Майя Кладова
Найти свет в сумерках
Глава 8
Полина сдержала слово: похороны она полностью взяла на себя. Я долго думала, идти ли мне на это не самое приятное мероприятие, и все-таки пошла.
«И так будет мало людей, Полина, ее муж и Андрей, – подумала я. – А вдруг все-таки объявится Ксения? Или… приедет Ден?..»
Оказалось, что Полина привезла на кладбище и трех соседок Ларисы и даже вручила им большой пакет с упакованными бутербродами, блинами и какими-то напитками, чтобы те устроили символические поминки дома. Нам вспомнить об этой самой Ларисе было совершенно нечего.
Ни Ксении, ни Дена на похоронах не оказалось.
Зато совершенно неожиданно я увидела Лерку. Она держалась возле Полины и все время спрашивала, чем еще она может помочь.
– Спасибо, Лерочка, ты и так очень помогла, столько блинов напекла, – говорила тихо Полина, гладя подругу по руке.
Мне оставалось только удивляться активности моей подруги. Хотя об истинных причинах такого стремления помочь я догадывалась, ловя ее взгляды в сторону Андрея.
Когда все закончилось, я побыстрее пошла от свежей могилы к воротам кладбища, обещая себе больше не лезть в эти «не мои» дела. Если Лере хочется, пусть дальше решает их семейные проблемы. Обернувшись, я увидела, как Андрей смотрит мне вслед, потом к нему подошла Лера и прикоснулась к его плечу. Он повернул к ней голову, а я отвернулась.
Захотелось поскорее уйти с этого места, я уже почти бежала мимо памятников и крестов.
Перед последним поворотом к выходу я резко остановилась. На одной из могил стояла табличка: «Тикко Борис Владиславович».
Я машинально нащупала в кармане пакет с кисточкой для рисования, на которой была написана эта же фамилия. Даты жизни на табличке сообщали, что этому самому Борису Тикко был всего двадцать один год.
Зазвонил телефон.
– Майя, ты куда побежала? – спросила в трубке Лера. – Пойдем с нами, посидим в кафе возле метро, Андрей обещал показать хорошее место с вкусными пирожными.
«Андрей ей обещал», – подумала я с внезапным раздражением.
– Спасибо, но я поеду прямо отсюда на вокзал, сегодня же суббота, мои уже в поселке.
– Ну ладно, – отозвалась подруга, – тебе тогда нужно ехать с Полиной и дядей Славой, они собирались в ту сторону.
– Спасибо.
Я, спрятавшись за стену остановки, подождала, когда Лерка и оглядывающийся по сторонам Андрей сядут в автобус. Потом вышли Полина с Вячеславом Олеговичем и направились к такси, я поспешила выйти из своего укрытия, чтобы к ним присоединиться.
«Все, доеду до вокзала, попрощаюсь, и забуду обо всем этом, – думала я в дороге. – Андрей скоро уедет в Севастополь, и пусть Лерка по нему страдает. А мне все равно. У меня есть Ден».
«Да-да, есть он у тебя, – тут же отозвался мой внутренний голос, – очень ты ему нужна».
Уже в электричке я вспомнила о том, что меня так поразило на кладбище.
Фамилия «Тикко» достаточно редкая. Хотя, может «Б» – это не Борис. Может, Богдан…
Я взяла телефон, открыла приложение «Вконтакте», забила в поиск «Борис Тикко» и его возраст. Открылась одна страница. На аватарке вместо привычного фото был изображен портрет, нарисованный, наверное, маслом. В постах – музыка, ссылки на музеи, выставки, фестивали. В графе «Образование» – неоконченное высшее, один из художественных ВУЗов нашего города. Последний раз владелец страницы был в сети четыре месяца назад.
Сомнений у меня не осталось: на кладбище я видела могилу того, чьей кисточкой рисовала свои картины Ксения. Только этому Борису был двадцать один год. Ксении – шестнадцать. Он был студентом художественного вуза, она жила в детском доме. У него родным городом на страничке был обозначен Тихвин. Где могли пересечься этот Борис и Ксения?..
