Михаил Тихонов
Клан Заката. Кочевник

– Тот, которому ты голову отрезал.

– Нет. Я только пару кинжалов, взамен тех, которые в костре остались забрал, да шпагу. – Равнодушно пожав плечами, ответил Андрей. – Времени обыскивать, как понимаешь, у меня не было.

И ведь не соврал. Кулон же он не с тела снял, а в снегу нашел. Но этот факт озвучивать не стал. Отшельник тоже не все рассказывает. Точнее, много чего не договаривает.

– Да? Тогда ладно… Пойдем. – Кажется, заказчик был разочарован.

Поднявшись, отшельник быстрым шагом направился в сторону выхода. Андрею не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

Улица встретила их ледяным ветром. Гуляли прохожие, ездили коляски. Где-то далеко, виднелись странные сполохи, отражающиеся на низких тучах. Андрей прикинул, примерно в том направлении, чуть правее только, деревенька рифейцев.

Совсем некстати вспомнились блины, которыми его угощала баба Тая. Вкусные, ум заешь. Интересно, получится когда-нибудь еще вернуться в этот мир?

По сердцу резануло тоской. Найденный и тут же потерянный вновь сын, успевший повзрослеть на десять лет. Где он, как… Уходить не хотелось, несмотря на все слова Отшельника, твердившего, что находиться в этом мире опасно в первую очередь для Марка.

– Андрей, идем. Ты чего остановился? – Отшельник уже успел удалиться на десяток метров от входа, а Андрей все еще стоял, бездумно глядя на ворота лицея.

– Иду.

Андрей быстрым шагом устремился к Отшельнику. Глубокий капюшон, все эти разговоры и демонстрация сил. Трюк с видениями и ковырянием в мозгах. Андрей не знает, ожидал ли сам Отшельник, к какому эффекту приведут его манипуляции с разумом подопытного, но…

Годы тренировок. Войны. Мирная жизнь. Семья. Иришка и Марк. Все мог простить и забыть бывший вояка. Почти все… Кроме предательства. На бесстрастном лице Андрей на короткий миг промелькнула гримаса злости, но тут же исчезла, взятая под контроль силой воли.

Уже спокойный, он быстро догнал проводника и пристроился за его спиной. Мир вокруг чуть подернулся туманом. Дома стали меняться, устремившись ввысь многоэтажками, а затем исчезнув. Они шли молча, а мир менялся. Вот вырос вокруг вековой лес, а дорога сузилась до узкой тропинки, вьющейся по белому снегу. Перунова тропа.

Андрей шел. Стараясь ни о чем не думать, хотя мысли так и норовили закружить в водовороте сомнений. Как бы отшельник не пытался прятать лицо и менять голос, Андрей его вспомнил и узнал. Двадцать лет не виделись… И вот такая встреча.

Вечерело. Уже выплыла огромная багрово-красная луна, в обрамлении таких же кровавых звезд, рисующих совершенно незнакомые фигуры созвездий на черном небе. Лес исчез. Тропа вилась посреди высоких, будто оплавленных страшным пламенем, скал.

Сказки. В детстве их рассказывал отец. После, сам читал запоем. И всегда в них дорога заканчивалась мостом. Так и тут. Сперва был шум текущей воды. За очередным поворотом, разлеглась поляна, устланная зеленым травяным ковром, посреди которой несла свои воды река.

Мост. Да, Перунова тропа упиралась в каменный мост, без каких-либо дополнительных опор перекинутый на другой берег реки. Больше пятидесяти метров на первый взгляд. Там, на том берегу, виднеются дома, из труб которых тянется вверх дымок. Идеальное место. Кажется, пора…

Отшельник, видимо, успел почувствовать что-то в последний момент, но сделать уже ничего не успел. Два шага, и серебряный кинжал, в навершие которого был на скорую руку вставлен тот самый кристалл из кулона, входит ему под лопатку.

 
У реки Смородинной,
На мосту Калиновом
Одолел Кощеюшку
Добрый молодец
Но не силой
И не волшбо́ю
Только местию
Сердца чистого.
 

