной компанией, три банка собираются выступить единым фронтом и постараться приобрести ЮКОС на троих. Правда, Фридман признается, что свободных денег на покупку у них не хватает, – поэтому банки готовы внести часть средств в долларах, а часть в ГКО – ценных бумагах, которые выпускает российское государство.

Ходорковский до сих пор возмущается этим демаршем коллег: «Мы дикими усилиями пылесосили этот самый кэш по рынку. Живые деньги. Я тогда занимал у Гуся, у Смоленского… Еще у оборонщиков у наших брал, у разных других людей. Процесс сбора денег был драматичным. Сам аукцион был в этом смысле менее драматичным, потому что было понятно, что еще кто-нибудь так же собрать деньги просто уже не может. А конкурирующие ребята начали совать туда ГКО, ни фига себе! Нас заставили пылесосить рынок, собирая живые деньги и закладывая свои яйца просто под нож, да? А вы такие умные, ГКО-шки хотите спихнуть? Я бы тоже ГКО-шки с удовольствием поспихивал».

Против трех банкиров – возмутителей спокойствия начинается информационная атака на телеканале ОРТ. В вечерних новостях появляется Березовский и говорит, что Инкомбанк, «Роскредит» и Альфа-банк пытаются подорвать основы стабильности и копают под президента. Петр Авен звонит старому приятелю Березовскому с вопросом: «Боря, что же ты делаешь? Мы же тоже акционеры ОРТ, как и ты!» Березовский отвечает, что они играют не по правилам – надо было обо всем договориться и не выносить сор из избы.

Банкиры выступают публично, рассчитывая на то, что правительство не позволит себе их проигнорировать. Потом они приходят к Чубайсу, но он непреклонен. Условия аукционов объявлены заранее и меняться по ходу игры не будут, отвечает он. Минфин будет принимать только доллары, а государственные ценные бумаги не будет. А еще Чубайс говорит им, что ему известны истинные планы консорциума трех банков – они, мол, на самом деле планируют купить ЮКОС для того, чтобы перепродать его иностранцам. А это незаконно и запрещено.

Ему вторит Кох: он «отвечает головой» за итоги аукционов и за выполнение задачи по привлечению денег в бюджет до конца 1995 года, поэтому ничего перенести нельзя. И вообще, замечает он, тот факт, что организатор аукциона является его участником, – это не страшно и никому никаких преимуществ не дает. Но так и быть, в следующий раз это не повторится, обещает Кох.

Поскольку незадолго до начала залоговых аукционов, в конце октября 1995-го, у Бориса Ельцина случился инфаркт и теперь президент лежит в ЦКБ, никому не известно, насколько он работоспособен. Но Чубайс, ссылаясь на разговор с ним, заявляет прессе, что президент согласен, чтобы залоговые аукционы продолжались по заранее оговоренному плану.

Больница и нефть

Когда большая часть залоговых аукционов уже позади, Березовский вдруг вспоминает про «Сибнефть». По словам знакомых, он любит всегда все делать в последний момент – за минуту до дедлайна, – иначе ему неинтересно: нет вызова, а значит, нет драйва. Потанин рассказывает, что Березовский звонит ему в конце декабря – буквально накануне Нового года – и просит совета, как организовать залоговый аукцион по «Сибнефти».

Но Потанин немного путает – на самом деле это произошло в конце ноября. Борис Ельцин в тот момент в больнице, до выборов в Государственную думу остается пара недель. И вдруг Березовскому буквально в последний момент удается включить «Сибнефть» в программу приватизации. Для этого Альфред Кох и Борис Березовский несколько ночей готовят документы. Потом Березовский отвозит их первому помощнику президента Виктору Илюшину. И 27 ноября Ельцин прямо в больнице подписывает указ о том, что помимо запланированных активов на продажу должна быть выставлена и недавно созданная «Сибнефть».

