Михаил Атаманов
Серый Ворон. Книга 2. Дорога к рыцарству
– Не проще. И вообще, хочу заметить, насосов в Эрафии пока что не изобрели. Да и водонапорных башен тоже. Может, они и есть где-нибудь у механиков дварфов в подземельях, но у людей таких технологий нет. Кроме Академии Магии только во дворце правителя есть проточная горячая вода, там тоже на магии всё устроено.
– Понятно, только вот арбалет тут причём? Думаешь, его украсть могут?
Фея резко остановилась, закрыла глаза и потёрла пальцами виски, словно отгоняя внезапно проявившуюся головную боль. Потом пожала плечами неуверенно.
– Вот так взять и украсть вряд ли, хотя ученики разные встречаются, за всех сказать не могу. Но устроить какую-то глупую шутку – это обязательно. Спрячут его, чтоб хозяин потом месяц искал, или наложат заклинание постоянного промаха. Ты помнишь шкуру варга, что Серый мне подарил?
– Конечно, помню. Я, кстати, голову варга давно выкинул – она испортилась и вонять мерзко начала.
– Так вот, что только с этой шкурой не вытворяли соседи со старших курсов! И спрятали её магией, я два дня искала потом, пока заклинание рассеивания чар не догадалась в библиотеке найти и выучить. Оказалось, что шкура просто в моей комнате на стене висела на самом заметном месте. И заговорили шкуру – она стала иногда шевелиться и реветь страшным голосом. А потом один шутник, когда мы с девчонками днём на занятиях были, сделал так, чтобы шкура бросалась на входящего в комнату и обнимала когтистыми лапами. Я вошла вечером и чуть со страха не умерла!
Я, представив себе такую картину, весело рассмеялся и уточнил:
– А разве двери у вас не запираются?
– Запираются. Но, Пузырь, если я уже на первом курсе могу открыть простой засов волшебной палочкой, то представь возможности старшекурсников! Их обычные двери и стены не останавливают: если не откроют замок магией, так телепортируются сквозь стену! Более опытные парни и девчонки столько придумывают разных хитростей, чтоб подшутить над первокурсниками, ты даже не представляешь! Оживающие предметы, голоса из стен, призраки и фантомы, самозавязывающиеся в узел рукава на нашей форме… Я уже столько насмотрелась этих магических шуточек за свою недолгую учёбу, что удивить меня трудно. Мою соседку Кару они так достали своими приколами, что она однажды настоящую огненную ловушку поставила на входе в ванную, когда мыться пошла, – теперь один парень с третьего курса лысым ходит, пока волосы заново не отрастут. А мы со Свелиной вообще изловили адепта девятого, ты только представь, курса! Это же почти квалифицированный волшебник, без пяти минут магистр какой-то ступени. А туда же, полез устраивать нам в комнате какие-то хулиганские фокусы.
– И как же вы изловили этого девятикурсника? – удивился я.
– Проше некуда. Мы после предыдущих фокусов с прыгающими по комнате жутко хохочущими тапочками и растущими прямо на каменных стенах грибами неприличной формы поставили ведро с водой сверху на дверь. Конечно, ловушка не ахти, но мы и ждали кого-нибудь попроще. А этот осторожный был – в сфере невидимости и с заклинанием неслышного шага двигался. Но приоткрыл дверь и получил ведром по голове! Мы сидели в комнате, готовили уроки, вдруг слышим грохот. Оборачиваемся – туча брызг, и мужик падает на пол, постепенно проявляясь из невидимости.
Так что даже в собственной спальне или закрытой ванной комнате нельзя быть уверенной, что рядом никого нет. Поэтому для сохранности арбалета его лучше не оставлять в Академии Магии. Возьми его с собой в дорогу!
* * *
Мы до вечера гуляли по паркам внутреннего города. Ленка говорила, что ей влетит за пропущенные занятия, но всё равно ни в какую не хотела отпускать меня. Мы договорились, что я при первой же возможности буду возвращаться в Холфорд и видеться с ней. На прощание у ворот Фея поцеловала меня и пожелала удачной дороги.