Глава 1

Капля холодной воды, сорвавшись с хвоинки, падает на мой нос, торчащий из-под плетенной шляпы. Но даже она не может заставить меня открыть глаза. Тем более, ничего нового не увижу. Крутой утес, с которого я свесил ноги, да быстрое течение реки внизу. Я прихожу сюда каждый день. Уже четвертый месяц. С того самого момента, как открыл глаза под сенью круглой войлочной юрты.

Живой. Прыгая со скалы, почти такой же, как та на которой я примостился, не верил в то, что выживу. Но и сдаваться человеку герцога… Нет уж. Лучше смерть… Иногда, приходя сюда, мне хочется сделать шаг в бездну, чем жить вот так… Калекой.

Не имея возможности вернуться домой. И ожидая, каждый день, что за мной придут. Шульганкорт, люди Отшельника, люди герцога, еще кто-нибудь, кто желал бы увидеть меня на костре. Хотя…

Думаю, меня давно уже похоронили. Все же, выжить после того прыжка, в бурное течение Агидели, было проблематично. Даже для здорового и не уставшего человека.

Сжимаю в ладони остатки кристалла. Острые грани осколка, втыкаются в кожу, разгоняя легкий туман в сознании. Сэсен, говорит, сотрясение у меня и что-то там с поврежденной структурой ментального тела. Не совсем понимаю, если честно. Хотя, с учетом того, что я и языка-то не знаю людей, живущих в селении, зажатом со всех сторон отвесными стенами гор, странно, что вообще могу общаться. Тут только сэсен – шаман, колдун, старейшина в одном лице – немного говорит на русском. Ни франкского, ни германского, ни каких других языков и не знает никто.

Но степень владения русским, у сэсена, скажем, не очень. Так, через пень колоду. Я, конечно, за четыре месяца-то, вроде как выучил немного наречие местных жителей, но тоже… На бытовом уровне, не более того. О высоких материях не поговоришь.

Я часто прихожу сюда. Побыть в одиночестве. Только лес, ветер, вода и обрыв. Как не утонул тогда, в холодной воде, да еще и зимой.

Не знаю. Плохо помню. Вот лечу вниз, зажмурив глаза. Удар о воду и быстрое течение подхватывает мое искалеченное тело, утаскивая вниз. Помню, захлебывался и никак не мог вдохнуть, но продолжал молотить единственной уцелевшей рукой и ногами по воде. Намокшая одежда тянула вниз, но я все равно барахтался.

Потом… Уцепился за какой-то куст, и выполз на обледенелый берег, где благополучно и отключился. Сэсен говорит, меня нашли без сознания и уже почти мертвого. Пара подростков, Нур и Ильгиз, пришли рыбки половить, а там я валяюсь. Хорошие парни, мои ровесники. Они и притащили меня в селение.

Почти месяц провалялся в юрте сэсена, пока он меня пытался вылечить. Воспаление легких, да еще и раны, дело нешуточное. Вылечил… Почти. Руку отрастить сэсен даже не попытался. Только отпилил все, что осталось после попадания фаербола. Теперь вот… Калека-инвалид.

И с головой. Старик говорит, что душа моя, оказалась заточенной в осколке Камня. Как такое вообще возможно, не понимаю. Я вроде жив, а вроде и нет. Как в сказке про Кощея. На конце иглы смерть, а игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, ну и далее по сказу…

Правда, в моем случае, все сильно короче. Смерть моя в осколке «Камня Душ», а он в моей руке. И таскать с собой, похоже теперь придется всегда. Стоит отдалиться дальше, чем на сотню метров, так сразу, будто рассудок теряю, или вовсе могу в обморок грохнуться.

Ну вот, опять подступает апатия и желания, разбежавшись прыгнуть со скалы. Засиделся я тут, пора обратно. К людям, чтоб с ума не сойти. Толку в стотысячный раз обдумывать одно и то же, если все равно решения нет.

Нет, отсутствие руки, меня не очень сильно тревожит. Тут то чего беспокоиться… Руку, хороший лекарь и отрастить заново может. Дорого, конечно, и не все лекари на такое способны, но возможно. А вот что делать с душой, заключенной в камень, точнее даже в обломок камня, не представляю совершенно.

Сэсен тоже только руками разводит. Он больше со стихиями да элементалями разными. А тут требуется менталист. Причем, не абы какой, а сильный. И знающий, к тому же. Хе-хе… Доктор, излечи себя сам, называется.

