Михаил Михайлович Сердюков
Канатная дорога
Эрика
Дмитрий оказался славным парнем. Он глубоко мыслил и увлекал своими идеями. Я провалилась в него. Он не говорил – он пел. Его слова были тягучими и сладкими, как мед. Кажется, даже парень справа увлекся им. Дмитрий рассказывал про свою жизнь, любимые книги, про путешествия и личный дневник. Сказал, что богатые люди думают на бумаге. Мне понравилось это выражение. Он объяснил это тем, что мысли материальны и если их научиться раскладывать по полочкам, как книги в библиотеке, то к ним будет быстрей доступ. Он рассказал о своем паломничестве в Индию, экспериментах с сознанием в Амстердаме и про голодовку на шаманском острове Ольхон. Я была в шоке от того, сколько он всего пережил. Мне нечего было ответить ему, поэтому я лишь молчала и улыбалась. А он все говорил и говорил. Кажется, и горы слушали Дмитрия. Он так раскрылся, что захватил все внимание. Он будто слился с реальностью и стал ее голосом. Будто он серфер и поймал волну. Его несло вперед, как недавно меня нес мой сноуборд. Я подруливала телом, а Дмитрий подруливал своими мыслями.
Он рассказывал что-то из своей жизни, но казалось, что он говорил и о моей. Мне представлялось, что он говорил обо всех жизнях всех людей. Я никогда такого не встречала. Дмитрий был как свежий ветер после душного воздуха в квартире моей бабушки. Дмитрий освежал. Он словно забирал все переживания и, отфильтровывая их, возвращал в виде чистой росы, без примесей. Слушая его, я не заметила, как канатная дорога ожила и мы оказались на верхушке горы.
Дмитрий
Я чувствовал себя рок-звездой. Я горел, и мое пламя обжигало Эрику. Ах, Эрика, что за чудесное имя у такой девушки! Ее красота захватила меня, я стал ее рабом. Ее вовлеченность в мои рассуждения обещала мне страстные объятия и жадный секс. Эрика утонула во мне, я захватил ее внимание, и раб стал повелителем. Я понимал это по тому, как она меня слушала. Она не шевелилась. Эрика замерла и не издавала никаких звуков. Даже парень слева от нее не двигался. Я стал королем вечеринки. Я ни о чем не думал, я серфил волну. Свой внутренний настрой. Я поймал что-то, и стоило мне подумать что, как я тут же бы споткнулся. Это напоминало первую езду на велосипеде: я, не зная как, словил равновесие и теперь мне нельзя было его потерять. Я выиграл внутреннее сражение и чувствовал себя Александром Македонским, захватившим весь мир. Все мои мысли о Свете улетучились, словно этих проблем и не было вовсе. Будто это происходило в другой жизни, не со мной.
Я смотрел в черные глаза Эрики и видел свое отражение. В нем я сидел расправив плечи, я был героем, победившим дракона, а она – моей Златовлаской. По щелчку пальцев весь мир преобразился, точно Бог разукрасил мою черно-белую жизнь во все цвета радуги. Света никогда меня не слушала, а Эрика слушала так, как будто мои слова были словами самого Господа Бога.
Эрика
Мы вышли из кабинки и молча встали, держа свои сноуборды. Вокруг нас была суета. Ирка и Саша неподалеку наблюдали, как мы смотрим друг на друга. Мы не знали, что делать. Расставаться или побыть вместе хотя бы еще одно мгновение. Я хотела остаться, и Дмитрий, кажется, тоже. Мы хотели этого, это желание висело в воздухе. Мы были как разнополярные полюса магнита. Между нами была притягивающая энергия, ее никто не видел, но она тянула нас друг к другу. Меня больше не влекли покататушки на доске. Я хотела слушать Дмитрия. Я хотела остаться с ним. Побыть наедине. Настроение изменилось, и вместо экстремальных спусков меня интересовал мужчина старше меня больше, наверное, чем на десять лет. Дмитрий взрослей меня на целую жизнь.
Его голубые глаза изучали мои. Он стал таким уверенным, словно того скованного человека в кабинке подменили. Или это подменили меня? До входа в вагончик я контролировала свою жизнь и получала все, что только хотела. Я манипулировала Васей. Я убедила Сашу и Ирку поехать со мной в горы. Я умела управлять людьми, но взгляд Дмитрия почему-то говорил мне, что с ним такой номер не пройдет. Вся моя уверенность разбилась о железный настрой Дмитрия. И мне это нравилось.