Крупный бизнес в шоке – только что Чубайс настаивал, что правила менять по ходу не будут, как вдруг список приватизируемых предприятий, опубликованный еще в сентябре, корректируется.

На 7 декабря намечен аукцион по продаже 51 % нефтяной компании СИДАНКО. Заранее решено, что покупателем будет Потанин, и именно ОНЭКСИМ-банку поручено проводить торги. Но 5 декабря в 17:30 неожиданно объявляется конкурент – представитель банка «Российский кредит» приходит, чтобы подать заявку на участие в аукционе. Гарантом на сумму 125 миллионов долларов выступает Инкомбанк. Однако охранники ОНЭКСИМа просто не пускают представителей «Российского кредита» в здание. В 18:00 срок подачи заявок истекает. Президент «Российского кредита» Виталий Малкин звонит Анатолию Чубайсу и требует принять его заявку.

Уже в день аукциона Кох ставит в дискуссии точку: согласно выписке SWIFT, «Роскредит» перевел задаток 4 декабря в 18:23, а нужно было успеть до 18:00. В конкурсе остаются двое: Владимир Потанин, действующий через свой банк МФК, и компания «Консул», через которую в торгах участвуют Инкомбанк и Альфа-банк. Стартовая цена составляет 125 миллионов долларов. Кох вскрывает конверт «Консула» – они предлагают 126 миллионов. Это рекорд щедрости для залоговых аукционов – на целый миллион больше, чем начальная ставка. Кох открывает конверт Потанина – 130 миллионов долларов. Потанин побеждает.

Через несколько лет владелец «Российского кредита» Борис Иванишвили будет рассказывать журналистам, что его банк участвовал в аукционах, только чтобы сорвать их. «Если бы мы выиграли, то вернули бы акции государству, – скажет Иванишвили. – Тогда коммунисты атаковали приватизацию, залоговые аукционы давали им мощный козырь, был риск, что они вообще смогут сорвать ее. Ведь приватизационные законы писались наскоро, они были несовершенны, а продажа через залоговые аукционы и вовсе была незаконна».

8 декабря – продажа 45 % акций ЮКОСа. Консорциум из трех банков «Роскредит» – Инкомбанк – «Альфа» переводит-таки на счета Министерства финансов часть средств в долларах, а часть средств в ГКО. Но аукционная комиссия во главе с Кохом отстраняет консорциум от конкурса. Остаются только две компании, обе представляют интересы «Менатепа», одна из них побеждает.

28 декабря – последний день залоговых аукционов. За три дня до Нового года ажиотаж вокруг торгов намного меньше, чем в предыдущие недели: большая часть журналистов разъехалась на новогодние каникулы. В этот день продают недавно созданную и последней включенную в списки торгов «Сибнефть». В конкурсе четыре участника: Инкомбанк, подконтрольная Инкомбанку компания «Самеко», «Менатеп» и, наконец, Нефтяная финансовая компания – детище Бориса Березовского и Романа Абрамовича. Заранее решено, что выиграет Березовский, но Инкомбанк все же рассчитывает сорвать планируемый триумф.

Накануне конкурса юристы Березовского находят ошибки в документах Инкомбанка и объясняют Коху, как можно дисквалифицировать соперников. Аукционная комиссия отстраняет Инкомбанк. Тем временем партнер Березовского Бадри Патаркацишвили летит в Самару и убеждает главу компании «Самеко», пожилого советского красного директора, подписать бумагу о снятии с конкурса и отозвать доверенность у вице-президента Инкомбанка Сергея Калугина. Через 15 лет на суде в Лондоне Березовский будет утверждать, что Бадри просто заплатил директору больше, чем обещал Инкомбанк.

Ровно в 12 часов дня 28 декабря председатель аукционной комиссии объявляет о начале конкурса – и тут же решает сделать перерыв на два часа. Дело в том, что Бадри летит из Самары с документом от гендиректора «Самеко», отзывающим доверенность Калугина. Наконец, важная подпись доставлена. Представитель Инкомбанка возмущен, настаивает, что гендиректор не имеет права отзывать его доверенность, это полномочия совета директоров. «Ну, пусть совет директоров с гендиректором и разбирается», – говорит Кох и отстраняет «Самеко» от аукциона.