Усмехнувшись, открываю глаза и начинаю подниматься с устроенного из лапника сиденья. Камень занимает место в плетенном из тонких кожаных ремешков мешочке, висящем на шее. Это специально для меня внучка сэсена сплела. Янбике. Смешливая девчонка, с серьезными донельзя огромными карими глазами и круглым лицом под черными, как смоль, тяжелыми волосами. «Хозяйка Души». Ну, это ее имя в вольном переводе если…

Именно она все то время, пока я валялся в юрте, не в состоянии даже до ветру сходить, ухаживала за моей тушкой. Кормила, поила. Вот только что не мыла. Не положено. Все же, я как ни крути, чужой мужчина. И еще лекарства всякие тоже она делает. Сэсен, говорит, из нее отличная целительница выйдет. Травы знает, лес слышит. А вот сколько лет ей, чего-то и не знаю. Думаю, младше меня. Хотя, может и постарше. Но ненамного.

Эх… Потянувшись, еще разок оглядываю открывшийся пейзаж. Крутые скалы, над которыми плывут серые тучи, обещая скорый дождь, зеленые склоны, покрытые начавшими одеваться в листву деревьями и где-то далеко внизу, тонкая нитка реки.

Пора возвращаться в селение. Работник из меня, честно признаюсь, так себе. С одной-то рукой. Но кое-чего все же в состоянии сделать. Селяне живут бортничеством по большей части. Мед диких пчел собирают. Да скот держат. В основном лошадей и овец. Тех же коров почему-то нет. Хотя, с этим то все понятно.

Долина, в которой селение расположилось, небольшая. Верст десять в поперечнике. А со всех сторон довольно крутые склоны, где довольно сложно заготавливать сено на зиму. Лошадей можно зимой на этих склонах и пасти, как и овец. Сами себе траву выкопают из-под тонкого слоя снега. Глубоких сугробов, как я успел заметить, тут на горах практически нет. Ветром сдувает.

Само селение небольшое. Человек триста всего-то. Один из родов огромного союза племен, кочующих по зарифейским степям. Башгирды. Вообще, я раньше думал, что они все кочевники. Но оказывается, есть и те, кто в одном месте живут оседло. Правда, таких поселений мало, но есть. Мне повезло наткнуться как раз на такое. Точнее, это Нур с Ильгизом на меня наткнулись, но ладно не суть.

Уже весна… Красиво. Все зеленеет. И горы перестают быть такими хмурыми и настороженными покрываясь изумрудной порослью. Даже без солнца, все равно, гораздо приятнее смотреть на покрытые травой склоны, чем на белое покрывало без оттенков, из-под которого местами выглядывают черные, особенно на фоне снега, скалы.

Сегодня обещался помочь Нуру с конструированием ульев. Несмотря на то, что весь род занимался добычей меда, но вот ульев не было. А мне просто надоело быть никчемным, да и вообще… Самому сколачивать решетки под соты и коробки ульев, одной рукой, такое себе занятие, бесперспективное. А вот с помощью тех же Нура и Ильгиза, вполне получается.

Тут больше другая проблема вырисовалась, думается она и есть основная причина, почему именно в дуплах собирают мед, а не в ульях – острый дефицит железных гвоздей. И не только гвоздей. Даже оружие, сабли там, наконечники копий, явно оберегаются, как зеница ока. Видел даже саблю, похожую на рапиру. До такой степени сточено лезвие.

Да и обычные ножи, ничем не лучше. Если честно, для меня это странно. Вряд ли я так уж далеко от отцовского поместья успел уплыть. Утонул бы точно. Значит и до Белецка недалеко. А в Белецке заводов железоделательных много. Если правильно помню, аж до франков чугун отправляют. Но это не точно. Если честно, не вдавался в подробности. Но сам факт, что железные изделия можно купить. И не так уж дорого. Мед, допустим, подороже за пуд будет, чем даже оружие, тем же весом. Непонятно, в общем, почему такой дефицит.

Вот, кстати, а чего бы под таким прикрытием – ну, за железом в Белецк, не проведать родные места. Кочевники бывают частенько для торговли, поэтому, очередной караван, никаких вопросов не вызовет. А я с ними, как-нибудь уж замаскируюсь.