Возвращаться в казарму я не стал. Вместо этого пошёл в дом на окраине, который штурмовал вчера вечером вместе с ребятами и где заночевал. Хозяйка меня сразу узнала и очень обрадовалась. Я сказал ей, что беспокоился за неё и решил проверить, всё ли нормально, и не возвращались ли ассасины. Заодно предложил посторожить её дом до утра. Старушка обрадовалась и угостила меня вкусным ужином, а затем постелила диван в комнате на втором этаже. Вообще, это оказалась очень добрая и отзывчивая женщина, только очень уж болтливая. Она без умолку о чем-то рассказывала – про свою молодость, про соседей, про жильцов, про недавние события на рынке… Я в свою очередь во всех красках расписал ей сегодняшний бой на Арене. Старушка жадно ловила каждое моё слово. Можно было не сомневаться, что завтра она перескажет всё в подробностях соседям, и не один раз. Я на всякий случай поинтересовался, слышала ли она про замок Древний Брод, но это название она слышала впервые.
Спал я беспокойно, даже несколько раз среди ночи просыпался с мыслью, что пора вставать и торопиться в дорогу. С самыми первыми проблесками рассвета я оделся и ещё до утренней побудки вошёл на территорию полка. Серафим уже давно не спал. Он успел позавтракать и собрать наши с ним вещи в дорогу. Я поинтересовался, как обстоят дела с нашим увольнением, и Серафим постарался успокоить меня:
– В целом, справился. Но оклад за последние дни нам не дадут. И, надеюсь, ты не успел привязаться к своему коню? Его держали в стойлах полка, кормили казённым овсом, за ним ухаживали конюхи. Как оказалось, он теперь числится за четвёртым полком, и забрать его никак не получится. В полку тоже не глупые люди – понимают, что мы очень спешим и не можем тратить время на всю эту бюрократию. Мне прямо намекнули: хотите по-быстрому оформить увольнение – оставляйте скакуна.
– Это подарок друга! – возмутился я. – Я готов заплатить за его содержание, но это мой конь!
В душе я понимал правоту доводов Серафима, но обида душила меня, и поэтому я готов был идти на принцип и спорить, доказывать, скандалить.
– Есть ещё вариант, – предложил Серафим, не сумев убедить меня. – Ты можешь оставить вместо коня арбалет. Сержант, да и сам капитан, откровенно восхищались этим оружием.
– Арбалет лучшего друга? Ни за что! Я лучше оставлю коня, – сразу решил я. – Коня я ещё себе найду, а вот такой арбалет – единственный во всей Эрафии.
– В таком случае сдаём на склад казённое обмундирование и пойдём прощаться с ребятами, – предложил мне напарник.
Проводить нас собралась целая знакомых. Нас хлопали по плечам, желали успехов на новом месте, давали какие-то советы. Даже вечно хмурый и недовольный капитан вышел в такую рань на плац и обнял меня:
– Прости уж меня, старика, если чем обидел. Давно в полку не было настолько способного новичка, как Пётр Пузырь, – смелого, сильного, честного. Сынок, я и строг был к тебе, потому что ты был лучшим. Вот и сейчас мне грустно, что полк теряет способного десятника, и одновременно я радуюсь за тебя. Как ни крути, слуги герцогов живут лучше, чем мы – обычная городская милиция. Но не забывай свою первую армейскую школу и, как бы твоя жизнь ни сложилась, всегда держи тот высокий уровень, который ты здесь показывал.
Прощание вышло трогательным и тёплым. Я отдельно пожелал успехов Сухому – этот миниатюрный юноша был назначен десятником вместо меня и должен был набирать заново людей в свой десяток. С первыми лучами солнца мы с Серафимом вышли из ворот казармы и направились к Северным воротам города.
От одного из приезжих торговцев мы узнали дорогу к замку Древний Брод. Оказалось, что это старое гнездо дворянского рода Кафиштенов – даже не замок, а скорее небольшая крепость на берегу одного из притоков Стреминки, почти на самой границе с территорией остроухих эльфов. Добраться до замка Древний Брод можно по северному тракту – идти пару дней прямо, а потом у деревни Комарьё свернуть направо, следуя указателю. На проселочной дороге ориентиром будут служить старые развалины эльфийского города, миновав которые, ещё через полдня мы доберемся до нужного замка.