Борис Березовский (слева) и «архитектор перестройки» Александр Яковлев

Личный архив Евгения Киселева

Остаются «Менатеп» и НФК. Банк Михаила Ходорковского – просто дублер компании Березовского: по правилам, аукцион считается состоявшимся, если участников больше одного, поэтому «Менатеп» создает видимость конкуренции. Стартовая цена – 100 миллионов долларов. «Менатеп» предлагает ровно 100 миллионов. НФК предлагает 100,3 миллиона долларов и поэтому побеждает. Гарантом выступает банк СБС Александра Смоленского, который по просьбе Березовского дает НФК кредит. Но на самом деле деньги, которые СБС выделяет на покупку «Сибнефти», – это в основном деньги самой «Сибнефти». 80 миллионов долларов лежат на счетах Омского НПЗ в СБС, а еще 20,3 миллиона долларов внес в банк Роман Абрамович. Борис Березовский не тратит своих денег – но все крупные бизнесмены уверены, что «Сибнефть» приватизирована именно в его интересах и для него. Что интересно, так думает и сам Борис Березовский.

Залоговые аукционы проходят так быстро, что большая часть населения страны о них даже ничего и не узнает.

Президент Лир

Парламентские выборы тоже позади, пришло время подводить итоги и наказывать виновных. Коржаков с Ельциным разбираются, почему сторонники президента получили так мало голосов на думских выборах. Окружение Ельцина в тот момент явно делится на две группы. С одной стороны «ястребы» – Коржаков, силовики, чиновники с советским бэкграундом, как правило, поддерживающие войну в Чечне. С другой «голуби» – либералы, выходцы из правительства Егора Гайдара, сторонники демократическихсвобод и противники войны в Чечне. Лидер первой группы в правительстве – первый вице-премьер Сосковец. Лидер второй группы – первый вице-премьер Чубайс. Этих людей разделяют, как правило, не личные отношения, а именно ценностные подходы: первым нравится идея переноса президентских выборов, вторым она кажется ошибочной и аморальной.

Версия Коржакова: в поражении виновато либеральное крыло. А значит, от самых непопулярных членов правительства надо избавляться, иначе под угрозой будет результат выборов президентских. Речь, естественно, о друзьях Гайдара – ведь его партия «Демократический выбор России», у которой в прежней Думе была самая большая фракция, теперь даже не преодолела пятипроцентный барьер.

Ельцин соглашается отправить в отставку всех самых видных либералов: главу своей администрации Сергея Филатова, министра иностранных дел Андрея Козырева и первого вице-премьера Анатолия Чубайса. Увольнение Чубайса особенно важно для команды Коржакова и Сосковца. Конечно, это месть за отмену льгот НФС, которая подписана президентом. Но есть у этой отставки и другой смысл: перед президентскими выборами правительству нужны лояльные региональные элиты – как губернаторы и их окружение, так и руководители крупных предприятий. А Чубайса многие областные боссы вообще не воспринимают – поэтому на его место назначают куда более системного человека, красного директора и давнего партнера Бориса Березовского, главу АвтоВАЗА Владимира Каданникова. В отличие от Чубайса, он говорит с региональными начальниками на одном языке.

19 января 1996 года Чубайс собирает вещи в своем кабинете, прощается с коллегами и вдруг видит по телевизору выпуск новостей. В нем показывают, что в Москве прошел совет глав государств СНГ, Ельцина в очередной раз избрали его председателем – чтобы поддержать перед предстоящими выборами. После заседания Ельцин выходит к журналистам, но сам неожиданно начинает говорить вовсе не об СНГ, а о правительстве: перед камерами он начинает распекать отставленного Чубайса, критикуя и приватизацию, и экономическую политику в целом. «Много напортачил», – говорит президент. А потом идет дальше: если бы сняли Чубайса до выборов, у «Нашего дома – России» было бы не 10, а 20 %.