После всего случившегося, способности мои, будто и нет их совсем. На глаза главное знакомым не попасться, и все. С эмпатией, кстати, все как-то непонятно. Не то, чтобы совсем пропали способности чуять людей, а… То есть, то нету. И если вдруг проявляют себя, то потом голова, будто колокол звенит. Сэсен говорит, что это тоже связано с кристаллом как-то. В общем, нужен кто-то знающий…

Тоже довод в пользу того, что надо уже выбираться в сторону цивилизации. Не сказать, чтоб прям скучаю, но… Отец. Как он там? Наверно, с ума сходит из-за моей пропажи. Да и вообще, кто знает герцога… Вдруг и на отца покушение устроил? Стараюсь гнать от себя нехорошие мысли, но вот в душе сидит это беспокойство. Он мне хоть и не родной, но… В общем, пора возвращаться, как ни крути. И это я сейчас не только про селение, до которого мне идти еще версты две, к тому же, через невысокую гору перевалить придется. В Белецк пора. Для начала. Разузнать, осмотреться. А потом… Там видно будет.

Теперь остается только убедить сэсена в необходимости отправки каравана для торговли. Хотя, с этим думаю, срастется как надо. Все же, нужда в изделиях из железа у рода имеется. И мед, для торговли, тоже имеется.

Определенно, мое предложение должно заинтересовать сэсена. Но сперва все же придется доделать ульи, используя вместо гвоздей деревянные клинышки, которые к тому же, еще и обстрагивать надо под диаметр железного штыря, которым приходится прожигать отверстия, за неимением обычнейших сверл. Брр-р…

Мы поэтому и возимся с демонстрационным ульем уже вторую неделю. Никак доделать не можем. С таким-то набором инструментария. Эх… Может попробовать уговорить сэсена сперва на караван, а потом вернуться и все сделать как надо?

Да не, неизвестно, что получится из моей идеи. Когда я из Белецка сбегал, ситуация там была не самой спокойной, неизвестно, как сейчас. Да и в горах Приграничья, не всегда можно безопасно передвигаться. Вот хоть пример дяди Мартына взять… Пусть уж хоть один образец будет, сделанный грубо.

Воспоминания о дяде Мартыне, как-то так получилось, уводят мои мысли в сторону от построения планов. Маша… Как она там? Надеюсь, все у нее хорошо. Вряд ли к ней у кого возникнут вопросы. Она ж не менталист. Да и с такой-то охраной… Честно, после всего того, что обрушилось на меня тогда, зимой, не знаю, как к ней относится. Скучаю, это да… Как не поворачивай, а все же, она была моим другом… И выходила опять же, после первого «знакомства» с наемниками герцога.

Думая о всяком, не заметил, как почти спустился с пригорка, в небольшую ложбинку, которая тянулась до выхода из долины. Единственный путь наружу, так сказать. Там пост располагается, на котором поочередно дежурят все взрослые мужчины селения.

Отсюда не видно, из-за склона той самой горы, которую мне предстоит преодолеть, чтобы попасть в селение. Можно, кстати, и не лезть в гору, а обойти по этой самой ложбине, но получится в четыре раза дальше. Так что, лучше напрямую. Быстрее, а я и так сегодня что-то подзадержался, если верить мутному пятну солнца за плотной пеленой туч.

В конце спуска, ненадолго останавливаюсь. Отдышаться. Усталость накатила без причины. Просто, только вот шел себе бодрячком, раз и сил нет. Пот на лбу выступает и одышка, как у загнанной лошади. Тоже последствия забега зимнего. Легкие застужены были, вот время от времени и напоминают о моем халатном отношении к здоровью. Хе-хе… Сейчас то уже пореже такие приступы. А поначалу чуть не по пять раз за прогулку небольшую. Может в лекари податься самому? Дара, конечно, не имеется, но уж как-нибудь и без дара, там травами всякими, настойками, смогу людей лечить. Да и себя заодно. Вот! Точно. У меня ж и обратиться есть к кому. Янбику попрошу. Не должна отказать.