Пройдя сквозь Северные ворота, мы ступили на широкий мощёный тракт, уходящий вдаль, насколько хватало глаз. Серафим огляделся, окликнул паренька на проезжающей мимо телеге и попросил подвезти. В повозке лежал босоногий, несмотря на холод, грузный бородатый мужик в заношенной и многократно залатанной рубахе почти до колен и грязных протёртых штанах. Он был изрядно пьян и спал на слое сена. Лошадкой правил его сын – длинноволосый паренёк примерно моего возраста, в несуразных, закатанных штанах и рваной кожаной куртке на голое тело, с громадным фингалом под левым глазом. Царственным жестом парень указал нам на место у себя за спиной, чем мы сразу же и воспользовались. Оказалось, что нам по пути, так что до самого вечера можно было с комфортом ехать. Я сразу же улёгся на слой свежего сена и блаженно закрыл глаза. Осеннее яркое солнце напоминало всему живому, что до зимы ещё далеко. В пронзительно синем небе несколько клиньев журавлей обучались слётанности перед длительным путешествием в тёплые края. Телега убаюкивающе подрагивала на камнях и выбоинах дороги. Я и не заметил, как задремал.
Проснулся я уже в сумерках. Мы двигались по узкой просеке в густом лесу. Серафим и травил селянам одну из своих баек, которых он знал в огромном количестве и способен был рассказывать бесконечно. Солнце уже село за горизонт, а мы, похоже, собирались заночевать прямо в лесу.
– А, проснулся, – добродушно рассмеялся Серафим. – Ну, ты и мастак, проспать весь день! Значит, ночью дежурить первым будешь. Когда остановка?
– Сейчас удобный съезд с дороги в лес найдём, и нужно будет костер развести и поужинать, – ответил ему паренёк.
Мы переехали через неглубокий ручей и свернули в сторону заметной с дороги полянки. Парень слез с облучка, пару раз присел, разгоняя кровь по затёкшим ногам, подвернул волочащиеся по земле брючины и начал распрягать лошадь. Его отец, на ходу спуская штаны, побежал в кусты по нужде.
– Ты собери хворост и разведи костёр пока, – обратился Серафим к парню. – А мы с Петром нормальных дров нарубим.
Я спрыгнул с телеги и тоже пару раз присел, разминая ноги.
– Возьми арбалет и палатку, – сказал мне Серафим. – А то, кто этих селян знает? Может, сопрут наши вещи и уедут без нас. Потом ищи их по всем деревням.
Находящийся в паре шагов от него парень, конечно же, прекрасно слышал эти слова. Но обижаться не стал, лишь презрительно хмыкнул. Серафим тоже прихватил свою сумку и, взяв топорик в руку, направился глубже в лес. Хоть я и посчитал опасения друга напрасными, но спорить не стал и, забрав свои вещи, пошёл за ним.
Мы углубились в лес метров на сто, как вдруг мой товарищ резко сменил направление и значительно ускорил шаг. Я едва успевал идти за ним.
– Отдохнул? Выспался? – спросил он меня внезапно.
– Да вроде, – ответил я, не понимая, к чему он клонит.
– Хорошо, что отдохнул. Нам сейчас нужно бежать изо всех своих сил. Бежать быстро и долго, если хотим остаться в живых.
– Бежать? Почему? – удивился я.
Но мой друг не стал отвечать, он уже ломанулся в лесную чащу. Я поправил поудобнее рулон палатки, закинул вещмешок на спину и помчался догонять. Куда мы бежим? От кого? Я старался не думать об этом. Серафим был гораздо опытнее меня и всегда поступал разумно. И сейчас, похоже, тоже не шутил. Он мчался изо всех сил, мне пришлось поднажать, чтобы не отставать.
Эх, спасибо надо будет сказать при случае школьному учителю физкультуры! Да и потом в полку на тренировках нас заставляли бегать с полной нагрузкой. Так что сейчас я держался молодцом – давно наступила темнота, а я всё не сбавлял темп и не останавливался ни на секунду. Пот стекал струями по шее и спине, ветки хлестали меня по лицу, а я всё бежал, не теряя спину Серафима из вида. Хотя, как ни пытался, не мог его догнать. Нас отделяло всё то же расстояние примерно десять-пятнадцать метров.