Вокруг нас было шумно. Крутились механизмы канатной дороги, доносились разговоры прохожих, вдалеке играла музыка – скорее всего, в небольшой забегаловке, где продавали чебуреки и чай. Мы стояли неподвижно. Дмитрий решал какую-то задачу. Я очень хотела, чтобы он пригласил меня к себе в номер гостиницы. Чтобы окна выходили на горы. Мне рисовалась картина, как мы лежим в белой постели и целуемся. Моя бурная фантазия захватывала меня. Я не могла быть логичной. Я просто хотела близости с ним. Я желала, чтобы он овладел мной. Со мной никогда такого не было. Это желание возникло слишком быстро. Я потеряла голову. И все это из-за красивых речей Дмитрия.
Дмитрий
Мы были как разнополярные полюса магнита. Между нами была притягивающая энергия, ее никто не видел, но она тянула нас друг к другу. Я это чувствовал.
Мы медлили. Медлила Эрика. Медлил я. Мне захотелось бросить доску прямо здесь и пойти ко мне в гостиницу. У меня был потрясающий номер с видом на горы. Я хотел лечь в постель с Эрикой и прижаться к ней так крепко, чтобы она почувствовала, как бьется мое сердце. Я захотел слиться с ней. Стать одним целым. Мне казалось, что все это время я играл в любовь, в отношения, а на самом деле искал лишь Эрику. Эта встреча полностью рушила любую логику. Втюриться так быстро было невозможно. Влюбиться без памяти. Стоять и молчать. Смотреть на нее, не отводя глаз. И желать лишь одного – стать единым с ней. Две половины нашли друг друга. Это были мы. Я и Эрика.
Когда я предложил пойти ко мне, Эрика не думая согласилась. Мое тело сжалось от возбуждения. В области паха стало тепло. Мне нужны были прикосновения. Я хотел трогать Эрику. Я предложил спуститься на канатке. Она согласилась. Хорошо, что мне не придется демонстрировать свои навыки катания.
Вниз мы ехали вдвоем. Мимо нас проезжали забитые людьми кабинки. Все стремились на склон, а мы с Эрикой – с него. Все хотели испытать драйв от скорости, а мы с Эрикой хотели драйва от любви.
Эрика
Дмитрий словно читал мои мысли. Между нами точно была связь. Он озвучивал все, о чем я думаю. Это была магия. Когда он предложил пойти к нему в номер, я не думая согласилась. Это был нонсенс. Я еще никогда так быстро не соглашалась пойти к мужчине домой, но Дмитрий, он был каким-то особенным. Я помахала рукой Саше и Ире, которые не отводили от нас взглядов. Они всё поняли. Мне стало немного не по себе. У меня же был парень, и они знали о нем, но желание оказаться в объятиях Дмитрия захватило меня, и я забила на то, что́ обо мне подумают друзья. Мне стало все равно. Такое притяжение бывает, наверное, раз в жизни. Раз в целую жизнь. Я должна была попробовать это влечение на вкус. Я должна была испытать его. Я же живу один раз, и, даже если все кончится плохо, неважно: это опыт. Опыт единственное, что дается человеку, и ни в коем случае нельзя его профукать. Так я думала. Я не хотела жалеть ни о чем. Я же была экстремалка. Я не случайно люблю щекотать себе нервы – так мне удается уловить жизнь, мгновение, которое постоянно ускользает. Я хотела застыть в существовании, замереть в нем. Я всегда была тут, но забывала об этой магии, и только что-то дерзкое напоминало мне о том, что я жива.
Люди могли покрутить у виска, назвать меня прошмандовкой – это не имело значения. Это лишь их головная боль. Я тут ни при чем. Я хотела свободы. Я хотела быть в гармонии с миром, а не против него. И если я что-то почувствовала к Дмитрию, то почему бы не окунуться в это? Разве такой шквал эмоций я испытываю к каждому? Нет. Я не испытывала такого даже к Васе. Может, Вася – это ошибка? Как еще я могу узнать, что́ он для меня значит, не попробовав все предложения, не прожив опыт? Только познакомившись с многообразием, можно выбрать что-то одно. Свое.