А плодотворная сегодня прогулка к обрыву выдалась-то. Сколько планов и идей в голову пришло. Даже тоска и уныние отошли в сторону. Да и, как говорит отец:

«– Запомни Марк, выхода, только из могилы не бывает, да и то, сам знаешь, если хорошего некроманта найти – решаемо. А остальное, что может произойти, всего лишь временные сложности.»

Надеюсь, с ним все хорошо… Воспоминание об отце, заставило ёкнуть сердце. Как он там? Ладно, если выгорит, дадут боги, разузнаю. Вроде отдышался, пора идти дальше.

Уже было ступил на едва заметную тропку, ведущую вверх по склону, натоптанную мною же, когда со стороны дальнего края ложбины, будто шум какой привлекает внимание. Рефлекторно поворачиваю голову, пытаясь высмотреть, что же там такое.

Но сколько не всматриваюсь, ничего не видно. Только стволы сосен тянуться вверх, качаясь верхушками. Наверно, ветер. Или белка какая. Хищного зверья, если верить тому же Нурику, в долине и не водится. Тот, что был, изведен под корень, для безопасности стада. А если и забредет какой, так тут же облаву устраивают. Помнится, с месяц назад, две недели бураны снежные мели, что из юрты не выйдешь, с ног уносит, медведь забрел. Шатун. Так тут же его и оприходовали, во избежание.

Для верности еще немного постояв, вглядываясь в заросли леса, пожимаю плечами, и все же начинаю подъем. Хотя, легкое чувство тревоги, не понять с чего, поселилось в душе. Что-то не так будто.

И чем выше карабкаюсь по тропинке, тем чувство тревоги все больше. Вроде и подъем небольшой, а с другой стороны уже и юрты селения, чуть ли не на склоне. Но вот растет беспокойство. Словно случилось что-то плохое. Пытаюсь отвлечься, на более подробное обдумывание тех мыслей, что пришли ко мне пока я на обрыве сидел, но не получается. И шаг, рискуя снова получить приступ, только ускоряю. Вот еще метров двадцать и вершина, а там и спуск к селению.

Появившаяся в прогале между сосен фигура с натянутым луком, на котором уже лежит готовая сорваться стрела, заставляет меня дернуться и оступиться. Вместо твердого скального основания, нога попадает в подгнившую кучу хвои и проскальзывает на оказавшемся под ней льду. Даже в полном здравии, удержаться на ногах довольно тяжело в такой ситуации. А уж мне-то, совершившему подъем в четверть версты, да не прогулочным шагом, а чуть ли не бегом, и вовсе из области фантастики.

Падая, вижу, как блеснув в выскочившем из-за тучи солнечном луче наконечником, стрела срывается с лука и устремляется ко мне. Время на краткий миг замедлило свой ход. Незнакомый воин, в малахае и типичной для кочевников броне из конских копыт, нашитых поверх стеганного тегиляя, спустив тетиву, медленно тянется за следующей стрелой. Черт…

Время возвращается к привычному течению. Стрела, видимо воин не рассчитывал, что я грохнусь, вжикнув над моей головой, со стуком входит в ствол сосны за моей спиной. Пытаюсь выставить руки перед собой, напрочь забыв, что их у меня всего одна. Вследствие чего, от удара левой руки по земле, проваливаюсь всем телом влево, начиная катиться вниз. Туда, откуда только что пришел. Как оказалось, это меня и спасло, потому что вторая стрела звякает о камни в том месте, где я должен был находиться, если б приземлился на две руки.

Думать, что это за тип и откуда он вообще тут мог появиться, совершенно некогда. Соревноваться со стрелами кочевника в скорости, занятие такое… Отвлеченных мыслей не потерпит. Что и подтверждает очередная стрела с черным оперением, успел рассмотреть, которая втыкается в корягу, за которую я умудряюсь нырнуть, в последний момент толкнув тело ногами в сторону.

Замечательно… Ни оружия при себе, ни способностей. А ведь намерения напавшего, разгадать совсем несложно. Судя по приветственному выстрелу. Вжимаюсь в корягу спиной, ожидая очередной выстрел. Удачно подвернулось упавшее и изрядно подгнившее дерево, в полтора обхвата. С того места, где находился неизвестный воин, меня не видно. Значит и попасть не сможет. Позицию сменить надобно. А у меня время появится, чтоб осмотреться хоть и решить, в какую сторону лучше сбежать. Вступать в схватку… Э… Вообще дурная идея в данный момент.

