Начинается ночь – Майкл Каннингем

Вам обязательно нужно прочитать эту книгу, если:

1. Дело идёт к сорока и у вас намечается кризис среднего возраста. Впрочем, и любой другой кризис подойдёт

2. Вы запали на человека вашего пола и не знаете, любовь это, похоть или преклонение перед красотой

3. Вы имеете какое-то отношение к актуальному искусству

4. У вас есть брат-наркоман

5. Вы любите Америку вообще и Нью-Йорк в частности

6. Вас не пугают романы, в которых практически ничего не происходит

7. Вы не ханжа, не пуританин и описания секса вас не шокируют

8. Ваша любимая книга – «Портрет Дориана Грея»

9. Вы любите поэта Веденяпина и хотите оценить, какой он переводчик

10. Вы просто любите хорошую литературу

Какая проблема у этой истории о кризисе среднего возраста американца, принадлежащему среднему классу, с учётом того, что средний класс у нас – это далеко не средний класс там?Проблема в том, что история не применима к суровым российским реалиям и, как оказалось, по большей части оказывается пуста и бестолкова. Я не могу не оценивать произведения с точки зрения своего жизненного опыта, пусть даже они интересно и хорошо написаны. Не та страна, не те проблемы, не тот опыт.

Поэтому душевные смуты кажутся уничижительно невзрачными. Белый мужчина, успешен, благополучен. Что ещё надо-то? Какие невзгоды омрачают его существование? Что за мысли приходят в его воспалённый, зажравшийся мозг, когда он пьёт очередной латте в старбаксе?

Ну, про них и книга.Заголовок рецензии точно отражает разницу между культурами. Это европейский взгляд на жизнь. На бессмертие каждого отдельно взятого индивида.

Мы же просто затоплены по края смертью с нашем разуме.

Для нас ночь не начинается. Ибо давно наступила. Ночь беспринципна и зловеще бесконечна.

Мы живём и дышим экзистенциальностью, бессмысленностью, абсурдом и отсутствием реальной реальности, кроя под себя последние, чтобы было по каким камням тащиться.

И так до конца.Решил сходить налево? Ребёнок с тобой не общается? Понял, что деньги важнее, чем собственное представление об «искусстве»? Размышляешь об ориентации и прожитых годах?

Ну, молодец.

Жму руку.

Ной и дальше мне в уши. Я, кувыркаясь на своём облаке абсурда, происходящего сегодня и несущим меня в пропасть, о своих ничтожных проблемах промолчу, чтобы не прервать случайно твоих заливистых речей.Дохлая акула в аквариуме – самая точная самоимпрессия европейцев.Книга очень долго лежала и ждала своего часа, который пробил чересчур внезапно. Вероятно, это её и погубило. Вероятно, к американцам (я про их современную литературу) нужно привыкать. Вероятно, это просто не моё. Там, свысока, с полки на меня грустно поглядывает ещё один Каннингем. Твоя очередь дойдёт ещё, но не то, чтобы слишком скоро.

На мой взгляд, если подчиниться желанию перевести нежную поэзию чувств на строгий язык красоты итогом получится подлинное искусство. Если попробовать объяснить суть совершенства искусства переводом на трепетный язык чувств результатом окажется любовь. Такая формула познания мира позволяет душе ощутить полноту его многогранной красоты в самых тонких оттенках чувства. Кажется, здесь не может быть причин для ошибочных представлений. Вот только сложности перевода проистекают из простого нюанса: он осуществляется человеческим сердцем. А оно – часто слишком ранимое в поисках прекрасного.История ослеплённого лучистой зарницей красоты пронзительна в своей трогательной откровенности. Ведь жизнь главного героя медленно вращалась крошечной песчинкой на орбите необъятной планеты искусства. Следуя зову гармоничного сочетания стройной формы и гибкого содержания, владелец арт-галереи Питер Харрис, непреклонно стремился к поиску совершенства вне пространства и времени. Но последнее – неумолимое божество, неутомимо сокрушающее коленопреклонённые эпохи в жалкий прах воспоминаний. И читатель сталкивается с зеркальным отражением 44-летнего Питера, в глазах которого застывает страх физического увядания, стыд морального упадка и боль ядовитого искушения… Ведь мужчина беспощадно отдаёт себя в бесполезный плен кризиса среднего возраста, которому сопутствует жестокое творческое выгорание. И любимая жена, покрытая лёгким напылением непостоянной вечности; и утраченная дочь, лишённая изысканной лёгкости очарования юности; и исчерпанный Эдем очищения в чистом роднике прекрасного вместе с невероятным братом, отдавшим в жертву бессмертия распустившуюся молодость, и хрупкий мир недостижимой красоты, заставляют Питера искать подлинное искусство, дабы восполнить брешь в чувствительном сердце. Но связать новые узелки истлевающих ниточек на истерзанном покрывале однообразной жизни становится намного сложнее с появлением в доме Итана, младшего брата собственной супруги. Порочная красота облика 23-летнего юноши пленяет чуткое сознание главного героя. Волнительная греховность души молодого человека порабощает сердце Питера. Кто же он – Итан? Мифическое божество? Заблудший святой? Реинкарнация дорогих лиц? Или сама красота, случайно облаченная дланью искусства в человеческий образ?Красота <…> рождается из редкого и вместе с тем человеческого сочетания грациозности, обреченности и надежды…Для Питера, томящегося по подлинному искусству, вопросы откроют новую страницу жизни, где он попытается перевести чувства на язык красоты, а искусство – на язык чувств. Получится ли в итоге любовь?Наверное, нетипично начинать знакомство с творчеством Майкла Каннингема из данного романа. По всей видимости, он считается более легкомысленным, относительно остального литературного наследия автора. Но нетривиальный взгляд на тему однополой любви под чарующим покровом искусства, открывает читателю трепетную грань человеческой души. Обнаженной души, сбросившей шлейф из опыта, самолюбия и обязанности в стремлении облачения в зыбкие одеяния иллюзий и… красоты. Но ведь иллюзии тоже бывают небеспочвенными, тогда они именуются мечтами… Как сладко резко ощутить их осязаемые контуры! Поэтому бесхитростные метания души героя, срисованные легким слогом автора, заставляют разделить историю Питера на двоих, предлагая значительную долю эмоций читателю. Да, герой очень далёк от идеального. Порой, его появления на авансцене повествования даже отталкивают: психологический каннибализм Каннингема сделал Питера похожим на кисейную барышню, смакующую свой обморок… Но главный герой – всего лишь человек. Остальные персонажи тоже не отличаются набором высокой нравственности. Особенно, Итан – падший ангел… Символ вечной лживой свободы… Но на фоне несовершенства так прелестны робкие стремления к светлому, настоящему, прекрасному… Ведь идеальным может быть только… Давид Микеланджело. По крайней мере, пока не подлежит вскрытию… Заблуждения героев стремительно увлекают их к жестокой черте выбора. Кто остановится в шаге от предела, а кто шагнет за грань? Сможет ли сердце верно перевести язык искусства на страницы жизни? Оставит ли там тусклый почерк глянцевых следов любовь? Или любовь – это высшее искусство самой жизни? История откроет загадку перевода. Она позволит читателю чувствовать.