Перед нами возникла огромная поляна, или скорее заросшее болото. Но мой друг не стал обходить топь и по грязи напрямик направился через поляну туда, где опять начиналась стена тёмного леса. На этом топком лугу я наконец-то смог его догнать. Серафим лишь мимолётом взглянул на меня и продолжил упорно месить грязь, продвигаясь всё дальше вперёд. Мой друг явно выбился из сил – потный, раскрасневшийся, он едва волочил ноги от усталости, но с прежним упорством бежал вперёд.
– От кого мы убегаем? – едва смог выдохнуть я свой вопрос.
– Не сейчас… до той опушки дойдём… там всё объясню, – таким же прерывистым голосом ответил мне друг.
Я собрался с силами и последние метров двести пробежал по открытой местности единым рывком. После чего без сил рухнул на слой пахучей хвои. Через секунду рядом со мной упал Серафим. Мы долго не могли отдышаться, не то что начать разговор. В конце концов, Серафим сел на хвою, оглядываясь на болото. На залитой светом двух лун Эрафии серебристой траве чётко отпечатались цепочки наших грязных следов.
– Что ты знаешь о смертельных обманщиках? – спросил меня наконец Серафим.
– О ком? – не понял я.
– Вот деревенщина! Смертельные обманщики, люди-маски, метаморфы…
– Метаморфы… – кажется, Фея когда-то рассказывала о чём-то подобном. – Это какие-то монстры, обитавшие в Эрафии? Кажется, они принимали облик съеденных ими людей.
– Обитавшие… Ну да, я тоже давно про них не слышал. Как маги ловушки против них понаставили вокруг городов, так метаморфы почти что вымерли. Наверное, молодёжь уже считает их чем-то вроде страшилок из детских сказок. А вот во времена моего детства это был реальный ужас. Если вдруг обнаруживали обглоданное тело жертвы смертельного обманщика, то бежали прочь со всех ног. Ужас был вполне объясним, так как одной жертвой чудовище никогда не ограничивалось. Смертельному обманщику нужно питаться каждый день, и при всём богатстве выбора – птица, скотина ли деревенская, лесная дичь – он всегда выбирает людей. И скотину сожрёт, конечно, если другой добычи не осталось, но пока рядом живут люди, хищник будет охотиться именно на них. Хитрые, коварные, принимающие любой облик. И не убиваемые честной сталью – только магией или магическим оружием.
– Ты заметил в лесу смертельного обманщика? – спросил я, начиная всерьез пугаться.
– Заметил. Только не в лесу, а намного раньше. Ты спал, когда телега проезжала через лесное кольцо вокруг Холфорда. А наши селяне босоногие, думая, что и я задремал, достали из-под сена тонкие деревянные обручи и надели себе на головы. А потом сняли, когда мы лес проехали. А я не дремал, только делал вид. Но наблюдать за ними стал внимательнее и заметил несколько странностей. Они весь день ничего не ели. И в телеге не было даже намёка на еду. Странно – они в дорогу даже сухарика с собой не взяли? И они весь день между собой не разговаривали – странно ведь, правда?
– И всего-то? – удивился я. – Как-то маловато доказательств. У меня, между прочим, тоже голова болела, когда я в первый раз проехал через лесное кольцо вокруг Холфорда. Хорошо, что я задремал в этот раз, а то опять бы по мозгам долбануло заклинанием. И если кто-то часто ездит, может, и придумал способ, как отвести это мерзкое заклинание, которое в мозгах роется. Серафим покачал головой:
– Неубедительно как-то. А насчёт остального?
– Ещё проще. Отец заработанные на ярмарке деньги пропил, всё до последнего медяка. И на еду денег у них не осталось. А сына побил за то, что тот не отдавал монеты. Вот они и не разговаривают между собой.
