Михаил Нестеров
Направление главного удара
3
17 августа, среда
Гарри попал в точку, когда получил от Бриггса результаты сканирования компьютера Рут, и порадовался своей оперативности.
– Кретин! – обозвал он Эмиля Линге. Летчик-любитель был первым в списке, с кем общалась Рут, как посредством электронной почты, так и по мобильной связи. Эмиль буквально сыпал сообщениями. Несколько посланий оказались весьма ценными. «Икар» отрапортовал своему отцу, проживающему в Лейдене: «На твой день рождения приехать не смогу – улетаю в Испанию. Там у меня назначена встреча с Рут».
На Линге было собрано порядочное досье еще и по той причине, что он оказался в центре кокаинового скандала. Сидя в удобном кресле, Капано слушал обстоятельный доклад Сида Бриггса.
– В 1999 году Эмиль Линге, тогда еще владелец «Сессны», находился под подозрением в контрабанде наркотиков. Он попал в поле зрения сотрудников мобильного подразделения наблюдения, которые отслеживали связи британских наркоторговцев с голландскими. Когда он не появился на очередной встрече с английскими партнерами, оперативники сделали румпельный вывод: он либо супершпион, почувствовавший запах жареного, либо полный болван.
– Что значит «румпельный»?
– Команда «право на борт» означает поворот судна влево. Как сравнение противоположностей.
– Ты беседовал с оперативниками?
– Разумеется, – подтвердил Сид. – Как бы то ни было, но Эмиль продал свой самолет и купил сыроварню.
– Продал самолет и купил сыроварню? Похоже на анекдот.
– Похоже, – согласился Бриггс. – С той поры – прошло шесть лет – Линге ни разу не видели в Лондоне. А в Голландии ему предъявить нечего. Там он может скупать легкие наркотики мелкими, средними и большими партиями.
– И какой же вывод ты сделал? Кто он, этот Эмиль Линге?
– Он супершпион-кретин, – дал характеристику Бриггс, – и как две капли похож на твоего Томаса Реймана. Некоторые сайты, к которым обращался Эмиль, несли в своих названиях английское слово dive. Глагол to dive – значит нырять, прыгать вниз, погружаться.
– Спасибо, что напомнил.
– Но Эмиль знает еще один английский термин – дайв-сайт – место погружения. Знает и рэк – затонувший объект, а также название объекта – «Оракул». Он знает больше нашего.
– Черт возьми, версия Реймана подтверждается. С золотом или без золота, но «Оракул» покоится на морском дне, и от этого факта никуда не уйти. Маленькая компания голландцев на пути к затонувшему объекту, – покивал Капано. – Ты прав, они знают точное место его затопления.
– Очень маленькая компания, – подкорректировал Бриггс. – Перехваченные сообщения указывают лишь на самого Эмиля Линге и его подругу Рут Небенфюр. В своей миссии они продвинулись ненамного – пока что Эмиль подыскивает водолазов. Может быть, нашел таковых, назначив встречу с подругой на испанском курорте. Я говорю об инструкторах подводного плавания.
Гарри еще раз перечитал перехваченное сообщение:
«Дорогая Рут! Я нашел отличное место для наших переговоров и забронировал номер в отеле «Берег мечты». Наш номер 10. Можешь приезжать в Каталонию хоть завтра. Ты легко найдешь эту гостиницу. Туда тебя довезет любой таксист. Но я тебе советую взять частника. Эмиль».
Этот факт не мог не беспокоить Капано. Он легко представил, как Линге вводит инструкторов в курс дела. В работу включалась сводная сестра геометрической прогрессии: 2 человека – это 11 человек, 3 – 111, и так до бесконечности, единички-палочки устанешь рисовать.
– Пока их двое, нужно избавиться от них, – сказал Капано. Он работал в управлении британской контрразведки, которая никогда не стремилась создать у себя собственный спецназ, – для захватов террористов используются подразделения Специальной авиадесантной службы. Физическим устранением занимались спецагенты и мобильные отряды наемников.
Работая в отделе противодействия терроризму, Гарри всегда имел под рукой такой отряд и секретных агентов. «Солдаты удачи» выполняли приказы спецслужб, но доказать их причастность к последним было невозможно.
