Михаил Венюков
Поземельные приобретения и уступки России за последние тридцать лет
Это последнее предложение, очевидно, находится в связи с пограничным вопросом в Джунгарии, а потому мы и перейдем теперь к его рассмотрению.
Начало второй половины XIX века застало русско-китайскую границу в северо-западной Монголии и Джунгарии в следующем виде. От Шабин-Дабаса, где начался рубеж, условленный в 1728 году, граница шла извилинами к верховьям Чуи, откуда, по вершинам Алтайских гор, к истокам Нарыма и по этой реке до Иртыша; далее вверх по этой реке, по западному берегу озера Зайсана и по линии китайских караулов, тянувшейся оттуда прямо на ют к Чугучаку. За Чугучаком линия продолжалась почти по меридиану, направляясь к северо-восточному концу хребта Джунгарского Алатау, шла по этому хребту и, после перехода нашего в 1854 году за р. Или, пересекала эту реку против устьев Чарына и тянулась вдоль этой речки до её истока из Небесных гор. Но граница эта не была утверждена никаким трактатом, а потому генерал Игнатьев, заключая пекинский договор, вставил в него условие, что на пространстве от Алтая до Тянь-Шаня государственные рубежи будут определены особыми уполномоченными. Эти уполномоченные и условились, в 1864 году, в Чугучаке, провести новую границу, причем озеро Зайсан, за исключением крайней восточной его оконечности[5], отошло все к России, а с ним и зазайсанская степь по Тарбагатайский хребет. Этим способом Россия приобрела около 600 квадратных миль, но большею частью мало куда годных степей. Приобретена была также междугорная долина Бухтармы, к заселению мало годная. На юге же от Чугучака граница хотя и была условлена по линии китайских караулов, но в действительности какими-нибудь знаками не обозначена, так как в 1865 году Джунгария была объята восстанием, и китайцам было не до разграничения. В 1871 году, как известно, мы вынуждены были оружием водворить порядок в Кульджинском округе (900 кв. миль), отпавшем от Китая и имевшем своего султана, на которого опирались беспокойные мусульмане во всех окрестных местностях. Эту завоеванную оружием страну мы, однакож, не присоединили к своим владениям, а только заняли временно, объявив китайцам, что они получат ее, когда водворятся прочно в других притяньшаньских оазисах, лежащих на пути из Кульджи в Пекин. Но с того времени прошло уже около восьми лет, а это условие не исполнено, не смотря на то, что китайцы истребили джунгарских и малобухарских бунтовщиков и стали прочной ногой в Турфане, Урумци, Манасе и других местностях по дороге из Кульджи в Пекин. В прошлом 1879 году особое посольство их, прибывшее в Петербург, успело, наконец, заключить договор о возвращении кульджинского оазиса под власть богдыхана; но как при этом с нашей стороны были выговорены условия, на которые пекинское правительство, по-видимому, не желает согласиться, то обмена ратификаций договора, а, следовательно, и его исполнения доселе не последовало. Наши замечания по этому поводу мы уже сделали выше и повторим еще раз: чем от большей части наших приобретений в Джунгарии, сделанных с 1860 года на счет Китая, мы откажемся в пользу этой империи, тем будет лучше, лишь бы в замен этого получить небольшое увеличение территории в южно-усурийском крае. Противного мнения, мы уверены, могут быть только офицеры и чиновники семипалатинской и семиреченской областей, для которых с установлением точной границы от западного конца Зайсана прямо на Хабар-Асу, Чугучак, джунгарский Алатау и Чарын закроется сфера дешевых военных и гражданских подвигов; люди же знакомые с истинным положением вещей во всей русской Азии, конечно, разделят наше мнение, тем более, что на всем протяжении Зайсанского приставства и Кульджинского округа едва ли есть и 35 квадратных миль, годных для водворения земледельческих поселений.