– Всё у тебя просто как-то получается, Пётр. Как будто я на ровном месте испугался! А я ведь весь день чувствовал их голодные взгляды на себе. Понимал, почему им не нужны котомки с едой – мы их еда. Знал, что они нас могут убить в любой момент, и даже понимал, почему не убивают. Они осторожные, не хотели на дороге нападать, где их могли увидеть. Понимали, что мы никуда от них не денемся и намного надёжнее завезти нас в лес и там тихо прикончить. Хотя уверен, если бы они догадались, что мы их раскусили, то прикончили бы нас в момент. У нас ведь даже не было шансов отбиться от них – ни магического оружия, ни знания магии. Ни-че-го! Но не знаю, как убедить тебя в своей правоте!
Я подтянул усталые ноги и присел, положив сумку под голову.
– Не надо ни в чем убеждать, Серафим. Я тебе просто верю. Как ты думаешь, мы от них оторвались?
– Надеюсь. Они ведь не должны были сразу понять, что мы сбежали. Подождали какое-то время, пока мы с дровами вернёмся. А когда догадались, мы уже были далеко. Хотя метаморфы очень упорные, хитрые и коварные. В детстве я слышал, что стая метаморфов может много дней преследовать добычу, подкарауливать у выхода из защищенных магией мест, выманивать хитростью. Причём бывало, что других людей они даже не трогали, пока не разберутся с выбранной ранее жертвой. К тому же эти двое голодные. Они обязательно пойдут по нашему следу. Так что отдохнём чуток, и опять побежим куда подальше.
– Может, уже не бежать, а просто идти? – поинтересовался я, массируя пальцами гудящие от усталости мышцы ног.
– Нет. Бежать. И прямо сейчас, – изменившимся тоном произнёс Серафим, глядя куда-то вдаль. – Не вставай резко и не выходи из-за кустов! Они нас почти догнали.
Я в ужасе оглянулся назад. И сначала ничего не заметил. А потом обнаружил преследователя – на фоне большого лунного диска над лесом описывала круги странная птица – не то гигантский орёл, не то ящер. Присмотревшись к ней, я понял, что это не ящер. Это был тот самый паренёк-селянин, только вместо рук у него выросли огромные перепончатые крылья.
– Он сейчас долетит до болота и увидит наши следы. Бежим! – бросился глубже в лес Серафим.
* * *
Это была кошмарная бесконечная ночь. Мы мчались в темноте по лесу, спотыкались о коряги, падали, снова вставали и бежали вперёд. Временами, когда сил уже совсем не оставалось, мы отдыхали несколько минут, потом вставали и продолжали движение.
– Хоть бы дождь пошёл! – молил Серафим богов Эрафии. – Дождь смоет следы, и мы сможем уйти от преследователей.
Но дождём и не пахло. Сквозь прорехи в кронах изредка виднелось звёздное небо без единой тучки. Рек и ручьёв также не встречалось. Наоборот, местность постепенно повышалась, болотистые участки остались позади, стал встречаться высокий папоротник.
Я вновь и вновь прокручивал в голове варианты действий. Боевая магия отпадает – я не маг, Серафим тоже. Магического оружия у нас нет. Точнее, у меня в сумке имеется арбалет Серого, он вроде магический. Но к нему, как на зло, нет ни единого болта. Огонь? В сыром лесу в одно мгновенье развести костер не получится. Хотя отбрасывать такой вариант не стоило – если найти много сухого валежника, то можно попробовать. Но пока оставалось только бежать и бежать вперёд.
Силы иссякали, мы перешли на быстрый шаг. Лицо саднило от глубоких царапин и попавшего на кожу сока растений. Злобные осенние комары устроили настоящий пир, и отмахиваться от них не было уже ни сил, ни желания. Наступило какое-то отупение – я не чувствовал боли от ушибов, не чувствовал ног и рук, просто двигался и двигался вперёд. Сколько мы сможем ещё пройти, пока не рухнем окончательно? Об этом не хотелось даже думать. Как мы поймём, что опасность миновала? Может, преследователи уже давно отстали, а мы будем бежать, идти и ползти, пока сами себя не загоним окончательно? А может даже, нам только примерещилась опасность?
