Матвей Евгеньевич Гребелин
Плохие привычки
Спустились. Так называемые фантомы их не замечали, продолжая танцевать. Только сейчас мужчина понял, что музыки, как таковой, он не слышит. Да, до его ушей доносится что-то очень громкое, но вычленить из этого музыку было невозможно.
– Не отвлекайся, не люблю я это место, скорее увидишь – скорее уйдём, – строго сказал старец.
И сорокалетний напряг своё внимание и сразу всё понял. Между фантомами действительно сновали души. Они искали дозы.
– Наркоманы… – загробным и болезненным голосом прошептал мужчина, уже убирая свой свисток, из которого посыпался порошок.
– Они самые. Я думаю, ты понял, что они обречены вечно искать себе дозы в этой толпе, постоянно испытывая ломку. Отвратное место. Уходим.
Но сорокалетний больше его не слушал. Он шёл куда-то через толпу, совершенно не понимая куда. Что-то вело его вперёд, будто какой-то неизвестный голос звал его.
Из неоткуда возникла дверь. Мужчина стремительно шёл к ней. Ручка оказалось холодной, как вдруг его одёрнули за плечо. Это был старец.
– Так вот в чём дело… Распределение редко ошибается, но тут, видимо, один из этих случаев, похоже, это было очень давно…
– Чего? Я даже не понял, как пришёл сюда. Что за этой дверью? – Сыпал вопросами сорокалетний.
– Там самая страшная зависимость. Зачастую, именно она порождает все остальные. Только она огорожена дверью. Те, кто попадают туда, уже никогда не выбираются. Страдания там… Самые зверские и, в то же время, самые прекрасные…
– И что же это? – Трепещущим голос спросил мужчина.
– Это любовь.
И тут сорокалетний всё понял. Понял, почему его туда тянуло. Он вспомнил, как много лет назад разошёлся с одной девушкой, любовью всей его жизни. Разошёлся так глупо, что вспоминать смешно… и больно. Он так и не перестал её любить. Его попытки утопить свои чувства в никотине и алкоголе не увенчались успехом. Аромат её парфюма всё ещё преследовал его, оставаясь любимым запахом, а от её фантомных касаний он просыпался в слезах. Всё ещё мужчина не мог позволить себе спать на её половине кровати, всё ещё оставлял ей полочку в ванной. Он знал, что она не вернётся, но не замечал, как делает всё это, ведь сложно искоренить из себя столь любимую привычку.
– Пойдём отсюда, – еле проговорил сорокалетний.
– Пойдём, только разными путями, – сказал старец и улыбнулся. – Тебя возвращают.
– Что? Как ты понял?
– Ты становишься прозрачным. Душа потихоньку наполняет тело, ибо сердце уже завели.