Ксения жила то в детском доме, то в больнице. Даже если этот Борис лежал в больнице, то это была «взрослая больница», он же был совершеннолетним. И с чего бы он мог отдать свою кисть Ксении?..
Может ли быть связана смерть Бориса с исчезновением Ксении? Он умер четыре месяца назад, она пропала полторы недели назад…
Когда поезд прибыл на станцию, у меня кружилась голова от предположений и версий. Выйдя на перрон и вдохнув свежего воздуха, я сразу почувствовала себя лучше. Захотелось выкинуть из головы чужие проблемы, исчезновения и смерти.
Глава 9
У здания вокзала стояла машина папы, а он сам, прислонившись к капоту, ел эскимо. Увидев меня, он помахал рукой, а я, как в детстве бросилась к нему и обняла, как будто мы не виделись целую вечность.
– Майя, подожди, – смеялся папа, – я сейчас тебя мороженым измажу.
Я отстранилась, тоже смеясь, и села в машину поедать свою порцию любимого лакомства.
Папа вел машину, а я любовалась им и думала, что вообще-то я обязана Лерке до конца своей жизни. Именно она потянула меня в лагерь на Черном море в августе, и благодаря этой поездке я нашла своего папу. А если капнуть еще глубже, то с помощью моей подруги я узнала о том, что скрывает моя кукла Лиза, доставшаяся мне от прабабушки. Ниточка за ниточкой, и получилось так, что в июле у меня появилась цель заработать деньги, и в итоге я узнала, что случилось с моими родителями, и смогла вернуть маму.
Лерка была в моей жизни катализатором каких-то невероятных событий. Мне стало стыдно за то, что я испытывала к подруге раздражение.
«Пусть хоть замуж выходит за Андрея, я буду только рада», – решила я.
Я снова посмотрела на папу: тонкие ноябрьские солнечные лучи освещали его лицо, проникая в каждую складку его шрамов. Он отрастил бороду, которая частично скрыла последствия его травм на лице. Лоб покрывала густая челка. В магазине он не снимал солнечные очки, чтобы лишний раз не пугать окружающих самым глубоким шрамом возле глаза. И все равно на него оборачивались прохожие, заинтересованные таким загадочным видом. Папа к этому привык, да и мы постепенно перестали обращать на это внимание.
На углу нашей улицы я увидела Лешку и помахала ему рукой, он ответил.
«Все, не буду думать о чужих людях, у меня есть свои, любимые, – решила я».
Выходные прошли насыщенно: мы помогали готовить сад и огород к зиме, ремонтировали баню и жарили шашлыки в новом маринаде. На дегустацию я позвала Леху.
В город возвращались отдохнувшие и счастливые. Мама собиралась на ночное дежурство в больницу, и мы все вместе поехали ее проводить. У входа в больницу из окна машины я увидела рыжую собаку.
«Пес Ксении, – вспомнила я».
Пес лежал на фанере, поджав под себя лапы.
«А скоро холода, он замерзнет», – мазнула по сердцу грустная мысль.
По словам Дена и сотрудников больницы, Ксения была очень доброй и душевной. Могла ли она вот так бросить собаку, которую практически приручила?..
Я вздохнула, достала смартфон и снова зашла на страницу этого парня, Бориса Тикко. Открыла список его друзей, их было всего пятнадцать. Меня привлекло фото девушки в круглых очках и с мелкими кудряшками вокруг лица. Почему-то мне показалось, что она должна быть общительной. Я долго собиралась с духом и все-таки ей написала.
«Здравствуйте, вы случайно не знаете Бориса Тикко?» – набрала я текст дрожащей рукой и отправила. Выдохнула.
Девушка была онлайн и ответила сразу же.
«Здравствуйте, а вы ему кто?» – получила я ответ.
«Я его бывшая соседка, приехала учиться из Тихвина», – соврала я.
В окошке сообщения я увидела, что моя собеседница, именовавшая себя «Ева Ко», набирает текст. Потом окошко замерло. Я поняла, что Ева текст стерла.
Ответ пришел только через два часа, когда я уже ложилась спать.
«Борис погиб летом», – коротко сообщила мне Ева.