Слева, в отдалении, в однообразной гуще леса появился какой-то просвет. Мы повернули в ту сторону. И едва не покалечились или даже погибли, в последний момент остановившись на краю высокого обрыва. Справа и слева был такой же крутой обсыпающийся склон. А под нами…
Бывает лес, даже очень густой и тёмный, страшный и обширный. А бывает Вечный Лес. Именно так, с большой буквы. То, что перед нами именно Вечный Лес, я понял сразу. Внизу, под нашими ногами, простиралось бесконечное чёрное море колоссальных по высоте деревьев. Вечный Лес меня страшил – своей бескрайностью и неисследованностью. По нему, говорят, можно бродить сотни дней, не встретив ни одного разумного существа, вокруг будут лишь миллиарды деревьев и самые жуткие монстры из ночных кошмаров. Заблудиться там проще простого, а потом лишь вопрос времени, когда тобой закусит какая-нибудь лесная тварь. Нет, не хочу я туда идти. Лучше попытаться вернуться обратно к дороге…
Сверху раздалось хлопанье огромных крыльев, и донёсся глумливый голос:
– Куда это вы так спешите? Мы ведь ещё не поужинали!
Я обернулся – на огромной высоте над деревьями парил парень. Он взмахивал своими огромными, как у летучей мыши, крыльями, а его глаза светились в темноте. Монстр издал пронзительный свист, от которого заложило уши, и через несколько секунд из глубины леса прозвучал такой же мерзкий звук ответа. Они нас выследили! Нужно бежать в Вечный Лес! Я обернулся к Серафиму, но того уже рядом не было – с криком мой спутник спрыгнул с обрыва и побежал по круто уходящему вниз склону. Через секунду я последовал за ним.
Прыжок в темноту, ушедшее в пятки сердце, мгновение полёта и удар по ногам. Я помчался вниз. Главное, не упасть! Как я ни противился силе тяготения, моя скорость только возрастала. Если не смогу затормозить, то споткнусь и расшибусь насмерть!
Не смог затормозить. Споткнулся. Покатился вниз. Бесконечные кувырки и новые синяки по телу. Моё падение с горы прервалось в вонючих мокрых кустах. Просто чудом я не разбился. Я не мог поверить, что остался жив. Руки? Ноги? Целы! В голове стоял звон и стрекотание, я попытался привстать, но тут же рухнул – ноги заплетались, а рюкзак зацепился за ветки.
– Пузырь, ты где? – раздался приглушённый голос из-за кустов. – Ты цел там?
– Кажется, цел, – неуверенно ответил я. – Запутался в ветках. – Сейчас помогу. Ух, и я тоже застрял. Влип в какую-то гадость. Паутина, кажется. Сейчас отцеплюсь, а ты пока заберись поглубже в кусты, чтоб тебя с воздуха не заметили.
Я наклонился подобрать лежащий на земле рулон палатки и… резко остановился. По брезенту полз красный паучок размером с ноготь, с чёрными продольными точками на спине. Ещё парочка таких же насекомых бежала по веткам куста на уровне моего лица. Я мгновенно вспомнил, где уже видел раньше таких пауков: в огромной паутине, когда мы с обозом шли в Холфорд. Только тут я с ужасом сообразил, что стрекотание, которое я слышу, это вовсе не звон в ушах после падения. Это звуки передвижения тысяч и тысяч пауков где-то совсем рядом в огромной паутине. Паутине?! Серафим сказал, что запутался в паутине!
– Серафим, ни в коем случае не шевелись! – прокричал я, уже не прячась. – Сейчас я помогу тебе освободиться из паутины. Я выхватил нож, скинул лезвием ползущее у меня по плечу мерзкое насекомое и стал пробиваться к другу через кусты. Только бы успеть! Нога зацепилась за что-то в темноте. Неужели я тоже влип? Ни секунды не колеблясь, я произнес заклинание света. Белый и такой успокаивающий шарик яркого света поплыл у меня над головой. Вокруг сразу посветлело. Так и есть, к брючине прилипла белая нить толщиной миллиметра в два. Нож в момент ликвидировал эту помеху.