Ну-с, приступим… Лежу на правом боку, вытянувшись вдоль сгнившего дерева, вслушиваясь в малейший шорох поблизости, а сам глазами прикидываю, что вот до того куста шиповника, растущего рядом с валуном, вполне смог проскочить. А потом прыгнуть в небольшой овраг, с остатками снега и…

Тихое шипение, раздавшееся над левым ухом, заставляет повернуть голову и застыть, стараясь не дышать. Прямо перед моим лицом, медленно поднимается голова гадюки, размером с мой кулак, в раскрытой пасти которой с верхних клыков, начинает стекать яд…

Глава 2

Замираю, забыв даже, как дышать. Мир сузился до двух вертикальных зрачков, смотрящих на меня. Как назло, ничего вспомнить не могу, как вести себя в таких ситуациях. И вообще, все что знал о змеях, будто вылетело из головы. Только огромные холодные глаза, в которых нет никаких эмоций.

В лицее мы иногда играли в «гляделки». Два человека смотрят друг другу в глаза, и кто первый моргнет, тот и проиграл. Вот сейчас один в один ситуация. Только вместо второго человека – гадюка-переросток. И чего ей не спится? Еще ведь и снег не везде сошел. Да и прохладно для этих хладнокровных пресмыкающихся.

Про размер вообще молчу. Никогда таких больших в нашей местности не встречал. Не, ходят байки, что в горах где-то обитает огромный тысячелетний змей, который устраивает землетрясения иногда. Многоголовая и беспощадная «Аждаха». Говорят, может превращаться в красивую молодую девушку.

Но это всего лишь легенда. Да и, если правильно помню, там вроде речь про ужа идет. Или просто про очень старую змею, прожившую то ли сто, то ли пятьсот лет. Нет… Не вспомню.

Капля яда все же срывается с клыка и медленно падает вниз, чуть-чуть разминувшись с моим лицом и разбившись на мелкие брызги о тонкую веточку, пробивающуюся сквозь жухлую хвойную подстилку. Едва-едва наметившиеся зеленые листочки, тут же пожухли, скукоживаясь под действием яда и умирая. Э… Меня передернуло от мысли, что и со мной так же произойдет.

Непроизвольная дрожь прошла по всему телу и я… Моргнул, разрывая контакт взглядов со змеей, тут же сделавшей стойку в готовности к броску.

Треськ!!!

Сломавшаяся под ногой неизвестного лучника ветка, эхом отдается по лесу. Гадюка на миг замерла, реагируя на звук и я тут же выбрасываю руку вперед, пытаясь перехватить шею у самого основания головы. Под пальцами чувствуется мерзкая холодная кожа, под которой каменеют тугие мышцы змеи. Гадюка дергается в сторону, стараясь разорвать мою хватку, но не тут-то было. Понимаю, что, стоит мне разжать пальцы – я труп. Гарантировано и неизбежно. Поэтому, борясь с омерзением от прикосновений к змеиной коже и в любой момент ожидая, что она все же вырвется, лишь усиливаю хватку.

Видимо, поняв, что я ее не отпущу, змея переходит к другой тактике. Над корягой, за которой я лежу, в обрамлении из опавшей хвои и мелких веток, начинает подниматься арка змеиного тела.

Э… Ничего себе! Арка уже в мой рост, и все растет. Это какой же она длиной? Это была последняя мысль, успевшая мелькнуть в моей голове, прежде чем неведомая сила вырвала меня из моего укрытия и отправила в долгий полет, закончившийся на двухметровой елке, изрядно смягчившей мой полет. Скатываясь по веткам вниз, успеваю все же увидеть змею полностью. Метра четыре в длину, и толщиной с мою ногу… Очешуеть!

Ай! Приземляюсь на землю я не очень удачно. На какую-то палку ребрами. Ладно, хоть одежда на мне крепкая, выдержала испытание с честью, не порвавшись. Иначе насадился бы, как мотылек на булавку. Дальнейшее, наблюдаю уже со стороны.