Размышляя над этим делом (Гарри назвал его просто – «Оракул»), он сделал ставку на отряд, который поначалу занимался тем, что отслеживал студентов из мусульманских стран, поскольку они представляли собой объекты вербовки экстремистами. Наиболее склонных к вербовке студентов порой находили мертвыми в мусорных баках, прикрытых газетами, а в них можно было прочитать: «Мы не можем вышвырнуть их из страны только потому, что они мусульмане».
Наемники не упоминались ни в одном документе, будь то главная регистратура или регистратура для временных досье. Деньги им платили не из бюджета, который в этом году перевалил за миллиард долларов, а из секретных фондов казначейства.
Во главе отряда наемников стоял бывший флотский офицер Сергей Соболь. Он проходил службу в роте спецназа «Комаччио» и был специалистом по борьбе с разведывательно-диверсионными группами. В спецотряд он попал из королевской морской пехоты, пройдя полный курс по программе командос в учебном центре в Лимпстоне. А в Британию попал, когда ему не было и двадцати.
Гарри позвонил Соболю и назначил встречу в пабе «Кучер и кони».
4
Высокий, сухопарый, в очках в неизменной золотистой оправе, одетый в деловой костюм светлых тонов, Капано походил на кого угодно, только не на разведчика. Более плечистый Соболь был похож на спившегося офицера и ни на кого более.
Гарри усмехнулся шутке Софи, обозвавший благоверного «хреновым оборотнем», и непрозрачному намеку Соболя: «Вот если бы у меня были деньги…» – и заказал пиво.
– Давно не видел тебя, Сергей, – снова улыбнулся Капано.
Соболь молча кивнул и неторопливо прикурил трубку.
– Здесь не курят, – напомнил Гарри.
– Пусть мне запретят, – скупо отозвался морпех.
Они встречались в этом пабе второй раз. Под голоса вечно возбужденных футбольных фанатов здесь можно было без опаски говорить на любые темы. Сегодня, 17 августа, снова обострился вопрос, касающийся переговоров «Челси» с «Лионом». Капано поймал себя на мысли, что он не в пивной, а на дикой бирже, где заключаются бешеные сделки. Полупьяные, бритоголовые, раздетые до пояса брокеры выкрикивают баснословные суммы: хозяин «Челси» выложил за двух игроков почти сто миллионов долларов! С ума сойти…
Гарри понял одну вещь: будь у него хоть капля сомнений, ее бы перемололи круглые, как колеса, нули восьмизначной суммы. Ее швырнули с экрана телевизора и попали точно в Капано, взбивая в его итальянской груди коктейль из зависти и злости. Пожалуй, он впервые испытал вкус жгучего напитка под названием «Шанс».
«Либо все, либо ничего?» – спросил он себя и покачал головой. Вопрос так не стоял. Он останется при своих, если дело с немецкой субмариной не выгорит. Во всяком случае, он постарается. Его запросы в управления и отделы не останутся без внимания всевидящего руководства. Гарри уже нашел причину, которая, одевшись в версию, удовлетворит его шефа. В крайнем случае, ему придется отчитываться перед «серым кардиналом» – так называли начальника службы внутренней безопасности Вуди Стэнфорда.
– Ты верно заметил, мы давно не виделись, – голос Сергея Соболя вернул разведчика в реальность.
– Но я отметился переводом на твой банковский счет, – парировал Капано.
– Те восемьсот фунтов давно кончились. Есть работа?
– Нужно съездить в Испанию. Отбери пару человек, завтра я приготовлю на их имена документы прикрытия, авиабилеты, деньги. Клиентов двое – Эмиль Линге и Рут Небенфюр. Они остановятся в отеле «Берег Мечты». Номер комнаты установлен точно. Для твоих людей я забронирую номер в туристическом центре. Никаких исторических и культурных памятников: отель, пляж, бассейн, ресторан, ночная дискотека.
– Я не собираюсь покупать этот курорт. Денег у меня наберется разве что на ящик прибрежной гальки. Что дальше?
– Эмиль Линге прилетит на собственном самолете. Его подруга, скорее всего, воспользуется авиакомпанией.
– Этот Линге… – диверсант сделал паузу… – он богатый клиент?
– Не переусердствуй, Сергей, и не заводись. Мне нужно, чтобы он и его подруга замолчали раз и навсегда. Но перед этим ответили на один-единственный вопрос. Меня интересуют точные координаты «Оракула».