Газета «Московский комсомолец» на следующий день публикует карикатуру: нарисованный Ельцин говорит: «А если бы Чубайса расстреляли, НДР вообще бы победил!» На той же неделе появляется очередной выпуск сатирической программы «Куклы», где кукла Ельцина произносит легендарную фразу «Во всем виноват Чубайс».

В публичный спор с президентом неожиданно вступает бывший и. о. премьера Егор Гайдар. «Думаю, что у НДР больше всего голосов отнял Борис Николаевич Ельцин», – говорит он журналистам. Журнал «Коммерсантъ-Власть» анализирует поведение президента, разгоняющего своих сторонников, в статье под названием «Президент Лир». Впрочем, автор текста даже не подозревает, что со дня на день состоится появление на сцене реальной дочери президента.

Глава третья, в которой кардинал начинает войну, а де Тревиль очень недоволен

«Ястребы» победили

Понедельник 9 января – первый рабочий день в 1996 году у всей страны. Новогодние каникулы окончены. День начинается с ужасающей новости: группа чеченских террористов под командованием Салмана Радуева вошла в дагестанский город Кизляр и захватила роддом, городскую больницу и вокзал. Случайные прохожие, которых террористы встретили на улицах, тоже попали в число заложников – всех согнали в роддом и больницу. Всего в руках террористов оказывается около трех тысяч мирных жителей.

Глава Дагестана Магомедали Магомедов немедленно связывается с Виктором Черномырдиным, который полгода назад спасал заложников в Буденновске, после чего начинает переговоры с террористами. К вечеру Радуев соглашается отпустить большую часть заложников, если ему предоставят десять автобусов и два грузовика.

Однако в Москве принимается решение, что повторять буденновский сценарий нельзя. Черномырдин замолкает и не появляется на публике. После неудачных парламентских выборов нет сомнения, что «голуби» из окружения Ельцина потерпели поражение – «ястребы» во главе с генералом Коржаковым победили. Операцией командуют глава ФСБ Михаил Барсуков и глава МВД Анатолий Куликов – они принимают решение уничтожить террористов.

Утром 10 января террористы получают запрошенный транспорт и отпускают большинство заложников из числа мирных жителей – их меняют на нескольких дагестанских чиновников и журналистов. Автобусы с боевиками и 80 заложниками в качестве живого щита уезжают из Дагестана в сторону Чечни. Когда колонна достигает чеченско-дагестанской границы, в воздухе появляется вертолет и открывает по ней огонь. Террористы немедленно разворачиваются, доезжают до ближайшего дагестанского села Первомайское и захватывают его. На их пути также оказывается блокпост, который охраняют 37 омоновцев из Новосибирска. Их террористы разоружают и берут в плен.

Жители Дагестана требуют, чтобы власти добились освобождения оставшихся заложников, а террористов отпустили в Чечню – а не штурмовали село. Вокруг Первомайского собирается несколько тысяч человек. Оно окружено военными кордонами.

13 января на телеэкранах появляется Борис Ельцин, который говорит, что никаких переговоров не будет: «Мы хотим, чтобы террористы были наказаны и выкорчеваны из чеченской земли… Операция очень и очень тщательно подготовлена. Скажем, если 38 снайперов, то каждому снайперу определена цель. И он все время видит эту цель. Когда цель перемещается, и он глазами, так сказать, перемещается».

15 января начинается штурм. Весь день вертолеты наносят удары по Первомайскому неуправляемыми реактивными снарядами. Журналисты, находящиеся в полутора километрах от села, отчетливо видят, как оно горит. Авиация и артиллерия продолжают почти непрерывный ракетный обстрел еще два дня. 17 января подключаются ракетные установки «Град» и самолеты-штурмовики. СМИ все время припоминают Ельцину его «38 снайперов». Почему именно 38? По аналогии с 38 попугаями из советского мультфильма? Окружение Ельцина уверяет, что о 38 снайперах президенту доложил глава ФСБ Барсуков. Но СМИ полагают, что президент совершенно не в курсе дела и не имеет представления о том, что происходит в Первомайском, а снайперов он просто выдумал.