Я этот ответ ожидала, но решила выждать драматическую паузу и легла спать. Проснувшись в шесть утра, я схватила телефон, и написала: «Это ужасно. Мы жили в одном доме, а потом переехали. Он играл со мной в детстве. Я даже была в него влюблена. Я ничего не знала. Мы можем с вами встретиться?»
Ева ответила через час, написав, что у нее будет вечером минутка, и она может встретиться возле метро «Парк Победы».
Я поблагодарила свою новую знакомую, пообещала не опаздывать и сильно ее не задерживать.
В школе я встретила Лерку, которая светилась от счастья.
«Ну вот и хорошо», – сказала я себе, обняла подругу и стала слушать ее рассказ о том, как они с Андреем гуляли в центре, ели в каком-то умопомрачительном кафе фиолетовое мороженое, а потом ходили на выставку в «Этажи».
– Я рада за тебя, Лер, – честно сказала я подруге, – только ты ведь понимаешь, что Андрей потом уедет?
– Ну конечно, мы ведь с ним просто друзья, – смущенно ответила подруга, пряча глаза.
Я вздохнула, и мы пошли в класс.
Глава 10
Весь день я думала о том, как должна выглядеть девушка, приехавшая учиться в петербургский колледж из Тихвина. Так и не придумав ничего особенного, я надела джинсы, куртку, собрала волосы в хвост и поехала к месту встречи.
Ева появилась на минуту позже меня. На ее плече висел огромный черный футляр, с какими часто ходят художники. Сама она была невысокой и худенькой, от чего казалось, что этот футляр в любую минуту может ее придавить к земле. Мне стало неловко, что я собираюсь ей морочить голову, но назад пути уже не было.
Мы поздоровались, Ева внимательно меня оглядела. Я поежилась под ее взглядом, но постаралась ничем не выдать своего волнения.
Мы перешли проспект и сели на скамейку возле библиотеки. Ева молчала и ждала.
– Простите… извините, что оторвала вас, – начала я, стараясь придать голосу как можно больше простоты и даже смогла выдавить из глаз слезы – на ветру это было несложно – расскажите, пожалуйста, как это произошло…
– Вы хотите знать, как Борис погиб? – с сомнением переспросила Ева.
– Да… понимаете, я так хотела увидеться с ним. Я даже специально решила поступать в Петербурге. Первая любовь, даже детская любовь, она же всегда очень чистая и наивная. Сейчас я уже повзрослела, живя отдельно от родителей. Я просто хотела найти его и вместе вспомнить наше детство. А оказалось вот как. У меня в городе больше нет друзей, все остались в Тихвине…
Ева смотрела на меня, как будто что-то решая для себя.
– Не переживайте так, – наконец мягко сказала она, – это только первое время трудно, потом привыкнете, найдете друзей, сблизитесь с однокурсниками. Борис… это был несчастный случай. Он, наверное, хотел открыть форточку, но поскользнулся на подоконнике и упал с пятого этажа.
– Он выпал из окна? – чересчур громко воскликнула я.
На нас обернулись прохожие, а я извинилась.
– Не кричите так… – тихо попросила Ева, – да, он выпал из окна.
– Но… как так может быть? Он… пил?
Ева вздохнула.
– Я бы не сказала, что он прямо употреблял алкоголь в больших количествах, – осторожно начала она, – вообще это все странно, мы не могли поверить. Он всегда был осторожным. Пил немного, курил… вот курил много. На подоконнике разлился растворитель. Он всегда писал картины возле окна, а на подоконнике выставлял банки с красками и растворитель. На этот растворитель упала сигарета, произошло возгорание. Он, видимо, стал открывать окно, оно не поддавалось. Он залез на подоконник, поскользнулся, может, от боли, так как его нашли под окнами сильно обгоревшим. Наверное, сильно навалился на стекло, оно не выдержало и выдавилось. Он упал вниз с пятого этажа.
Я представляла все, что произносила Ева и чувствовала, что мои руки и ноги слабеют, а голова тяжелеет.
– Майя, Майя, – Ева, – трясла меня за плечо. Ко мне возвращалось сознание.