– Координаты «Оракула»? – Соболь громко почесал небритый подбородок. – Да, я запомнил. Значит, Эмиль незажиточный парень.
– Нет, он не богат. Раньше он баловался контрабандой наркотиков, потом завязал и открыл бизнес в Эдаме.
– В Голландии?
– Да. После тебе придется съездить туда и забрать из дома Рут Небенфюр кое-какие документы. Возможно, часть бумаг хранится у Линге. Опять же возможно, что бумаги они прихватят с собой. Это и предстоит выяснить на месте.
– Я понял. – Соболь скосил глаза на недовольного бармена и громко спросил: – Тебя что, воротит от табачного дыма?
– Нет, – быстро ответил бармен, столкнувшись с холодным взглядом рослого клиента.
– Принеси еще пива. – Сергей выбил трубку в пустой стакан и сдул дым, словно держал в руках только что отстрелявшее ружье и готовился к очередному выстрелу. Он перевел взгляд на собеседника. – Мне кажется, поездками в Испанию и Голландию дело не ограничится.
Капано напустил тумана:
– Надеюсь на это, Сергей, очень надеюсь. Кстати, ты давно не погружался с аквалангом?
– Смотря куда, – хрипло рассмеялся Соболь. – Запоминай. – Он придвинулся ближе к собеседнику. – В Испанию поедут двое: Пол Дэвис и Марк Теренс. А я с берегов Темзы посмотрю, что из этого выйдет. Они возьмут и мой паспорт, проштемпелюй его испанской визой на всякий случай.
– Ты стал осторожным, – недовольно скривился Капано.
К этому времени по телевизору начали передавать блок мировых новостей.
Бенедикт XVI отправился в первую зарубежную поездку.
У Хиллари Клинтон появилась соперница.
– Тоже мне новость, – хмыкнул Соболь.
«Это прокурор одного из округов Нью-Йорка», – внес коррективы ведущий теленовостей. Он говорил о появлении на политической сцене малоизвестной фигуры. Сергей снова понял это по-своему:
– Билл запачкал прокурорское платье, молодец, Билл!
Покинув авиасалон в Жуковском, российский президент вертолетом перебрался на аэродром в Чкаловском, где на четыре часа стал членом экипажа стратегического бомбардировщика Ту-160.
– Я всегда был осторожным. – Сергей, отвечая на вопрос собеседника, кивнул на телевизор. – В отличие от некоторых моих земляков. – Он допил пиво и встал из-за стола. – Пол и Марк будут ждать тебя возле станции «Педдингтон». Они подъедут на сером «Астоне». Он похож на пиджак, о который вытерли ноги, так что не ошибешься.
– А что будешь делать ты? – выплеснулось из Гарри недовольство.
– Вспоминать, как пользоваться дыхательным аппаратом. Пока что своим. – Соболь демонстративно и хрипло задышал и закашлялся. – Знаешь, иногда надоедает гасить окурки в собственной блевотине и просыпаться в этом дерьме. Пока, Гарри, и привет родителям. Они еще не сменили адрес?
– Нет, живут все там же, в Букингемском дворце.
Капано не забыл этой шутки, которой они однажды обменялись. Сейчас ему было откровенно не до приколов.
Глава 3
КЛИЕНТ
1
18 августа, четверг
…Далеко внизу плескались воды Бискайского залива. Двухместный самолет шел курсом точно на Бильбао. В сотне миль от морского порта он, согласно флайт-плану, возьмет направление на Барселону и сядет на поле международного аэропорта.
Эмиль представил свою крылатую машину со стороны. Насыщенного красного цвета с голубоватым регистрационным номером под форкилем и типовым названием – «Сэвэдж», она парит над облаками – легкая, как птица, недосягаемая, как стрела, красивая как внезапная молния, опоясавшая ночное небо. А он повелитель этих трех сил, и за стеклом прозрачного, как воздух, фонаря виден за многие мили.