Операция по «овладению селом», как называет ее официальный представитель ФСБ, заканчивается только 18 января. И выясняется, что лидеру боевиков Салману Радуеву удалось бежать, забрав с собой часть заложников из числа жителей Кизляра, Первомайского и даже новосибирских омоновцев – всего 66 человек. Точное число погибших никогда не будет установлено, оценки разнятся – от 120 до 800 человек.

Но и после этого Ельцин продолжает утверждать, что выбранная на этот раз стратегия правильная, а переговоры Черномырдина в Буденновске были ошибкой: «Упустили тогда Басаева – большая часть этой банды пришла с Радуевым сюда, в Кизляр и Первомайское».

Директор ФСБ Михаил Барсуков, объясняя на пресс-конференции, почему террористам удалось сбежать вместе с заложниками, говорит: «Мы только одного не могли рассчитать, что с такой скоростью можно ходить по заснеженному полю… Я впервые вот это встречаю, особенно когда увидел, что боевики снимали башмаки и без обуви шли…» На следующий день на первой полосе газеты «Московский комсомолец» появляется статья «Особо опасный государственный преступник. Особо глупый государственный деятель». Ее автор – Александр Минкин. В статье он требует возбудить уголовное дело против директора ФСБ Барсукова: «Если федеральная служба безопасности в руках такого человека, нет сомнения – отечество в опасности», – пишет он.

Минкин объясняет: на трупах чеченцев действительно не было обуви. Дело в том, что «у чеченских боевиков роскошное американское обмундирование, роскошные американские ботинки. И как только наш солдатик, в портянках, видит мертвого чеченца, первое, что он делает, – это снимает эти роскошные американские ботинки. Оружие потом». Когда на место прибыл директор ФСБ Барсуков, увидел мертвых чеченцев и спросил, почему они босые, ему ответили: «А это, товарищ генерал, потому что у них такая национальная особенность – быстро бегать по снегу босиком». Это директор ФСБ и рассказал на пресс-конференции.

Александр Коржаков (слева), Борис Ельцин, Шамиль Тарпищев и Михаил Барсуков

 

Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина»

У журналиста Минкина специфическая репутация среди коллег – он часто публикует сливы и прослушки. На журналистском сленге 1990-х таких называют «сливной бачок» – многие считают публикацию сливов ниже своего достоинства. Но Минкин уверен, что он таким образом отвечает на общественный запрос

Коллеги предполагают, что прослушки ему может присылать бывший первый зампред КГБ СССР Филипп Бобков, который теперь работает в группе «Мост» на Владимира Гусинского. Поэтому в скандальной статье в «Российской газете» «Падает снег» в 1994 году Минкина и назвали одним из главных рупоров Гусинского. У Гусинского после нее начались проблемы с бизнесом, а Минкин тогда подал в суд на газету и выиграл.

В 1996 году Минкин продолжает беспощадно уничтожать Коржакова и Барсукова в своих публикациях. После боев в Первомайском он пишет еще один текст: «Козлы любят стеречь капусту» о том, как генерал Коржаков зарабатывает на торговле оружием. Оппозиция сразу же начинает обсуждать бойню в Дагестане в контексте предстоящих выборов – набирающий популярность политик генерал Александр Лебедь заявляет, что власти могут воспользоваться обострением ситуации на Кавказе, чтобы «ввести чрезвычайное положение в стране и ликвидировать остатки демократии, в том числе и президентские выборы 1996 года». Коржаков действительно все чаще в неформальных разговорах настаивает на том, что июньские выборы надо отменить – и перенести на более поздний срок.