Стрелок, на удивление, оказался с отличной реакцией. Едва перед ним возникла змея, как тут же, лук отлетает в сторону, а в его руках сверкнула серебристой искрой легкая сабля, которые так любят кочевники. Возможно, замри он, как до этого сделал я, остался б живой. Змея поначалу его похоже и не заметила, готовясь вновь атаковать меня.

Но я замер, ни жив, ни мертв, а вот неизвестный воин, почему-то решил придерживаться другой стратегии. Мелькнуло еще раз лезвие сабли, выброшенное навстречу распрямляющемуся телу змеи. Серая лента гадюки, буквально насаживается на острие, оказавшееся гораздо крепче твердого черепа и мускулистого тела змеи.

Две аккуратные ленты, еще пару мгновений бывшие единым целым, начинают опадать по бокам от воина, даже не шелохнувшегося во время атаки змеи-переростка. Ему удалось разрезать метр тела, а вот оставшаяся часть змеи начинает извиваться кольцами, корчась в агонии. Четыре метра и толщина в мою ногу? Это я прям преуменьшил… Судя по летящим во все стороны веткам и мусору, гадюка метров семь в длину точно. Такая теленка проглотит и не заметит. Брр-р… Неудивительно, что она с такой легкостью меня откинула в сторону.

Но воин, почему-то никак не реагирует на пролетающие рядом с ним кольца громадного тела. Так и стоял, с поднятой саблей, пока очередная конвульсия змеи не снесла его в сторону, оставив переломанной куклой лежать рядом выворотнем, не давшим ему скатиться вниз.

Зрелище, как в проявившимся из-за туч солнце, блестит чешуя, пуская во все стороны зайчики, завораживает. Будь я подальше от места событий, так непременно бы полюбовался. А пока… Отталкиваясь ногами, так и продолжая лежать на спине, стараюсь отползти подальше и при этом не навернуться куда-нибудь в овраг. Точно помню, где-то рядом с тропой был один, промытый весенним половодьем, но вот так сразу и не сориентируюсь, где именно.

Лишь отползя метров на тридцать от места событий, наконец поднимаюсь на ноги, озираясь по сторонам, и готовясь в случае чего, поизображать из себя пресмыкающееся. В смысле, упасть и прятаться. Стрелок-то, мог и не один быть. Но вроде пока никого не видно. Только вот какая-то тяжесть в душе появилась, будто случилось непоправимое.

Все же, возвращаться на тропу, после случившегося, я не тороплюсь. Всерьез рассматривая вариант подняться напрямую. Но есть одно «НО» – тропа переваливает вершину в самом удобном месте. Во всех других местах, придется карабкаться по отвесным склонам. Будь у меня целыми обе руки, особых проблем не возникло бы. Вот только…

А, чего уж там… Есть еще вариант вернуться и через ложбину выйти на пост у входа в долину. При здравом размышлении, оставляю, как запасной вариант. Неизвестный стрелок пришел по тропе со стороны селения. А значит, на посту есть шанс нарваться на неприятности, которые я могу и не пережить.

Еще напрягает эта гигантская змеюка. Вдруг поблизости где-нибудь собрат ее ползает. Упасите боги. Тяжело вздохнув, не переставая крутя головой во все стороны, прячась за деревьями короткими рывками направляюсь в сторону недавней схватки. Если можно эту короткую сшибку так назвать.

Тело змеи вроде уже перестало агонизировать, насколько могу судить с моего места. Да и воин лежит, не шевелясь у того же выворотня, к которому его отбросило ударом. Рискну.

К змеюке, хоть она уже окончательно затихла, все же не решился сунуться. Ну ее к черту. Никогда с такими тварями не сталкивался, и не хочу. Хотя, любопытно, не скрою. Но нет.

Осторожно, но все же умудрившись пару раз упасть, поскользнувшись на спрятавшихся под опавшей листвой льдышка, приближаюсь к стрелку. И едва сдерживаю приступ тошноты. Хотя, стало понятно, почему, убив змею, он даже не попытался отстраниться.