Под капотом, вдоль которого скользил взгляд пилота, затаилась его смерть. Она приближалась к нему с каждым оборотом винта…
Настроение у него было превосходное. Он снял гарнитуру – наушники с микрофоном, открыл перчаточный ящик и выбрал из коллекции лазерных дисков сборник Барри Уайта. Вставив его в деку бортовой магнитолы и врубив полную громкость, Эмиль вздрогнул: вслед за коротким и насыщенным органным вступлением в салоне грянули, проникая через каждую клетку, мощные басы. Затем Эмиля накрыла волна дрожи – на сей раз от неповторимого, сочного голоса Уайта. Он пел с небес: «Ты первая, ты последняя, ты – мое все». Казалось, ритмичная музыка добавляет оборотов шестицилиндровому двигателю, и легкомоторный самолет с каждым мгновением делает переход к иному, более стремительному типу.
Переход – это транс, и Эмиль испытал его на себе в полной мере. Почему только сейчас? Ведь все знакомо – и приличная высота, и громкая музыка, которую он слушал так, как если бы находился за рулем «Феррари». Это ощущение усиливалось тем, что взгляд пилота скользил вдоль ярко-красного капота, за которым бесновался воздушный винт; тем, что он сидел в спортивном кресле с удобной спинкой и заголовником, был пристегнут широким ремнем безопасности. Он находился в кабине, исполненной в стиле «Авро-Линкс» 1930 года, отчего сравнивал себя с Роланом Гарросом.
Эмиль часто летал над Ла-Маншем, и в этот раз его путь лежал через пролив. И всегда Эмиль явственно ощущал, что с высоты полета одно крыло его «Дикаря» касается берега Англии, а другое – Франции. Ни с чем не сравнимое удовольствие. «Гарантированное удовлетворение» – как раз сейчас темнокожий певец начал эту песню, а пилот подпевал ему на приличном английском. И даже покачал крылом, накрывшим большую часть фонаря.
Он улетал от Рут, в то же время спокойный полет приближал их встречу. Эмиль запланировал встретить девушку на правах некоего собственника: в испанском отеле ему все знакомо, а для Рут – все в новинку. Она удивлена, а он почти безучастен. Он хотел поймать ее на этом контрасте, походившем в его воображении на разность вкусов. Чтобы не кивать и не соглашаться хором, не выглядеть первобытной парочкой. Все так, если бы не одно «но»: Рут боялась «Дикаря». Она лишь раз посидела в кабине, уперев взгляд в панель из красного дерева, и сравнила самолет с ракетой с отстреливающимися крыльями.
Сейчас место пассажира пустовало как никогда. Эмиль был готов взять обратный курс, лишь бы Рут согласилась на это короткое путешествие.
С Рут он познакомился в мае позапрошлого года в Харлеме на концерте органной музыки. Эмиль положил глаз на стройную брюнетку и начал знакомство с арифметики: пробежав глазами по сводам главного нефа базилики, он заявил: мол, у органа пять тысяч труб. Сейчас то вступление вызвало чувство неловкости, тогда же оно казалось натурально целесообразным. Задавить Рут цифрами у него не получилось. Он помнил ее ответ: «Похоже, тысячи труб скорбят по Франсу Халсу, он захоронен здесь». Эмиль поймал себя на мысли, что они думают одинаково. Вечером того дня, когда они, голые, лежали на кровати и остывали под шампанское, Эмиль мужественно ответил: «Будь у тебя пять тысяч труб, я бы прочистил их все!»
Он никогда не тяготел к истории, особенно к сравнительно недавней. Тем не менее документы предпоследнего года Второй мировой, которые он откопал в библиотеке Рут, втянули его в свои сети. Ему показалось, что он читает документальные выдержки и сводки из увлекательного романа. Это ощущение было настолько сильным потому, что он сам себя представил главным героем. Все так. Он, Рут, их взаимоотношения, мир и время, вращающиеся вокруг них, превратились в недостающие страницы воображаемого романа. У него появилась уникальная возможность своей рукой восполнить значительные пробелы. Насытить их духом романтики, приключений. Он настолько увлекся, что не замечал нахмуренных бровей подруги, не брал в расчет ее досадные слова о том, что их отношения охладели. «Как так!» – недоуменно восклицали и его брови. Как так, когда в груди нет и капли стужи, разве что в мыслях, которые порой текли по прямому руслу холодного расчета. Мороза им добавляла классика: «Простейший способ освободиться от власти золота – это иметь его в избытке».
