Матвей Денисович Алешков
Взаперти
Но жизнь продолжается, мы здесь, мы ещё живы. Но внутри нас всех что-то умерло, каждый оставил частичку себя там.
Барни сложил руки на груди, по синяку под его глазом катились слёзы.
–К черту вас всех! К черту. Я лечу туда. – уже кричал он и попытался вылететь из жилого модуля.
Его перехватил Джонсон.
–Отпусти меня, урод! Дай мне пройти! Ты не понимаешь ничего что-ли? Там наш дом! Наш. А мы как последние трусы сидим здесь.
Произошло то, чего я никак не мог ожидать, Джонсон обнял его и они оба заплакали.
Я смотрел на все это, не зная куда деть себя. Мне хотелось побыть одному, спрятаться куда-нибудь, зажмуриться и открыть глаза уже у себя дома. Но дома не было, не было ничего. Все просто исчезло.
–Ваня, куда делся Миша?
Ваня посмотрел на меня, не в силах сказать и слова, но как-то он смог выдавить из себя.
–Он пытается связаться с кем-нибудь. С кем-нибудь живым.
Я полетел в рубку управления. Там я застал Мишу орущего во все микрофоны подряд.
–Это МКС, приём, если вы нас слышите, дайте какой-нибудь знак, мы остались в живых. Кто-нибудь нас слышит?
–Никто не отвечает? – спросил я у него.
–Нет, тишина. Связи нет ни с кем. Все станции вышли из строя.
Я приблизился к нему и посмотрел в глаза.
–Сколько нам осталось?
–Еды нам хватит на полгода, если системы фильтрации воздуха не выйдут из строя, то протянем. Солнечные батареи работают исправно, только вчера проверял.
Полгода. Есть ли смысл нам пытаться выжить, пытаться выйти с кем-нибудь на связь?
–Земля сейчас ничто иное как безжизненный камень. Маловероятно, что радиационный фон упадёт за полгода.
–Я знаю. Но мы же должны хоть что-то попытаться.
Я тоже так думал, по жизни я всегда был оптимистом, но сейчас все для меня не имело никакого смысла. Я не знал, что нам сейчас делать, не знал куда идти.
–У меня там была семья, жена и маленькая дочка. – вытирая слёзы, проговорил Миша. – вчера она в школе нарисовала меня в скафандре. А я ей пообещал перед отлетом привезти лунный камень.
Уже не в силах сдерживать эмоции он схватил меня и прижался ко мне всем телом.
–Будь прокляты те уроды, затеявшие все это! Сидят сейчас как ни в чем не бывало и пьют дорогое виски!
Я почувствовал как у меня текут слёзы. Мне передалась вся боль Миши. Я хотел как-то его утешить, но понимал, что тут я бессилен.
–Они знали, что ты их любишь.
–И поэтому я сейчас тут, живой, целенький, а они развеялись пеплом в раскалённом воздухе.
–Мы в этом не виноваты, и тебе не стоит себя винить.
Он отпустил меня и пристально посмотрел в мои глаза.
–Ты прав. Конечно, ты прав. Мы ни в чем не виноваты.
–Может быть была какая-то эвакуация, ну не могли же все сидеть сложа руки.
–Не знаю. Я бы очень этого хотел. Но ты сам понимаешь, что от этого ничего не изменится. Пути назад нам уже нет. Мы заперты и вряд ли сможем выбраться отсюда.
Я представил себе как через полгода мы все будем походить на живых трупов, наши мышцы станут мягкими как желе, скелет будет крошится прям внутри нас. Невесомость страшная штука. Но меня это не пугало. Хоть я и понимал, что наша кончина будет ужасна, если мы не сойдём с ума, то точно поубиваем друг друга за последний тюбик с жидким борщом.
Наш разговор прервал залетевший в рубку Барни. По его взгляду я понял, что случилось непоправимое.
–Там… Там Ваня…
Мы полетели в жилой модуль. Посреди него летало безжизненное тело моего товарища.