Ева достала из сумки термос, поднесла его к моим губам, и я почувствовала вкус горячего сладкого кофе. Сразу стало легче.
«Надо же, обморок получился настоящим, и играть не надо», – растерянно думала я, возвращая Еве термос.
– Простите, пожалуйста, – пробормотала я.
– Ну что ты, это я виновата. Зря рассказала тебе все эти подробности, – вздыхала Ева, убирая термос в сумку.
– Спасибо, тебе, Ева, – ответила я, не заметив, как мы перешли на «ты».
– Да не за что, – отозвалась та. – Если хочешь, мы можем общаться. Ты, кстати, где учишься?
– В медицинском, – наугад соврала я.
– От медицины, я, конечно, далека – засмеялась Ева. Но если захочешь поговорить об искусстве, то тогда я с удовольствием. Давай я тебя провожу?
– Нет, что ты, спасибо, – улыбнулась я, – я уже полностью пришла в себя.
Мы попрощались, и я поехала домой.
«Хороша студентка медицинского колледжа, – думала я, глядя в окно троллейбуса, – теряет сознание от рассказа про несчастный случай… но ведь он произошел как бы с ее знакомым… и все равно…»
Я кусала губы и вздыхала, задумчиво глядя на дорогу, пока не поймала на себе настороженный взгляд сидящей напротив женщины средних лет. Я ей улыбнулась, достала смартфон и стала копаться в социальных сетях. Такая картина сейчас более привычна для попутчиков. И все же мне не давала покоя мысль, которая все время ускользала от меня. Что-то не клеилось в этом «несчастном случае».
Я поужинала, сделала уроки, собрала рюкзак в школу. Все это получалось у меня «на автомате»: мои мысли снова и снова возвращались к тому, что рассказала Ева. Я представляла картину произошедшего: человек пишет картину, потом решает покурить, зажигает сигарету, она падает на подоконник, на котором разлит растворитель. Почему он разлит? Потому что банка упала. Ева сказала, что Борис был осторожным. Он же должен был понимать, что зажженная сигарета и разлитый растворитель могут привести к трагедии? Это действительно был несчастный случай?..
Мои мысли прервал сигнал смартфона.
«Как ты думаешь, я ему нравлюсь?», – прочитала я сообщение от Лерки.
«Конечно!» – ответила я, прекрасно понимая, кто это «Он».
«Честно?» – не унималась Лера.
«Честно. Посмотри в зеркало. Если бы я была парнем, я бы мечтала с тобой встречаться», – снова ответила я.
Лерка прислала смеющийся смайлик, я ответила смайликом-«поцелуйчиком» и отложила телефон. Тот снова провибрировал. Я вздохнула и с улыбкой снова открыла соцсеть.
«Привет! Не спишь?» – прочитала я сообщение от Андрея. На аватарке он стоял в профиль, устремив взгляд в темное море с вздымающими волнами.
У меня заколотилось сердце.
«Ты ошибся адресатом», – ответила я.
«Я не ошибся», – пришел ответ.
«Сплю», – ответила я, выключила звук смартфона и отнесла его в прихожую.
Попросив папу разбудить меня в семь утра, я легла и почти сразу уснула.
Сон у меня был беспокойный. Мне мешали спать голоса, тени, которые как будто ходили передо мной, хотя я знала, что в комнате я одна и дома все спят. Уже под утро мне приснилась какая-то маленькая девочка, которая стояла у окна в небольшой комнате. Голоса за дверью звали ее выйти, но она почему-то никак не выходила и продолжала стоять у окна с испуганными глазами. То я видела эту девочку со стороны, то мне казалось, что эта девочка – я.
***
Проснулась я с тяжелой головой и решила не ходить в школу. До самого обеда я мучилась от мигрени дома. Обезболивающее не помогло, и я решила выйти погулять. Пройдя мимо охранника в подъезде, я толкнула дверь, но сделала это слишком слабо и не успела выйти, прежде чем тугая новая дверь прихлопнула мне спину.
Я ругнулась про себя, потерла спину и села на лавочку возле дома.