Я шел, раздвигая ветки, по пути перерезав ещё с десяток белых нитей. Серафим послушно стоял без движения. Его нога плотно прилипла к большой паутине. А по телу деловито сновали уже десятка полтора красных паучков, выпуская новые нити и обматывая ими моего друга. А вокруг… Все кусты были увешаны белыми сетками, в которых сновали мириады восьминогих тварей. Я перерезал преграждавшую дорогу паутину и подошёл к Серафиму. Первым делом стряхнул с него ядовитых насекомых, раздавив их сапогом. И принялся срезать опутывающие друга нити. После того, как я сумел освободить его правую руку, прилипшую к телу, Серафим выхватил нож и принялся срезать сковывающую его паутину.
– Ах, вот вы где, неблагодарные! – раздалось сверху.
Паутина резко дёрнулась – это метаморф на большой скорости влип в сеть над нашими головами. До него было всего метра два, я отчётливо разглядел оскаленную полную загнутых зубов пасть. Как по команде, тысячи паучков устремились к источнику колебания паутины. Мы стали свидетелями удивительного зрелища – с первой же секунды метаморф сообразил, во что вляпался, испуганно заголосил и стал быстро меняться. Видимо, опасность громадной паутины метаморфу была хорошо известна, и тактика борьбы с бесчисленными насекомыми у этих хищников была отработана. На моих глазах одежда парня вросла в тело, страшная голова втянулась, за ней втянулись ноги и огромные крылья, насколько это позволила облепившая паутина. Деревянный обруч выпал из исчезнувшей одежды метаморфа и покатился по земле, остановившись рядом со мной.
Я подобрал этот странный деревянный круг и опять взглянул наверх. Над головой в паутине застыл мерзкий монстр, чем-то напоминающий морского ежа. Шарообразное, покрытое толстой бронёй тело, из которого во все стороны торчали сотни подвижных гибких отростков. Каждый из отростков жил своей жизнью – извивался, ловил и тут же пожирал стекающихся со всех сторон паучков. Кажется, метаморф побеждал, он без видимых усилий справлялся с прибегающими к нему насекомыми и запросто успевал поглощать их. Кроме того, из тела монстра показалось несколько заострённых лапок-резаков, которыми он принялся срезать паутину вокруг себя. Через минуту он освободится и рухнет прямо нам на головы.
– Пётр, не зевай, срезай скорее паутину, и бежим отсюда! – крик Серафима привёл меня в чувство.
Я с удвоенной энергией принялся за дело, и Серафим смог вытащить ногу из липкой ловушки. Мы подхватили свои вещи и, осторожно перешагивая через белые плети, стали пробираться к кустам. Над моей головой раздался визг боли – метаморф откинул один из зубастых отростков. К отпавшему от основного тела извивающемуся в конвульсиях гибкому отростку прицепилось несколько мелких насекомых. Через пару секунд визг повторился, и ещё один отросток отпал, оставшись висеть в паутине.
– Пауки впрыскивают яд в тело жертвы, и метаморф откидывает укушенные конечности, чтоб яд не попал в тело! – вслух поразился я.
– Похоже на то, – согласился Серафим. – Но метаморф всё равно победит. Смотри, он тут же отращивает новые конечности взамен утерянных.
– Я думаю, победят насекомые, – не согласился я. – Ведь эти мелкие паучки – не главное оружие этой колонии. Вскоре подойдут пауки покрупнее.
Как бы в подтверждение моих слов из темноты примчались сразу два крупных паука размером с футбольный мяч. Их появление резко изменило соотношение сил – метаморф не мог прокусить хитиновую броню крупных пауков, они же раз за разом впивались челюстями в мягкие конечности жертвы. Визг метаморфа звучал уже непрерывно, откинутые отростки один за другим сыпались на землю или же повисали в паутине. Монстр изо всех сил боролся за свою жизнь – он отращивал всё новые и новые хищные конечности, а также увеличил число бритв, которыми разрезал паутину, но не успевал освобождаться. Уже и по телу метаморфа стали ползать десятки мелких паучков, наматывая всё новые и новые нити. К тому же паучий яд, кажется, всё же просачивался – движения метаморфа становились всё медленнее и медленнее.
Я не стал досматривать окончание этой неравной битвы и вслед за Серафимом обошел паутину и углубился в Вечный Лес. Ещё долго позади был слышен слабеющий визг метаморфа, но вскоре и он затих. Мы удалялись всё дальше от опасного места, и я очень надеялся, что второй метаморф не станет нас преследовать.