Прямо по курсу самолета обозначилось жемчужное ожерелье из небольших островов. Эмиль живо представил себя хозяином этого маленького архипелага, мысленно проложил от одного острова до другого дамбу – не что иное, как взлетно-посадочную полосу. Он делает разворот и идет на посадку. Шасси касаются бетонки, и самолет в формате «старт – финиш», пробежав сотню метров, останавливается в самом настоящем раю. Отчаянного пилота встречает безоблачное небо, солнце, розовые скалы, пальмы, зелень полевых цветов и море. И конечно же, Рут…
Сквозь шум мотора и грохот музыки прорезался короткий, как вспышка молнии, звук. То разлетелся бракованный фланец. Винт вырвало вместе с обтекателем, разорвало топливопровод. Редуктор заперхал шестеренками и перемолол их в своем железном брюхе. Эмиль непроизвольно дернул штурвал, руль направления отозвался резким поворотом в обратную сторону. Самолет завертело с такой силой, что не выдержали крылья. «Дикарь» падал, теряя на ходу стабилизаторы и рули высоты. Пилота вжало в спинку сиденья. Он мертвой хваткой вцепился в штурвал, который уже не реагировал на манипуляции летчика и превратился в элегантный держатель. Когда не выдержали кронштейны крепления крыла, обезображенный самолет ушел в глубокое и последнее пике. Он с невероятной скоростью ударился о воду и разломился на мелкие части. Удар был такой силы, что тело Эмиля стеклось в спортивный костюм и бесформенной медузой пошло на дно.
Катастрофа случилась в ста двадцати милях от испанского берега. Диспетчеры ничего не поняли, когда на их радарах вдруг пропал самолет, летевший в барселонский аэропорт. А жизнерадостный летчик, пару раз выходивший в эфир, больше не подавал сигналов.
2
Испания, 19 августа, пятница
Рут никто не встречал… Кроме хозяйки отеля – красивая смуглолицая женщина лет двадцати пяти, – поздоровалась с ней на испанском: «Буэнас тардэс!» Сказала именно «здравствуй», а не «готовься отстегивать на каждом шагу». Она с первого мгновения произвела на Рут благоприятное впечатление. Для нее клиент был человеком, а не записью в регистрационной книге. Именно так поняла голландка, заглянув в темные глаза улыбчивой Лолиты, одетой в длинный жакет и прямую синеватую юбку.
– Да, я немного говорю по-испански, – ответила она на вопрос владелицы «Мечты» и едва не спросила: «Где Эмиль?» Рут пребывала в недоумении: почему Эмиль не встретил ее. Последнюю неделю он провел в Эдаме. Он нервничал и повторял одно и то же: «Кто-то вышел на след нашего „Оракула“. И первым предложил сократить встречи. У него имелся порядочный список из опытных водолазов, которые искали временную или постоянную работу. Сведения о них он черпал в основном из Интернета. Главная трудность – он не имел возможности проверить их на благонадежность. И успокаивал Рут: «Я сумею узнать больше при личной встрече с каждым».
Их кампания походила на рядовое строительство: закладка одного камня, другого… Но основа предприятия – поиск затонувшей субмарины.
– Номер на мое имя забронировал Эмиль Линге. Вы не знаете, где он?
– Он останавливался у нас на три дня, потом уехал. Мы ждали его вчера…
«Ждали… Очень мило». Девушка покачала головой.
Она успела осмотреться, прежде чем окунулась в прохладный холл гостиницы. Пятьдесят номеров. Рассчитана на восемьдесят постояльцев. Отличный пляж, бассейн, магазин, ресторан, бар, собственный дайв-центр – в общей сложности на пятнадцать клиентов один инструктор подводного плавания.
Подводное плавание…
«Черт тебя возьми, Эмиль, где ты!» Рут почувствовала себя одинокой, даже больше – покинутой. Эмиль оплачивает номер, назначает встречу и задерживается минимум на сутки. Бросает ее в незнакомой стране, язык которой был знаком Рут исключительно по работе в музее.
Она прикинула сумму, которую взяла с собой, и спросила Лолиту:
– Вы принимаете к оплате кредитные карты? У меня Visa и трэвел-чеки.
– Да, конечно. Что-то не так? – Хозяйка гостиницы заметила беспокойство клиентки.