«Дверь, – вдруг осенило меня, – почему Борис не побежал к двери? Ведь это логично: если даже у него случайно упала банка с растворителем, даже если случайно упала в лужу с растворителем зажженная сигарета, то он должен был побежать к двери, открыть ее, звать на помощь. Почему он полез на подоконник? Хотел открыть окно? Но ведь он сам получил ожоги, у него горели волосы, он должен был побежать хотя бы в ванную…»
Я встала и пошла по широкому тротуару вдоль оживленного проспекта. Потом свернула в другой двор и села на качели. На площадке двое мальчишек бегали по горке, не давая третьему с нее спрыгнуть.
«Ему мешали выйти из комнаты, – пришло мне в голову объяснение, – или дверь закрыли снаружи, чтобы он не мог выбраться. Увидели, что он загорелся, и решили закрыть дверь. Может, подперли шваброй или стулом. А может и на ключ. Если Борис снимал комнату в коммунальной квартире, то там каждая комната закрывается на ключ. Но кто это мог быть? Кому мог помешать этот Борис? И почему его кисть оказалась у Ксении?..
Тут мне в голову пришли совсем уж нелепые мысли, и я попыталась их отогнать.
Но мой внутренний голос продолжал твердить: «А что ты знаешь об этой Ксении?»
В июне Ксения тоже лежала в больнице, как мне рассказывала медсестра. И в июне выпал из окна Борис. Его кисточка оказалась у Ксении. Через несколько месяцев она вновь оказалась в больнице, потом из нее исчезла, и через неделю после этого ее мать выпала из окна. Получался какой-то триллер. И там, и там – падение с пятого этажа.
«Не могла худенькая девочка со слабым здоровьем все это проделать, – сказала я себе, – или… могла? С матерью все понятно: их с Деном детство было несладким. А чем ей не угодил Борис?.. Как-то ее обидел?»
Тут мне стало жутковато: на плохо освещенной площадке я осталась одна. Я поспешила выйти через арку на освещенный проспект и направилась к своему дому. Мне очень хотелось поделиться хоть с кем-нибудь всей этой историей. Может, кто-то подсказал бы мне, что делать дальше. Андрея, похоже, уже не очень волновало, куда пропала его сестра. Он вовсю пудрит мозги моей подруге Лере. Лерка на седьмом небе от счастья.
А может, рассказать сразу им обоим? Тогда и Андрей вернется мыслями к тому, зачем он вообще приехал в Петербург, и Лерка поостынет. И я получу чье-то мнение. Постоянно думать о погибшем Борисе больше не было никаких сил.
Я набрала номер Леры и договорилась встретиться с ними обоими. Лерка предложила кафе в центре города.
«Вот и отлично», – обрадовалась я и пошагала к дому.
Дома я приняла горячую ванну с ароматной пеной, и жизнь сразу показалась очень даже неплохой. Я мысленно выстраивала свой рассказ, чтобы поведать о своем расследовании во всех подробностях Андрею и Лерке. И получалось так, что в конце этого повествования я каждый раз выставляла Ксению в очень невыгодном свете. Как будто намекаю, что подозреваю сестру Андрея в убийстве, а то и в двух убийствах. Даже если непредумышленных. Ведь вполне может быть, что свою маму она толкнула из окна случайно, а потом испугалась. И именно поэтому она теперь скрывается.
Я вздохнула и написала в соцсети Еве: «Ева, а где жил Борис в Петербурге?» Нажав кнопку «Отправить», я стала ждать. Ответ пришел через минуту.
«Зачем это тебе?» – спрашивала моя новая знакомая.
Я стала набирать текст, но не могла подобрать нужных и правдоподобных слов. Из ванной меня позвала мама. Я отложила телефон и пошла участвовать в семейном совете на тему «Как повесить новое зеркало». Обсуждение затянулось на полчаса, потом мы всей семьей смотрели на сайтах варианты новых обоев в прихожую, и я с удовольствием окунулась в эти приятные хлопоты.
Только утром я увидела краткое сообщение от Евы с адресом. Я забила адрес в Интернете и поняла, что ехать мне придется в район, где я ни разу не была. Было бы идеальным взять в поездку Леру, но ей сейчас не до чужих смертей и расследований.