– Погаси свет, дурень, – ругнулся идущий рядом со мной Серафим. – Весь лес знает, что мы тут идём.
Я поспешно развеял заклинание. Шли мы долго, но в какой-то момент, не сговариваясь, привалились к уходящему в неведомую высь стволу дерева. Тут же обнаружилась небольшая яма, вымытая дождями среди корней. Мы забрались туда и завесили тканью палатки вход в наше логово. Сон накатился моментально.
* * *
Проснулся я от чувства голода. В дорогу я ничего из еды не взял – понадеялся, что мы будем ночевать в какой-нибудь цивилизованной гостинице, но никак не в лесу под корягами. Стараясь не шуметь, открыл свой рюкзак. Внутри нашлись только сухари, но грызть их всухомятку было совершенно невозможно – горло пересохло, страшно хотелось пить. Нужна была вода, очень нужна была вода.
Я позвал Серафима, но тот не просыпался, тяжело дыша во сне. Всё его лицо было покрыто потом, глаза глубоко ввалились. На шее же я заметил огромный сочащийся гнойник размером почти с мой кулак. По-видимому, паук всё же смог впрыснуть свой яд. Я сосредоточился и положил ладони на эту распухшую шишку. Золотистые тёплые искорки стали стекать с кончиков моих пальцев и исчезать в гноящейся ране. Лечебной магией паладинов я владел пока что слабенько, но это всё же лучше, чем ничего. Через минуту рана уменьшилась втрое и покрылась засохшей кровяной коркой. Серафим задышал ровнее и приоткрыл глаза.
– Спасибо, Пётр. Но, к сожалению, это не единственный укус. На спине под одеждой есть ещё пара, и один на правой ноге возле колена. А у меня, как на грех, в сумке не оказалось противоядия. Да и восстанавливающих здоровье эликсиров у меня осталось только два пузырька из пяти. Три пришлось этой ночью выпить – чувствовал, что иначе мне ещё до наступления утра придётся общаться с богиней смерти Мораной. Нужно скорее искать лекаря, иначе паучий яд сделает своё дело.
Я быстро собрал свои вещи, закинул на спину сумку Серафима, помог другу вылезти из ямы. Куда идти? С ужасом я понял, что не представляю, с какой стороны мы пришли ночью. Ориентироваться в этом сумрачном лесу было совершенно невозможно – уходящие ввысь стволы со всех сторон выглядели одинаково, солнца не видно. Произнеся молитву богине судьбы Фаэтте, я наугад выбрал направление и зашагал туда. Серафим заметно хромал на правую ногу, но старался не отставать.
Куда мы шли? Я понятия не имел. Знал одно – оставаться на месте было нельзя, так как моему другу срочно требовалась помощь опытного лекаря. Под ногами пружинил густой ковёр перепрелых листьев и мха, в изобилии росли грибы самых невероятных видов и расцветок. Вот только, к сожалению, ни одного знакомого мне вида съедобных грибов не встречалось. Лес, если можно назвать лесом бесконечное сумрачно-зелёное поле огромных уходящих вверх колонн, был сырым и туманным. Но ни родничка, ни озерца нам все не попадалось.
Пить хотелось всё сильнее с каждым пройденным километром. И если у меня лишь пересохло в горле, то у Серафима уже полопались в кровь губы. Его мутило, он всё чаще падал, нарыв на шее опять стал нагнаиваться и приобрел фиолетово-синий оттенок. Я повторно применил лечебную магию, но результат получился не столь впечатляющим, как в первый раз.
Лес, между прочим, вовсе не вымер – где-то на огромной высоте в кронах деревьев кипела жизнь, скрипели и пищали насекомые, пели птицы, выли и мерзко хохотали какие-то животные. Но внизу на земле мы долго не встречали никого, кроме червей и сверчков, а также юрких насекомоядных ящериц. Поэтому я сразу обратил внимание на странную тишину впереди – оттуда не было слышно ни птиц, ни насекомых. Я предупредил Серафима, но он никак не отреагировал, в бреду механически передвигая ноги и слабея с каждым часом.