Яд… Похоже, гадюка успела брызнуть на него скопившейся жидкостью. На лицо стрелка было страшно смотреть. Кожа расползается лоскутами, обнажая сочащуюся сукровицой плоть, а местами даже и кости видны. Жуть жуткая… А уж когда представил, что меня ждала подобная участь, так совсем поплохело чего-то…

Стрелок так и лежит, вытянувшись в струнку и сжимая свою легкую сабельку, в посиневших руках. Надо же, не выпустил. С одной стороны, он хотел меня убить, но с другой… Никому не пожелаю такую смерть…

Смотреть было невмоготу, поэтому усилием воли отведя взгляд, уже было направился к тропе, до которой и осталось всего ничего, когда полустон-полухрип заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Изумленно поворачиваюсь в сторону звука и понимаю – стрелок еще жив. Неподвижен, без лица, но жив… Хотя, насколько помню действие яда гадюки, это ненадолго. С учетом размеров, думаю счет идет на минуты, но не более часа.

Стрелок затих. А потом снова хрипло втянул воздух. Черт… Ну не жилец он, не жилец… Да и я не лекарь. Противоядия не смогу сделать. Почему же не могу уйти, бросив его умирать? Думаю, он бы точно не стал меня жалеть.

Так и стою, глядя, как умирает неизвестный воин. Добить, избавить от мучений. Наверно, будь я на его месте, желал бы этого. Но чем? У меня же даже оружия нет никакого… Если только…

Взгляд падает на саблю, зажатую в руке стрелка. Обычная такая сабелька, в Белецке на рынке такие продаются. Может даже и эта оттуда же. Простая рукоять, обмотанная тонким кожаным ремешком, чтобы не проскальзывала. Даже гарды нет. Единственное отличие, это то, что серебристое некогда стальное лезвие, сейчас перепачкано кровью змеи, перекрасившись в багрово-черный цвет.

Разжать пальцы, сведенные судорогой, да еще и под аккомпанемент хриплого дыхания, оказалось не так уж и просто. Да еще и моя эмпатия совсем некстати включилась, окатив волной чужой безысходности, боли и жгучего желания все это прекратить. Так паршиво стало, что даже злиться начал.

Злость немного разогнала хмарь упадничества и чуть прочистила мозг, готовый уже сдаться. Мне все же удалось разжать пальцы стрелка. Ударом ноги. И лишь когда они чуть-чуть разжались, все же выдернул саблю.

Но вот нанести «удар милосердия», как-то… Жутко. Одно дело, убить в схватке. А вот так… Практически беззащитного и недееспособного. Разумом понимаю, что для него это благо, но не поднимается рука и все тут.

Выдыхаю, и все же наношу удар, целясь чуть левее грудины, стараясь не попасть в ребра. Силы одной руки не хватает, чтобы пробить толстый тегиляй. Лезвие застревает в стеганной ткани. Да что за черт!

Злясь и нервничаю, наваливаюсь на рукоять всем телом, не заметив, как из-за пазухи выскочил мешочек с кристаллом. Наконец, лезвие проходит оказавшуюся необычно прочной, броню и погружается в тело стрелка, даря ему покой.

Последний хрип, спазм тела и меня будто молния ударила, заставив волосы дыбом встать. Пару мгновений, а после, лезвие сабли чуть засветилось странным красно-зеленым сиянием, потекшим через сжатую руку к груди, прижимающей навершие, и собираясь в полупрозрачный клубок, центром которого оказался мешочек с кристаллом…

Волна жара, обдает мое тело, грозя сжечь, но тут же уходит, оставляя лишь легкое уютное тепло да чуть покалывающие иголки в венах. Да и сияние, мгновенно раздувшись до шара, величиной с юрту сэсена, тут же сжимается втягиваясь в мешочек с осколком кристалла.

Даже испугаться не успеваю, как все уже закончилось. Стою посреди леса, сжимая в руке саблю и пытаясь понять, что же это такое было-то… Отрешенно перевожу взгляд на тело стрелка и… Вместо него, только кучка серого пепла, повторяющего контуры тела. И все… Ни одежды, ни даже костей не осталось. Только вот сабля, которую я держу…

На всякий случай, я даже поморгал, но ничего не изменилось. Находясь в полнейшей растерянности, напоследок кончиком клинка все же поковырявшись в пепле, побрел в сторону тропы, уже даже не следя за обстановкой вокруг. Слишком сильное потрясение на мою бедную, слегка нездоровую голову. Погруженный в это отстранённое состояние, добрел тропы, умудрившись не споткнуться ни разу.