Глава 11
После обеда я стояла возле метро «Обухово», совершенно растерянная. Вид местности открывался довольно неприветливый. Очень хотелось развернуться и ехать домой. Но я вздохнула и пошла к дому, где последний год своей жизни снимал комнату Борис.
Чем дальше я продвигалась, тем страшнее мне становилось. На улицах было малолюдно. Вокруг – мост, серые дома, дорога. Я вышла к заросшему зеленью старому детскому садику, и мне стало совсем тоскливо. Было видно, что когда-то здесь кипела жизнь. А сейчас только высокие деревья качались на ветру над полуразрушенным зданием. Где-то в зарослях виднелись остатки деревянного домика и песочницы. Местность навевала грустные мысли.
«Интересно, где черпал вдохновение Борис, живя в таком месте? – подумалось мне, – хотя… может, он как раз писал такие же тоскливые картины…»
Я нашла нужный дом. Домофона на двери не было, и я спокойно вошла и поднялась на пятый этаж. На лестнице гремела ведром уборщица, и от того, что рядом обнаружилась еще человеческая душа, я почувствовала себя чуть увереннее.
Дверь мне открыл невысокий человек с восточной внешностью.
А я вдруг поняла, что совершенно не продумала, что буду говорить здесь бывшим соседям Бориса, чтобы узнать какую-то информацию. Но поворачивать назад было уже поздно.
– Здравствуйте, а можно Бориса? – тихо спросила я, отступив немного назад под его нагловатым оценивающим взглядом.
– У нас есть Борис? – с акцентом крикнул куда-то в недра квартиры человек.
Из квартиры послышалась какая-то речь вперемешку на русском и еще каком-то языке. Все это сопровождалось смехом.
– Проходи, найдем тебе Бориса, – улыбнулся человек, жестом приглашая меня войти.
Я еще дальше отступила назад и, почувствовав, на спине чью-то руку, закричала от страха.
– Да не ори ты, – зло сказал мне низкий женский голос, – упадешь сейчас с лестницы.
Я обернулась и увидела уборщицу в повязанной до глаз грязно-розовой косынке.
– Уймись, Нияз, сказала же девчонка, что Бориса ищет, – рявкнула уборщица, – пойдем, расскажу тебе, где Борис, – уже тише сказала она мне и взяла меня под локоть.
Мы вышли из подъезда под перекрикивания Нияза и женщины.
– Ты что сюда пришла-то, да еще одна? Понимаешь, от чего я тебя сейчас спасла? – грозно стала отчитывать меня женщина, когда мы оказались на улице.
– Да… спасибо, – пробормотала я. Мне было уже не до расследований: хотелось бежать к метро и никогда больше сюда не возвращаться. Я обернулась, пытаясь понять, куда двигаться, и пошла быстрым шагом.
– Подожди! – услышала я голос уборщицы, – тебе ж Борис был нужен.
– А вы его знаете? – спросила я на расстоянии.
– Знала, – громко проворчала женщина. – Пойдем вон туда на лавочку.
Я, оглядываясь, зажав в руке самый большой и острый ключ, пошла в указанном направлении.
– Он кто тебе будет-то? – спросила женщина, усаживаясь на лавочку и держась за поясницу, – ох, устала я, – тут же добавила она.
– Он – моя первая любовь, – привычно соврала я.
– Да? – с сомнением посмотрела на меня уборщица, – ну, раз так…
В последующие несколько минут она рассказала мне то же самое о смерти Бориса, что пару дней назад поведала Ева.
– А вы уверены, что это был несчастный случай? – спросила я осторожно.
– Ну, милая моя, – протянула женщина, – ты видишь, где он жил. Здесь ни в чем нельзя быть уверенной. Но дело закрыли, и ладно.
– А… вы не знаете, к нему не приходила девушка лет шестнадцати? По имени Ксения…
– Вот вы дурехи, девки, – рассмеялась женщина, – все у вас одно на уме. Парня нет уже, а ты ревнуешь. Не ходили к нему девушки. Будь спокойна за свою первую любовь. Будут еще у тебя любови, молодая совсем.
– Совсем никто не ходил к нему? – вновь спросила я.