– Нет, все в порядке.
– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Отличный выбор – вид на море.
Служащий отеля – высокий и красивый парень с длинными светлыми волосами, – подхватил ее дорожную сумку и сказал что-то странное:
– Ваш образ – это моя ахиллесова пята, на которую я постоянно наступаю.
– Что?
– Во-ло-дя! – раздельно и требовательно, но с улыбкой остановила его Лолита.
Первым делом Рут приняла душ. Накинув фирменный халат отеля, она вышла на балкон. Со второго этажа пляж и море выглядели заманчиво, и только. В другой ситуации Рут пришла бы в восторг от неповторимого пейзажа этого на удивление спокойного каталонского уголка.
Одевшись, Рут спустилась в ресторан, где для нее был накрыт отдельный столик. Она отказалась от мясного, заказала овощной салат и красное вино. Ресторан был расположен в тени просторного пассажа, откуда открывался вид на пляж. Около десятка отдыхающих нежились под вечерним солнцем. Две дамы средних лет перенесли стулья в воду и наслаждались нескончаемой игрой волн.
Рут закончила ужин в тишине, думая о своем. Она не решалась позвонить Эмилю по сотовому телефону, ориентируясь на его осмотрительность, которую впору назвать опасливостью. Она даже последовала его совету – не поехала в отель на такси, а с трудом найдя на вокзальной площади частника. Тот подвез Рут на синем «Рено» и не взял с попутчицы денег.
Она снова увидела Лолиту. Было немного странно видеть хозяйку отеля в купальном костюме – бюстгальтер с тугой эластичной лентой под высокой грудью и стильные трусики-шорты. Этим облачением она словно подчеркивала: рабочий день уходил вместе с солнцем, а она, урвав его ускользающие лучи (может быть, лучшие для нее самой), отдалась и им, и морю.
Лолита оттолкнулась от края высоких мостков и, по-спортивному погасив брызги, вонзилась в накатившую волну.
Красиво, грустно улыбнулась голландка. Она позавидовала Лолите. Она работает и живет в одном месте. Нет, просто живет, поправилась Рут. В этом дорогом отеле она свободна от инородных взглядов, которые несправедливо, наверное, но по-житейски честно лишь скользили по ее стройной фигурке. Она достигла того, о чем мечтала сама Рут и к чему в последнее время подталкивал ее Эмиль: подняться из океанской пучины совсем другим человеком. Нырнуть в очистительные воды и вмиг переродиться – это ли не мечта.
Рут мысленно возвратилась с берегов Балеарского моря на берега Северного, в день позавчерашний, когда она получила электронное послание Эмиля…
Она спустила ему это бестактное «можешь приезжать». А можешь и не приезжать. Можешь остаться дома и любоваться унылым видом из окна своего харлемского дома.
Пока она не планировала обзавестись семьей или, по крайней мере, ребенком. По дому можно будет передвигаться на цыпочках – чтобы не разбудить чадо. Так она себя по-детски и настраивала: ребенок будет спать, пока не научится ходить. Хорошо бы придумать детское питание путем внутривенного впрыска. Обычно в этом месте девушка прерывала себя, не находя продолжения и откровенно признаваясь себе, что ее натурально несет в неизвестном направлении.
Три месяца назад Эмиль заинтересовался старыми документами. Глаза у него загорелись, подметила девушка, но охладело в другом месте. Рут прямо заявила ему об этом: «Ты приходишь для того, чтобы принять холодный душ. У тебя в крупных морщинах не только твой лоб». Девушка указала глазами на его южную точку. А взгляд любовника походил на вздох: «Ах, ты об этом…»
Потом явился еще один заинтересованный. Томас Рейман нервничал, вытирал ладони о штанины брюк. Он походил на шпика, проходящего курс реабилитации после тяжелой болезни.
И глаза у него бегали. Он не сразу остановил их маятниковый ход, словно не знал ответа на вопрос, откуда он узнал адрес правнучки Небенфюра. Что-то пробормотал об Интернете, где можно найти любого человека.
Вот и пришел тот день, когда под нее просунули лом и стали выворачивать прошлое ее семьи, в попытке увидеть очертания субмарины.
Но только два человека знали, где нашел вечный покой немецкий «Оракул»: Рут и Эмиль Линге.