– Да никто, он вообще какой-то дикий был. Хотя… пару раз я видела мужчину. Такой элегантный, как будто вообще из другого мира. Среднего возраста. Костюм, пальто прям как у графа, сигареты дорогие бросал на улице, паршивец. Морщился брезгливо, как будто на свалку приехал. Прическа такая, как у Элвиса Пресли. Хотя ты такого певца не знаешь, он умер давно. У вас сейчас певцы такие, что не поймешь, мальчик или девочка, сказала женщина со смешком, неопределенно повертев в воздухе рукой.
– Этот мужчина ходил к Борису? – с сомнением спросила я.
– Ну не к Ниязу же, – хохотнула женщина, – может, какой-то заказчик, Бориска же вроде художником был. А у них там в их мире все необычные, не знаешь, что в их головах творится. Вон Бориска сперва в одном пожаре уцелел, так после этого не сбежал, а в этом же доме поселился, только в другой квартире. И ведь правду говорят: кому суждено сгореть, тот не утонет. Все равно сгорел. И картины его тоже.
– В каком пожаре он сперва уцелел? – не поняла я.
– Дак зимой он в другой квартире жил, и тоже в этот доме. Соседи его по квартире выпить любили. Один заснул с зажженной сигаретой, пожар случился. Тот угорел, а Бориски дома не было, повезло. Зато все его картины сгорели. Он через стенку жил с тем пьяницей. А стены-то здесь картонные. Как он убивался по этим своим картинам… ходил чернее тучи. А вот видишь, один раз сберегся, а второй – нет.
– А после того раза он переехал?
– А потом снял жилье в этом же доме. Говорит, здесь вид из окна вдохновляет. Такой же, как в его родном городе был в детстве. А что тут за вид?.. Качели сломанные, разрушенная площадка, заводская труба торчит над домами. Вот и говорю, странные эти художники. Причем, понимаешь, он же не комнату снял, а всю квартиру. Чтобы, говорит, больше его творчество не пострадало от соседей. Вот какой смысл? На эти деньги он мог в центре снять нормальную однушку или даже двушку. Странные…
– Да, действительно… – пробормотала я. – Ну, если вдохновение у него здесь, то что же поделать… а откуда у него были деньги, чтобы снять всю квартиру? Он хорошо зарабатывал?
– Вот уж не знаю, я чужие деньги не считаю. Может, были еще такие же странные, кто покупал эту тоску в рамках. Видела я как-то раз его рисунки мельком, которые уцелели. Он как раз переезжал. Какие-то серые дома, облезлые стены… и куча набросков одного и то же старого дома, таких в центре города навалом. Вот я бы, если бы художником была, одни цветы рисовала бы, – мечтательно добавила женщина, снимая свою косынку и вертя головой.
– Спасибо, – задумчиво проговорила я.
– Ты меня подожди, вместе к метро пойдем, если боишься. Я уже закончила.
Я с благодарностью согласилась. Возле метро женщина свернула в сторону железнодорожной платформы, помахав мне на прощание.
Опустившись на скамейку в поезде, я, наконец, почувствовала себя в безопасности и выдохнула. Хотелось поскорее доехать до дома, свернуться калачиком у телевизора и посмотреть какой-нибудь светлый фильм со счастливым концом.
Я пообещала себе это осуществить в ближайшем будущем, а сама полезла в Интернет, набрала в поиске «Элвис Пресли» и полистала фото. Да, прическа необычная, но сейчас что только себе не сооружают на голове и девушки, и мужчины. Разве что экспериментируют в основном молодые, а мужчина, приходивший к Борису, был среднего возраста…
Устав от размышлений, я задремала и проехала свою станцию. Пришлось выходить на «Приморской», ехать обратно, пересаживаться. Домой я добралась страшно усталой, отказалась от ужина и завалилась спать. Сны мне снились на удивление светлые и позитивные: дети в том самом заброшенном садике в Обухово собирали одуванчики, плели венки и счастливо бежали к пришедшим за ними мамам. В верхушках высоких тополей светило солнце, а с ветки на ветку прыгали воробьи и радостно чирикали.
